В 14 лет форвард «Сан-Хосе», финалист Кубка Стэнли-2016 Джоэль Уорд пережил смерть отца. В 35 он всё ещё не мог справиться с горечью от утраты и решил помогать детям, которые растут в неполных семьях. Спортивная редакция «БИЗНЕС Online» представляет перевод записи Уорда на The Players' Tribune.
«ПОСЛЕ МАТЧА СКАЗАЛИ, ЧТО У МОЕГО ОТЦА ИНСУЛЬТ»
Вы никогда не видели такого преданного хоккейного болельщика, как мой отец.
Это нелогично. Он был обычным темнокожим из Барбадоса, где хоккей не пользовался популярностью. К тому же он никогда не надевал коньки. Но после иммиграции в Скарборо, это район Торонто, папа начал разбираться в спорте. Он стал ярым болельщиком «Блэкхоукс», во многом потому что ему нравился Стэн Микита. Когда я был маленьким, мы не пропускали ни одного матча «Торонто» с «Чикаго». «Мэйпл Лифс Гарденс» стал для нас Диснейлендом. Мои старшие братья начали играть в хоккей вслед за Кевином Уиксом, ещё одним парнем с барбадосскими корнями (и после длинной карьерой в НХЛ). Я всегда смотрел на своих старших братьев и Кевина и не испытывал сомнений, в какой спорт подастся. Братья дали старые коньки и наплечники. А откуда взялась страсть к игре? Она пришла от отца.
Забавно, но он увидел мои способности задолго до того, как это сделал я сам. Когда мы играли с ребятами, мой папа говорил, что в один день я окажусь в НХЛ. Причём он был совершенно серьёзен. Я чувствовал себя особенным, когда слышал эти слова. Важно, что он рано распознал мой потенциал. Он также предпринял много шагов, чтобы заставить меня реализовывать этот потенциал. Поначалу за участие в хоккейных лагерях по субботам мне «платили» Макдоналдсом или крылышками из Chesswood Arena (которые – и это обязательно под запись – были лучшими в мире).
В любой момент, когда нужна была экипировка, он покупал её. Всё стоило больших денег, а моя семья не очень состоятельная. Папа был автомехаником, мама – медсестрой. Оба постоянно работали. Но одной из причин, почему они так вкалывали, – это возможность дать мне и моим братьям играть в хоккей. Родители видели абсолютно все наши игры, и они всегда сидели на одних и тех же местах. Если я слышал громкий смех с выходом на лёд, то понимал, откуда он идёт. Наверно, мы были единственной темнокожей семьёй на арене, но мы не обращали на это внимание. Хоккей стал частью нашего мира. На арене мы прожили лучшие периоды в своей жизни.
Мне 14, я сидел на скамейке во время игры и заметил столпотворение у мест, где обычно сидели мои родители. Не понимал, что происходит. Только начал всматриваться, как моё звено вывели на лёд. Я перепрыгнул через борт и ушёл в игру. После матча один из родителей сказал, что у моего отца инсульт. Мама разговаривала с ним, и внезапно случился приступ. Они нашли сгусток крови в его мозгу. Через несколько дней его не стало.
«ПАПА БЫЛ ПРАВ – Я В НХЛ»
Когда я возвращаюсь к этому моменту – сейчас многое поменялось – и проматываю до сегодняшнего дня, то понимаю, что многие люди помогли мне.
После смерти отца я мог повернуть в совершенно другом направлении, но меня спас хоккей. А отец привил любовь к этому спорту. Не думаю, что полностью осознавал, какой подарок папа сделал мне, пока он не ушёл. Хоккей помог смириться с его потерей. Даже после похорон я пошёл тренироваться.
Дома пришлось худо. Мама работала сверхурочно – нужно было удержать семью на плаву. Удивительно, что мама пошла на такое ради нас, что она так усердно работала, дабы дать нам возможность продолжать заниматься хоккеем. Когда она не могла отвезти меня на арену, помогали другие. Если честно, не любил приходить к кому-нибудь с просьбами. Это давалось мне трудно. Но некоторые люди сами помогли в трудный период жизни. Если нужно было подвести, родители одного из моих одноклубников всегда оказывались рядом. Если я был голоден, мы заезжали в автокафе. Все эти маленькие вещи много значили.
