Максим Новосёлов: «Приходилось стрелять в людей из автомата, потом понял, что взгляд пугает ещё больше»

22 апреля в Курске у Максима Новосёлова не состоялся давно запланированный бой с Джеффом Монсоном – американец за неделю до поединка сослался на травму и попросил найти соперника для грепплинга. До вызовов именитых оппонентов, длинных очередей за автографом и восторга публики от быстрой победы ударом маваши в голову самый одиозный боец российского MMA повидал в жизни практически всё. В интервью с корреспондентом «БИЗНЕС Online» Безумный Макс поговорил о разборках в 90-х, жестоких подпольных боях, тюремном быте, российской эстраде, войне и Владимире Путине.

«В ТЮРЬМУ ЗАПРЕЩАЛИ ПРИВОЗИТЬ СУХОЕ МОЛОКО И ВИТАМИНЫ, ПРИХОДИЛОСЬ ДОСТАВАТЬ ПОДПОЛЬНЫМ ПУТЁМ»

– Максим, вам – 44, вы 15 лет провели в тюрьме, но находитесь в просто отличной форме. Как вы её поддерживаете?

– В любых условиях и в любых местах надо поддерживать себя в форме. Если у тебя есть цель, мечта, или ты просто хочешь себя хорошо чувствовать и выглядеть, надо заниматься физкультурой и спортом. Поставил цель – делай. Вне зависимости от условий и обстоятельств. Я занимаюсь каждый день. Иногда два раза в день. Конечно, нет такой нагрузки, как на сборах, но два часа стараюсь заниматься. Я обычно чередую силовые тренировки с единоборствами. В последнее время чаще занимаюсь прикладным самбо. Это работа с оружием, работа против оружия. Такое первоначальное самбо.

– А в плане питания? В тюрьме не лучший рацион для поддержания мышечной массы.

– В плане питания ничего особенного. Как получится: бывало, привозили сухое молоко, какие-то витамины. Это всё было не разрешено, доставали подпольным путём. Администрация, когда видела, что ты серьёзно занимаешься, особенно не препятствовала, но и навстречу не шла.

– Ваше мнение о Джеффе Монсоне изменилось после его отказа от боя? (интервью проходило за день до соревнований – авт.)

– Джефф, как боец, конечно, огромный профессионал, у него большое количество боёв. Но в этой ситуации есть немного непрофессионализма: мы готовились, бой был заявлен по правилам MMA, о дате поединка было сообщено за три месяца. Не знать своих болезней – это странно. Но, тем не менее, так получилось. Свою лепту в бои он внёс, считаю его великим бойцом. Со своими странностями, но тем не менее.

– Вам – 44, Монсону – 46. Соревнования пройдут в Курске, причём не на спортивной арене, а в цирке. Считается, что предстоящий бой – просто шоу, устроенное для зарабатывания денег. Что вы можете сказать на этот счёт?

– Во-первых, мы не такие уж большие деньги зарабатываем: ни я, ни он. Не могу говорить сумму, по просьбе организаторов. Но из того, что я зарабатывал на других боях, это очень мало. Мне интересен бой, потому что он должен был проходить с Джеффом Монсоном. Я, на самом деле, своим бизнесом зарабатываю больше, чем те деньги, что приносят мне бои.

А по цирку – я сам неоднократно там дрался. Раньше бои проходили именно в цирке. Изначально, ещё в царское время, вся борьба происходила именно там.

– Монсон – известный анархо-коммунист. Разделяете ли вы его убеждения?

– Нет. Я к политике никак не отношусь, я спортсмен. Всю дорогу занимаюсь спортом и политикой совсем не интересуюсь. Нет, новости смотрю, конечно. Я гражданин нашего государства и сопереживаю его проблемам. Но всё течёт, всё меняется, поэтому не вижу смысла сильно интересоваться политикой.

– Нынешнюю власть поддерживаете?

– На текущий момент да.

– Видели расследование про Медведева?

– Нет, я такие фильмы не смотрю. У нас на протяжении всей истории были недовольны властью. Был Сталин, был Берия, был Ленин – все в чём-то неправы. Обычные граждане всегда были чем-то недовольны. Я – обычный спортсмен, мне ближе по духу спорт.

– Вы сказали, что не интересуетесь политикой и не причисляете себя к какой-либо идеологии, но, тем не менее, у вас на странице ВК есть клипы с нарезкой речей Адольфа Гитлера и тренировками армии вермахта. Вам близок национал-социализм?

– Нет, я не придерживаюсь идей национал-социализма. Это просто группы, которые мне нравятся, которые я слушаю. Они так выражают себя.

– Знаете, что они запрещены? Роскомнадзор блокирует паблики, посвящённые этим группам.

– Возможно. Я в это не вникаю. Раз заблокированы, наверное, они никому не интересны, хах.

«НА ПОДПОЛЬНЫХ БОЯХ ВСТРЕЧАЛ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ, ЛЮДЕЙ ИЗ ПРАВИТЕЛЬСТВА»

– Вы росли в Челябинской области, городе Трёхгорном. Опишите, что это за место.

– Это «запретка», закрытый город. Своя атмосфера, своё миропонимание. Очень много внимания там уделялось спорту. Там особенно ничего и не было: только секция бокса и секция борьбы. В основном, молодёжь шла туда. С теми парнями, с которыми мы занимались там, общаюсь до сих пор, многие работают тренерами. Ну, конечно, были уличные драки, не без этого. Выясняли отношения. Сейчас уже не вспомню ради чего и для чего. Просто выясняли, кто сильнее. Район на район, улица на улицу. Дрались каждые выходные. Было посещение дискотек, а после этого обязательно надо выяснить отношения. Повод всегда находился. Сейчас понимаешь, что это всё глупость, но в детстве это казалось серьёзным. У нападающего не было цели тебя поранить, просто напугать, поэтому всё было не так серьёзно и без настоящих травм.

– В одном из интервью вы говорили, что многих из ваших знакомых давно нет в живых.

– Ну, это уже, скажем так, поздний период жизни.

– Криминал? Наркотики?

– В основном криминал. Все знают, что 90-е – разгул криминалитета. Бандитские войны и так далее. Там и умирали. Наркотики – нет. Тех, с кем я общался, это не особо зацепило. А вот войны – да.

– Те парни, что с вами занимались спортом, потом поголовно пошли в криминал?

– Не все, конечно. Было разделение: кто-то шёл в правоохранительные органы, кто-то в криминал.

– Помните свою первую драку?

