Антон Долин: «Спорт-то невозможно смотреть, а фильмы о спорте – тем более»

Самый известный российский кинокритик, главный редактор журнала «Искусство кино» и киноэксперт «Вечернего Урганта» Антон Долин прибыл в Петербург, чтобы представить единственную в России копию фильма «Твин Пикс: Сквозь огонь» и прочесть несколько лекций о самом сериале. Корреспондент «БИЗНЕС Online» поговорил с критиком о соотношении спорта и кино, показательном процессе над Серебренниковым, новом эпизоде «Звёздных войн», слишком положительной критике и Владимире Путине.

«СПОРТ ЗАНИМАЕТ СЛИШКОМ МНОГО МЕСТА В ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ»

– Ситуация с Олимпиадой – проблема риторики?

– Мне про это трудно что-то сказать. В моей персональной системе координат спорт – самое большое зло на Земле после религии. Всё, что происходит со спортом и Олимпиадой, меня совершенно не задевает. Это не моя область.

– Почему? Спорт отупляет?

– Нет-нет, дело не в том, что он как-то вреден. Просто спорт мне не интересен, хоть и занимает в общественной жизни очень много места. Это всё проходит мимо меня. Я ни разу в жизни не болел ни за какого спортсмена, ни за какую команду, мне абсолютно не интересно смотреть матчи и соревнования. А история с Олимпиадой – видимо, расплата за то, что люди мухлевали, если я правильно понимаю. Если это так – то поделом.

– Накануне чемпионата мира снимается несколько фильмов про футбол – «Тренер» Данилы Козловского и биографическая лента о Льве Яшине. Это обычная пропаганда?

– Нет, я думаю, это попытка заработать. Ничего страшного в этом нет. Толком не знаю ничего о Льве Яшине. Великий вратарь? Ну, раз великий, то хорошо. Буду рад узнать об этом из фильма, который снимут.

<span id="selection-marker-1" class="redactor-selection-marker"></span>

– Насчёт пропаганды. Есть ли у Путина своя Лени Рифеншталь?

– Нет. Ни одного талантливого человека, который работает на теперешний режим, я не знаю. Очень много бездарных знаю, талантливых – никого.

– В современном дискурсе российской философии спорта существует термин «путинизации спорта». Насколько спорт и массовая культура в сегодняшней России вообще путиноцентричны?

– Насчёт спорта – не знаю. Массовая культура – точно нет, она совершенно безразлична к Путину. Она использует его как некую фигуру власти: иногда, неохотно и не фанатично. Мне кажется, что люди вообще к Путину в своей массе относятся довольно равнодушно. Они голосуют за него просто по привычке и по причине своего неверия в то, что выборы могут что-то изменить в стране. Ни в какие 86% процентов поддержки Путина я не верю совершенно.

– Почему фильмы о спорте зачастую невозможно смотреть?

– Для меня и спорт-то невозможно смотреть, а фильмы о спорте – тем более. Иногда приходится по работе. Я ничего в них не понимаю и удовольствия не получаю. Могу ли какой-то выделить? Ну, вот новый фильм «Движение вверх» про баскетбол – интересный. Он талантливо сделан, мне даже было интересно.

«ВАЙНШТЕЙН И СПЕЙСИ СТАЛИ СИМВОЛАМИ НАСИЛИЯ В СИСТЕМЕ ВЛАСТИ ГОЛЛИВУДА»

– Скандал с Вайнштейном, Спейси, Луи Си Кеем и остальными – одно из главных событий года. Имеет ли общество право стирать в порошок творца, пусть и наделавшего много отвратительного?

– Мы можем судить обо всём со стороны, но не знаем проблему во всём её реальном масштабе. Вывод, который я могу сделать, прост: видимо, это был нарыв, который должен был прорваться в какой-то момент. Он формировался, судя по всему, довольно давно и стал таким огромным, что оказался просто опасным для жизни организма под названием «Голливуд».

Когда он, наконец, прорвался, эти потоки гноя унесли с собой тех, кто, к сожалению, оказались первыми на пути. Более-менее случайно это оказались Вайштейн и Спейси, могли быть и другие люди. Сейчас мы видим несколько преувеличенную реакция на их вполне банальные грехи. Впрочем, не будем и преуменьшать их. Получилось, что они стали символом насилия в системе власти, которой является Голливуд. Насилия над слабым. Оно там вершилось всегда.

