Лучший баскетболист Грузии 80-х годов, призёр Олимпиады и чемпион мира Николай Дерюгин стал последним игроком из тбилисского «Динамо», попавшим в сборную СССР. В интервью «БИЗНЕС Online» он вспомнил о том, как знаменитый Александр Гомельский пытался переманить его в ЦСКА, колумбийские полицейские охраняли сборную СССР на чемпионате мира и высказал своё мнение о фильме «Движение вверх».
«ПАУЛАУСКАС БЫЛ БОЛЬШИМ ПАТРИОТОМ СССР, ЧЕМ МНОГИЕ ПАРТНЁРЫ ПО СБОРНОЙ»
– Николай Александрович, вы видели фильм «Движение вверх» о победе баскетбольной сборной СССР на Олимпиаде в Мюнхене?
– Я смотрел в интернете, поскольку в Грузии не купили этот фильм для проката. Мои друзья говорили, что кино надо смотреть, оно потрясает своим качеством, но в интернете этого нельзя было разглядеть. Поэтому с точки зрения зрительского впечатления, я не могу ничего сказать. Что касается профессионального взгляда, то это взгляд на историю, что уже хорошо. Я же играл практически со всеми героями этого кинофильма, за исключением Вольнова, Паулаускаса и Поливоды. С кем-то играл в сборной страны, против кого-то выступал в чемпионате страны. А с Едешко я поиграл в одной команде, когда он тренировал сборную СССР на победном чемпионате мира 1982 года. Он работал там помощником Папы - Александра Гомельского. Все знакомые, друзья, поэтому мне идея снятия подобного фильма была по душе. Хотя там много ошибок.
– Сразу бросается в глаза, что в Мюнхен якобы приехала женская сборная России во главе с невестой Александра Белова – Александрой Овчинниковой, хотя женский баскетбол впервые был представлен на Олимпиаде только в Монреале-1976.
– Да не только это. В финале мы видим как актер, играющий Сашу Белова, забрасывает решающие два очка левой рукой. Саша был правша и на документальных кадрах мы видим, что он занёс мяч в кольцо правой рукой. Паулаускаса сделали диссидентом по ходу картины, хотя он в том составе сборной был едва ли не самым большим патриотом Союза, даже более русским, чем некоторые партнёры по команде. Вся сюжетная линия с сыном-инвалидом высосана из пальца, хотя тут я не хочу поднимать эту тему, тем более Владимир Кондрашин уже ушел из жизни. Тем более, как не было и не могло быть момента, когда баскетболисты во время сборов отправились в горы, на свадьбу родственницы Коркия.
– То есть, сборов в Грузии не было?
– Возможно, были какие-то сборы в высокогорье, в том же армянском Цахкадзоре, на базе олимпийской сборной СССР, но представить, что во время них баскетболисты пошли бы погулять на свадьбу, это просто невозможно. Олимпиада на носу, кто посмел бы даже заикнуться о таком времяпровождении на сборах? Потом эти забрасывания мяча сверху, чего не было в 70-е годы. Впрочем, Сережа Тараканов рассказал, что кольца во время съемок фильма висели на уровне 165 сантиметров, поэтому у актёров не возникало проблем с забрасыванием мяча сверху. Но я понимаю, что это был режиссерский ход
«КОРКИЯ ВЫИГРЫВАЛ ОЛИМПИАДУ, БУДУЧИ БЕЗУСЫМ»
– А насколько оказались похожи на себя Коркия и Саканделидзе, с кем вы были знакомы лучше остальных, играя с ними в составе тбилисского «Динамо»...
– Мне они понравились, но и тут есть нюансы. Михаил Коркия в разные годы жизни то носил усы, то нет. Конкретно в Мюнхене он играл безусым, но режиссеру нужен был характерный грузин, и актёр, играющий Коркия, был с усами. Ему только кинжала не хватало и папахи (смеётся).
– Вы пошли в баскетбол, глядя на олимпийские подвиги Коркия и Саканделидзе?
– Нет, я в родном Кутаиси взял баскетбольный мяч, когда мне было шесть лет от роду. Почему меня отдали в баскетбол – большой вопрос, поскольку никак я своим ростом не выделялся. Да что я, родители были невысокие, хотя потом я скажу, что в моем роду были великаны, только на поколение раньше. Мой ранний приход в баскетбол я считаю преимуществом, поскольку ранняя специализация очень важна. Американцы, кстати, подтверждают этот тезис примерами, когда в баскетбол у них приходят с трех-четырех лет. Они еще разговаривать толком не умеют, а с мячом уже возятся. С этого времени у них и зарождается любовь к баскетболу.
