В Казани завершились всероссийские соревнования и первенство России по гребле на байдарках и каноэ среди юниоров до 19 лет, а также первенство России по академической гребле для участников не старше 23 лет. Таким образом, казанский Центр гребли друг за другом принял сразу два крупных всероссийских старта.
В числе самых заинтересованных людей, следивших за стартами, стали заместитель генерального секретаря Всероссийской федерации гребного спорта России Николай Мордвин и исполнительный директор Федерации гребного спорта Юрий Зеликович. В интервью «БИЗНЕС Online»» они поделились своим мнением о развитии гребли в России и Татарстане, как академической, так и на байдарках и каноэ, о ситуации на международной арене и перспективах сотрудничества Федераций с Поволжской академией спорта.
МОРДВИН: «МЫ РЕКОМЕНДУЕМ НАШИМ ЮНЫМ ГРЕБЦАМ ПОСТУПАТЬ В ПОВОЛЖСКУЮ АКАДЕМИЮ СПОРТА»
– Николай Юрьевич, как складывается взаимодействие национальной Федерации гребли на байдарках и каноэ и Поволжской академии спорта, на базе которой прошли соревнования юниоров.
– Центр гребли находится в непосредственном подчинении Поволжской академии спорта, куда мы регулярно стараемся «заводить» всероссийские соревнования самого различного уровня. К примеру, на следующий год мы уже запланировали проведение в Казани трех наших стартов. В этом году на базе Центра гребли проходил тренировочный сбор нашей юниорской сборной, который предварял выезд на первенства мира и Европы. Там наши гребцы завоевали первое и второе общекомандные места, в чем, несомненно, есть заслуга Казани, где была проведена планомерная подготовка.
 | Николай Мордвин на открытии Всероссийский соревнований |
Помимо этого, на официальном сайте нашей Федерации на постоянной основе размещен баннер Поволжской академии, который призывает наших юных спортсменов, заканчивающих обучение в средних образовательных школах обратить внимание на получение высшего образования в стенах казанской Академии спорта.
– У вас есть контакт с руководством казанского спортивного вуза? Может, проводя здесь сборы, вы бы хотели увидеть какие-то улучшения в условиях приема, тренировочного процесса?
– У нас очень хорошие взаимоотношения с ректором Академии Юсупом Якубовым, с которым мы находимся в постоянном контакте, обсуждая, как насущные вопросы, так и планы на будущее. Что касается условий для проведения сборов, то и тренеры, и спортсмены, остались довольны тем, в каких условиях они занимались. Все прошло на очень высоком уровне, это касалось и вопросов проживания, питания, и даже с погодой нам повезло. Мы в прошлом выдвигали определенные условия, необходимые нам для качественной работы на тренировочном сборе, и все они были учтены.
«ВСЁ БОЛЬШЕ ТАТАРСТАНЦЕВ ПОПАДАЕТ В ЧИСЛО ПРИЗЕРОВ»
– В каком состоянии сейчас находится российская гребля на байдарках и каноэ?
– В целом, она развивается. Уже по количеству участников нынешних казанских стартов, можно отметить, что увеличилось число регионов, развивающих греблю, и командировавших спортсменов на официальные старты. В количественном отношении произошел скачок, примерно в полтора раза увеличилось число участников. Сравнивая результаты олимпийских циклов, можно отметить, что все больше и больше наших гребцов завоевывают олимпийские лицензии, позволяющие им участвовать на Играх. Две Олимпиады подряд мы завоевывали олимпийское «золото». В 2008 году отличился Максим Опалев, а в 2012 году его успех повторили Юрий Постригай и Александр Дьяченко.
 | Байдарочники и каноисты вместе тренировались и соревновались в Центре гребли |
– Что касается Олимпиад. Уже три года подряд студенты Поволжской академии спорта Расул Ишмухамедов и Кирилл Шамшурин выигрывают то «золото» чемпионата Европы, то чемпионата мира, в этом году опять выиграли «Европу». Проблема только в том, что их вид: байдарка-четверка на дистанции 1000 метров не входит в олимпийскую программу. Есть перспективы по включению его в старты Игр?
