Поговорили
с Рамилем Шариповым.
Тренер «Спартака» по физической подготовке Рамиль Шарипов начинал свою карьеру в академии казанского «Рубина», где, помимо прочего, по утрам проводил дополнительные тренировки для молодого Артура Сагитова. После этого Рамиль перешел работать в молодежку красно-белых, затем в «Спартак-2» и дошёл до работы с основным составом. 39-летний Шарипов – единственный тренер, который входил в штаб Массимо Карреры, а теперь помогает Олегу Кононову.
В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, почему травмированные игроки часто ненавидят тренеров, в чём крутость тренировок мадридского «Атлетико» и как Курбан Бердыев отчислял футболистов за дисциплинарные провинности.
«В
ЯНВАРЕ РАЗНИЦА МЕЖДУ МЫШЦАМИ БЕДРА ЖИГО
БЫЛА 3,5 САНТИМЕТРА»
– Рамиль Мансурович, осенью в «Спартак» пришёл штаб Олега Кононова, где уже были тренеры по физподготовке Стергиос Фотопулос и Хесус Суарес. Как вы разделяете обязанности? Кто за что отвечает?
– Самым главным считается Хесус. Он должен контролировать объем командных тренировок, планировать микроциклы, все разминки, RPE (шкала оценки воспринимаемого напряжения, – ред.). А Стергиос занимается контролем физической подготовки именно по системе Catapult. Он раздает датчики, собирает с них данные. Всё это трансформирует в отчеты, которые высылаются нам и главному тренеру. По вратарям – отдельный протокол данных – по прыжкам, по падениям, времени возврата в исходное положение. Всё это он анализирует. Я собираю эти данные в общий отчет за день, за неделю и передаю Кононову.
Мы каждый день собираемся, обсуждаем работу. Несмотря на то, что нас трое, у каждого есть определенный круг обязанностей, которые надо высокоэффективно, четко выполнять. Например, в мадридском «Атлетико» кроме профессора Оскара Ортеги ещё четыре специалиста по физподготовке. И каждый день они работают с утра до вечера.
– Когда вы только приехали в «Спартак», что вас удивило больше всего?
– Обращает на себя развитая инфраструктура. Организация на высоком уровне, прекрасная база. Сейчас уже строится новая база рядом со стадионом. Когда что-то необходимо, то всё мгновенно решается. Приятно работать с ребятами. Все футболисты высокого уровня. Они всё время задают какие-то вопросы. Отвечая на них, ты сам растешь, потому что если что-то не знаешь, то информацию надо искать, учиться. Для моего собственного развития – это большой импульс. Это привлекло.
– В чём еще заключаются ваши полномочия в команде?
– В большей степени сейчас я отвечаю за анализ микроциклов, за физическую подготовку. Совместно с другими тренерами по физподготовке мы анализируем данные и определяем функциональную готовность перед игрой. Перед нами стоит задача оценить насколько готов каждый игрок к завтрашней игре. По итогам микроцикла, по итогам прошедшей игры мы создаем условный протокол, в котором описываем сколько игроков готовы и насколько они готовы.
Потом составляю анализ микроцикла уже с учётом игры. Также я отвечаю за реадаптацию игроков. Я занимался индивидуально с Георгием Джикия, когда он подходил к общей группе, сейчас был Самуэль Жиго. На очереди Андрей Ещенко, который уже закончил работу с физиотерапевтами и теперь после работы со мной потихоньку вернётся в общую группу. И основная задача – это индивидуальная подготовка. Перед каждой тренировкой ребята приезжают, получают свои программы и мы следим за их выполнением.
– У каждого футболиста своя индивидуальная программа тренировок?
– Да. У них есть не только ежедневные программы, но и отдельные тренировки с учётом ранее полученных травм. Учитывая все особенности игрока, создана программа, и она, условно, выполняется раз в неделю. Например, иногда мы проводим дополнительные вечерние тренировки с теми, у кого когда-то были проблемы с коленями.
– Зобнин, Жиго, Джикия?
– И Сальваторе Боккетти. Эти четыре игрока дополнительно занимаются вечером. Также у нас введены персональные тренировки. Как таковых групповых занятий по стабилизации, гибкости, на мышцы кора у нас нет. Они были исключены. Игрок приходит, сам выполняет свою персональную программу. Да, мы контролируем, но всё он выполняет сам, без навязывания. Мне очень понравился такой подход.
– А для чего ввели такое нововведение?
– Это сделано для того, чтобы у него не было психологического давления из-за того, что кто-то над ним стоит и командует. Всё это позитивно отражается на поставленных задачах. Олегу Кононову важно, чтобы эмоциональный фон был позитивным. Мне очень повезло, что я с ним сейчас работаю. Надеюсь, мы завоюем много титулов.
– На
вашем переходе в главную команду из
«Спартака-2» настоял Массимо Каррера?