– А с чем был связан ваш приход в баскетбол в городе, где не было команды мастеров?
– Да, у нас было только «Динамо» в Тбилиси, но два олимпийских чемпиона Коркия и Саканделидзе родились в Кутаиси, и занимались у тренера Сулико Тортладзе, к которому в итоге пришел и я. Индивидуальный принцип работы Тортладзе был не в том, чтобы подготовить сильную команду, а вырастить лидера, на которого работала бы вся команда. Вот он и готовил воспитанников: немного, но высококачественных. Среди них, смею надеяться, можно назвать и меня. Причем, расти я стал только в седьмом-восьмом классе, а до этого был невысоким, успев поиграть на многих игровых позициях. Хотя, я считаю, что многое в баскетболе мне было дано от Бога, не будь баскетбольного таланта, я бы не достиг того, к чему пришел. И я достаточно быстро начал реализовывать свой потенциал, трижды выигрывая с юниорскими командами СССР 1957-1959 годов рождения.
«В ИГРЕ ПРОТИВ ЦСКА Я НАБРАЛ 59 ОЧКОВ»
– Хотя в той сборной был еще один легендарный центровой Александр Белостенный...
– Да, Саша мой ровесник. Царство ему небесное. Я был ниже его на 10 сантиметров, а его партнера по ЦСКА Володи Ткаченко почти на 20 см, но за счет подвижности, прыжка и «глаз на затылке», то есть хорошего видения площадки, я конкурировал и с ними, и с другими нашими сильными центрами, которых в те годы было очень много. Гомельский меня приметил очень рано, и начал привлекать к сборам национальной команды с 1977 года, когда мне было 18 лет. Привлекал, но в итоге отцеплял и от чемпионата мира-1978, и от чемпионата Европы-1979. Я даже скажу, где он меня приметил. У нас 17 января 77-го года в Москве состоялся матч чемпионата СССР против ЦСКА, когда я набрал в игре 59 очков. Еще при двухочковой системе набора очков. Мне на тот момент было 17 лет, на следующий день я проснулся звездой. Нина Ерёмина писала про меня в газете, интервью начали брать.
– А 17-летнюю «звезду» не обижали в раздевалке родной команды, где привыкли уважать старших?
– Вы правы об уважении, и это уважение у моих партнеров по команде было к тому же Михаилу Коркии. А он сразу взял надо мной покровительство, как только я появился в Тбилиси, в том числе потому что я был его земляком и вырос у того же тренера. Потом уже Коркия поддерживал меня, когда я попал в состав сборной страны. Поэтому у меня проблем не возникало, а уж потом как начал забивать, помогать команде побеждать, какие могли возникнуть вопросы? Тем более на какой-то момент я остался единственным центром в составе «Динамо». Из-за этого, открою сейчас секрет, я подчас сачковал в защите, чтобы не нагрузиться фолами, доиграть всю игру, набрать больше очков.
– Коркия научил вас как надо общаться со всемогущим в те годы тренером Александром Гомельским?
– Конечно. Я с большим уважением относился и отношусь к Папе - Александру Яковлевичу. Он был отличным тренером, стратегом на площадке, и отличным бизнесменом вне её. В том числе помогая ребятам заработать деньги, помимо спорта. Мы же, чего скрывать, везли из-за рубежа вещи на продажу. Вспоминать сейчас какие-то негативные моменты я сейчас не буду, это себя не уважать.
Лучше вспомню другое. Гомельский очень хотел на первых порах, чтобы я перешел к нему, в ЦСКА. Мне в Москве уже была готова трехкомнатная на Ленинградке. Настолько Александр Яковлевич захотел моего перехода, что прилетел в Тбилиси, чтобы пообщаться с моими родителями. Встретился с моим отцом, познакомились. Отец спрашивает: «Что вы хотите от нас?» Гомельский отвечает: «Хочу, чтобы ваш сын перешел в ЦСКА». Отец сказал: «Я вам ничего не могу пообещать, обращайтесь к моему отцу», назвал его адрес в Тбилиси и отвернулся от Гомельского. Александр Яковлевич ничего не понял, подошел к человеку, который свёл его с моим папой, и пересказал весь их разговор. А тот и пояснил Гомельскому, что Дерюгин-старший отправил его на… кладбище в Тбилиси, где уже покоился его отец, мой дедушка. Тем самым, мой папа иносказательно дал понять, что уйти в ЦСКА, это всё равно, что предать память предков.