– Говоря о них, в частности, замечу, что все наши гребцы, прежде всего, тренируются и выступают в одиночках, а уже потом из гребцов формируются экипажи. Если говорить конкретно о Расуле и Кирилле, то пока у них не получается стать участниками стартов на олимпийских дисциплинах, но они продолжают тренироваться.
Что касается включения или не включения «тысячи» в программу Олимпиад, то замечу, что постоянно ведется мониторинг всех гребных дисциплин, в котором учитывается количество стран, количество участников тех или иных международных соревнований, и, исходя из этого, формируется олимпийская программа.
Хочу еще сказать несколько слов о перспективах развития нашего вида спорта в Татарстане. По-моему мнению, которое совпадает с мнением нашей Федерации, Татарстан с того момента, как был построен Центр гребли, как на нем прошли старты летней Универсиады-2013, здесь очень активизировался тренерско-преподавательский состав. Если говорить об итогах всероссийских соревнований, то на них мы уже можем видеть и призеров, и победителей из Татарстана в различных дисциплинах, как в байдарке, так и в каноэ. Думаю, в будущем они смогут дорасти до составов сборных страны.
ЮРИЙ ЗЕЛИКОВИЧ: «БОРЬБА С ДОПИНГОМ НАЧИНАЕТ ПРИНИМАТЬ ПОЛИТИЧЕСКУЮ ОКРАСКУ»
С Юрием Зеликовичем мы пообщались на международные темы.
– Юрий Семенович, в докладе комиссии ВАДА в графе против академической гребли стояла цифра 11. Именно столько случаев применения допинга, по мнению ВАДА, было зафиксировано в академической гребле России с 2011 по 2015 годы. Каково ваше отношение к этим цифрам – много, мало?
– Мне кажется, они сами по себе немного лукавые. Там всё очень неоднозначно. Я считаю, что надо говорить о прямом допинге, когда человек непосредственно принимает запрещенный препарат, тут даже говорить не о чем. И есть вариант, когда спортсмены принимают терапевтические препараты, являющиеся разрешенными, но неправильно оформленными. Формально это воспринимается, как допинг, но реально – это недоработка врачей, административного аппарата. За допинг сейчас считается момент, когда просто неправильно оформлен «паспорт крови». Такие вещи больше похожи на технические ошибки, чем на намерение применить запрещенное вещество.
– Последний случай отстранения нашего спортсмена по приему допинга, это случай с Сергеем Федоровцевым. Причем, он принял триметазидин, препарат, который, судя по аннотации, «нормализует энергетический метаболизм клеток, подвергшихся гипоксии или ишемии». На каком основании этот препарат был в 2014 году отнесен ВАДА к запрещенным?
– Не могу сказать. Потому, что основания включения медицинских препаратов в число запрещенных, видимо, знают только те люди, которые этим занимаются. Потому, что это, на мой взгляд, целиком и полностью вопросы коммерции. Когда специалисты ВАДА находят препарата, который широко используется в Восточной Европе, запрещают его, а его аналоги, применяемые на Западе, оставляют в числе разрешенных. Или, например, эфедрин. Для понимания читателей, это лекарство, которое применяется в каплях для носа при насморке, и очень хорошо помогает. Эфедрин – это допинг, с этим не поспоришь. Но надо же определить какую-то дозировку, при которой этот препарат начинает способствовать повышению спортивных результатов. Ну, невозможно при паре пшиков препарата в нос при насморке, получить в дальнейшем бешеный рост результатов. А от насморка помогает.
С другой стороны, я консультировался с химиками из антидопинговых лабораторий, и они говорят, что сейчас уровень определения медицинских препаратов в организме очень высок. Тут говорить о том, что «подсыпали» не приходится. Поскольку запрещенный препарат, введенный непосредственно в анализ мочи имеет одно химическое строение, а прошедший через организм, другое. То есть, говорить о том, что на этапе анализа допинг-проб можно «нахимичить», сейчас не приходится. Уже не отвертишься, если принял, то ссылаться на то, что «подсыпали», это смешно. Но тут в дело вступает другой аспект, когда борьба с допингом начинает принимать политическую окраску.