– Скорее это было решено на уровне руководства клуба. Я работал и даже не знал, что меня переводят. Мне позвонили руководители и спросили, хочу ли продолжать, потому что клуб готов меня оставить. Мы поговорили с Массимо, с Раулем. И в принципе я был очень рад, что мне дали шанс.
– Удивились, когда узнали об этом?
– Да. Я не думал, что так получится. Но я готовился продолжать работу в любом случае и выполнять её честно.
– В главную команду вы пришли практически в одно время с Раулем Рианчо. Старое знакомство с ним со времен «Рубина» как-то помогло быстрее адаптироваться в работе с основой?
– Я был знаком с Раулем, и главное – с ребятами команды. Поэтому в этом плане адаптироваться не пришлось. Единственное – я понимал, что это самый высокий уровень и переживал, что могу не оправдать доверие. Во время сборов в Австрии у меня был день рождения. Там я попросил ребят помочь мне. Сказал, что сделаю всё, что от меня зависит, но только с их поддержкой. В принципе, ребята до сих пор меня поддерживают. Я, в свою очередь, пытаюсь максимально что-то дать игрокам. Футболист всегда любит, чтобы тренировали только его. И каждый думает, что я тренирую только его. Поэтому они доверяют. А я пытаюсь оправдать это доверие.
– Как построена работа тренерского штаба в «Спартаке»? Пока были тренером «Спартака-2», общались с коллегами из главной команды?
– Я больше общался с Хавьером Нойя Сальсесом. Сейчас он работает в штабе Бердыева. «Рубину» очень повезло, что удалось договориться со специалистом такого высокого класса. Я думаю, что он сильно поможет казанцам, в частности игрокам. Лично я многому у него научился и безмерно благодарен ему.
– Чему, например?
– Например, у меня были упражнения по поддержанию кондиций, интервальная работа. Они проходили без мяча. За эти несколько лет во многих упражнениях я воспроизвел какие-то игровые ситуации, чтобы футболисты выполняли функциональную работу именно с мячом. Для игроков это важно, потому что они не любят физические упражнения. А так они, выполняя работу с мячом, прыгают, меняют направление. Идет какая-то борьба, идут удары по воротам. При этом они поддерживают функциональную готовность, развивают или поддерживают свои способности, используя мяч.
Не всегда получается развивать что-то через работу с мячом. Поэтому какие-то упражнения ты делаешь отдельно. Но когда есть возможность все это зафиксировать, то это, конечно, огромный плюс. Хорошо, что у нас есть система анализа Catapult, где всё это фиксируется. В этом плане я сильно прибавил. Благодаря Хавьеру научился многим вещам. Сейчас тоже перенимаю опыт у специалистов Хесуса, Стергиуса. Они сильны в аспектах физической подготовки. Кононов это видит, даже когда казалось бы его нет рядом! Такая у него способность.
– Как
работает эта система Catapult?
– Футболисты надевают специальную манишку с GPS-датчиком на спине. А ещё внутри есть нагрудный датчик, который фиксирует пульс. Во время тренировки мы можем в режиме онлайн следить за степенью выполнения упражнений. И если, условно, нагрузка этого упражнения превышает допустимую норму, то мы корректируем работу игрока. Если нагрузки наоборот не хватает, то мы добавляем серию. Это называется «оперативный контроль». Уже после тренировки выявляются определенные параметры. В системе их очень много. Мы создали определенные шаблоны. Например, отчет команды за тренировку или микроцикл команды. Есть индивидуальный микроцикл по игроку.
– Как часто проводятся такие анализы?
– Каждый день. Например, ещё за несколько дней до игры с «Динамо» я провёл вечернюю тренировку с Жиго и объяснил, что функционально он готов к возвращению на поле, показал ему все данные. Он отработал программу – общая дистанция, дистанция в определенных зонах, время восстановления после интенсивных серий и количество взрывных действий. За тот вечер он провёл 28 высокоинтенсивных взрывных действий. Если посмотреть по графику, то видно, что он сделал не меньше, чем те же Джикия и Боккетти за тренировку в общей группе. Кроме того, все тестирования мышц, гибкости показывают, что все игроки основного состава выполняют какой-то Х объём. И Жиго выполняет не меньше. Поэтому вот этот анализ проводится каждый день. Я каждый день вместе с тренерами готовлю анализ по каждому игроку по тренировкам, по циклам и передаю информацию главному тренеру. Эта система позволяет фиксировать состояние игрока, его готовность на завтра. Где-то на следующий день мы можем компенсировать нагрузку, которую футболист недополучил. В этом плане Catapult сильно помогает.
– Квинси Промес – самый физически развитый игрок, с которым вам приходилось работать?