– Голливуд – диктатор?

– Не в этом дело. Это вертикаль власти: у продюсера есть власть над режиссёром, сценаристом и актёрами, у режиссёра и сценариста тоже есть власть над актёрами, у актёра тоже много над кем есть власть: над публикой, поклонниками. Этой властью очень часто злоупотребляют. И сейчас впервые задумались всерьёз системно, чтобы это злоупотребление прекратить. Иногда говорят, что если мы запретим людям, облечённым властью, даже не то что насиловать, а щупать людей, у которых этой власти нет, то весь секс из кино уйдёт. Я это считаю нелепостью.

– Это охота на ведьм?

– Почему? Охота на ведьм – это когда ведьмами обозначают тех, кто ими не является. А Вайнштейн является насильником, он это сам признал. Да, мы можем сказать, что Джек-Потрошитель насиловал и потрошил, а Вайнштейн ничего подобного не делал – занимался сексом с женщинами против их воли и потом осыпал призами. Но это не имеет значения: такая форма насилия не перестает быть насилием. С другой стороны, Вайнштейна никто и не казнил, не посадил в тюрьму. Всего лишь бизнес не хочет иметь с ним дело.

– Стоит ли вообще уделять внимание американским премиям? В последнее время они слишком политизированы.

– Они всегда были политизированы. Кино всегда было средством политического воздействия, вспомните Эйзенштейна. Что касается премий, то всё зависит от вас. Если для вас это важно, то вы обращаете на них внимание, если вам неинтересно, то не обращаете. Каждый сам решает, важна ли для него пометка на постере «столько-то премий и столько-то номинаций».

– Это просто маркетинг?

– Не только маркетинг. Кому-то это помогает  заключить контракт со студией, получить больший бюджет. Простой пример: у меня есть любимый режиссёр Гильермо Дель Торо, он десять лет бьётся об стену, пытаясь пробить свой проект «Хребты безумия». Не получается. Джеймс Кэмерон уже вписался и сказал, что спродюссирует и даст свою команду из «Аватара». Том Круз готов сыграть главную роль. Не дают, потому что рейтинг R, а бюджет минимум 200 миллионов. Боятся, что провалится.

И вот сейчас Гильермо Дель Торо получил номинацию на «Золотой глобус» и, может быть, получит «Оскар» за «Форму воды». И это ему поможет осуществить проект мечты. Как мы можем сказать, что это маркетинг? Это мощнейшая машина, которая может помочь искусству развиваться. 

– Да, но многие режиссёры специально снимают типично «оскаровские» фильмы. Тот же «Король говорит!».

– И очень часто эти фильм не вызывают у «Оскара» никакого интереса. Каждый год мы видим картины, которые будто специально сняты для «Оскара», и они не получают ни одной номинации.

Что касается «Король говорит!», то его создатели были в шоке, когда он получал столько номинаций и наград. Скромные люди рассказывали сравнительно скромную историю, но выигрышную, с очень хорошими двумя артистами. Картина, безусловно, не выдающаяся. Но вопрос не в этом. Никто не говорил, что «Оскар» дают выдающимся картинам. «Оскар» дают картинам важным по той или иной причине в этом году в контексте американской киноиндустрии.

– Во все топы этого года входит фильм «Прочь», а зачастую и возглавляет их. Безусловно, он яркий и изобретательный, но это вновь кино про расизм. Дело опять в политике?

– Это, безусловно, политический фильм, но политическая тема никак не может быть гарантией успеха. И в данном случае ей не является. Просто фильм довольно новаторский, он очень остроумно сделан. И при этом говорит на важную тему, вместе с тем развлекая зрителя. Вот на него и обратили внимание. Нельзя забывать, что задолго до номинаций, фильм, сделанный за копейки, получил идеальный критический рейтинг и собрал огромную кассу, не имея ни одной реальной звезды в составе. Это говорит о качестве фильма. Политика не привлекает людей априори. Она может привлекать оскаровских академиков, но когда человек идёт в мультиплекс и покупает билет на фильм «Прочь», это говорит только о качестве фильма «Прочь».