«ПЕРЕД ПОЛУФИНАЛОМ С ЮГОСЛАВАМИ НАМ ПООБЕЩАЛИ ПО «ВОЛГЕ»
– Судя по рассказам очевидцев, играть в Грузии было очень выгодно с точки зрения финансов...
– Для меня нет. Я 10 лет играл в Динамо», а получал только одну зарплату в 200 - 250 рублей, как член сборной СССР, которую мне выплачивал союзный спорткомитет. Во времена Союза человек не имел права получать две зарплаты. У меня в играх за «Динамо» был только моральный интерес, когда на наши матчи собирались по 10 тысяч болельщиков. Это был такой кайф!
– Ваш дебют в сборной СССР совпал с оглушительным в те годы поражением на домашней Олимпиаде в Москве. Мне Анатолий Мышкин рассказывал, что они долго не могли пережить то поражение, уйдя практически в запой. Как вы его переживали?
– Поражение было горьким. Мы мысленно повесили себе «золото» на шеи, а перед полуфиналом нам пообещали еще и материальные блага, которых мы не получили. Перед игрой с югославами Гомельский достал в раздевалке чеки на приобретение через магазин «Берёзка» 12 автомобилей «Волга» каждому игроку команды. После победы в финале нас еще должны были благодарить. Не знаю, это повлияло на нас, у нас глаза на лоб полезли. Думали, сейчас выйдем, и порвём югов. А они бились, как никогда, и в тот момент они оказались сильнее.
Хотя у нас с ними всегда были «зарубы». Помню, у нас матч на чемпионате Европы, и тогдашний лидер югов Драган Кичанович прикалывался над Гомельским. Тот же был эмоциональным, выскакивал чуть ли не на площадку. А Кичанович ему по-русски: «Сядьте, товарищ полковник». Гомельский вытащил жвачку изо рта, и залепил ему в лоб.
– Получил технический фол?
– Нет, судьи из-за уважения к Папе, сделали вид, что не заметили, как это часто с ними бывало. Что касается меня, то я утвердился в составе сборной страны, и с ней выиграл чемпионат Европы 1981-го, взяв в финале реванш за Олимпиаду у югославов, выиграли ЧМ-1982 и стали третьими на Европе-1983.
– Подробнее расскажите о чемпионате мира в Колумбии, не самой баскетбольной стране...
– Да уж, с баскетболом у них было гораздо хуже, чем с наркотиками. Тем более, что нас поселили в Медельине – самом центре колумбийского наркокартеля. Конопля в местных горах росла, как у нас сорная трава. Поначалу нам зачитывали какие-то заявления их босса Пабло Эскобара, что русским здесь несдобровать. В итоге местная сторона охраняла нас, как высшее руководство страны. Перед входом в каждый гостиничный номер сидел охранник с оружием. А выезд на игру напоминал поездку по городу того же Леонида Брежнева. Впереди кортеж из мотоциклистов, чтобы, если что, первыми принять на себя взрыв бомбы, если дорога заминирована. Затем в середине наш автобус. Сопровождали нас на матчах и на тренировках, наблюдали за нами, положив автоматы. Немного освоившись, начали в шутку предлагать нам забить косячки. Юмор у них такой своеобразный. Особенно любили пошутить с Князем – Анатолием Мышкиным.
Возвращаясь уже к игре, скажу, что мне особенно приятно вспоминать финал. Гомельский и в интервью, и в своей книге отметил мою роль в итоговой победе. Первый тайм мы уступали американцам, и на седьмой минуте второго тайма Папа выпустил меня на площадку. Мы уже уступали семь очков. Я сыграл минут восемь, набрав за это время восемь очков, внеся перелом в игру, и мы победили.
«Я ПОТЕРЯЛ МЕСТО В СБОРНОЙ, ПОТОМУ ЧТО НАЧАЛА ВОСХОДИТЬ ЗВЕЗДА САБОНИСА»
– Костяк сборной состоял из армейцев, а они привыкли к тому, что в чемпионате страны с ними мало кто мог справиться, и побеждали вполнакала. Я предположу, что вы больше подходили к такой игре, где команда уступала...
