Сегодня сборная России сыграет стартовый матч Кубка мира со Швецией. Тренер вратарей национальной сборной Рашит Давыдов в интервью «БИЗНЕС Online» рассказал о схеме, по которой играют вратари в команде, вспомнил, как конкурировал в «Ак Барсе» с Сергеем Абрамовым, а также рассказал множество интересных деталей работы с лучшими голкиперами страны.
 | Рашит Давыдов |
| Фото: официальный сайт ФХР |
«ПУТИ, ВЕДУЩИЕ В КАЗАНЬ»
– Рашит Абдулхакович, в Казани вы играли ещё в составе СК им. Урицкого, но совсем недолго. Почему?
– Я тогда была ещё молодым парнем, воспитанником воскресенского «Химика», приехал в Казань за игровой практикой. В 1987 году какими-то путями я оказался в СК им. Урицкого, тогда ещё толком не понимал, что происходит. Сезон 1987/88 я провел в Казани, где основным вратарем был Серёга Абрамов. Он тогда травму получил в самой первой игре чемпионата. И я в 18 лет встал в ворота команды первой лиги. Из четырехматчевой гостевой серии привезли 50 процентов очков. В двух победных матчах сыграл здорово, а в других, наверное, не очень. Это сейчас, взрослыми мозгами уже понимаю, что тренеры тогда всё сделали правильно и вызвали из Нижнекамска более взрослого и опытного Серегу Киряхина. С молодым и неопытным парнем далеко не уедешь. Естественно, Киряхин стал основным вратарём, а я так, время от времени поигрывал.
– Поэтому ушли?
– Молодой был, амбициозный, меня эта ситуация тогда не устраивала. Хотя такое нужно понять, через это надо пройти всем. Это тоже опыт. Тем не менее, в конце сезона я попросился, чтобы меня куда-нибудь отправили поиграть, мне пошли навстречу и отпустили в Альметьевск. Там как раз была проблема с вратарями. В результате в конце сезона 1987/88 я провёл там два месяца и играл постоянно, что мне и было нужно.
СК им. Урицкого тогда был в первой лиге, а «Нефтяник» – во второй, но меня всё устраивало. Я там наигрался за два месяца, выплеснул всё, что у меня накопилось – желание, энергию. Выигрывали, набирали очки и в результате поднялись в турнирной таблице. Спасибо тренерам и опытным ребятам, которые меня тогда поддержали и помогли. Остались лишь хорошие воспоминания об Альметьевске. После завершения того сезона меня призвали в армию и я попал в СКА МВО в городе Калинин.
– Из Казани обычно в Куйбышев отправляли.
– Нет, обычно в Свердловск, но я же родом из Подмосковья, поэтому меня призвали в Калинин. В СКА МВО сезон 1988/89 для меня сложился удачно. Первые два месяца чемпионата я не играл, но потом встал в ворота и весь сезон провёл до последней игры. В самом начале следующего сезона уволился из армии как студент дневного отделения для продолжения учебы. Я знал, что за моей игрой следили и в Казани, и в Ярославле, и именно из этих клубов были предложения. Естественно, я выбрал Казань. Команда тогда дебютировала в высшей лиге и уже называлась «Итиль». Я посчитал, что там меня уже знают, знают мои возможности, и относились хорошо. Но тогда я не смог просчитать, что в «Итили» есть взрослый первый вратарь Сергей Абрамов, который очень здорово играл и дошел до сборной страны. Естественно, я опять мало играл, а это.... не моё. Не мог я по своей натуре быть запасным. Тем более, что уже почувствовал, что такое быть первым вратарем на уровне первой лиги, играя за СКА МВО.
– Снова уехали?
– Да, после сезона 1989/90 сам написал заявление об уходе, несмотря на то, что в тот год ввели новое правило – за уходящего игрока нужно было платить компенсацию. Было такое время, да. Меня отпустили, конечно, но с условием выплаты другой командой компенсации в 25 тысяч рублей! Вообще, невероятные деньги по тем временам.