– Дело в том, что у каждого игрока есть свои функциональные обязанности по позициям. Промес был игроком фланга, где ему было нужно пространство. Если оно есть, то его было очень сложно удержать. Он мог пробежать по флангу, сделать передачу или сместиться и пробить сам. При этом на очень высокой скорости. Он за игру выполнял объем в зоне выше 25км/час или выше 7 м/сек с 300 до 500 метров. Также у каждого игрока есть свои характеристики по физическим кондициям. Условно Зобнину и Глушакову не надо обладать скоростью Промеса. Им необходимо выполнить большой функциональный объем за игру, когда они пробегают по 12 - 15 км за 90 минут. Я считаю, что на каждой позиции у нас физически сильные игроки. Но, повторюсь, нужно учитывать позицию на поле. Также уровень соперника. Уровень самого чемпионата у нас отличается в этом плане от европейских. К сожалению.
– Кононов советуется с тренерами по составу? Или же принимает решения только исходя из отчётов, которые ваше трио предоставляет ему?
– Олег Георгиевич выслушивает мнение каждого. У нас есть оценка функциональной готовности, где высказывают своё мнение медицинский департамент, тренеры по физподготовке, и предоставляется субъективная оценка игроков о своем состоянии RPE. Каждый раз они отмечают свое состояние на планшете. Исходя из всех данных, уже принимается решение. Кононов каждый раз говорит со всеми и всегда выслушивает мнение штаба и всё время задает вопросы. Кроме того, сейчас Олег Георгиевич активно участвует в образовании тренеров академии. Проводит для них небольшие семинары. Он часто общается с тренерами молодежной команды и «Спартака-2».
– Болельщики обвиняют Дениса Глушакова в том, что он проводит плохой сезон. Помимо околофутбольных конфликтов ему приписывают плохую физическую готовность. Что говорят об этом цифры?
– По цифрам Денис показывает те же данные, которые были у него после июня. Это очень высокие показатели. Я не знаю в чем причина каких-то отдельных разговоров. С точки зрения физики, он в хорошей форме.
– Правда, что у него были проблемы с шеей в игре с «Ахматом», и он играл чуть ли не через боль?
– Я не знаю, откуда пошла такая информация. Денис действительно жаловался на боли в шее после матча с «Зенитом». На следующий день мы провели с ним восстановительную тренировку, поработали в тренажерном зале и на поле провели большую функциональную работу, а потом он уже вернулся в общую группу. Он забил «Ахмату» в добавленное время. У него сейчас очень хорошая подготовленность. Сейчас его ничего не беспокоит и он спокойно готовится к игре с ЦСКА.
– С кем из клуба вы общаетесь больше всего?
– Со всеми. Я живу в 6 км от базы, но так получается, что дома редко бываю. С женой и дочкой вижусь и общаюсь чуть ли не раз в три дня. У меня родилась здесь дочь. И я думаю, что вот-вот, сейчас будет пауза и поеду домой. Но не всегда получается. Например, сегодня я тоже не уеду домой. Завтра тоже – будут индивидуальные тренировки. Так получается, что всё время я здесь. А также мы много общаемся и разговариваем со всеми тренерами по физподготовке в России, с которыми учились вместе. Многие из них работают в РПЛ.
– Самуэль Жиго в интервью нашему изданию называл вас «лучшим другом», потому что провел с вами почти весь курс по восстановлению. Он полностью готов играть?
– Все его показатели говорят, что он в том состоянии, которое у него было перед травмой. Он набрал кондиции. Сейчас ему надо понять свою готовность в психологическом плане. Чтобы это сделать, мы включили его в заявку на игру с «Зенитом», хотя понимали, что он вряд ли выйдет на поле, это была идея главного тренера, и мы видели как счастлив Саму.
Изначально, когда мы в начале января начали заниматься с ним в Дубае, у него колено среагировало на нагрузки и начало болеть. Я сделал замеры и провел тестирование. И разница между мышцами была 3,5 сантиметра. А сейчас мы поработали и нарастили их естественным путем.
Если мышцы слабо развиты, то возможен рецидив. Прыжок или столкновение может привести к повторной травме. Самуэль получил травму в контакте с Артёмом Дзюбой. Он сам габаритный и получилось так, что на колено пошла большая нагрузка. Плюс Дзюба тоже не маленький. И вот это столкновение привело к тому, что повредилась крестообразная связка.
Сейчас нам нужно было, чтобы мышечный корсет был сильным, чтобы не было рецидива. Поэтому мы постарались максимально закачать мышцы, окружающие коленный сустав, стабилизировать само колено и выполнили определенную работу на выносливость, на аэробную способность. Плюс медицинский департамент провел тестирование в клинике, которое показало, что у игрока нет противопоказаний к игровой и тренировочной деятельности. Жиго чувствует себя великолепно.
– Самуэль не заменился сразу после контакта, а поиграл еще несколько минут. Это не усугубило травму?
– В любом случае, повреждение уже было. Это точно была бы операция и восстановление. Кстати, у Андрея Ещенко было точно также. Он не сразу ушел с поля.