– Топ-3 иностранных фильма года.

– «Твин Пикс», «Форма воды» и, если брать фильмы голливудского толка, то «Дюнкерк».

– «Дюнкерк»?

– Это выдающаяся работа. Я обожаю формалистское кино. Оно блестяще сделано и очень холодное, но при этом говорящее об очень многих важных для меня вещах. «Дюнкерк» исследует такую кинематографическую материю, как время. Не так много фильмов этим занимаются.

– Нолан во всех своих фильмах исследует время.

– Это правда, но здесь у него это получилось без всякой фантастики и сюрреализма, на абсолютно реальном материале. Это достижение мне трудно не отметить. Мне много фильмов понравилось в этом году. Эти три я навскидку назвал. Хотите, назову понравившиеся мне три фильма этого года, которые вообще никто не смотрел?

– Пожалуйста.

– «Хорошего дня!» – это китайский мультфильм для взрослых. Его не было в прокате даже в Китае, он там запрещён. «Напалм» – фильм 92-летнего документалиста Клода Ланцмана про Северную Корею. Съёмки, кстати, там и проводились. Он про любовь.

«Мектуб, моя любовь» – это уже менее необычное. Трёхчасовой эротический фильм тунисского режиссёра Абделлатифа Кешиша, первая часть предполагаемой трилогии. Он был на фестивале в Венеции и не выиграл никаких призов.

«ДЕЛО СЕРЕБРЕННИКОВА – ТИПИЧНЫЙ ПУТИНСКИЙ ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС»

– Весь мир давным-давно живёт в контексте визуальной культуры, но есть стойкое ощущение, что Россия до сих пор литературоцентрична. Самые популярные виды искусства у нас сегодня – это рэп и батл-рэп, в частности. С чем это связываете?

– Одна из наших скреп, настоящих скреп, а не придуманных Путиным, это великая русская литература. Oxxymiron, как мы понимаем, прямой наследник Мандельштама и Бродского. Он их и цитирует постоянно, что вполне нормально для ситуации постмодернизма.

– Звягинцева номинировали на «Золотой глобус». В чём его феномен и растут ли новые Звягинцевы?

– Новые Звягинцевы не нужны. Он уникален, как и все большие русские художники – как Александр Сокуров, как Кира Муратова, как Алексей Герман-старший. Это всё люди совершено единичные. А номинировали потому, что его картина, с одной стороны, говорит о России, а с другой – о совершенно универсальных вещах, и говорит со всеми миром. Это понятно и интересно всем.

– Режиссёр Юрий Быков не раз называл Звягинцева «священной коровой» и заявлял, что он выбран продюсерами тем автором, в которого вливаются все деньги в ущерб остальным.

– Какие «все деньги»? Если речь идёт о государстве, то в фильме «Нелюбовь» нет ни копейки государственных денег. Тогда о чём речь? О том, что продюсер Роднянский вливает деньги в Звягинцева, а не в Быкова? Я бы на его месте так же поступил. Звягинцев талантливее – его первый фильм получил два «Золотых льва» в Венеции. Он и выгоднее – то же «Возвращение» собрало очень много денег. Естественно, любой продюсер будет вливать деньги в того, кто будет приносить их обратно.

– Существует ли давление государства на критиков?

– На меня – нет. И в случае коллег этого не замечал.

– А как же искусственное завышение оценок проектов «Госкино» и неестественно положительная критика? У «Викинга» оценка зрителей 4, но более 50% рецензий положительные,  у «Притяжения» рейтинг чуть меньше 6, но критика ещё лучше, чем у «Викинга».

– Но может ведь быть такое, что критиками фильма нравится, а публике – нет?

– Такое слишком часто встречается в последнее время.

– Критик не должен выражать то, что думает публика. Есть фильм «Трансформеры», все критики в Америке ставят ему самые низкие оценки. При этом народ на него ходит толпами. Вот как это объяснить? Критики, что, должны хвалить его из-за того, что народ ходит толпами? Или народу надо запретить на него ходить? А Стас Михайлов? Он очень популярен, но ни один критик про него хорошего слова не скажет. Как с этим быть?