Я использовал очень дешёвые деревянные клюшки, поскольку мама не могла купить новые. Однажды команда участвовала в турнире накануне Рождества. Мы зашли в магазин Just Hockey. Я взял превосходную алюминиевую клюшку и удивился, как легко она легла мне в руки. Рядом был Брайан Фридман. Его папа увидел, что я держу клюшку, взял две такие же и купил их. Каждая стоила 200 долларов, что на тот момент казалось мне сумасшедшей суммой. Этот подарок я никогда не забуду.
Став старше и серьёзнее относительно хоккея, я попал под крыло своих братьев. В особенности мог доверять старшему брату Джулиану. Я потерял веру в людей после смерти отца, чего не понимал, и благодарен, что нашёлся такой человек, как Джулиан, который мог направить меня. В моем пути к НХЛ было много остановок и стартов, больше остановок, после которых он указывал, где нужно стартовать.
В 1999 году мы отправились в Бостон на драфт НХЛ. Моё имя так и не произнесли. Я не сильно расстроился, ведь это не было финишной чертой – только колдобиной на дороге. Думаю, такое отношение пришло от Джулиана. Он cподвигнул меня к одному решению: оказавшись невыбранным на драфте я поступил в университет Prince Edward Island. Это был отличный шаг. К моменту выпуска я вырос как личность и имел степень в социологии, что помогло стать профессионалом. Я пытался пробиться в несколько команд НХЛ, и каждый раз, когда меня отчисляли, я понимал, что всё ближе к цели. В 2005 большим успехом было попадание в «Хьюстон Аэрос» фарм-клуб «Миннесоты» в АХЛ. Сначала я играл в университете, потом попал во «Флориду Еверблэйдс», а там меня заметили в «Хьюстоне». Шаг за шагом, понимаете.
В АХЛ я встретил Кевина Константина - тренера, который показал мне, как освоиться на высшем уровне. Кевин что-то увидел во мне. Он часами просматривал записи и указывал мне на те вещи, на которые раньше я не обращал внимания. Он рассказывал о многих уловках игроков, создающих голевые моменты. У меня была физика, но Кевин указал на незамеченные мной недочёты. С его помощью я получил знания и характер для НХЛ. Там я и оказался. Покинув «Аэрос», я попал в состав «Нэшвилла» на тренировочный лагерь. Я понял – мой папа был прав, я в НХЛ.
«ЗНАЮ, ЧТО ОТЕЦ СМОТРИТ НА МЕНЯ С БОЛЬШОЙ УЛЫБКОЙ»
Я до сих пор думаю о своём папе. Когда мы играем в Чикаго, я чувствую, что он где-то рядом. Сильно скучаю по нему. Хуже всего становится во время тех выездных матчей, где отцы игроков путешествуют с командой. Вот тогда я думаю, чего у нас уже никогда не будет с папой. Первого совместного пива и всяких таких вещей. Сколько бы радости он получил, увидев меня на заполненных аренах. Я решил взять боль под контроль и стал помогать людям, которые прошли через то же, что и я.
В Нэшвилле я присоединился к программе Big Brothers Big Sisters of America, чтобы помочь другим. Так я встретил Малика Джонсона. На момент смерти отца ему было всего 12 лет. Малик родом из очень неспокойного района. Как и я, он потерял папу в раннем возрасте, что сказалось на его взглядах на жизнь. Он не думал, что доживёт до 18. Нам понадобилось всего-то пару недель, чтобы хорошо узнать друг друга. Я понял, насколько важно в этом возрасте найти человека, которому можно доверять. Я начал поддерживать Малика так, как поддерживали меня. Мы начали проводить вместе много времени, и «Нэшвилл», кстати, взял его под своё попечительство. Даже со сменой клубов я постоянно связывался с Маликом. В прошлом месяце он стал первым членом своей семьи, кто закончил школу. Я бы мог гордиться им больше, только если он был моим сыном.
Трагедия случается в мгновение, а процесс восстановления занимает много времени. Мне понадобилось много труда и любви остальных. Я искренне пытаюсь так же поддержать других людей.
Сейчас, после одного из лучших сезонов в своей карьере, я могу только оглянуться назад и сказать «спасибо» всем, кто привёл меня к этой точке. На льду я играю ради многих людей – не только замечательных болельщиков «Сан-Хосе», но и моей семьи, друзей, тех, кто удержал меня на правильной дороге.
Ещё я играю ради отца. Я знаю, что он смотрит на меня с большой улыбкой на лице.
Знаете, когда я сбегал из этих хоккейных лагерей по субботам, не мог даже представить, что однажды буду играть в финале Кубка Стэнли.
Но, думаю, он мог это представить.