– А как такое возможно? Это же адская боль…
– Бывает, что мышцы настолько сильно держат колено и не сразу понимаешь, что «кресты» порвались. Но это, скорее, вопрос к медикам. Мы им доверяем и у нас очень сильный штаб врачей, физиотерапевтов и массажистов.
– Такие тяжелые травмы как у Джикия, Зобнина, Жиго наверняка психически давят на игроков. Когда вы с ними работаете, вы выступаете и в роли психолога?
– Психология очень важна в этом вопросе. Темой реабилитации я серьёзно заинтересовался ещё в «Рубине», когда видел, какую серьёзную травму получил Александр Орехов и не один раз. Тогда он едва не закончил карьеру, всё было серьезно. Он очень много занимался с реабилитологами. Я читал его интервью, в котором он говорил, что даже в семье у него начались проблемы из-за психологических проблем и эмоционального фона после очередной операции. Кстати, благодаря этому интервью, я прочитал тогда Стивена Кови «Семь навыков высокоэффективных людей». Она мне здорово помогла. Обязательно почитайте, всем советую.
С травмированными игроками тяжело работать в том плане, что спортсмен начинает ненавидеть тренера, с которым он работает всё это время. Почему? Каждый день тот даёт ему нагрузку всё больше и больше. А я хочу поставить игрока на ноги, и задача поставлена максимальная.
Я игроку говорю, что если команда, например, занимается один час, то он должен заниматься в три раза больше. Тот же Зобнин, когда восстанавливался, занимался по шесть часов в день и сейчас еще по два часа, как минимум работает дополнительно. И я в пример привожу его. Если ты хочешь играть и потом не получить травму, то тебе надо работать в три раза больше. Вот сейчас Жиго вернулся в общую группу. Но всё равно ближайшие полгода он будет работать и с командой, и дополнительно индивидуально. Потому что сейчас у него идёт заключительный этап восстановления. Даже находясь в общей группе, он продолжает реабилитацию, реадапатацию и восстановление своих функций.
– Джикия тоже индивидуально работает над коленом?
– Да. Он приходит до тренировки и каждый день занимается. Он очень ответственно и профессионально относится к себе. Ему иногда можно выделить выходной день, но он всё равно приезжает на базу и занимается. При этом всё время шутит и по нему не скажешь, что он проводит колоссальный объем игрового времени в году. Также и Зобнин, Кутепов и ряд игроков, задействованных в сборных. Кроме них, есть целый ряд игроков, которые всё время занимаются профилактикой. Потому что, если ты чуть-чуть запустишь отношение к себе, к своим мышцам, к своему телу, то понятно, то это может сказаться потерей игрового времени из-за травмы.
«У ИГРОКОВ ЕСТЬ ОБОРУДОВАНИЕ, КОТОРОЕ ПОЗВОЛЯЕТ ВОССТАНАВЛИВАТЬСЯ ДОМА»
– Луис Адриано и Зе Луиш в своих соцсетях часто показывают, что подключают к ногам оборудование для массажа дома.
– Да, это вакуумный массаж и различные аппараты, позволяющие быстрее восстановиться. Современное оборудование помогает заниматься игрокам и дома. Это всё есть у нас на базе, кроме того, игроки покупают его домой. И дополнительно кроме этой физиотерапии, они надевают комплекты Game ready – штаны, которые охлаждают ногу. Они в них восстанавливаются. Или те же вакуумные вещи. Их очень много видов. Есть те, которые надеваются на колено, на всю ногу, на голеностоп. Соответственно за счёт вакуума и холода игроки быстрее восстанавливаются. Вроде бы сидят дома и смотрят телевизор, играют в приставку и при этом получают массаж и проходят курс восстановления. Может показаться, что футболист после тренировок едет отдыхать или куда-то в рестораны, но профессионал занимается собой круглосуточно. Многие футболисты имеют дома разные приспособления: роллы, шары и тому подобное. Я тоже прошу игроков по возможности приобретать оборудование, которое позволит заниматься им индивидуально. Это важно, чтобы игроки вкладывались в свое тело, инвестировали в собственное развитие.
– Зимой в «Спартак» приехали Аяз Гулиев, Наиль Умяров, Максим Глушенков и Лукас Айртон. Вы были удовлетворены физической формой новичков команды?
– У Айртона потрясающие скоростные данные. За матч он набирает большое количество спринтов на фланге. Сильная сторона Гулиева – единоборства, столкновения в центре поля (по данным Catapult). В плане столкновений он очень хорош. Как и Мелкадзе. И, конечно, же проводит большой объем работы. Позиции Глушенкова и Умярова также требуют большого объема. На сборах они показали очень хорошие цифры и не уступали игрокам основного состава.
– Сейчас можно сказать, что «Спартак» на пике своей формы?
– Команда близка к этому, но она еще будет прибавлять.