– Но Вы же не скажете, что «Викинг» и «Притяжение» – это высокохудожественные фильмы, которые массы просто не поняли?

– У «Притяжения» хорошие рейтинги.

– 5,9 на «Кинопоиске».

– Ничего не могу сказать. Мне понравился фильм. Это хороший пример того, как за 5 миллионов можно снять блокбастер – такого вообще в мире никто никогда не делал. И это первый русский фильм в жанре «young adult» – кино для подростков, этого вообще у нас никто не пытался делать.

– Дело Серебренникова – это начало большой травли или показательная порка?

– Ни то, ни другое. Началом большой травли это назвать нельзя – что тогда дальше должно быть, если он сейчас уже под арестом? Его четвертуют?

– Может быть, внимание перекинется на других творческих людей?

– Нет, это не путинский метод. Его метод – это сделать один показательный процесс, как над Михаилом Ходорковским, как над Олегом Сенцовым, и показать тем самым остальным, чтобы они сидели тихо. 

– Топ-3 русских фильма года, не считая «Нелюбовь» и «Аритмию».

– «Кроткая», «Теснота» и «Притяжение». Кстати, «Аритмия» мне не так сильно понравилась.

«ЛИНЧУ НАПЛЕВАТЬ НА «ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС»

– Одним из поводов вашего приезда в Петербург стал показ фильма «Твин Пикс: Сквозь огонь» и лекция про одноимённый сериал. «Твин Пикс» – лучший сериал в истории?

– Для многих – да, но знаю и тех, для кого он худший. Сериалы сегодня ассоциируются для людей с развлечением, радостью от встречи со знакомыми героями, уютом. «Твин Пикс», безусловно, какую-то долю этого уюта содержит. Он даже зашит в самой модели сериала – это разговор о маленьком симпатичном американском городке. Но весь сюжет о том, как этот уют оказывается обманчивым – под поверхностью вишнёвых пирогов, вкусного кофе и красивых передничков скрывается насилие, ненависть людей друг к другу, абсолютное непонимание. Мистическое зло, которое проявляется в «Твин Пиксе» –  выражение человеческих драм, из которых сериал спутан.

– Сегодня в кино эпоха даже не ремейков, а ремиксов. Те же самые «Звёздные войны» во многом копируют оригинальную трилогию. Даже «Бегущий по лезвию 2049» сюжетно базируется на оригинале. Как «Твин Пиксу» удалось триумфально вернуться, спустя столько лет и не скатиться в ремикс?

– Всё очень просто – Дэвид Линч не повторяется. Если мы говорим о «Бегущем по лезвию» и «Звёздных войнах», то это пример того, как другие люди пытаются чужое наследие донести, не расплескав, до новой аудитории. В новые меха вливается старое вино, и оно оказывается немного разбавленным.

С «Твин Пиксом» ситуация другая. Линч сам автор и создатель. Когда он снимал оригинальный сериал, авторство у него как раз отнимали – там были разные режиссёры и деспотичные продюсеры, были рейтинги, за которые он тоже отвечал. Там было не так много авторского, а сейчас он это авторство себе вернул. Он продолжает те темы, которые для него важны и делает это достаточно вдохновенно. Если бы ему не было что сказать, он бы никогда в жизни не взялся за продолжение.

– Тем не менее, его не номинировали на «Золотой глобус».

– Что такое «Золотой глобус»? Это номенклатурная премия. Для Америки ценнее всего индустрия. Линч к ней не имеет никакого отношения. Наоборот, было бы странно, если бы его номинировали. Индустрия кинематографа связана с деньгами, с помощью них он и развивается. Конечно, нет прямой связи между финансированием и количеством «Золотых глобусов». Однако Линч определённо не из этой тусовки. У него свой мир. Я уверен, что ему наплевать на «Золотой глобус» не меньше, чем «Золотому глобусу» на него.

– Есть история от Славоя Жижека. Когда он впервые встретился с Линчем, то они прогуливались более часа и всё это время философ разбирал его творчество через фрейдо-марксизм и прочие концепции. Спустя час, Линч остановился и сказал: «Я ни черта не понял из того, что вы сказали».

