Под эгидой «БИЗНЕС Online» и центра современной культуры «Смена» накануне прошло мероприятие под загадочным названием «Околоспорт». Столичные и местные интеллектуалы говорили о том, как советская политика использовала в своей повседневной практике образы спортсменов, созданные отечественными мастерами культуры. О том, как футбольный вратарь стал главным образом защитника Отечества внутри сталинской культуры, почему при Брежневе на его смену пришел хоккейный голкипер и как это отразилось на кинопроизводственном процессе, рассказал аудитории, среди которой был и наш корреспондент, московский киновед Андрей Апостолов.
Андрей Апостолов
ОТ СТИРАНИЯ ГРАНИЦ К СТАЛИНСКОЙ ЖЕСТКОСТИ
Московский гость, киновед и художественный руководитель студии «Центр национального фильма» Андрей Апостолов начал свою лекцию с тезиса о том, что с середины 20-х годов от идеи мировой революции и интернационалистического стирания границ советская культура начинает переход к пафосу локального самоопределения, возвращению жесткости государственных границ. «Перечислю названия фильмов, по которым будет понятно, о чем идет речь, — говорит Апостолов — «Граница» (1935), «Граница на замке» (1937), «Джульбарс» (фильм о пограничной собаке, 1935), «На границе» (1938). Тема границы становится одной из определяющих в культуре середины 30-х годов.
По словам Апостолова, эта востребованность темы границы становится определяющим фактором образа идеального спортсмена, который в середине 30-х складывается в советской культуре. «Этот образ связан с фильмом Семена Тимошенко „Вратарь“ и с романом Льва Кассиля „Вратарь республики“. Середина и вторая половина 30-х — это такое время, когда в рамках сталинской культуры складываются идеальные амплуа, идеальные социальные образы в платоновском понимании этого слова, эйдосы социальных ролей. „Идеальным поэтом“ становится Маяковский, „идеальным писателем“ — Горький, „идеальным летчиком“ — Чкалов, „идеальным рабочим“ — Стаханов, идеальной женщиной — Саша Соколова, героиня фильма „Член правительства“. А идеальным спортсменом становится Антон Кандидов — герой фильма „Вратарь“ и романа „Вратарь республики“. Не удивительно, что, с одной стороны, это реальные исторические фигуры — Горький, Маяковский, а с другой — персонажи произведений искусства: в сталинской культуре эти границы смещаются, и если образ идеального спортсмена еще не связан с реалиями сегодняшнего дня, то он должен быть создан искусственно, для того чтобы запрограммировать появление реального спортсмена в ближайшем будущем», — считает московский киновед.
Хронологически выход фильма «Вратарь» связан с двумя важными событиями в истории спорта. С одной стороны, это первый чемпионат в Советском Союзе по футболу, он проходит в 1936 году. И к этому событию фильм явно приурочен. И в то же примерно время проходит знаменитая Олимпиада в столице нацистской Германии. От всего, что с ней связано, советская культура пыталась отмежевываться, открещиваться. И очень важно, что нацистская культура в Олимпиаде взяла за основу античные образы репрезентации спорта. Апелляция понятна: история Олимпиады тесно связана с историей Древней Греции, и поэтому немцы активно этим пользовались, для того чтобы акцентировать тему собственной преемственности по отношению к культуре Древней Греции. Знаменитая традиция факельной эстафеты, которая начинается с Афин и заканчивается в городе, где проходят Олимпийские игры, берет начало именно с той берлинской Олимпиады.
.jpg)
АССОЦИАЦИЯ ВОРОТ СБОРНОЙ СССР С ГРАНИЦАМИ СТРАНЫ
Вратарь, по мнению лектора, выбран из-за созвучности с темой границ, которая напрямую обозначается в тексте «Спортивного марша» в фильме Тимошенко: «Эй, вратарь, готовься к бою, часовым ты поставлен у ворот. Ты представь, что за тобою полоса приграничная идет». Апостолов объясняет, что в культуре того времени тема вратаря-пограничника не была тайной, не была подспудным подтекстом, а выражалась напрямую: «Например, в рецензии на фильм „Вратарь“ в челябинской газете „Наш трактор“ рецензент писал: „И недаром зрители, выходя из театра, гордо говорят о советских физкультурниках, которые могут охранять не только ворота республики, но и границы СССР, ибо физкультурники — гордость нашей страны“. Так, мы видим прямую ассоциацию между воротами сборной СССР и границами страны в геополитическом смысле».