В общем, мог закончить с хоккеем в тот момент. Ну, кто заплатит такие деньги за молодого парня, хотя и поигравшего чуть-чуть, но только начинающего? Я понимал, что это большой риск, но всё равно принял такое решение, сказал, что не хочу быть запасным вратарём. Повезло, что пензенский «Дизелист» тогда искал вратаря, им нужен был молодой, играющий, видимо, как раз каким я был тогда. Они меня забрали, выплатили компенсацию, это было настоящим спасением. В итоге отыграл там четыре года, потом ещё три, в общем, практически всю карьеру провёл в Пензе.
 | |
| Фото: Фото: официальный сайт СКА |
– Но вы ведь возвращались потом в Казань.
– Да, сейчас скажу год. Перед Олимпиадой в Лиллехаммере. Серёга Абрамов уезжал за сборную играть, и меня из Пензы позвали на подмогу. Отыграл неплохо три игры уже за «Ак Барс» – победа над «Спартаком», «Северсталью» и поражение от Ярославля. Мы даже договорились, что я перейду в Казань по окончании сезона. Документы лежали в клубе, всё обсудили, и я с удовольствием перешёл бы в Казань. Но там вмешался другой момент.
Тот сезон 1993/94 был своеобразным пиком у меня: здорово сыграл за Казань и получил предложение, а в течение того же сезона я дважды сыграл на международных турнирах за ЦСК ВВС из Самары, который тренировал Юрий Иванович Моисеев. Одним из тех турниров был предолимпийский турнир в Лиллерхамере. В общем, они меня тоже позвали, и я решил уехать в Самару. Не знаю, правильно или нет, но получилось так. Определяющим моментом для меня тогда была работа, тренировочный процесс под руководством Моисеева. Хотя я и сам всегда был трудягой, но скажу, что именно Моисеев научил меня тренироваться на максимуме, работать по-настоящему.
Но судьба пошутила надо мной. Летом я перешёл в Самару, мы готовились нормально, приехали в Казань на товарищескую игру. И именно в Казани я получил свою первую серьёзную травму.
– Многое у вас с Казанью связано.
– Согласен. Это сейчас понимаешь, что, может быть, неправильный выбор сделал, надо было в «Ак Барс» переходить. Всё меня туда подталкивало, а решения принимались другие.
– Травма – это левое колено? Оно у вас всё исполосовано.
– Да-да, на нём четыре операции. Всё разлетелось – крест, хрящи. В итоге эта травма, конечно, повлияла на карьеру. Я восстанавливался, но тогда не было такого медицинского обслуживания, как сейчас, операций не делали таких сложных, наколенников не было хороших. Это теперь люди спокойно играют после травм, а тогда была настоящая проблема. Но я не жалею ни о чём.
– А Нижнекамск когда был?
– В Самаре я всё мучился из-за травмы. В первом сезоне половину матчей сыграл, во втором тоже, но чувствовал уже, что не дают играть. Может быть, и правда травма сказывалась, может быть, я уже не мог так играть, как хотели тренеры. И я тогда тоже попросил обмен, потому что просто не мог сидеть . И меня отпустили в Нижнекамск, им нужен был вратарь. Я приехал, провёл там ровно месяц в паре с Олегом Грачёвым. Тоже всё понравилось, я играл, классно, рабочая атмосфера. Но травма настолько уже мешала, что нужно было делать конкретную операцию, восстанавливать колено. Вопрос уже стоял о том, закончить карьеру или нет. В итоге меня Пенза вернула, прооперировала, дождалась моего восстановления, всё по-человечески. И я там ещё четыре года провёл до конца карьеры.
– А вы татарский язык знаете?
– Сносно знаю. Понимаю, что-то могу сказать, но практики нет, поэтому сложно. Меня бабушка воспитывала в этом направлении..
«ИГРАЛ В НОЧНОЙ ЛИГЕ, В КОТОРОЙ ПЛАТИЛИ»
 | |
| Фото: официальный сайт ФХР |
– Когда вы решили стать тренером вратарей?