– Довольно смешно, что такой испытанный человек, как Жижек, себя настолько глупо повёл. Мы же все знаем про левое и правое полушарие человеческого мозга: одно отвечает за творчество, другое – за анализ. Если ты хорошо развит в отношении одного полушария, то с другим всё будет немного хуже. Творческие люди не созданы для того, чтобы анализировать свои произведения. Я не раз обнаруживал творческие закономерности у разных художников и писал про это статьи. Когда рассказывал им, они всегда удивлялись. 

Вопрос, что хотел сказать художник – это вопрос для второклассников. Ещё едва ли не Аристотель писал, что трактующий обладает большими правами, чем автор. В Древней Греции считали, что есть музы, которые что-то сообщают автору. В христианское время считали, что бог вдохновляет гения на творчество. В XX веке, когда ни в бога, ни в муз никто уже не верит, но стали считать, что есть постмодернистская ситуация, в которой у читателя больше прав, чем у писателя. А автор, если верить Барту, вообще умер.

Но как ты это ни трактуй, идея одна и та же – автор никогда не может полностью управлять своим произведением, которое всегда богаче, чем автор имел в виду. Если оно не богаче, то автор не талантлив. Талант – это и есть прибавочная стоимость, он даёт дополнительные качества произведению и рисует огромное количество лабиринтов, через которые автору и проходить не нужно – проходит через них воспринимающий субъект.

– Топ-3 сериала года, не считая «Твин Пикс».

– Я не смотрю сериалы.

– А как же «Твин Пикс»?

– Его смотрю, потому что это не вполне сериал. Это кино, сделанное без учёта различия фильмов и сериалов. Его можно смотреть как сериал, а можно как фильм.

– Почему так не любите сериалы?

Во-первых, у меня нет времени. Во-вторых, я никакого удовольствия от этого не получаю. В этом году я смотрел ещё «Большую-маленькую ложь», но нелепо было бы назвать её лучшей, потому что я не видел больше ничего. Сериалы – это для людей, у которых много свободного времени. Или, во всяком случае, не для людей, которые зарабатывают на жизнь тем, что смотрят и описывают кино. Если ты весь день смотришь фильмы, а потом пишешь про них, то когда ты вечером приходишь домой, тебе не хочется включить серию сериала – тебе не хочется смотреть никакие фильмы и сериалы. Хочется почитать книгу, погулять с собакой, поиграть с детьми, заняться каким-то нормальным человеческим делом.

«НЕТ НИЧЕГО БОЛЕЕ БЕССМЫСЛЕННОГО, ЧЕМ ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ ПУТИНА, ЛУЧШЕ СХОДИТЬ НА «ЗВЁЗДНЫЕ ВОЙНЫ»

– Пресс-конференция Путина или премьера «Звёздных войн»?

– Как может нормальный человек выбрать пресс-конференцию Путина? Мне кажется, даже между выбором смотреть в окно или в стену и пресс-конференцией Путина, второе будет менее предпочтительно. Ничего более унылого, бессмысленного и бессодержательного, чем пресс-конференция Путина, быть не может. Единственный интерес, который может быть для её просмотра эфира, это ловить его на ошибках или подтасовках. Некоторые даже увлекаются этим спортом. Но, мне кажется, это унылейший спорт.

– А что насчёт «Звёздных войн»? Как Вам «Последний джедай»?

– Замечательный фильм. Мне нравится, что такие зависшие между авторским и коммерческим кино режиссёры, как Джей-Джей Абрамс и Райан Джонсон занимаются сейчас этой франшизой. Это не сугубо голливудские коммерческие режиссёры, как Джодж Лукас. Они обладают своим вкусом, взглядом на мир, на эстетику, и в то же время способны делать развлекательное, весёлое, сентиментальное кино.

– Джонсон – чистейший автор. Вспомнить тот же «Кирпич».

– Абрамс тоже чистейший автор. Вспомните «Супер 8». Когда он начинал «Lost», это тоже был авторский проект, совершенно своеобразный, ни на что не похожий. «Супер 8» я очень люблю и считаю выдающейся картиной. К Абрамсу отношусь лояльно, не все его фильмы мне нравятся, но это уже другой вопрос.