– Первую в жизни? Нет. Первую драку против ножа помню. Запомнил, потому что тогда занимался и изучал приёмы против ножа. Противник был старше возрастом, он достал нож. Я немного испугался, но смотрели люди, и отступать было некуда. Я начал думать технически. Отошёл в глубокий снег, где соперник не мог быстро передвигаться. Он подзавяз в снегу, не мог нормально двигаться. Я этим воспользовался и выбил нож.

– Вы работали военным инструктором во время конфликта в Нагорном Карабахе. Приходилось участвовать в боевых действиях?

– Да, приходилось. Но говорить об этом не очень хочется.

– Хорошо. Но мне вот что интересно: вам на тот момент было примерно 18 - 20 лет. Как получилось, что вы уже стали инструктором?

– Это были 90-е годы, дефицит кадров. Я уже был мастером спорта на тот момент. До армии проходил специальные курсы, у меня была серьёзная подготовка. Профессионально этим занимался. Не скажу, что был великим инструктором, но комплексы РБ-1, РБ-2 преподавал.

– В 90-х вы участвовали в полулегальных турнирах. Самое жёсткое, что вы там видели, или делали сами.

– Не скажу, чтобы сам что-то такое делал, но видел многое. Там не было компетентного судейства, да судейства вообще в принципе не было на тот момент. Видел несколько боёв, где человека лёжа забивали в партере. Человек делал болевой в партере и наносил удары по голове. Случались тяжёлые травмы. Помню, кого-то увезли сразу в реанимацию. Вроде, закончилось всё плохо.

– Вы рассказывали, что бывали и случаи убийства. Людей выносили и закапывали в карьере.

– Да, бывало. Лично сам не закапывал, но несколько раз слышал об этом.

– Там применяли оружие?

– Нет, при мне такого не было. Возможно, где-то бывали такие турниры, где дрались с палками или ножами, но я в таких не участвовал.

– Что мотивировало участвовать в них?

– Азарт, желание проявить себя. Точно не деньги. Хотя деньги тоже лишними никогда не бывают.

– Хорошо платили?

– Ну, на каком-то деле ты мог заработать больше, чем за бой. Турнир проходил в один день, несколько боёв подряд, несмотря на травмы и прочее. Зато после одного турнира можно было купить машину. Я, например, купил «восьмёрку». Машина тогда была пределом мечтаний.

– Турниры организовывали криминальные авторитеты. Известно ли вам что-нибудь о них и общались ли вы с ними после боёв?

– Не было прям такого понятия «криминальный авторитет». Был «авторитетный бизнесмен». Ему, как правило, небезынтересен был спорт. Как бы это там не преподносилось, что он делал это только ради себя, он, тем не менее, собирал бойцов, они тренировались, готовились. Интерес к боям тогда был, так скажем, более насыщенный. Сейчас это спорт. Тогда бои по правилам невозможно было организовать. Не было такого понятия, как «бои MMA», MixFight. Были «Бои без правил». Как они назывались, так и делались.

– Аудитория была достаточно большой?

– Аудитория была вообще разнообразной. Можно было встретить людей, которых вообще не ожидал там увидеть. Например, знаменитостей. Всех сейчас вспомнить тяжело. Помню, в какой-то момент видел Караченцева, какие-то депутаты были, люди из правительства. Мне на тот момент это неинтересно было. Жил своей жизнью, и никак с ними не пересекался интересами.

– Организаторы приглашали бойцов к себе телохранителями или, так скажем, в свою личную армию?

– Не просто приглашали, такой был порядок изначально. Встречал во времена первых боёв иностранца. Уже не помню, бразилец он был или ещё кто. Но знаю, что он до сих пор работает у какого-то шейха телохранителем в Эмиратах. Шейх его взял ещё с тех старых времён. Тот боец выиграл у Михаила Илюхина, и шейх его практически сразу забрал. Даже сегодня видел у многих олигархов парней, с которыми я бился. Начальниками охраны работают, телохранителями.

– А вы у кого работали?

– Я не работал. У меня всё наоборот, получается.

– Стоп. А как вы в турниры попадали? Сами говорите, что там нужно было кого-то представлять.

– Нет, это только после турнира. Если тебя выбирают, если ты соответствуешь требованиям, то тебя забирают. Не обязательно на стрелку. Просто ты как-то был потом задействован. Всё от человека зависело. Но на тот момент другого способа заработать не было.

– А как Вы попали в подпольные турниры?

– Были специальные люди, которые ходили по спортзалам и выбирали. Земля слухами полнится: кто-то кому-то сказал, кто-то о ком-то слышал. Приходили, поступало предложение. Например, я освободился и уже через неделю начал участвовать. Были люди, которые следили за карьерой, знали меня.

«СДЕЛАЛ ТАТУИРОВКУ, ЧТОБЫ ЗАКРЫТЬ ДЫРКУ ОТ ПУЛИ»

– В одном из интервью вы говорили, что благодаря тюрьме до сих пор живы. Что вы имели в виду?

– Когда посадили в 90-х годах, те люди, с которыми я, так скажем, действовал, практически все погибли. Знаю только одного, который остался. И то, спасся только потому, что уехал.

– Все погибли в разборках?

– Да, в разборках.

– Тот случай с перестрелкой в 93-м. Часто вспоминаете его? Сейчас поступили бы точно так же?

– Наверное, сейчас бы так уже не поступил. Но, опять же, это я так думаю сейчас, по прошествии времени, основываясь на прожитом опыте. Сейчас бы уже всё сделал по-другому.

– Почему? Там же был вопрос жизни и смерти: либо вы, либо они. Вас бы просто убили (в одной из разборок один из оппонентов Новосёлова потянулся к сумке за автоматом, тогда Максим молниеносно сбил его подсечкой, выхватил оружие и расстрелял бандитов – прим. авт.).

– Тогда это казалось единственным правильным решением. Но на тот момент я уже был выходцем из армии, проходил специальную подготовку. Мог бы стрелять не на поражение, а, скажем, в ноги. Или устроить предварительную стрельбу. Ну, это я сейчас так обдумываю всё.

– Вы часто проводите семинары и мастер-классы по защите от огнестрельного и холодного оружия. В жизни вам действительно приходилось защищаться от пистолетов и топоров?

– Конечно. Я же провёл 15 лет в колонии. А там без оружия вообще никак.

– И с топором нападали?

– Скорее, какая-то имитация топора. Да и топор тоже как-то был. Не скажу, что это были сечи, как у викингов. Правильное предопределение ударов, правильное перемещение тела – и бой заканчивался быстро. Были, конечно, травмы, рассечения, но ничего серьёзного. Огнестрел тоже был. Из-за этого и сделал татуировку на ноге, вот тут.

– Что она значит?

– Да ничего не значит. Просто заделал дырку от пули.