– Прошедшей зимой «Спартак» стал обладателем Кубка «Матч Премьер». Многие отметили потрясающую физическую готовность команды по сравнению с тем, что показывали на поле соперники. Во время подготовки к сезону тренерский штаб делал акцент на эти встречи?
– Мы учитывали, что нам предстоят эти игры. У нас было несколько вариантов подготовки в зависимости от календаря, который менялся из-за климатических норм. Дело в том, что уже после ОАЭ команда получила большой объем нагрузок. Основное внимание было уделено к подготовке к сезону, а не на данный товарищеский турнир. На фоне нагрузок в Катаре команда показала хорошее взаимодействие на поле. А потом уже нагрузки еще увеличились. Где-то интенсивность стала выше, снизился объем. Все поставленные задачи на данные сборы были выполнены.
– В этом сезоне часто бывает так, что «Спартак» очень здорово стартует, а потом в концовке игры начинает проседать. Почему команда не проводит весь матч в одном темпе?
– Тут множество разных факторов. Сейчас одной из задач главного тренера является высокий прессинг. И конечно, отлично выдерживать его все 90 минут. Но это очень непросто функционально. Мы над этим работаем. Где-то сказываются нагрузки, где-то команда начинает отталкиваться уже от результата, иногда приходится отталкиваться от соперников. Я помню, что в чемпионский сезон «Рубина» пресса писала, что это не футбол. Это невозможно смотреть. Команда играет только на результат и так далее. Но постепенно всё изменилось. В первый год команда стала чемпионом, на следующий повторила успех. Поэтому, я думаю, что ситуация сейчас такая же. Станем чемпионами и все эти разговоры забудут. Сезон складывается так, что сейчас важнее результат. Нужно выигрывать в каждой игре. А когда у игроков будет хорошее психологическое состояние, то игра пойдет. В «Спартаке» собраны футболисты очень высокого класса. На тренировках всё получается просто супер. Думаю, что в скором времени все реализуется и на поле.
«МЫ СМОТРЕЛИ НА ТРЕНИРОВКУ «АТЛЕТИКО» И ПОРАЖАЛИСЬ»
– Где получили образование, которое позволяет работать тренером по физической подготовке?
– Я закончил РГУФК в первой группе по физической подготовке. Это был 2013 год. Проводилось несколько учебных сессий. Было около четырех или пяти сессий. Мы приезжали в высшую школу тренеров в академию тренерского мастерства. Там выступали высококвалифицированные специалисты по физиологии, биомеханике, биохимии и так далее. Также проводились семинары. Например, к нам приезжали тренер по физподготовке сборной России и ЦСКА Гранеро, Мария Бурова, которая работает сейчас в «Зените», Гаджи Гаджиев провёл с нами целый день. Мы продолжаем общаться с физиологом Владимиром Алексеевым. Его сын, кстати, сейчас работает тренером по физподготовке в «Локомотиве». Он тоже учился в нашей группе.
Андрей Лексаков очень много полезного рассказывал, что тренер по физподготовке не должен мешать главному тренеру. Каждый должен заниматься своим делом. Никаких эмоций, никакого фанатизма. Чётко выполняй свою работу и помогай главному тренеру, который отвечает за результат.
– Вместе с Дмитрием Гунько вы ездили на стажировку в мадридский «Атлетико». Что там поразило больше всего?
– Организация тренировочного процесса. Мы ездили в микроцикл, между играми против «Бетиса» и «Алавеса». В этом микроцикле тренировки была организованы так, что занимались и основная команда, и «Атлетико-А» и «Атлетико-Б». Это как «Спартак-2» и молодежный состав. Три команды тренируются в одно время. Занятие начинается одновременно сразу на трех полях. И если одно упражнение заканчивается на одном поле, то в это время оно заканчивается и на другом. Условно, на следующий день после игры группа из футболистов, которые мало играли, занимаются по определенной схеме.
– То есть? Приведите пример...
– Тогда в прошлой игре Фернандо Торрес сыграл всего 20 минут. Он участвовал в разминке с основной командой. Потом эта команда продолжила играть в квадрат, а он перешел на поле, где занималась команда «Атлетико-А». Там он делал компенсацию в каком-то игровом упражнении. По той же схеме перешли вратари. Тренеры просто говорили игрокам: «Ты – туда, ты – сюда». И там одновременно начинались упражнения. Мы смотрели и поражались. Организация просто на высочайшем уровне.
У «Атлетико» в Испании четыре филиала, где занимается очень много детей. Еще есть основная академия на базе. И все тренировки на поле начинаются с работы тренера по физической подготовке. Неважно как проходит тренировка – в виде разминки, в виде стабилизации или в виде каких-то коррекционных вещей. А потом уже выстраивается тренировочный процесс на всех полях. В каждом возрасте работает тренер по физподготовке. Я тоже мечтаю, чтобы был такой подход в России, у нас в академии, в клубах. Понятно, что тренер-помощник должен соответствовать поставленным требованиям главного тренера. Помогать ему. Освободить его от анализа и рутиной в плане профилактики, физической подготовки. Дать больше времени главному тренеру заниматься тактическими вопросами. Сейчас ВШТ активно готовит тренеров, думаю это здорово. Хороших тренеров сейчас не хватает. Но всё впереди.