– В конце карьеры, когда понимал уже, что играть на должном уровне больше не могу. В Пензе у меня был первый опыт – там я тренировал детишек из детской школы, и неожиданно мне это понравилось. Хотя я никогда не думал, что буду этим заниматься. Когда закончил институт, диплом закинул подальше.
– В физкультурном учились?
– Да, на тренера. Закончил дневное отделение Малаховки. Пошёл, отучился без проблем, по времени ничего не потерял. Но никогда не думал, что буду тренировать, никогда. А в 31 год попробовал, и мне понравилось. Потом, когда вернулся в Воскресенск, работал в местной школе тренером и играл при этом в Москве в Ночной лиге. Она ещё только зарождалась, это сейчас её раскрутили до такого уровня. В той лиге играли такие же «проблемные» ребята, как и я – кто-то после травмы, у кого-то контракты действующие разорвали. В общем, те, кто официально не мог уже играть или карьеру закончил, играли в этой лиге. Я вместе со многими ребятами из Воскресенска играл за команду «Вастом», потом за команду РМАТ.
– Сейчас есть Бриллиантовая лига с бывшими хоккеистами.
– Наверное, я уже не в курсе. Но тогда чемпионат был очень сильный, с хорошим уровнем. И что самое интересное – турнир любительский, но там платили деньги, причём неплохие
– Кто?
– Ну, кто. Содержали. В то время ведь много всего неофициального было. В общем, у меня плавный переход получился из профессионального хоккея на «гражданку». Всё равно ещё играл в хоккей несколько лет, неплохо для того уровня. Продолжал выступать за пару других команд: съездил на турниры, и в итоге каким-то образом на меня вышли люди из организации, которая потом стала ХК МВД.
– Тот клуб, который сначала был в Твери?
– До Твери был год, 2005-й вроде бы, когда реально собирались милиционеры, люди в чинах, кто-то из бизнесменов и несколько человек бывших хоккеистов. Они самостоятельно собирались, тренировались, и как-то вышли на меня с приглашением поехать на первый чемпионат мира среди полицейских в Давосе.
– Довольно серьёзный турнир ведь.
– Да-да. Для России это был первый такой турнир, я поехал, отыграли и мы стали чемпионами. Вот на этой волне и образовался ХК МВД, просто мало кто знает историю. На базе Твери создали клуб, он играл в высшей лиге, а потом заявился в суперлигу. Но у меня дороги с ними разошлись после той победы в Давосе. Я продолжал играть в Ночной лиге и преподавал в институте – Воскресенском филиале Российской Международной академии туризма. Но ровно через год из ХК МВД меня позвали на Олимпийские игры среди полицейских в Квебеке. Там уже состоялся предметный разговор о переходе в клуб в качестве тренера вратарей. Съездили, Олимпиаду выиграли и... они меня потеряли. У меня на телефоне деньги закончились, наверное, и три дня дозвониться не могли, кое-как нашли. В общем, подписал первый свой тренерский контракт с ХК МВД и поехал в Тверь. Отработал в этой организации пять сезонов, дойдя до седьмой игры финала Кубка Гагарина против «Ак Барса». После сезона 2009/10 весь ХК МВД перешел в «Динамо». С одним и тем же коллективом я прошел путь длиною в 11 сезонов.
– Получается, вы вместе с клубом росли.
– Наверное, повезло. В одном месте зацепился, зарабатывал доверие к себе. Было ведь всякое, тренер вратарей – такая фигура, достаточно уязвимая. Но считаю, что мы отработали достойно, выиграв два Кубка Гагарина с «Динамо». И только в этом году я поменял клуб. Это было очень тяжёлое решение для меня и моей семьи.
«Я БЫЛ УВЕРЕН, ЧТО ОСТАНУСЬ В «ДИНАМО»
 | Давыдов и вратари «Динамо» со вторым Кубком Гагарина |
| Фото: официальный сайт «Динамо» |
– Почему вы самым последним из тренерского штаба ушли из «Динамо»?
– Да, был долгожителем в организации под руководством Андрея Николаевича Сафронова. И я благодарен ему за эти 11 хоккейных сезонов. Но пришлось принять решение в пользу схемы «клуб плюс сборная». Конечно, непросто с насиженного места уходить, можно ведь спокойно работать и не рыпаться.