Те же идеи отражены и в кульминационном эпизоде «Вратаря»: «Немцы доминируют, владеют полным преимуществом, но чудесные способности нашего вратаря позволяют сохранять ничейный счет. Все повторяется в точности как в романе, до последнего момента. В последнюю минуту назначается пенальти в ворота сборной СССР. Как вы понимаете, наш доблестный вратарь его отбивает, но на этом его подвиг не заканчивается, а только начинается. Он понимает, что до конца матча остается ровно минута, оказавшись в этот момент с мячом и, видимо, лишившись надежд на товарищей по команде, он просто кидает себе вперед мяч, бежит до ворот противника и мощнейшим ударом забивает гол. То есть что происходит: он из вратаря в конце матча превращается в нападающего. Весь матч мы оборонялись, оборонялись безнадежно, в последний момент подпустили врага до самой критической точки — тут же отбились, резко перешли в наступление и в конце концов дожали противника. Как вы понимаете, это и есть сценарий военной советской стратегемы, который потом воплотился в истории Великой Отечественной войны».
СМЕНА ВРАТАРЯ НА НАПАДАЮЩЕГО
Образ Кандидова становится настолько эталонным, что в послевоенном фильме «Центр нападения» (1946) роль вратаря вновь исполняет Григорий Плужник, который играл Кандидова. Представить внутри сталинской культуры другого человека, исполняющего образ вратаря, считает Апостолов, было совершенно невозможно. Однако в послевоенное время акцент меняется в сторону нападения: если в 30-е фильм называется «Вратарь», то в 1946-м — «Центр нападения». В 1948 году снимается фильм «Поезд идет на восток», где в момент одной из остановок герой фильма, летчик, разговаривает с директором местного завода, и директор хвалится заводом, рабочими и славной футбольной командой, которая доминирует на районном уровне, выделяя при этом из всей команды нападающих.
Далее Апостолов переходит к другому очень важному моменту. Речь заходит о фильме «Запасной игрок» того же режиссера Семена Тимошенко, снятом в 1954 году. «Вы знаете, что 1954-й — очень важный год, поскольку он был переходным: между смертью Сталина и ХХ съездом партии. Этот фильм, кстати, сделал известным артиста Георгия Вицина, это была его первая программная роль. Собственно говоря, Вицин и есть этот запасной игрок, находящийся до конца в тени своего брата, суперзвезды, который в последний момент усомнился в успехе команды, за что был исключен тренером из игры, что позволило Вицину принять участие в матче. Запасной игрок становится основным, играет роль нападающего и забивает два гола. Так запасной игрок становится звездой, но дальше происходит метаморфоза, обратная „кандидовской“. Вратарь получает травму, замены ему нет, и на его место встает Вицин, при счете 2:1 в пользу его команды по закону жанра ему назначается 11-метровый удар на последних минутах матча, который он, естественно, отражает. Что важно: происходит обратная метаморфоза — если Кандидов был вратарем, который в конце на волевом порыве побежал в нападение, то здесь, уже после смерти Сталина, происходит возвращение нападающего в свои ворота, фактически возвращение солдата обратно домой», — резюмирует лектор.
«СТАЛИНСКИЙ» ФУТБОЛ И «БРЕЖНЕВСКИЙ» ХОККЕЙ
В 70-е годы тема границ снова становится актуальной, но, по мнению Апостолова, воспаление получают уже внутренние границы, что опять же хорошо видно на уровне профессионального спорта: «При Брежневе главным спортом страны становится хоккей. Эта смена очень важна с геополитической точки зрения. Чем в первую очередь отличается хоккей от футбола? Если брать чисто феноменологически, то они отличаются прежде всего климатическими условиями. В хоккей, как вы знаете, по-настоящему профессионально играют всего 6 стран мира. В футбол играют все, в этом смысле он мировой вид спорта, именно поэтому был востребован внутри сталинской культуры, которая сама ощущала себя как отдельный мир. Хоккей — это подчеркнуто и исключительно русский вид спорта. Внутри хоккейной геополитики американцы и канадцы нам намного ближе, чем узбеки или грузины. Но параллельно происходит расцвет республиканских футбольных школ, в частности украинской и грузинской. Появляются команды „Динамо“ (Киев) и „Динамо“ (Тблиси), которые добиваются выдающихся результатов на международном уровне, чего до этого не добивалась ни одна советская команда. Что характерно, эти две школы отказываются от советской футбольной школы. Они активно переходят на систему тотального футбола, в их основу попадают индивидуальные технические данные футболиста, что до этого, конечно, в советском футболе не приветствовалось».
В этот момент хоккей начинает занимать ту позицию, которая до этого отводилась футболу. Здесь не заставляет себя ждать выход соответствующих фильмов. Главным вратарем мира становится уже хоккейный вратать Владислав Третьяк. Снова возрождается тема противоборства отечественного вратаря с западным нападающим: выходит фильм Бориса Мечкова «Владислав Третьяк против Бобби Халла». «Это уже противостояние русского с западным, а не советского с западным. Я еще раз подчеркиваю, что хоккей — это исключительно русский вид спорта в связи с его климатической неуниверсальностью», — добавляет лектор.