– Не кажется ли Вам, что «Звёздные войны» стали жертвой фанатского культа? Они уже практически напрямую влияют на фильмы.

– Есть довольно много фильмов, которые стали жертвой фанатов. Но, видимо, до конца не стали, раз не перестали существовать. Поймите, что фанатов не так много, как кажется. Если бы они отобрали себе «Звёздные войны», фильм просто бы не смог окупиться. Поэтому режиссёры и продюсеры обязаны делать кино для всех. Я развлекался, читая текст у нас на «Медузе» с перечислением фанатских теорий по поводу новых «Звёздных войн». Ни одна из теорий не оправдалась. «Звёздные войны» свободны от своих фанатов.

– Может быть, продюсеры так просто потроллили фанатов?

– Да нет. Дело не в продюсерах, там же авторский сценарий Райана Джонсона. Когда смотришь фильм, то видишь развитие персонажей, которое происходит в зависимости от их характеров и от логики драматургии. Если делать что-то назло фанатам, то получится ещё хуже. Надо просто не обращать на них внимания и кинуть им несколько костей. 

– Новая трилогия – пример паразитирования на ностальгии?

– Я так не считаю. Они, конечно, используют ностальгию, но, простите, это ведь не только новые режиссёры, но и абсолютно новые незасвеченные актёры. У каждого из них своя сюжетная арка, своя судьба. Но совсем без ностальгии, когда ты имеешь дело с проверенным брендом, обойтись невозможно. Она зашита в музыке, она зашита в этой вселенной. Но это просто один из приёмов, а не вовсе не фундамент всего проекта.

– Но к этому приёму в современном кинематографе обращаются слишком часто. Каждый год выходит бесконечное количество сиквелов и ремейков.

– Мы живём в ситуации постмодернизма. Можно сетовать по этому поводу, можно ликовать, но, по-моему, самый правильный подход просто это принять. Да, сейчас идёт тотальный ресайклинг всего: сюжетов, персонажей и так далее. Когда-нибудь это, наверное, пройдёт. Не думаю, что закончились идеи. Просто сегодняшняя аудитория так воспринимает мир.

– Ваш любимый эпизод.

– «Империя наносит ответный удар». Это был эпизод, в котором стало понятно, что «Звёздные войны» – нечто большее, чем просто хороший развлекательный фильм, каким была «Новая надежда». И несколько сюжетных ходов, и визуальный ряд, и сцены с обучением Люка Скайуокера – всё это по-настоящему выдающиеся признаки большого кино.

– На днях Disney купил Fox. Какие последствия это за собой повлечёт?

– Не могу себе представить. Мне кажется, просто бизнес Fox пополнит компанию Disney. Но в то, что Disney будет насиловать Fox и заставлять его отступиться от его стратегии и идеологии, поверить непросто. Я лично рассчитываю, что Fox продолжит снимать большие научно-фантастические фильмы: это всегда было его специализацией. Хотелось бы, чтобы там не возникло диснеевского диктата доброты.

– О том и речь – Disney ведь всё делает по одной кальке.

– Disney – это большой бизнес, это не идеология, не секта и не религия. Когда под брендом Disney что-то выпускается,эж они, конечно, вынуждены этой добротой всех кормить, но как-то только бренд меняется, меняется и ситуация. Например, Pixar выпускает совершенно другие фильмы, Marvel и Lucasfilm тоже позволяют себе отступление от этой идеологии. Честно говоря, я много читал о том, что сегодняшние «Звёздные войны» намного более вегетарианские, чем те, что были в 80-х. И абсолютно с этим не согласен. Мне кажется, что фильм Райана Джонсона ничуть не более мимимишный и сладкий, чем «Империя наносит ответный удар».

– Лукас и Спилберг прогнозировали скорую смерть кинокомиксов, но они только процветают.

– Конечно. Лукас и Спилберг просто ревновали. Кстати, Спилберг, на мой взгляд, сделал один из лучших кинокомиксов – «Приключение Тинтина». Он не был успешен в прокате, но фильм, мне кажется, замечательный.