– А насколько важно для тренера вратарей постоянно быть в штабе сборной?
– Когда в конце сезона 2013/14 мы всем тренерским штабом «Динамо» приняли сборную, мы поняли, что это большая ответственность и дополнительная нагрузка, но ведь это очень интересно в профессиональном плане. Не только внутри страны работаешь, но и на международной арене. Можно что-то новое увидеть для себя, есть возможность развиваться как тренеру.
– Олег Валерьевич вас звал в СКА?
– Перед чемпионатом мира 2016 года в Москве мне поступило предложение перейти в СКА. Всё логично: Знарок собирал людей с которыми работал, которых знает. Не случайно ведь весь тренерский коллектив снова в том же составе собрался. Но я скажу честно, как было. Когда в конце сезона 2015/16 я поехал в сборную, всем коллегам в «Динамо» я сказал, что отрабатываю последний чемпионат мира и больше в сборной работать не буду. Я искренне был в этом уверен. А потом в апреле началась работа – игры контрольные, Еврочелленджи, и я настолько втянулся во всё это, что понял: надо быть большим глупцом, чтобы отказаться от работы в национальной команде и от участия в таких знаковых событиях как Кубок мира и Олимпиада. Я бы себе это не простил потом, и меня бы никто не понял.
«РАБОТА В СБОРНОЙ – ЭТО ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И УДОВОЛЬСТВИЕ»
– Насколько сильно отличается работа тренера вратарей в сборной и в клубе? Возможности всё-таки разные, никого особо не поменять за две недели.
– Конечно, в сборной совсем другой режим работы, времени для подготовки не так уж и много. Но и ребята, которых мы приглашаем в сборную – лучшие в своей профессии. Как со стороны КХЛ, так и из НХЛ. Работа в сборной – это и ответственность, и удовольствие одновременно.
А насчёт изменений…При правильном подходе и организации тренировочного процесса, при взаимном доверии тренера и игрока возможно всё. Посмотрите сами, как за эти два года поменялся Илюха Сорокин. Даже в начале прошлого сезона он был другим вратарём. Как Вася Кошечкин поменялся. От этого получаешь удовольствие, когда можешь работать с лучшими людьми в лиге и влиять на них. Когда получается что-то улучшить в игре вратаря, и все это видят, и вратари сами понимают, что ты их учишь правильным вещам, это кайф. И то же самое с Серёгой Бобровским: если сравнить видео картинку его игры двухлетней давности и сейчас, то явно видна другая техника движений корпуса, рук. Сейчас он играет намного агрессивнее и технически разнообразнее.
Сейчас проходим похожий путь с Семёном Варламовым, правда, в ускоренном режиме, потому что времени совсем мало. Семён меняется на глазах и сам видит свои изменения.
 | Давыдов и Семён Варламов |
| Фото: официальный сайт ФХР |
– Бобровский раньше сильно наклонял плечи вперёд, нависал над шайбой. Теперь они оба выглядят повыше.
– Конечно! Раскованнее, легче. Я стараюсь привить эту манеру игры всем своим вратарям, кто следит, заметил это.
– В сборной на чемпионатах мира вы с трудом отвечаете на вопросы о том, кто будет играть в воротах, сыграет ли вратарь на чемпионате вообще. Но ведь у вас ещё до начала турнира есть вся схема?
– Конечно.
– А почему вы не говорите о ней?
– Не люблю бежать впереди паровоза. Есть план действий, мы его заранее знаем, всё расписано. Там ведь больших опций нет: основной вратарь и всего два момента, когда он может не сыграть – спаренные игры. Всё остальное уже создаёт проблемы. Если чередовать, то слишком большие разбежки между играми получатся, тонуса не будет у вратаря. На это накалывались наши предшественники в сборной, когда пытались дать поиграть всем. Это хорошо для вратарей, но к финальной части тонус не набирает никто. Турнир краткосрочный, поэтому играет только один вратарь. Я бы и рад дать всем место, но по календарю видно, что не получается, стараемся избегать такого.
