Две недели назад уфимский «Урал» объявил о подписании контракта с итальянцем Даниэле Баньоли. В интервью «БИЗНЕС Online» 63-летний специалист рассказал о задачах клуба и селекции, а также вспомнил дикие истории о том, с чем столкнулся, работая в Турции, Катаре и Иране.
Даниэле Баньоли Фото: Олег Яровиков
«ЕСЛИ «УРАЛ» ХОЧЕТ ИГРАТЬ В ЛИГЕ ЧЕМПИОНОВ, ТО НУЖНО СТРОИТЬ СТАДИОН»
– Даниэле, вы – третий итальянец, который возглавит «Урал». С Анджиолино Фригони или Флавио Гулинелли знакомы?
– Я знаю их очень хорошо, особенно Фригони. Мы вместе с ним работали в национальной сборной Италии в 90-х годах. Так что знаем друг друга почти 30 лет.
– Справки об Уфе у него наводили?
– Нет. Он мне позвонил, спросил поеду ли я. Я сказал, что да. Ну, и контракт подписали достаточно быстро.
– Как появился вариант с «Уралом»?
– Он появился за три недели до моего визита в Уфу. У меня были предложения из Японии, Польши, из итальянской «Латины», но предложение вернуться в Россию меня стимулировало больше. В Уфе есть интересный проект, в котором задействованы молодые игроки. Уровень чемпионата России очень высокий и «Уралу» потребовался тренер с опытом. Для меня это важно – помочь в организации такого проекта, оптимизировать работу игроков. Мы будем шаг за шагом подниматься в число российских топ-клубов.
– Долго думали над предложением?
– Где-то неделю. Мне нужно было поговорить с руководством «Латины», которое хотело, чтобы я остался в клубе. У нас хорошие отношения, и они понимают, что ситуация в Уфе лучше, чем там.
– Что может помешать вам совершить этот подъём в число топ-клубов с «Уралом»?
– Я думаю, что нам лучше разделить наши цели. За один год невозможно подняться на топ-уровень. Для нас важно попасть на места между пятым и восьмым, что сделать тоже будет нелегко, исходя из того, что мы немного опаздываем с комплектацией. Другой целью будет – дать возможность расти молодым игрокам – Феоктистову, Ковалёву и, конечно, другим.
– Несколько лет назад «Урал» вышел в Лигу чемпионов, но не смог там играть из-за неподходящего стадиона.
– Да, я уже видел стадион. Он подходит для суперлиги, но если мы хотим играть в Лиге чемпионов, то нужно строить другой зал. Это очевидно. Это будет большой целью на будущее. Но мы должны заработать этот зал. Ведь если у вас нет команды, заслуживающей Лиги чемпионов, то вам такой зал не нужен. Но если команда и клуб будут расти, то надо думать о новом зале. Это важно, потому что Башкирия – это важный регион в стране.
– Какие впечатления от встречи с главой республики Рустэмом Хамитовым?
– Для меня это была эмоциональная встреча, я впервые встречаюсь со столь высокой персоной, представляющей волейбольную команду. Если у нас есть такая поддержка, то у нас есть все шансы на успех.
«ЛЕГИОНЕР-ДОИГРОВЩИК В ПРИОРИТЕТЕ»
 | Даниэле Баньоли и Рустэм Хамитов |
| Фото: Олег Яровиков |
– Уже известно, кто точно останется?
– Я смотрел записи игроков, для меня важно, что некоторые из них играют в сборной, особенно это касается Ковалёва. Это важный опыт. Мы планируем, что останутся он, Феоктистов, два молодых диагональных (Андрей Колесник, Евгений Рыбаков, – ред.), Александр Абросимов, Денис Гетман, оба либеро (Дмитрий Кириченко, Алексей Кабешов, – ред.), плюс мы дополним команду, чтобы состав был сбалансированным.
– Кто будет легионером?
– Нам точно нужен доигровщик - это приоритет. А там будем смотреть на характеристики игрока и на то, кто будет основным диагональным – русский игрок или иностранец.
– Кто будет в вашем тренерском штабе?
– Ассистентом станет Ярослав Антонов, тренером по ОФП – итальянец Джованни Росси.
– Почему они?
– С Антоновым у нас хорошие отношения, мы вместе работали четыре года – два в «Динамо» и два в сборной. Я ему доверяю, он великолепен как помощник и как переводчик. У нас будет хорошая атмосфера в команде. Росси я тоже хорошо знаю, он отлично готовит команду. Плюс, они оба работали в Уфе.
– Кто-то ещё будет?
– Пока нет, я хочу посмотреть, кто как работает в клубе, кто сможет нам помочь. Я познакомился с доктором (Азат Карагулов, – ред.), который дал мне информацию о состоянии игроков. Нам важно быть подготовленными к началу сезона.
«ПОДЪЁМ ВОЛЕЙБОЛА В ИРАНЕ НАЧАЛСЯ С ЗОРАНА ГАИЧА»
– За все эти годы скучали по чемпионату России?