– А вообще эти татуировки что-то символизируют?

– Да. Изначально делал, чтобы закрыть, а потом что-то подумал и понял, что в каждой есть важный символ. Сейчас есть лозунги мексиканских группировок, есть лозунги римских легионеров.

– Как они звучат?

– «Сила выше права». «Громкая слава». Это лозунги людей, которые воевали и чётко понимали, для чего этот лозунг нужен.

– У вас много татуировок с черепами и есть необычная золотая цепочка с восемью черепами, каждый из которых, по вашим словам, что-то символизирует. Расскажите подробнее.

– Пока ещё рано. Не пришло время. Я пока нахожусь на условно-досрочном освобождении, поэтому, наверное, каждое интервью может стать последним, ахах.

«В ТЮРЬМЕ ЗУБНУЮ ЩЁТКУ ЗАТАЧИВАЛИ ТАК, ЧТО ЕЙ МОЖНО БЫЛО БРИТЬСЯ»

– «В 90-х я жил в Питере, когда он еще был бандитским. В бардачке ствол, в багажнике АК-47, в кошельке — гонорар за выполненную работу». О какой конкретно работе идёт речь?

– Выбивание долгов, защита интересов, защита людей, работа по найму. Я не был там киллером каким-то. Просто силовая поддержка интересов каких-то людей.

– АК-47 пригождался?

– Да. Но больше стрельба не на поражение, а просто даже один вид человека с автоматом был психологическим давлением.

– Но вы рассказывали, как стреляли какому-то цыгану по ногам за украденные деньги.

– Я это не считаю выдающимся эпизодом. Это из разряда мелкого хулиганства. Были моменты, когда словом ничего не объяснишь. Почему даже на сегодняшний день очень много травматического оружия и людей, которые его применяют. Есть ситуации, когда уже ничего не объяснишь. Или нет у тебя времени объяснять.

– Так всё-таки часто приходилось задействовать автомат, стрелять из него?

– На определённом этапе – да. Потом уже больше сфокусировался на психологическим аспекте, чем на физическом. То есть, тот случай, когда взглядом или действиями ты можешь человек больше напугать, чем стрельбой. Но это пришло со временем.

– Что представляет собой тюремная среда?

– У нас есть понятия, которые по-своему правильные и придуманы не просто так. Их, естественно, надо придерживаться. Против массы, какой бы ты ни был супербоец, хоть Бэтмен, не попрёшь. В лагере находятся полторы тысячи человек, всех ты не победишь.

– Тюрьма всех уравнивает?

– По-своему, да. Можно стоят выше по рангу, как-то круче быть, но обязательные правила есть для всех.

– Вам с момента попадания в тюрьму приходилось завоёвывать авторитет или о вас уже были наслышаны?

– В первый раз – да, приходилось. Во второй раз уже был у людей на слуху, поэтому было попроще. Но всё равно приходилось постоянно что-то доказывать.

– Во время первой ходки вы участвовали в подпольных тюремных боях. Что они из себя представляют?

– То же самое, что и обычные бои. Просто в то время сидело очень много выходцев из спорта. В 90-е годы 80 процентов заключённых были спортсменами. Рэкет, разбой, какие-то группировки. В основном это силовые единоборства. Чтобы выяснить, кто сильнее, придать стимул тренировкам, проходили бои. Были свои призовые. Деньги не стояли на кону: какие-то вещи, продукты, сигареты, которые там заменяют деньги. Плюс имидж самого сильного.

– У вас был такой имидж?

– Наверное, да.

– Бои кто-то организовывал?

– Сами организовывали. Руководство тюрьмы было против всегда. Конечно, они знали. Но что они могли с этим сделать? И для чего? Может, им выгодно это было. Между собой дерёмся же, не с администрацией. Уменьшается количество сильных, тех, кто может оказаться сопротивление. Проще руководить стадом.

– Но бунты всё равно в тюрьме были. И с вашим участием тоже.

– Были, были. И отправляли два раза на «крытую».

– Что это?

– «Крытая» – это то место, куда тебя отправляют, когда у тебя много нарушений, и администрация колонии уже не знает, как с тобой справится. Почему называет «крытая»: это тюрьма, где ты находишься целый день. На улицу почти не выпускают – иногда в прогулочный дворик. Что-то типа СИЗО, но только более жёсткие условия. Есть одиночные камеры, есть на несколько человек. Всего в учреждении порядка 700 человек. Туда отправлялись, скажем так, самые активные с зон, других мест лишения свободы, и находились там от года до трёх.

– Там тоже драки устраивались?

– Устраивались. Соответственно, более жёсткие. Там находились худшие из худших.

– Это там были топоры и всё, о чём вы рассказывали?

– Нет, топоров там не было, но было другое оружие. Например, заточенные зубные щётки. Первый раз такое видел: зубную щётку затачивали так, что ей бриться можно было. Из алюминиевых кружек делали ножи, тарелки затачивали. В основном из оружия были заточки. Там были такие зубные щётки, которые втыкаешь, отламываешь, и кусок остаётся в теле. Специально делалось так, чтобы его было трудно извлечь, чтобы ты мучился, и происходило внутренне кровоизлияние. Иногда извлекали сами, иногда врачи местные.

– Бывали случаи убийства в этих боях?

– Конечно. Это не афишировалось, но все всё знали и понимали. Обычно всё списывалось на несчастный случай. Основная причина – сердечный приступ, сердечнососудистые заболевания.

– Слышали про Чарльза Бронсона?

– Слышал, конечно. Читал даже книгу о нём. Много о нём читал, многое смотрел, художественный фильм тоже видел. Но там немножко другие условия, немножко другое понимание тюрьмы. У нас бы его зарезали просто-напросто.

– Заключённые?

– Или заключённые, или администрация его просто забила бы. Все его выходки позволялись из-за условий. Англия более цивилизованная, там другие тюремные порядки и по-другому к этому относятся. У нас бы фокусы Бронсона не прокатили.

– Можно ли вас назвать «русским Бронсоном»?

– Я – русский. Тут, скорее, вопрос: можно ли Бронсона назвать Новосёловым? Он растиражирован и делает всё специально. Он все эти вещи затевает, чтобы быть известным. А мне всё это приходилось делать, чтобы там жить.

«ЕСЛИ ВИДЕЛ КОГО-ТО С СИГАРЕТОЙ – ВЫЗЫВАЛ НА СПАРРИНГ»

– После попадания в колонию во второй раз вам довольно быстро удалось завоевать авторитет. Каким образом?