– Жанр когда-нибудь изживёт себя?

– Нет, он просто выпадет из моды, а потом, может быть, снова туда войдёт. Зачем ему изживать себя? Кинокомикс существует столько же, сколько и комикс. Комикс вообще очень близок к кино, там же, по сути дела, раскадровка. Типовой комикс, конечно, зачастую очень поверхностный – фильм себе такого позволить не может, он должен занимать зрителя минимум полтора часа. Комикс можно прочитать и за 15 минут.

– Чем объясняете популярность кинокомиксов? Это инфантильность «миллениалов»?

– Да нет, почему. Просто мир очень страшный. Раньше героями были персонажи Брюса Уиллиса или Арнольда Шварценеггера – накаченные мужики, которые спасали мир. После 11-го сентября поверить в это было уже сложно, поэтому пришлось возвращать на экраны Супермена, Человека-Паука и остальных.

«СТАРАЮСЬ НЕ ПИСАТЬ О ФИЛЬМАХ, КОТОРЫЕ МНЕ НЕ НРАВЯТСЯ»

– Вы – самый популярный критик страны с огромным количество публикаций в неделю, Вы говорили, что смотрите несколько десятков картин в неделю, параллельно работает в рубрике «Вечернего Урганта», на нескольких радиопрограммах и возглавляете журнал «Искусство кино». Как Вы вообще всё успеваете? Расскажите о своём стандартном дне.

– Я не успеваю. Стандартных дней у меня не бывает. Моим читателям лучше об этом не знать, чтобы не сойти с ума от ужаса. Я сам схожу с ума от ужаса.

Сегодня утром я отвёз ребёнка на плановую госпитализацию в больницу, перед этим погуляв с собакой. Потом поехал на радио и сделал материал про фильм «Виктория и Абдул». Затем пошёл на другую радиостанцию и провёл там часовой эфир. Через 45 минут у меня был ещё один эфир, посвящённый теме Луны в кинематографе. Потом мне нужно было ранжировать эпизоды «Звёздных войн» от лучшего до худшего и написать об этом статью. Я это написал, параллельно вызвал такси и поехал в аэропорт. Выйдя из аэропорта, сел в такси и приехал уже в Петербурге читать лекцию. После чего забежал в гостиницу, кинул сумки и вернулся сюда читать другую лекцию. И вот сейчас разговариваю с Вами. Мой день начался в семь утра, сейчас одиннадцатый час – и всё это время было занято работой. Вот так выглядит практический каждый мой день, за редким исключением.

– Пролистал ваши рецензии за год – всего четыре отрицательных. У вас репутация едва ли не самого доброго критика страны и мем «Долин хвалит всё».

– Нет, я не хвалю всё. Стараюсь писать о фильмах, которые мне нравятся. Согласитесь, формулировка отличается. Я же не пишу обо всех фильмах. Если фильм мне не нравится, я часто не пишу о нём вообще. Мне нужна веская причина, чтобы обругать фильм. За каждой картиной стоят чьи-то усилия, у каждой есть поклонники. Напасть на фильм я считаю благородным только, если фильм действительно вреден, и я считаю правильным отговорить людей пойти на него. 

– Вы не так давно стали главным редактором культового журнала «Искусство кино». Летом на Kickstarter вы за сутки собрали более миллиона. Как сейчас обстоят дела?

– В двух словах не расскажешь, очень трудно всё. Мы пробиваемся. А в той истории с Kickstarter нет никакого везения. Просто люди хотят, чтобы у них был хороший киножурнал. По тому, как наш журнал продаётся, можно сделать тот же самый вывод.

Также будем делать новый сайт, он стартует в следующем году. Хотели запустить в декабре, но не успели – нет денег. Мы заработали 3,5 миллиона, но долги журнала намного больше.

– Каково состояние кинокритики в эпоху YouTube? Сейчас несколько десятков каналов о кино только на русском языке.

– Состояние кинокритики нормальное. Просто появились новые формы кинокритики. Но я-то считаю, что прочитать статью быстрее и проще, чем смотреть видеообзор. Не смог пока ни одного из них выдержать до конца.