– Как вам методы работы Оскара Ортеги? Говорят, что успех «Атлетико» заключается на тотальной физической подготовке, а Ортега выжимает из футболистов просто всё.
– Мне понравились эмоции не только Ортега. У Диего Симеоне есть помощник Бургос. За два дня перед игрой был день нагрузки. Команда играла двусторонку. Разминка начиналась с того, что Ортега чуть ли не ложился на траву во время выполнения заданий. Когда игроки выполняли какие-то упражнения на быстроту, он бил руками по полю, снял с себя костюм, орал «Давай! Давай». В этот момент эмоции просто зашкаливали. Фернандо Торрес улыбался, но делал всё, что от него требовали.
После этого команду принимают Бургос и Симеоне. Диего берет одну группу, Бургос – другую. Он просит всех игроков выходить из обороны, а Симеоне требовал от своих прессинг. И был такой момент, что 20 игроков были в районе центрального круга. И с одной стороны орёт Симеоне, а с другой его помощник. Причем, Бургос кричал не тише. В этом плане мне понравилось, что ассистент тренера очень заряжен. И всё это в сумме даёт результат. У Ортега большое внимание уделяются эмоциям. Он делает все то, что хочет главный тренер.
– Что-то из этого вы используете в «Спартаке»?
– Анализ двигательной активности я провожу так, как это делают они. В тренажерном зале также идёт много индивидуальной работы. Я и в «Рубине» это использовал и там в Мадриде, кое-что подсмотрел. И мы начали проводить индивидуальную работу перед тренировками. Сейчас практически все европейские клубы так работают. Я был в Испании, Нидерландах, Германии в ведущих академиях. Игроки приезжают за час до тренировки, выполняют свою программу, потом идёт основная тренировка, а уже после кто-то остается вновь поработать индивидуально после тренировки. Игроки приходят в зал не просто так что-то поделать, а чётко придерживаются своего индивидуального плана. Это важно, чтобы устранить какой-то дефицит или совершенствовать свои сильные качества.
«ВСТАВАЛ В ПОЛОВИНУ ШЕСТОГО, ЧТОБЫ ТРЕНИРОВАТЬ САГИТОВА»
– До «Спартака» вы работали в академии «Рубина». Расскажите про этот период вашей карьеры.
– Раньше я сам занимался легкой атлетикой и играл в футбол на любительском уровне. Потом решил попробовать себя в «Рубине». Тогда в клубе (это был 2007 год) Курбан Бердыев отвечал практически за всё. На тот момент еще не было интерната. Мне Александр Лаврович Клобуков сказал, что Курбан Бекиевич разговаривает со всеми, кого казанцы берут на работу. Я тогда очень этому удивился. Директор сообщил мне о встрече с главным тренером и в назначенное время, до тренировки основной команды, я с ним встретился.
– О чём говорили?
– Он поинтересовался принципами работы. Чего я хочу и как вообще всё вижу. Я ему высказал свою позицию и сказал, что буду стараться выполнить поставленные задачи. На тот момент у меня не было большого опыта по физподготовке. Но благодаря тому, что за это время работало много специалистов – Вольфганг Шкрибл, Рауль Рианчо, Гюнтер Горецель, Серхио Наварро, Хосе Пастор Верчили – я быстро освоился и многому научился. Первые учителя у меня были хорошие. Все они грамотные специалисты. Кроме этого я начал посещать семинары в разных странах и потихоньку окреп. Когда я пришел в академию, выпускались игроки 89-го года.
– Когда вы ушли из «Рубина»?
– В декабре 2015-го. С 1 января 2016-го я в «Спартаке».
– Значит, вы работали в том числе с воспитанниками клуба, которых Бердыев сейчас подтягивает к основе?
– Да. Уже с юного возраста все парни были перспективными. Главное их качество – они правильно думали. Тогда в «Рубине» была испанская методика. Бердыев внедрил в клуб специалистов из Испании, чтобы у парней было футбольное понимание. Испанцы обращали внимание на расположения, позиции игроков. Плюс были сильные тренеры академии. Поэтому, я думаю, этот год вот так выстрелил. Эти парни очень перспективны. Они ещё заявят о себе.
– У Бердыева были рекомендации или пожелания по тренировкам молодых игроков?
– Тогда почему-то все говорили, что Бердыев – это закрытый человек. Это неправда. Он приходил и разговаривал персонально с каждым тренером. В других клубах премьер-лиги такого не было. Он посещал наши собрания. Для него основным было то, что каждый игрок должен получить образование. Для него это стояло на первом месте. Даже если парень не станет футболистом – он должен был быть хорошим человеком.