– Бывали моменты, когда приходили противоборствующие группировки. Зона делится на сферы влияния. Иногда есть смотрящие, которые всё держат, а иногда просто группировки. Каждый старается под себя власть подобрать. Не всегда все были согласны. Я не вносил никаких решений, я жил по своим законам.

– В разборках участвовали?

– Да, старался никогда не пропускать.

– Как удалось привить зэкам здоровой образ жизни? Это было принуждение или личный пример?

– Личный пример. Я показывал, что, несмотря на свой возраст, срок, претензии администрации, можно поддерживать себя в форме. Администрация всегда была против занятий спортом.

– Почему?

– А зачем ей нужны сильные люди? Им нужно стадо. Им проще управлять. Людьми, которые употребляют алкоголь и наркотики легче управлять, они всегда послушны.

– А имидж администрацию не интересует? ИК-15 считалась самой спортивной колонией в России.

– На тот момент был такой начальник Антоненко. Он сам спортом занимался и нам не препятствовал, даже помогал чуть-чуть. Потом пришёл другой начальник и всё развалил. На сегодняшний день спортзал, который я создал своими руками, полностью развален. После того, как я и другие заключенные, которые занимались спортом, вышли из тюрьмы, туда завели спецназ и быстро всё разрушили.

– Не пытались противодействовать?

– А для чего? Я делал это для себя и для коллектива, который был со мной. Мы все прекрасно понимали, что как только выйдем, они всё моментально разломают и растащат. Чтобы заниматься там спортом, необходимо было не бояться. Идти на разговоры, понимая, что администрация может наказать или избить. Но если ты перешагнул через страх, то понимаешь, что всего можно добиться. Ну, раз тебя закроют в изолятор, а во второй уже скажут: «А смысл его закрывать? Пусть занимаются».

– То есть за принесённую гирю могли избить?

– Не так уж жёстко, чтоб прям за гирю. Но за пропаганду, за привлечения людей к занятию спортом наказывали. В колонии было время, когда просто зачитывали распорядок дня, были лекции. Сажали людей и тупо зачитывали им всякую фигню: профилактика гриппа, профилактика ещё каких-то болезней, учили петь гимн. Администрации выгодно, чтоб человек был занят какой-то фигнёй и ни о чём не думал. Я в это время просто уходил тренироваться. Человек, который занимается, он всё равно развивается. Он развивает свой ум, волю, дух, он не боится. Где-то он может не смолчать, и не всегда его можно избить. Как аль Капоне сказал: «Добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем добрым словом».

– Так всё-таки принуждали заключённых заниматься или нет?

– Приходили люди, которые позанимавшись один день, уходили. Может быть, нагрузки их отталкивали, может, больше любили чефир погонять и покурить. Да, в некоторых ситуациях я пожёстче подходил. Не то, что силой заставлял, а как-то убеждал. Где-то словами, где-то своим примером убеждал, что я могу и мне это позволено, а вам нет – потому что вы слабые.

– Это были угрозы?

– Нет. А смысл угрожать? Мне самому это было интересно. Чем больше я привлеку народа, тем мне интереснее, программа какая-то моя лучше работает, какой-то интерес возбуждало.

– Наказывали их за нарушение режима?

– По-своему, да. Где-то отжимания, бег, приседания, где-то спарринги проводили.

– То есть, если видели кого-то с сигаретой, вызывали его на спарринг?

– Обязательно. У нас это было в порядке вещей.

– В полную силу дрались?

– Да, и в полную силу, конечно.

– Человек после этого не курил?

– Нет. Я ему показывал: вот ты куришь, и какой в этом смысл, тебе от этого лучше? Тебя и так посадили, тебя и так наказали, у тебя стараются здоровье отобрать.

– Бывало, что сильно избивали?

– Прям уж так нет. Не было задачи унизить человека или избить до полусмерти. Была задача показать, что я некурящий сильнее курящего, вот и всё.

– Чему тюрьма вас научила?

– Многим вещам. Какие-то уроки общения. Очень много прочитал, очень много посмотрел. Познакомился как с плохими, так и с хорошими людьми. Какие-то психологические аспекты для себя освоил.

– Стали спокойнее?

– Да, можно сказать и так. Уже понимаю, что где-то можно не бить, а объяснить, можно обойти ситуацию, завуалировано что-то сделать, не впрямую.

– «Чем хуже условия, тем лучше результаты»? Есть ли примеры, кроме вас?

– Конечно. Со мной согласятся все люди, которые начинали с подвальных качалок, с тех залов, которые не были оборудованы, как современные фитнес-центры. Сейчас приходишь на всё готовое. А когда ты своими руками всё сделал, когда оно неудобное, когда мешок с песком, по которому бить неудобно, железо необработанное – это даёт тебе ощущение настоящей силы. Не зря же у нас есть упражнение, где по колесу бьют кувалдой. Это одно из ведущих упражнений во всех боевых единоборствах. Всё грубо, всё просто.

– По этому принципу и организовывали зал в колонии или только потому, что не было другого выхода?

– И по этому принципу, и выхода не было. Нет, у нас в своё время появились и штанги, и гири, и гантели. Самодельные, конечно, но всё равно старались для себя: что-то обтягивали, где-то красили.

– В том самом выпуске «Реальной качалки» был погнутый гриф. Изначально такой был или вы к этому как-то причастны?

– Да, я с этим связан.

– Взяли большой вес?

– Нет, у меня есть упражнение, где мне давят на грудь. Как есть упражнение, где мне давят на шею – примерно то же самое.

– Это для дыхалки или для чего?

– Нет, просто для укрепления тела и чтобы не бояться боли.

«ПУТИН – ВОИН, КОТОРЫЙ ВЕДЁТ ГОСУДАРСТВО ВПЕРЁД»

– Вы не стремитесь к славе?

– К славе, как таковой, я не стремлюсь. Я стремлюсь к пропаганде здорового образа жизни. Даже немного такого агрессивного здорового образа жизни.

– Что это?

– Это значит не бояться нагрузок, связанных с риском для здоровья. У меня есть методики занятий для укрепления шеи. Мне давят на шею, меня душат. Это не значит, что я просто её качаю. Да, она будет сильная, но ещё она не знает стресса. А стресс тебе приносит боль. То есть через боль ты можешь познать себя, выйти на новый уровень. Можно заниматься фитнесом, можно заниматься боями – и то, и другое спорт, но они по-разному преподносятся. Сейчас люди стали слабее из-за того, что слишком много дозволено, всё есть, слишком всё легко. Люди стали мягкими. Почему, когда была Великая Отечественная война, практически не было простудных заболеваний? Люди сидели в окопах, зима, никаких батарей или обогревателей не было. Но они сидели там, воевали и не боялись. Правы или не правы были командующие, но, тем не менее, человек шёл на войну. Сейчас сложно чем-то увлечь, заставить как-то. Многое воспринимается в штыки, обсуждается.