– А вратари сами знают про эту схему?
– Первый номер знает всё, второй тоже знает свою роль. Третий понимает, что он третий. Секрета нет, все ведь в курсе. Один раз только нам пришлось внести изменения в график по объективным причинам, а так – стараемся выдерживать план.
– Вы всё также просматриваете вратарей соперника?
– Обязательно. Мы определяем системные ошибки, стабильные, и указываем на этот брак нашим игрокам. Пишем целое досье, вывешиваем его в раздевалке, там несколько ключевых пунктов, которыми можно воспользоваться. И это делают все.
– А это полезно? Разве скорости в игре позволяют это применять?
– Скажу так – психологически это точно придаёт определённую уверенность. Но даже если пара человек из всей команды что-то для себя возьмёт, хотя бы один пункт для своего амплуа, будет уже хорошо. Скажу честно, когда мы проиграли с «Динамо» СКА два года назад, ребята, к сожалению, не использовали ничего, что у меня было на Коскинена. В паре моментов только помогло, хотя можно было выжать намного больше. Просто на это нужно указывать, не только повесить, но и говорить, тогда оседает. Прочитал – забыл, конечно, а в игре вообще вспоминать некогда, но если говорить ежедневно, то оно откладывается в голове.
«СНАЧАЛА ВЫПРЯМЛЯЛ ГАРНЕТТА, ПОТОМ ЕРЁМЕНКО»
 | Давыдов и Иван Налимов |
| Фото: официальный сайт ФХР |
– У «Ак Барса» в раздевалке тоже висел разбор Коскинена во время финальной серии. Не помогло.
– Всё-таки люди тоже анализируют, меняют что-то. Я скажу, что Коскинен в прошлом сезоне был очень хорош, лучший плей-офф он провёл. И было видно, что многие вещи они с тренером поменяли в правильную сторону.
Первым таким у меня был Миша Гарнетт, выпрямлял я его, потом Саня Ерёменко, и с Игорем Шестёркиным то же самое делаем. Эта манера игры – некий гибрид, к которому я пришёл за время работы. У меня есть своё видение техники работы вратаря, и когда я вижу, что многим она помогает, понимаю, что не зря это всё делается.
– Как правило, наклон плеч вперёд не позволяет шайбе влететь в верхние углы.
– Всё зависит от позиции, где бросающий игрок, где шайба, где вратарь. Есть ситуации, где надо быть высоким, а где – широким и «пушистым», наклониться, корпусом дожать. Это уже детали, а основная концепция – максимально раскованное тело. Тогда движения будут более чёткими, короткими, и вратарь дольше не будет уставать.
– Поэтому движения вратарей «Динамо» выглядят простыми, резкими и агрессивными?
– Это со стороны кажется, что всё легко и просто, но такое достигается за счёт целого комплекса упражнений, нарабатывается на тренировках. Но в итоге вратарю действительно легче от этого, благодаря раскованности он сохраняют свежесть и концентрацию до концовки игры, до сложного отрезка сезона. Когда мы с ХК МВД дошли до финала и проиграли «Ак Барсу» только в седьмом матче, Гарнетт играл весь сезон практически без замен. И в конце он мне сказал: «Рашит, а я не устал, я готов ещё играть». То же самое сказал и Санька Ерёменко после второго Кубка, что сил ещё вагон.
 | Давыдов и Алексей Мурыгин |
| Фото: |
– Но ведь раскованность и резкие движения часто приводят к тому, что вратарь переигрывает момент. Слишком далеко выкатывается, теряет позицию и равновесие.
– Я понимаю, о чём вы говорите. В любой технике и тактике есть слабые места, но при правильном тайминге, если всё делать вовремя, игра вратаря будет выглядеть очень простой. Когда вратарь учится, могут быть ошибки, нужно набраться терпения. Я всегда своим ребятам это говорю – терпим, продолжаем, шлифуем, доводим до автоматизма. Чтобы был определённый алгоритм чётких действий, вратарь должен знать конкретно, что он делает в каждой ситуации. И вариант должен быть только один, на другие способы по ходу игры нет времени ни думать, ни реагировать.