– Всё-таки в последние годы я работал не в таких сильных чемпионатах – в Турции, Тунисе, Катаре. Конечно, я хотел вернуться в чемпионат России. Здесь совсем другой уровень организации и игры.
– Андрей Куцмус выступал в Ливане, рассказывал потом об организации – волейболисты приходят, как в школьную секцию: могут опоздать, воду приносят с собой. В этих странах такое было?
– Всё так и было. Катар – это вообще другой мир. В Тунисе есть 3 - 4 команды хорошего уровня, потому что Тунис, наряду с Египтом, – одна из лучших стран во всей Африке.
– Ваш клуб в Тунисе был в числе этих команд?
– Да, он был на третьем месте.
– Где в этих чемпионатах самые высокие зарплаты?
– В последние годы были большие изменения, потому что во всём мире финансовый кризис. В Катаре в прошлом году были большие проблемы, в Тунисе большой экономический кризис. У турецких команд большие бюджеты, но не такие, как года 3 - 4 назад. В России ведь тоже некоторые клубы испытывают финансовые проблемы. Плюс сейчас появляется конкуренция со стороны Китая и Кореи, где платят много денег.
– Что в Иране?
– Средний уровень там очень хорош. Первые иранские клубы конкурентноспособны, они могут получать иностранцев. Но в Иране культура жизни совсем другая, там всё не так, как в Европе. У вас там не может быть всей свободы, которая есть здесь. Это был очень хороший опыт – сравнить жизнь европейца и иранца.
– С экономической точки зрения, в Иране было комфортнее, чем в Тунисе, например?
– Намного лучше. В Иране волейбол – вид спорта номер два после футбола. Игроки являются звёздами, там хорошие зарплаты и есть развитие. Поэтому, кстати, иранского волейболиста заполучить в европейский чемпионат непросто.
– С чем у них связан такой взлёт волейбола?
– Они начали 12-15 лет назад, когда там работал Зоран Гаич. Он организовал крутую молодёжную команду. С этого всё пошло. Позже они выиграли молодёжный чемпионат мира. Волейбол получил большую популярность. Задумайтесь, в Иране – 80 - 85 миллионов человек, там много людей играет в волейбол. Сейчас они открываются миру. Затем там работал Хулио Веласко, который проделал очень хорошую работу, в том числе ментальную. Иранцы растут, приглашают других иностранных специалистов. Уже два года они участвуют в первой группе Мировой лиги. Они лучшие из азиатских команд.
– Что там со стадионами?
– Есть один очень хороший зал в Тегеране. Помню, что мы играли полуфиналы и финал в очень большом зале там. Вместимость там, примерно, 10 - 12 тысяч. В других городах залы маленькие, не очень хорошо обстоят дела с безопасностью, но люди любят волейбол.
«В ТУРЦИИ ФАНАТЫ НЕ ПРОСТО ДИКИЕ, А ОПАСНЫЕ»
– У тех, кто играл в Турции, всегда есть история о том, как они спасались от местных фанатов.
– У меня тоже есть. Там дикие фанаты! Я работал в «Фенербахче» и у нас было противостояние с «Галатасараем». Фанаты этих клубов ненавидят друг друга. Помню, как мы играли за Суперкубок. Из Стамбула поехали в Анкару, где был матч. С одной стороны трибуны сидели болельщики «Фенербахче», с другой – фанаты «Галатасарая». Вокруг площадки стояло, наверно, сотня полицейских. Но это не спасло от беспорядков.
– Что случилось?
– Во время матча фанаты начали кидать на площадку петарды. Судья останавливал матч три раза. Я спросил у Мильковича: «Иван, что происходит?!». Он ответил: «Это нормально, не переживай». Возможно, но одна петарда разорвалась прямо у меня в ногах. Они хватали кресла, отрывали их от трибун и бросали на площадку. Это было страшно.
– Какие-то выводы тогда были?
– С тех пор «Фенербахче» и «Галатасарай» не играли матчи, на которых присутствовали фанаты обоих клубов. Если хозяева были «Фенербахче», то болельщики «Галатасарая» оставались снаружи. И наоборот.
– Это были самые дикие фанаты, с которыми вы сталкивались?
– В Турции они не просто дикие, а опасные.
– В других странах неприятные истории с болельщиками случались?
– В Иране мы однажды приехали на четвертьфинальный матч и автобус упёрся в толпу болельщиков. Их было столько, что мы не могли ехать. На протяжении 40 минут мы пытались протолкнуться к залу.
– Это были фанаты соперника?
– Да, они просто мешали нам доехать до зала, заставляли нервничать. Игра началась с опозданием и разминка была очень короткой. Я сидел впереди в автобусе и даже сфотографировал то, как они себя вели. В итоге мы смогли проехать только после вмешательства полиции. Беспорядки там были и на трибунах. Судьям часто страшно работать – там небольшое расстояние от трибун и прилететь в судью может всё, что угодно. Мы играли в городе Варамин и каждый раз, постоянно, были проблемы. Однажды, нашему игроку пришлось идти на трибуны и успокаивать своих же болельщиков.