– Что, например?

– Многие вещи. Армия та же. Сейчас год же служат.

– По-вашему, это мало?

– По-моему, это вообще ничто. Человек только пришёл, только получил одежду, год её относил и уже увольняют. Нет стремления выкладываться у такого человека. Тот же командир, чему он за год солдата научит?

– Какой срок службы тогда оптимальный?

– В советское время было три года. Спроси сейчас у любого, кому за 40, сразу скажет, где служил, с кем служил. У него это в памяти запечатлелось больше, чем другие события, хотя это было всего 2 - 3 года. Был другой подход. Я не то что пропагандирую жёсткость, но нужно как-то воспитывать с детства. Привлекать, может быть, к истории. В какой-то период истории России мальчики с юных лет становились воинами и уже в 16 лет участвовали в сражениях. И на тот момент государство было сильным. Я не призываю к завоеваниям, но, тем не менее, мы многое теряем. Постепенно-постепенно что-то теряем. Разные проблемы появляются у государства. Где-то, например, китайцев много становится…

– Вы против эмигрантов?

– Я не против эмигрантов. Они же переезжают, чтобы работать. Если переезжают работать, должны работать. А у нас… Россиян мало, даже взять ту же борьбу, MMA – очень много нерусских бойцов.

– Но у нас достаточно сильных русских бойцов. Понятно, Фёдор Емельяненко. Тот же его ученик Кирилл Сидельников. Ведь они самые видные представители России в MMA.

– Можно открыть сайт первенства России по самбо. 80 процентов участников нерусские. Я не говорю, что это плохо. И я не против этого. У меня нет разделения: мусульманин, христианин – всё хорошо. Но наши стали лениться. У меня самого ребёнок занимается самбо, но какую-то часть времени всё равно проводит за компьютерными играми. Я пытаюсь его увлечь.

– С детства воспитываете его как спортсмена?

– Да. Я не хочу, чтобы он стал знаменитым бойцом, там чемпионом чего-то, но он должен быть сильным, должен уметь защищаться, должен быть воином. Я знаю, что он пойдёт в армию. Я его сам отвезу в боевую часть. Мужчина должен быть мужчиной. Не обязательно прям Рэмбо, но какие-то мужские, бойцовские навыки должны быть.

– Воспитываете сына так, чтобы он не совершил ваших ошибок?

– Само собой. Но, опять же, каждый человек совершает какие-то ошибки. Просто кто-то расплачивается. Я, грубо говоря, совершил мелкое преступление – понёс наказание. А люди, которые воруют миллионы, выступают в прямом эфире. Мы смотрим суд, следим за событиями, но наказания в их адрес, как такового, нет. Никто не застрахован от ошибок, всякое бывает.

– Вы говорили, что порядки, которые были на Руси вам близки по духу. Можете тот образец государства назвать идеальным?

– Сейчас другие порядки, мир стал более технологичным. Всему своё время. На тот момент было сильное государство, был сильный рубль, тот же «золотой червонец», была одна из лучших армий.

– Но люди, по сути, были рабами.

– Ну, это мы сейчас так понимаем. История меняется. Как нам её преподносят, так мы её и понимаем.

– Но ваше мнение какое?

– Были же крестьянские восстания, бунты.

– Они быстро подавлялись.

– Да, подавлялись. Ну, возьмём тоталитарное государство времён Сталина. Народ же это устраивало. Они же не были подневольными. Люди высказывали своё мнение, не боялись, многие уезжали из страны. Не всех же убивали, не всех в концлагеря загоняли.

– Вы говорили, что много прочитали в тюрьме. Что порекомендуете прочесть?

– Многое об истории читал. В основном дореволюционные издания, например, Гончарова. Исторические эпосы, как в старой, так и новой обработке. Гомера читал в современном изложении. Конкретно прям любимого произведения нет.

– Вас интересует в основном литература, связанная с войнами, как я понял.

– Воины в то время, наверное, и был теми предводителями, которые приводили государства к процветанию. Что далеко ходить за примерами, у нас вот есть Владимир Владимирович Путин.

– Путин – воин?

– Воин, да. Человек, который ведёт государство вперёд. Он тот человек, который говорит и делает, и на своём примере всё показывает.

– Поддерживаете его?

– Да, мне он нравится. Он мужик. Не боится сам полетать на самолёте, побывать на Северном полюсе, в подводной лодке, танк, вертолёт, лошадь… Он делает всё, что не каждый простой человек сможет. Президенту это не обязательно вообще делать. Тем не менее, он это показывает и ему это самому интересно.

– Вам не кажется, что это популизм?

– А в чём?

– Вы сами рассказывали, что в России ещё с 90-х было достаточно много спортсменов. И через эту тему Путин достаточно часто работает с массами.

– У нас же не все спортсмены в стране.

– Но спорт уважает большинство людей.

– Большинство? Ну, у нас до того был Ельцин, который в теннис играл.

– Да, но помимо этого все знают, как он бухал.

– Вот-вот-вот. На своём примере тоже показывал. Может, потому и в минус привёл страну. Но, опять же, это моё мнение. Не буду углубляться в политику.

«ПУГАЧЁВА СКАЗАЛА УЧАСТНИКУ КОНКУРСА: «ТЫ ПОХОЖ НА ПИ…А»

– В середине «нулевых» вы снялись в довольно странной передаче на MTV. Зачем?

– На тот момент мне это было интересно. Я жил в Питере, со мной связались ребята, предложили снять аналог американской передачи «Чудаки». Там был выпуск с каким-то знаменитым боксёром. Они хотели что-то подобное снять. Вышли на меня, предложили. Просто развлекательное шоу. Заработал на этом я не много.

– Позже вы работали продюсером поп-групп. Каких именно?

– Был у меня такой опыт неудачный. У меня был друг, которому интересно было попробовать себя на этом поприще. Попросил меня, мы совместно пробовали какие-то проекты: рэп, поп-группы.

– Какие?

– Ну, сейчас говорить названия не хочу, они разбежались уже все. Кто-то под другими именами уже выступает. Скажем так, в чарты они не попадали. В «нулевых» помню на проекте Аллы Пугачёвой («Народный артист», – авт.) наша девочка выступала. Заняла там первое место, ей дали приз, её как-то продвинули. Я на этом проекте больше хотел заработать, а другу просто интересно было. Потом я просто ушёл из всего этого.

– В чём конкретно заключалась работа?

– Договариваться, хаха, наверное.

– Договариваться?

– Находить людей, которые могут как-то продвигать, выходить на знакомых.