Второе правило – абсолютно никаких криков на игроков. Никакого негатива. Однажды он услышал, что кто-то накричал на игрока. Бердыев жёстко высказал свою позицию по этому вопросу. Говорил, что тренеры должны быть требовательными. Но при этом нужно было быть объективным. Не ругать футболистов, чтобы они всю информацию воспринимали позитивно.
– Сын Бердыева тоже занимался в академии?
– Он тренировался в команде 1996 года. У Бердыева насчёт него была тоже своя позиция. К нему все должны были относиться так же, как к другим ребятам. Никаких привилегий и никакого особенного внимания. Такая же нагрузка, те же требования и так далее.
– Правда, что Бердыев исключал ребят из академии из-за проступков вне поля?
– У него дисциплина всегда была на первом месте. Например, из Набережных Челнов приезжали Ильмир Нурисов и Илья Борисов. Честно говоря, сейчас не помню уже что случилось. По-моему они кому-то нагрубили из персонала. Бердыев сказал, что мы с такими игроками прощаемся. Игроки должны были уважительно относиться ко всем. И была важна успеваемость. Он просил не допускать к тренировкам тех, у кого были проблемы с оценками и долги по учебе. Одни словом, воспитание было на первом месте.
– Почему воспитанники «Рубина» начали появляться в основе только сейчас, хотя работа академии была выстроена уже давно?
– Я бы не сказал, что работа академии была выстроена уже тогда. Когда Бердыев пришел в «Рубин», он очень хотел заняться воспитанием юных игроков. Как я знаю, ему сначала пришлось добиться результата (первое чемпионство), а потом уже ему начали выделять на это средства. Ему чем-то пришлось пожертвовать, чтобы показать результат с основой. Только потом всё изменилось. Построили интернат.
– Сегодня в основе казанцев стали появляться Раиль Абдуллин, Даниил Степанов, Артур Сагитов. Про них все лестно отзываются. Но больше всего выделяют Сагитова.
– Артур, несмотря на свой высокий рост, был очень координированный и обладал высокой скоростью работы с мячом. Он мог за счёт скорости оторваться от соперника, открывался в нужные зоны, принимал нестандартные решения и без проблем обыгрывал один в один. Индивидуально это очень сильный футболист. Это показал матч с «Ахматом», когда он дважды забил в концовке игры. Также было и в академии. Было много ситуаций, когда он заранее знал куда отскочит мяч. У него есть это голевое чутье. Он как-то чувствовал все эти моменты. Мне кажется, это талант. Иногда нападающие вроде бы могут забить, но всё время оказываются не там. У Артура с этим проблем никогда не было.
– Вам приходилось работать с ним индивидуально?
– Да и очень много. Я видел в нем перспективу. Мы начали работать, когда в академии был Вольфганг Шкрибл. Мы создали программу для стабилизации опорно-двигательного аппарата и укреплению корсета футболиста. Поэтому было очень много индивидуальных занятий. Сначала мы проводили тестирования. Мы смотрели на гибкость мышц, стабильность мышц кора, которые обеспечивают поддержку позвоночника. И мы выявили у него проблемы с гибкостью определенных мышц. Соответственно начали работать с этими мышцами.
У нас была нехватка времени днем. Поэтому он просыпался рано утром и дополнительно работал со мной. На минус первом этаже базы «Рубина» есть фитнес-зал, куда он спускался каждое утро. Кстати, ребята 2000 года узнали, что он там занимается и тоже начали подтягиваться. Сначала начал ходить Саша Смелов, потом пришел Тимур Лобанов. Потом уже начали собираться по десять человек. Тогда главный тренер их команды говорил мне: «Рамиль, сейчас там у тебя полкоманды начинает собираться, что происходит?». Потом стали приходить ребята 2001-го года, начал подключаться 2002-й. Иногда я приезжал в семь утра, чтобы тренировать Сагитова. А там, помимо него, ещё человек 15 занимается. Мы стелили маты. Кто-то тянулся, кто-то делал стойку на голове. Одним словом, ребята были заряжены. Хотели над собой работать. Я же говорил, что готов с ними заниматься в любое время. В плане желания работать у ребят всё было хорошо.
Был ещё один забавный случай с Сагитовым. Я вставал в половину шестого, чтобы утром почистить машину от снега и ещё добираться до базы. Приходил, а Артура в зале нет. Поднимаюсь к нему в комнату, а он спит. Бужу его, тот собирается и идёт. И это стало повторяться. Он очень сложно вставал по утрам. Я ругался, что из-за него я встаю так рано, убираю снег с машины, еду к нему едва ли не час, а он не может элементарно проснуться. Тогда он сказал, что если на следующее утро его не будет в зале к моему приезду, то разбудить, опрокинув на него ведро со снегом. Приезжаю – его нет. Захожу в комнату, а тот сидит одетый, выглядывает из-за угла и говорит: «Иду-иду».