– Вам нравится, когда болельщики так неравнодушно себя ведут?
– В Иране к нам на тренировки приходило по сто человек, которые всю тренировку кричали, что-то скандировали, даже пели. Если честно, это безумие. Работать в таких условиях очень тяжело. Меня даже игроки не слышали, приходилось кричать.
– То есть, болельщик должен быть тихим?
– Ну, нет. Когда зал полон людей, это намного лучше, чем пустой или тихий зал, это не только для тренеров, но и игроков. Но желательно, чтобы при этом в тебя не кидали камни или петарды.
 | Даниэле Баньоли |
| Фото: Олег Яровиков |
«ИЗ КАТАРА НЕВОЗМОЖНО УЕХАТЬ, ЕСЛИ ТЕБЕ НЕ РАЗРЕШИТ РАБОТОДАТЕЛЬ»
– Катарский «Аль-Райан» – самый богатый клуб из тех, в которых вы работали?
– Может быть не самый богатый, но самый влиятельный. Как минимум в Катаре. Хотя, в последние пару лет там есть кое-какие финансовые проблемы. Это идёт от правительства, потому что почти все деньги клуб получает от министерства спорта.
– А как же шейхи?
– Бюджет формируется и из денег, которые дают друзья шейха, например. В «Аль-Райане» был большой босс Абдулла, который даёт деньги на покупку Казийски, Симона, Леона, когда они играют в финале на Кубке Эмира. Катар – одна из богатейших стран в мире.
– В числе семи самых богатых шейхов мира – сразу трое представители семейства аль Тани. К этой семье принадлежит шейх, который является президентом «Аль-Райана». Это очень богатый человек?
– Я знаком с президентом клуба. Не знаю как сейчас, тогда он отвечал за безопасность эмира. Был как личный охранник. Но там работы в этом смысле много, потому что надо охранять всю семью эмира. Когда эмир выезжал куда-то из своей резиденции, всё движение останавливали.
– Как и в Москве...
– Но там – за 50 минут до выезда, и потом всех держали ещё 50 минут после того, как он проехал. Иногда ты едешь куда-то, торопишься, и бац – остановка. Приходилось опаздывать на тренировки и ничего не поделаешь.
– Вы бывали в гостях у шейха?
– Много раз он приглашал в шатёр. Это такой загородный дом, типа дачи, где по вечерам шейх принимает гостей, друзей. Стоял огромный телевизор на котором постоянно крутили футбол. Все отдыхали, ели, пили чай.
– Чай?
– Алкоголя я там не видел ни разу.
– Как живут шейхи?
– Они об этом не хотят говорить. Предпочитают – о семье, о спорте, о команде, но не о том, откуда у них деньги и на что они их тратят.
– Что ещё вас удивило в этой стране?
– В Катаре невозможно получить гражданство, только разрешение на работу. А когда ты хочешь уехать из страны, то нужно получить разрешение у людей, которые дали тебе работу. Если не разрешат, то ты останешься там.
– В волейболе также?
– Да!
«НЕЗНАНИЕ РУССКОГО МЕНТАЛИТЕТА? НО В ПЕРВЫЙ СЕЗОН МЫ ВЫИГРАЛИ ЧЕМПИОНАТ РОССИИ С «ДИНАМО»
– Когда вы покидали сборную России, игроки сетовали, что вам не хватило знаний русского менталитета.
– Да, было такое. Но я думаю, что российские игроки развиваются ментально, в том числе благодаря вкладу иностранных специалистов.
– Вы думаете, что менталитет изменился?
– Спросите у меня об этом через три месяца. Но я вижу, что стали лучше играть в решающих матчах в защите, грамотнее стала стратегия. Это относится к топ-клубам, играющим в еврокубках.
– Так вы согласны с тем, что вашей работе в России помешало незнание менталитета?
– Не знаю точно. Наверняка было очень трудно залезть в голову игрокам. Но в первый свой сезон в России мы выиграли чемпионат с «Динамо». Что это значит? Что я понимал менталитет в первом сезоне, но перестал понимать во втором, когда мы проиграли в полуфинале? В Турции тогда со сборной мы выиграли пять первых матчей, поехали в Измир, выигрывали 13:8, но проиграли. Дело в менталитете? Не уверен.
– Дело в технике?
– Отчасти и в этом. Но на тренировках все игроки были очень профессиональны. В сборной была большая конкуренция, все были заряжены на результат.
– Михайлов тогда играл со сломанной рукой.
– Вот. Он сломал руку ещё до чемпионата Европы. Вы же понимаете насколько это важный игрок для команды. У Сивожелеза в финале были проблемы с коленом. Но в любом случае, нужны результаты. И, стоп, теперь мы думаем про Уфу. Новые игроки, новые приключения, новый опыт. Я не хочу много говорить о прошлом.