– Именно так. С ЦСКА наши команды выходили играть, не веря в победу, и стараясь сэкономить силы. Если говорить о нас, то мы прикидывали: ага, сейчас ЦСКА, а за ними рижский ВЭФ, потом «Жальгирис». Что мы будем с армейцами убиваться, если свои очки надо будет брать с прибалтами. И игра с ЦСКА воспринималась соперниками, как некий выходной день.
Последним моим турниром в сборной стал чемпионат Европы 1983 года. Тогда итог выдался для нас провальным, поскольку мы в полуфинале проиграли Испании, и заняли только третье место, обыграв в матче за «бронзу» Голландию, у которой блеснул центровой Рик Смитс, уехавший потом в НБА. Но я уже в том составе переходил в разряд запасных, поскольку Гомельский начал делать очевидную ставку на Арвидаса Сабониса. Сабас ездил с нами и на чемпионат мира в Колумбию, правда, не играл там ни минуты, но зато получил и звание заслуженного мастера спорта и премиальные, наравне с игроками основы. Мудрый Гомельский уже тогда понимал, что этот 18-летний паренёк в будущем станет лидером сборной и подводил его к основе сборной.
– У вас уже не было шанса сыграть на Олимпиаде в Лос-Анджелесе?
– Шанс был, я вызывался в сборную. Причем, я был в полном порядке. Нам тогда заказали форму олимпийской сборной, произведённую в Финляндии, и за месяц до Игр объявили, что мы будем бойкотировать. А на турнир «Дружба-1984», который заменил олимпийский турнир для стран, не участвовавших в Лос-Анджелесе, меня не взяли. На следующий сезон в сборную я не попал, там Сабонис был первый, Белостенный – второй, а я получил страшную травму ноги, едва не стоившую спортивной карьеры. Мне сделали операцию в Москве, в клинике Мироновых, оперировал Сергей Павлович Миронов. На три года уходил из спорта.
– Но потом же вы играли в Венгрии...
– Да, на меня вышел Гена Капустин, воспитанник ленинградского «Спартака», который доигрывал в Союзе за тбилисское «Динамо». Предложил поехать вместе с ним в Венгрию, куда его позвали. Я к тому времени уже залечил свои травмы, и поехал с ним играть, тем более, что на родине было очень тяжело, как раз разваливался Советский Союз. После доигрывал в Словакии. Мне за границей понравилось, там всё было четко организовано, и уровень игры неплохой, зарабатывал по 300 - 400 долларов в месяц, но всё равно ощущения уже были не те. Когда принимаешь мяч, прыгаешь, а сам косишь глазом на оперированную ногу, чтобы никто не задел.
«МНЕ НЕ СТЫДНО СКАЗАТЬ, ЧТО Я ПРОДОЛЖАЮ УЧИТЬСЯ ТРЕНЕРСКОМУ РЕМЕСЛУ»
– А чем вы занимались в Грузии, когда вынуждены были на время уходить из баскетбола?
– У меня два диплома о высшем образовании. Один физкультурного института, другой юридического университета. Вот по юриспруденции я и пошел на работу, будучи принятым в систему исполнения наказаний. Проще говоря, курировал жизнедеятельность тюрем.
– Вы грузинский знаете?
– Конечно. Несмотря на имя-отчество, и даже на то, что я родился в российском Майкопе, и уже оттуда мама перевезла меня двухмесячного в Кутаиси. А папа родом из грузинского шахтерского городка Ткибули. Скорее всего, его предки поехали туда на шахту за заработком.
– Вы сейчас на пенсии?
– Нет еще. Сейчас у меня в Тбилиси своя школа по баскетболу. Не государственная, для того, чтобы дети занимались там, их родители платят мне деньги, откуда мы оплачиваем коммунальные расходы, зарплаты. В Грузии у меня есть имя, которое я заработал своей карьерой, и это имя работает на меня. Я же всю жизнь играл в баскетбол. У меня мяч был вместо подушки, правда, я спал с ним, чтобы пальцы не теряли чувствительность. Сейчас тому же самому я учу своих подопечных. Я не родился профессиональным тренером, но интернет позволяет развиваться, что я не скрываю. И мне не зазорно говорить, что я продолжаю учиться.
ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Николай ДЕРЮГИН
Дата рождения: 30 апреля 1959 года
Место рождения: Кутаиси
Карьера: «Динамо» (Тбилиси) – 1977 - 1986; МАВ (Венгрия) – 1991/92.
Достижения: бронзовый призёр Олимпиады (1980), чемпион мира (1982), чемпион Европы (1981).