– То есть основа вашей вратарской философии – это раскованность?
– Сейчас скажу… Раскованность с компактностью плюс владение цепочкой действий. В каждом игровом эпизоде вратарь должен сделать целую серию движений. При всём кажущемся разнообразии ситуаций на льду, технические действия вратаря практически одинаковы. После любого броска есть развитие событий, которое мы моделируем на тренировках.
– У Ерёменко очень хорошо видно этот алгоритм.
– И не только у него. У того же Лазушина, я скажу, что он даже мощнее, чем Саня. Но насколько сильно он поменялся сейчас, посмотрите.
– Но стили у них разные. Лазушин больше играет на щитках внизу.
– Я бы не сказал. Модель игры одна и та же, но немного разное исполнение. В этом и заключается индивидуальность вратарей. Мы вроде бы систематизируем, хотим, чтобы они играли одинаково, но всё равно есть разные моменты. И это хорошо.
«ШЕСТЁРКИНУ НЕ ХВАТАЛО ПРАКТИКИ ПОСЛЕДНИЕ ДВА ГОДА»
 | Давыдов и Марко Торениус |
| Фото: официальный сайт СКА |
– Микко Коскинен раньше всегда занимался по индивидуальной системе с Марко Торениусом. Он очень много играет на коленях, рано опускается и поздно поднимается, Игорю Шестёркину так делать нельзя из-за роста. Будете ли вы приводить их к одинаковому стилю и нужно ли это?
– Мы ещё летом начали эту работу. Здесь есть важный момент – когда мы с Марко начали общаться, то выяснили, что мыслим одинаково, вратарскую игру представляем одинаково, процентов на 90 наши идеи совпадают. Поэтому сложностей не возникает, надеюсь, их и не будет. Микко слушает, и мы начали менять технику игры наших вратарей, когда они опускаются на колени. В этом ничего страшного нет на самом деле, но нужно уметь правильно продолжать ситуацию, а у Коскинена есть нюансы в этом аспекте. В паре матчей они проявились, и объяснять ему моменты стало легче.
– А как вы распределяете обязанности с Марко?
– Работаем вместе. И со всеми вратарями ведём одинаковую работу, говорим одинаковые вещи. Есть различия – Женька Иванников ниже всех, поэтому там нужно думать и обсуждать, но это точечные корректировки. Генеральная линия одна.
– В НХЛ часто оборону строят под вратаря, в зависимости от его слабых сторон. Как это происходит у вас?
– Идёт совместная работа, мы постоянно обсуждаем тактические действия в своей зоне. Мы знаем как играет команда и подстраиваемся, иногда наборот – сами высказываем просьбы. Это обоюдный процесс.
– Шестёркин ещё в прошлом году был готов играть в КХЛ, в своём возрасте это один из самых техничных и стабильных вратарей.
– Моё мнение такое – Игорю не хватало практики последние два года. Потому что он должен был играть и мог играть, но попал в такую организацию, где есть ярко выраженный первый вратарь. Ему давали какие-то шансы, но не совсем у него получалось. Мы начали работу в апреле, готовились к чемпионату мира. Весь апрель и май мы делали всё то, с чего я обычно готовлю вратарей – постановка техники. И Игорь очень быстро всё понял и начал выполнять, что меня очень поразило, ведь были определённые вещи, которые он раньше просто не делал, у него были технические проблемы. Я ему сказал: «Игорёк, вот так мы играть не будем, нужно так». Буквально через две недели работы он сыграл в Словакии за сборную и показал прогресс. Для меня это был знак – у парня хорошие мозги, он понимает и принимает информацию.
– Он готов играть на уровне КХЛ?
– Не люблю делать прогнозы раньше времени, это ерунда всё. Нужно сначала сделать, потом уже будет ясно. Пока есть единственный, временный, минус у Игоря – отсутствие опыта проведения нескольких игр подряд. Но это дело наживное, у него как раз будет такой период времени.