– Тех самых знакомых из 90-х?

– Да. Тех знакомых, которые уже в шоу-бизнес перешли работать. Сейчас все из них там где-то. Вся наша эстрада под кем-то.

– «Считал Пугачёву пафосной фифой, а она четкая и суровая тётка. Х…и всех покрывала только так, короче, из нашей темы!» Расскажите о том случае подробнее.

– Вот это как раз о том конкурсе, который проходил в Москве. Что мне в ней понравилось: она всё чётко разграничивала, чтобы зря время не терять. Вышел человек, она ему говорит: «Нет, ты давай ещё тренируйся». Или, например, выходит парень, а она ему прямо: «Ты похож на пи…а». Я, конечно, образно говорю «х…и покрывала», но всё чётко делала, не стеснялась в выражениях. Думал, что там это как бы неэтично, но она молодец – ведь в этом и есть профессионализм.

– Какая она в обычной жизни?

– Пообщаться удалось небольшое время. Я прям так глубоко не заглядывал, но мне понравилась. Хорошая женщина, чёткая, справедливая.

– В середине «нулевых» вы тренировали Олега Газманова, Михаила Пореченкова и братьев Запашных.

– Тренировал – это громко сказано. Тогда людям был интересен этот спорт. Уже столько лет прошло, в памяти все эти имена и лица смешались. Тогда все хотели быть причастны к каким-то бойцам MMA, это было модно.

– А почему именно к вам пришли?

– Не прямо ко мне, а в то место, где я занимался. Были люди, которые умели хорошо объяснить, показать.

– Могли бы они сейчас выйти на ринг?

– Да, думаю, могли бы.

– Даже Газманов?

– Да, он же всегда в хорошей форме.

«АГРЕССИВНАЯ ПРОПАГАНДА ЗОЖ? КТО СИЛЬНЕЕ, ТОТ И ПРАВ»

– Как относитесь к «Лев против», «Трезвым дворам» и прочим организациям, которые пропагандируют ЗОЖ?

– Я с ними сотрудничаю. Мы проводим совместные семинары и мероприятия. Ребята из нашего челябинского отделения часто ко мне приходит. Да, где-то, может, они перегибают палку, но я считаю, что, в принципе, работа правильная.

– Но это же самосуд.

– Они же не судят никого.

– Они бьют людей.

– А почему эти люди не могут их бить?

– Ну, например, потому что это незаконно.

– Да, их наказывают, но они продолжают это делать. Они же не просто первых попавшихся людей бьют.

– Они сами провоцируют людей на конфликт.

– Вот я об этом и говорю: агрессивное спортивное направление. Кто сильнее, тот и прав.

– Многие считают, что «Лев против» создан для зарабатывания денег и пира на YouTube. Они становятся популярными за счёт драк, получают господдержку. На эту тему сейчас много расследований.

– С «Лев против» я не сталкивался. Может, изначально организация задумывалась как пропаганда против курения и наркотиков, а уже после всё исказилось, и появились люди, которые начали на этом зарабатывать.

– Дело в организаторах?

– Всегда дело в организаторах. Но если люди за ними идут, то, наверное, какая-то часть населения считает это правильным.

– Второй раз вас посадили якобы за причастность к наркобизнесу. Вы говорили, что невиновны и это «ошибка судебного производства». Как всё было на самом деле?

– Я могу долго рассказывать прав я был или неправ, но суд установил, что я был замешан. Меня освободили сначала, а через год дело возобновили. Всё из-за каких-то людей непонятных, которым было интересно, чтобы меня посадили. Суд постановил, что я виновен. Долгое время был с этим не согласен, скрывался, был в розыске. Находясь в розыске, всё равно продолжал выступать. Считал наказание несправедливым, но доказать ничего не мог. Это было не в моих силах.

– В плане денег?

– И в плане денег, и технически всё это преподнести не мог.

– В деле были, по-вашему, замешаны авторитетные люди? Есть догадки, почему им это было выгодно?

– Догадки есть. Но, самое интересное, сейчас даже ведомства такого как «Госнаркоконтроль» не существует. Правительство упразднило его. Оно дискредитировало себя. А в плане догадок. Ну, были люди, которых я, может быть, не устраивал, мешался им в каких-нибудь схемах.

– С наркотиками вы никак не связаны? Никогда не употребляли?

– Не употреблял. Никогда в жизни. Ни тяжёлые, ни лёгкие.

– Вы уже много лет не употребляете алкоголь, мотивируя это во многом тем, что «повидали много людей, которые творили страшные вещи под алкоголем». Расскажите подробнее.

– Видел много спонтанных пьяных драк, где люди убивали, а потом, уже придя в себя, понимали, что сделали. 80 процентов заключённых сейчас – это бытовые убийства на почве алкоголя. Беспричинные – непонятно, ради чего человек лишил жизни другого. И самому себе тоже жизнь разрушил. Был знакомый офицер, который в пьяной драке голыми руками убил своего знакомого. Утром очнулся на месте преступления и сам не понял, что он сделал. Может, некачественный алкоголь или такое воздействие. Получил большой срок, отсидел, вышел.

– Когда вы в последний раз напивались?

– Чтобы прям напивался, такого, наверное, вообще ни разу в жизни не было. Может быть, ещё в школьные годы.

– А выпивали когда в последний раз?

– Лет 15 назад. Я не против алкоголя как такового. Не считаю, что должны запретить вино, пиво и прочее. Но это всё должно быть в норме.

«ЕВРОПЕЙСКИЕ СОЛДАТЫ СБЕЖАЛИ ОТ НАС ПОСЛЕ ПЕРВОЙ ЛЁГКОЙ ТРЕНИРОВКИ»

– В середине «нулевых» вы работали инструктором в частных европейских военных подразделениях. В чём именно заключалась ваша работа?

– Базовые приёмы против оружия: работа против ножа, против пистолета, какие-то подручные предметы. То же прикладное самбо. Самбо изначально создавалось как боевой предмет – это потом пошло разделение на спортивное и боевое. Изначально оно и было прикладным.

– Вы говорили, что «европейцы мягонькие и слабые». Почему?

– Мы с тренером из Нижегородской области Алексеем Чугреевым проводили семинары по этим дисциплинам в Словакии. Приезжали представители австрийского спецназа. Они выдержали одну тренировку, сказали, что это перебор и уехали. Просто собрались и уехали. Мы ничего не поняли – у нас же на это несколько дней было рассчитано, специально приглашали. Причём мы заранее обсудили, что это тренировка будет в полсилы, втягивающая. Но их эта первая тренировка сразу сломала. И потом по их примеру чехи отказались и другие европейские страны. Сразу слух пошёл.