– Почему вы ушли из «Рубина»?
– Так получилось, что в 2015 году мы учились в одной группе ВШТ с Александром Зайченко – на тот момент, тренером по физподготовке дубля. Я ему за многое очень благодарен. Мы как-то созвонились и я узнал, что в академию «Спартака» требуется тренер. Он порекомендовал меня директору академии Валентину Климко, который захотел видеть меня в команде. Я прилетел на один день, но тогда он не смог со мной встретиться, потому что был занят сертификацией «Открытие Арены». Потом мы в итоге поговорили. На собеседовании я встретил Дмитрия Гунько, с которым мы тоже хорошо пообщались. У нас было общее понимание задач, которые надо было решать в академии. Мне сказали, что меня готовы взять.
Я очень счастлив, что познакомился с Дмитрием Ивановичем. Это очень сильный специалист, который всегда хочет учиться и развиваться. Он очень дотошно хочет знать всю информацию о тренировочном процессе. Работая с ним, я развивался, за что ему благодарен.
Уже потом я вернулся в Казань. Поговорил с Ниязом Акбаровым. Он меня понял. А когда я приехал в «Спартак», то уже сразу оказался в молодежной команде. Потом Евгений Бушманов ушел в молодежную сборную и мы начали работать в «Спартаке-2». Оттуда меня уже позвали работать в основную команду.
«ЧАК-ЧАК ПОЛЕЗЕН ПОСЛЕ ИГРЫ. ЭТО ЖЕ УГЛЕВОДЫ»
– В «Спартаке» вы не единственный татарин. Общаетесь в клубе с кем-то на родном языке?
– Редко, но бывает. У нас начальник команды говорит немного, у него родственников татар много в деревне. Всё время шутит. Его Василий зовут, а он мне иногда: «Исэнмесез, Мансурович!», – говорит. С Ринатом Файзрахмановичем Дасаевым иногда парой фраз перекидывались, когда вместе работали. С Наилем Измайловым на татарском иногда здороваемся. Сейчас Наиль Умяров есть, может как-нибудь расскажет мне что-нибудь на татарском. Хотя я язык не так хорошо знаю. Родители на русском языке всегда говорили, только бабушки и дедушки общались на родном, но я был маленьким и редко у них бывал.
– Угощали футболистов татарской кухней?
– В последний раз, когда мы играли с «Рубином» в Казани. Мы жили в гостинице «Мираж», а там напротив магазин «Бахетле» в ЦУМе. Я попросил своего друга привезти оттуда выпечку. У нас были элеши, треугольники. И я угостил всех сотрудников нашей выпечкой. И еще из деревни я заказал казылык (конская колбаса). И все наши сотрудники, массажисты, медицинская служба, администрация клуба – все попробовали казылык. А когда мы летели туда Джикия говорит мне: «Мы летим в Казань. Рамиль, чак-чак будет?». Я спросил у доктора. Он разрешил только после игры. Уже в раздевалке все поели чак-чак. Всем понравилось. К тому же, он полезный. С мёдом. Это же углеводы.
– Кстати, о еде. С приходом Олега Кононова «Спартак» начал оставаться на командный ужин прямо на стадионе. Как он проходит? Идёт разбор игры?
– После игры проводится не только анализ. Кононов даёт возможность всем нам пообщаться, разрешил приезжать на ужин с семьями, а в конце говорит плюсы и минусы и даёт краткую оценку. Это помогло эмоциональному состоянию команды. Все стали как семья. Для результата это очень важно.
В целом, Олег Георгиевич ввел много нововведений, которые касаются сближению команды и коллектива. И это касается не только игроков. Например, прямо на базе мы делаем общекомандные обеды с семьями. У меня жена с ребенком приезжали в Тарасовку. Один раз Кононов даже собрал всех жён и поговорил с ними отдельно. Никто не знает, о чем они там разговаривали. Одним словом, Кононов очень важную роль выделяет созданию позитивной атмосфере в коллективе.
– Дома на каком языке разговариваете?
– На русском. У меня жена русская, а отец у неё татарин. Дочка Алина только учится говорить.
– В Казань часто летаете?
– Давно уже не был. В начале апреля я планировал съездить на семинар РФС по медицине, который проводился в Поволжской академии спорта. Уже забронировал билеты и отель. Но у некоторых игроков были повреждения перед «Ахматом». Важно было за ними понаблюдать. Я не стал рисковать, приоритетом стал предстоящий матч с ЦСКА. Пришлось остаться.
– Общаетесь с кем-то из игроков «Рубина» или тренерского штаба?
– С Романом Шароновым, Ринатом Мифтаховым, Глебом Пресняковым. В Испании встретились с Пепе, его супругой Адой. Виделись не так давно с Виталием Кафановым в аэропорту. Со многими ребятами виделся в Турции на сборах. Очень рад за них. Часто созваниваемся с Хавьером. Одним словом, диалог поддерживаем.