«Был такой знаменитый футбольный комментатор Котэ Махарадзе, который после финального матча в европейском Кубке кубков, где выиграл клуб „Динамо“ (Тбилиси), сказал крылатую фразу: „Представляю, что сейчас творится в Тбилиси!“ За эту фразу его потом вызывали во все высшие инстанции, отчитывали, даже уволили на долгое время. В литературе, посвященной этому вопросу, всегда присутствует некое недоумение: собственно, чего он такого сказал? В основном ссылаются на то, что Махарадзе в своем комментарии намекнул на какую-то несдержанность праздника, которая в регламентированной советской культуре является избыточной и излишней. Мне же представляется, что Махарадзе провинился тем, что локализовал праздник, сделал его победой грузинского футбола, которую отмечают только в Тбилиси. Это новая культура-2, брежневской эпохи, которая воспаляет внутренние границы, но еще не до того уровня, который произойдет в перестройку», — считает Апостолов.
ГОЛКИПЕР В ПЕРЕСТРОЙКУ
В перестройку же пересечение границы — этот акт, жест — становится желанным. «Тема вратаря-пограничника — это не только соцреалистическая и сталинская тема. Там, в сталинской культуре, она получает однозначно позитивные охранительные коннотации. Но тема универсальна: в перестроечное время она воспроизводится, но сменяются коннотации. Здесь московский лектор цитирует стихотворение Евгения Евтушенко, посвященное 60-летию Льва Ивановича Яшина, которое активно праздновалось, причем задолго до самого юбилея, потому что очень волновались за жизнь Яшина, боялись, что может не дожить.
Вот революция в футболе: Вратарь выходит из воротИ в этой новой странной ролиКак нападающий идет. Стиль Яшина — мятеж таланта, когда под изумленный гулгранитной грацией гиганташтрафную он перешагнул".
По сути, описывается то же самое, что происходит в фильме «Вратарь» с Кандидовым. Однако если в 30-е тот факт, что вратарь вышел из ворот, помещается внутри государственно-милитаристского пафоса, здесь, у Евтушенко, мы наблюдаем традиционный перестроечный пафос («Страну покрыла паутина, запретных линий меловых, чтоб мы, кудахтая курино…»). Это отличный пример того, как один и тот же факт или образ может быть трактован в диаметрально противоположных тонах. Выход из ворот Кандидова во «Вратаре» — разовая, но результативная акция: он выходит и забивает гол, в перестроечное же время сам по себе факт пересечения границы становится самоценным. Евтушенко прославляет Яшина просто за то, что он переходит границу, убегает из своего очерченного пространства.
ОБРАЗ ВРАТАРЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Апостолов закончил свое выступление тезисом об образе вратаря в современной России. «В контексте всего вышесказанного крайне симптоматично выглядит формулировка темы № 7 сценарного конкурса, который недавно проводился фондом кино РФ. Звучит она так: «О советском футболе и о Льве Ивановиче Яшине». Это сценарный конкурс, где объявляется госзаказ, определяются темы, которые были бы востребованы и интересны для производства. В числе победителей конкурса оказался не только фильм о Яшине, который его авторы назвали «Вратарь республики», но и сценарий под названием «Вратарь галактики», авторами которого стали писатель Андрей Рубанов и режиссер Джаник Файзиев.
Лектор приводит опубликованную на странице конкурса аннотацию фильма «Вратарь галактики»: «Приключения/Экшн/Фантастика. Будущее, эпоха межпланетных игр, развития сверхспособностей и острого дефицита ресурсов. 15-летний подросток, вынужденный содержать больную мать, становится игроком Лиги галактического футбола. Чтобы выжить, ему предстоит развить гиперспособности, раскрыть заговор и выиграть игру, во что бы то ни стало. Память о Льве Яшине и условиях, в которых ему приходилось играть и выигрывать, дает главному герою силы не опускать руки в самый ответственный момент».
В этом контексте важно следующее, резюмирует Апостолов: «Если фильм „Вратарь“ 30-х годов — абсолютная эмблема профетической культуры, он программирует реальность, в которой в дальнейшем появляется Яшин. Эта генеалогия есть всегда: как каждый последующий генсек был „Лениным сегодня“, так каждый последующий вратарь сборной СССР был Кандидовым. Когда в кинотеатре „Художественный“ устроили показ к юбилею фильма „Вратарь“, все вратари отдавали дань в своих выступлениях Кандидову: „Если бы не этот фильм, я бы вратарем не стал“. Это была программирующая культура, настроенная на будущее. Сегодня же — например, по этой аннотации — видно, что мы имеем дело с другой культурой, культурой другого вектора, направленной назад. Те самые реалии, которые были запрограммированы и созданы этой профетической, футуристической культурой, сегодня воспринимаются как некий образец, который должен постоянно воспроизводиться. Даже в фантастическом дискурсе „Вратаря галактики“ мы имеем дело с апелляцией к светлому прошлому и образу Льва Ивановича Яшина».