– А что там было такого ужасного?

– Да ничего такого. У нас всё это проходит на «ура». Ничего особенного: жёсткие блоки, набивание тела, жёсткое выбивание ножа и пистолета, удары по кисти, выворачивание кисти. Приёмы проводятся не в полную силу, но они должны хотя бы в полсилы проводиться, чтобы ты прочувствовал, как это вообще делается.

– Какие тогда у них были тренировки?

– Ну, уж я не знаю. Немного видел – у них полегче, помягче всё. У них это не на первом месте стоит. Все люди надеются на пистолет. Часто слышу фразы: «А нафига мне это надо: «Я взял, выхватил пистолет и всё». Но где ты его возьмёшь, кого-то ты застрелил? Или «я нож возьму». Ну, где ты его возьмёшь, что у нас, все люди с ножами ходят? Многие «диванные эксперты» любят рассуждать: «да я бы так сделал, я бы это, я бы то». Так сделай, покажи! Я на своём примере всё показываю. Да, не скажу, что я прям лучший – сам езжу учусь постоянно. Хочу новые системы изучить, сейчас этому больше времени уделяю.

– Какие?

– Самые разнообразные. Начиная от филиппинского бокса, заканчивая разными японскими системами. Сейчас много всего есть. Например, те же бесконтактные бои. У нас была одна передача, где мы встречались с бесконтактниками.

–Как это работает?

– Никак это не работает вообще. Это миф. Суть в том, что якобы на правильном передвижении тела, каком-то воздействии, можно завалить кучу народа.

– Не касаясь человека?

– Либо не касаясь, либо касаясь слегка. В bнтернете наверняка видели видео, где человек крестом роняет кучу народа. Это несерьёзно, и все это понимают. Но, тем не менее, это есть, люди идут, занимаются. Плюсик в этом небольшой есть – люди ведь занимаются, чем-то увлечены. Но преподносить это как лучшую систему, говорить, что это работает, не стоит.

– Наша армия – самая сильная в мире?

– У нас самые сильные воины. Может быть, технически мы хуже остальных оснащены. Но, я думаю, что спецподразделения наши лучшие.

– Представим ситуацию: на нас завтра нападают условные американцы или китайцы, кто угодно. Мы победим?

– Победим. 100 процентов.

«ЯПОНЦЫ ДУМАЛИ, ЧТО Я ПЫТАЮСЬ ОТОРВАТЬ СОПЕРНИКУ ГОЛОВУ»

– Как оцениваете победу над Джимми Амбрицем?

– Просто не подготовился. Поздно сообщили. Поменяли бойца, так же как и в этот раз. Готовился под одного, а вышел с другим. Потом бой задержали на три часа. Плюс не совсем понятная история: это же был вечер бокса, а какие будут правила MMA, никто не объяснял.

– И вы поэтому решили ударить ему лбом в переносицу?

– Это не специально произошло.

– На видео выглядит так, будто специально.

– Опять же, по правилам MMA можно допускать два нарушения. Можно ударить в пах, поясницу, в переносицу вот так. Замечание за это было сделано. Так что нарушения тут никакого нет.

– То есть, это была тактика?

– Не скажу, что я это запланировал. Просто я дерусь как дерусь, хах.

– Вас часто критикуют за «уличный стиль». Как это прокомментируете?

– Раз критикуют, значит это интересно. Если тебя не критикуют, то ты никому не интересен. Спокойно к этому отношусь. Всегда говорю, что я не великий боец, я не техничный. Каких-то особых ударов у меня нет. Я дерусь, как умею.

– Ваша школа – это больше улица или зал?

– Больше улица. Я там тренировался, я знаю, как там жить. Я – боец. Не считаю себя выдающимся спортсменом, просто боец.

– Какой стиль боёв в ММА вам нравится больше: тот, что был в Японии, когда вы начинали, или современный?

– Тот, что был раньше. Но так всегда: люди говорят, что им больше нравится старое. «Тогда жилось лучше, чем сейчас» и так далее. Время проходит, что-то меняется, много техники прибавляется. Когда я начинал, не было такого понимания техники, как на сегодняшний день. Все дрались, как могли, у всех был свой стиль. Сейчас, конечно, всё прогрессирует, но зрелищность теряется из-за введения правил. Тогда всем было интересно, потому что не было правил. Почему, например, в Америке популярен реслинг?

– Это театр, по сути.

– Театр. Но, тем не менее, большие массы американцев ходят смотреть. Там собирается больше аудитории, чем на UFC. Все бойцы реслинга потом востребованы в кино, телепередачах. Они становятся кем-то в жизни. Опять же, некоторые участвуют и там, и там. Большую аудиторию собирают, у них много поклонников. А у нас просто менталитет такой. Нам надо, чтоб по-настоящему били. Но если по-настоящему, то почему тогда критикуют меня? У меня всё по-настоящему, хах.

– Если бы предложили поучаствовать в реслинге, согласились бы?

– Наверное, попробовал бы. Интересно. Мне всегда интересно что-то новое попробовать в боевых направлениях.

– Тогда в Японии за «уличный стиль» вам дали прозвище Безумный Макс. Вам оно нравится?

– Да нормально, спокойно отношусь. Ну, безумный не из-за того, что я там всё хватаю, сильно бью. Всё дело в «гильотине», которую я проводил со стойки. Это было необычно, по-своему дико. Наверное, все думали, что я пытаюсь оторвать голову.

– А знаете, откуда прозвище? Видели фильмы?

– Да, конечно, смотрел.

– Ассоциируете себя с ним?

– Там немножко другие условия, другой мир. Ну, может быть.

«У ФЁДОРА ЕМЕЛЬЯНЕНКО ДАР, ОН РОЖДЁН ДЛЯ БОЁВ»

– В одном из интервью вы говорили, что «не нашли в себе бога» и «ваша религия – это спорт»? Сейчас что-то изменилось?

– Может, со временем я приду к этому. А пока я живу, как живу.

– Сегодняшнее отношение к религии у вас какое?

– Понимаю, что что-то есть, но пока прийти к этому не могу.

– Вы агностик?

– Да, можно так сказать.

– А неоязычество вам не близко?

– Нет. В Древнем Египте две тысячи лет верили в своих богов; была Русь, где верили в Сварога порядка тысячи лет, а потом всё поменялось; была Месопотамия, которая верила несколько тысяч лет в других богов. Каждая эпоха приносит свою религию. Люди всё равно во что-то верят. Это просто по-разному называется.

– Во что верите вы?

– В себя.

– И в спорт?

– Спорт я отождествляю с собой.

– В 2006-м у вас не состоялся бой против Фёдора Емельяненко из-за перелома руки в полуфинале чемпионата Европы по самбо. Хотели бы исправить это и устроить бой уже сейчас по правилам ММА?

– Было бы за честь устроить с Фёдором бой. Но не думаю, что ему самому это сейчас интересно.

– Могли бы вызвать его?

– Вызвать можно кого угодно, только не все согласятся. И для чего это, не совсем понимаю.

– Вы тренировались вместе с Фёдором продолжительное время. Насколько и чем он отличался от остальных?

– В своё время у нас были хорошие отношения. Вместе состояли в сборной, занимались вместе. Не скажу, что долго, но было, да. Фёдор очень трудолюбивый человек, талантливый. Человек, которому дано чувство боя. У него отлично чувство такта, какие-то моменты он улавливает быстрее, чем остальные. Это дар, по-своему. Можно сказать, он рождён для этого. Плюс трудолюбие. Какой бы дар у тебя ни был, без большой физической работы его не разовьёшь.

– Нагружает себя намного сильнее остальных?

– Намного, конечно. Он себя не жалеет, работает. Поэтому он и лучший.

– Сейчас поддерживаете отношения?

– Не было времени увидеться. Не пересекались ещё.

– Когда была та ситуация с детскими боями в Чечне, звонили ему со словами поддержки? И какое ваше отношение к этому скандалу?

– Нет, не звонил. К ситуации нейтрально отношусь. Там и Фёдор прав по-своему, и Рамзан. У тех парней национальная черта драться, проводить бои. Они же не первый раз это проводили.

– Если, допустим, на завтрашнем турнире увидите, что на ринге перед большой аудиторией дерутся 10-летние русские парни, как отнесётесь к этому?

– Не знаю. Если и проводить, то по правилам. Должна быть защита, чёткие правила. В принципе, нормально к этому отношусь.

«Я НЕ ЗНАМЕНИТОСТЬ, Я ОБЫЧНЫЙ ПАРЕНЬ»

– Что с боем против Вячеслава Дацика?

– Я готов к Дацику. Скажем так, он плохой парень, я плохой парень. А два плохих парня обязательно должны подраться.

– Вас ведь опять будут обвинять в том, что это только ради шоу.

– А в чём здесь шоу? Вызов был сделан на тот момент, когда он дрался с проститутками вместе со Стасом Барецким.

– Об этом и речь, он же фрик.

– Ну, фрик – не фрик, тем не менее, он боец. Он дрался и выигрывал у того же Андрея Орловского. Да, пусть, может, он и не лучший боец, но он боец.

– Значит, следующий бой будет против Дацика?

– Да, но обстоятельства не зависят от меня. Дацик сейчас находится под следствием. Всё зависит от решения суда.

– Этот бой будет последним в вашей карьере?

– Я готов для продолжения карьеры. Интересные предложения всегда рассматриваю. Да, я парень возрастной, но всегда готов по полной выложиться. Если будут какие-то предложения, буду рассматривать. А карьеру я толком не начинал. Она у меня такая, с перерывами.

– Вы говорили, что готовы вместе с «Матч ТВ» сделать фильм – съездить в тюрьму к Дацику. На какой стадии проект?

– Это не от меня зависит, а больше от «Матч ТВ». Я жду от них приглашения, и в любой момент готов. Они в курсе.

– Как к «Матч ТВ» относитесь?

– Нормально. Много передач делают качественных. Может, много внимания уделяют футболу и хоккею, но…

– «Бой в большом городе» смотрели?

– Да. Хорошая передача. Правда, очень много таких американских проектов, где-то надо вносить свои коррективы. Но, опять же, не мне судить, решать народу, аудитории. В целом, смотреть можно.

– Как относитесь к Сергею Бадюку?

– Раньше я много слышал о нём. Сейчас мы хорошо общаемся, считаю себя его другом. Очень хороший мужик, что бы про него ни говорили. Очень профессионально подходит к вопросам физических занятий. Только то, что он едет корреспондентом в Сирию, уже много говорит о его характере.

– Вы говорили, что планируете какой-то проект с Бадюком. Расскажите подробнее.

– Уже снята некоторая часть материала. Проект о том, как заниматься именно в тюремных условиях. Или в условиях, скажем так, не предрасположенных к спорту.

– Проект для YouTube или ТВ?

– Не знаю, это уж как он решит. Сейчас, наверное, больше аудитории в интернете. Может, и там, и там. Это будет постоянная передача, с некоторым количеством выпусков. Я там в роли эксперта всё объясняю. Мне интересно передать свой опыт. Я сам это прошёл. Не слышал, не читал, я это сам видел.

– Ваше имя превратилось в бренд, вы узнаваемы, часто появляетесь на YouTube, снимались для Reebok, у вас звёздное окружение. Как вы себя чувствуете в роли знаменитости и чем объясняете такую известность?

– Я не чувствую себя знаменитым. Я обычный парень.

– Вы узнаваемы, с этим трудно спорить...

– Может быть. Но у определённой группы людей, которой нравится моё «творчество». Спокойно к этому отношусь. Стараюсь популяризовать прикладное самбо, как я уже говорил. Постараюсь всё для этого сделать, и если людям это нравится, то хорошо.

– То есть, вы используете свою известность только для популяризации вида спорта?

– Да-да. Если это помогает, то буду использовать.

– В кино не зовут сниматься?

– Ну, пока как бы издалека. Ничего конкретного.

– Сериал или боевик какой-то?

– Сериал. Пока не могу разглашать какой, всё только в самом начале.

– Роль плохого парня?

– Конечно, а кого ещё, хах. Главная или второстепенная – пока непонятно.

– Перед выходом из тюрьмы вы говорили, что будет интересно заняться общественной деятельностью. Получилось?

– Общественная деятельность – это, наверное, и есть то, что я делаю, что я пропагандирую здоровый образ жизни. Открыли в Челябинске клуб «Сталь», куда приходят и парни с улицы, и работники из офисов занимаются. То есть не профессиональные бойцы, а люди, которые хотят научиться защищаться, попробовать свои силы. Есть практически все боевые направления от рукопашного боя до MMA.

– Какие у вас планы на будущее?

– Какие-то поступают постоянно, я рассматриваю. Есть приглашения на семинары, открытые уроки. Я езжу очень часто к парням, которые открывают спортивные клубы. На своём примере всё показываю.

– В политику не собираетесь?

– Ну, с моей биографией меня в политику не возьмут.

– В России всё возможно.

– Если я буду полезен государству – всегда готов.

Фото: страница ВК Максима Новосёлова,

Instagram Максима Новосёлова.