Коронавирус, четверной, финансовые трудности.
Фигурное катание – это вид спорта, в котором важно не упустить момент. Быть в нужное время на пике сил и возможностей, тогда придут результаты, титулы и признание. Десятки очень талантливых молодых звёзд зажглись слишком рано. У них была потрясающая юниорская карьера и отличные перспективы, но после перехода во взрослые они не оправдали ни собственных ожиданий, ни авансов экспертов.
Среди таких отдельно хочется выделить Серафиму Саханович. Она удивила многих в олимпийский сезон, выиграв юниорское первенство России и став второй на чемпионате мира среди юниоров. Серафима показывала не по годам взрослое катание, уверенный набор тройных прыжков и мощные каскады – отличный набор для 2014 года.
После успеха на ЮЧМ Серафима решила попробовать свои силы у Этери Тутберидзе. Она вывела Саханович на лучшую форму в жизни – призовые места на каждом старте и серьёзная конкуренция с Евгений Медведевой. В тот момент они были примерно на одном уровне и должны были бороться друг с другом вплоть до Пхёнчхана…
Но судьба распорядилась иначе. Семейные проблемы и финансовые сложности заставили Серафиму вернуться в Петербург. Дальше – больше. Попытка вернуться к первому тренеру, тренировки у Евгения Рукавицына, поездка в академию Евгения Плющенко. Сейчас она работает в группе молодого тренера Ангелины Туренко, у которой, как признаётся сама фигуристка, наконец-то нашла спокойствие и обрела себя.
Сейчас Саханович - 20 лет и её не видят даже в резерве сборной. Но Серафима не сдаётся – учит четверной, готовится к новому сезону и даже не думает уходить из спорта. «Я уже столько раз думала уходить, что не буду ничего загадывать», – шутит спортсменка.
В большом интервью «БИЗНЕС Online» Саханович рассказала о всех перипетиях карьеры и сравнила методы работы разных специалистов, с которыми работала.
Главные мысли двухчасового разговора:
• Мама Серафимы работает в санавиации. И признаётся, что система здравоохранения в Санкт-Петербурге не справляется с пандемией.
• Тутберидзе – понимающий человек и рассудительный тренер. Она может накричать – но только лично и по делу.
• Этери не требует многого от тех, кто уходит: всего лишь цветы в качестве жеста благодарности и личный разговор.
• Плющенко отказался помочь с финансовыми проблемами. А после перехода к другому тренеру – оболгал в интервью. Серафима прочитала его и оказалась в больнице.
• Саханович живёт скромнее, чем большинство наших фигуристок. Но она уверена – счастье не в деньгах
• При изучении четверного самое главное – не бояться. Серафима пока теряет ось на четверном сальхове, поэтому не может его приземлить. Но полностью докручивает прыжок
«НЕ ВИЖУ ЛОГИКИ: ПАНДЕМИЯ ИДЁТ НА СПАД, А БЕЗ МАСКИ НЕ ПУСКАЮТ В МАГАЗИН»
– Серафима, ты уже больше двух месяцев без льда. Тяжело проходит карантин?
– Конечно. Очень сильно скучаю по льду. Сижу дома, особо никуда не выхожу. Это расстраивает немного, но, в принципе, мне есть чем себя занять. Могу на дачу поехать, а там на своём участке можно быть на воздухе сколько угодно. Учёбой занимаюсь – у меня сейчас второй курс, дистанционное обучение. Сейчас как раз идёт сессия. С родственниками общаюсь. Плюсы в этой ситуации тоже есть.
– Есть какие-то дела, которые постоянно откладывала на потом, а сейчас, наконец, появилось на них время?
– Я жуткая фанатка аниме, а в соревновательный период я не могу себе позволить просмотр фильмов. Днём тренировки, вечером учёба, спать надо ложиться рано, чтобы режим поддерживать. А сейчас я могу хоть всю ночь смотреть аниме и только под утро ложиться спать. Хотя потихоньку надо приходить в себя, возвращаться в правильный режим.
Учёбой много занимаюсь. Мне очень нравится формат дистанционного обучения. Я боюсь людей, и если я на 100 процентов не уверена в том, что готова, то не подойду даже близко к преподавателю. А сейчас я отправляю все задания по электронной почте, что психологически гораздо проще. Было бы здорово сохранить возможность такого обучения и дальше, по желанию.
– При этом ведь открывается широкий простор для любителей списать.
– Кто хочет списать – найдёт способ всегда. Эти люди обманывают не преподавателей, а самих себя. Потому что ничему не научатся. У меня сознательный подход к учёбе, мне интересно узнавать что-то новое. Я учусь на тренера – это моё будущее, моя жизнь.
– Как сильно карантин повлияет на твою форму?
– Третий месяц без полноценных тренировок – это очень серьёзно. Но я стараюсь поддерживать себя в форме – бегаю по лестнице, прыгаю, подкачиваюсь. Как могу занимаюсь. С тренером мы созваниваемся по зуму, выполняем упражнения по ОФП. Есть разные виды упражнений, которые могут имитировать работу на льду, но полноценно заменить ледовые тренировки они, конечно же, не в состоянии. Скорее, для веселья.
Бегунам, например, гораздо проще, тренироваться. Можно спокойно на даче. А вот лёд-то мы где найдём? Прыжки, конечно, можно делать на полу, но это всё равно совсем не то. Пластиковый лёд, ролики – тоже не вариант. Хотя я ни разу не пробовала. Но в целом, думаю, до сезона ещё времени много и справиться можно вполне. Когда я была маленькой, у меня всегда был отдых на месяц, мы с родителями уезжали отдыхать в Турцию. И ничего, набирала форму. В начале тренировок будет очень тяжело – это само собой.
– Сколько потребуется времени, чтобы вернуть прежние кондиции?
– Есть негласное правило, сколько ты отдыхал – столько ты и восстанавливаешься. Но многое зависит и от того, как грамотно проходила работа вне льда. Мне чтобы вернуть все тройные потребуется, наверное, неделя. А вот чтобы вкатать полноценно программу – месяц, полтора. Но это я сейчас так думаю. Так долго я ещё ни разу не отдыхала, поэтому сложно прогнозировать. До выхода на лёд не буду уверена ни в чём.
– Допустим, начнёшь тренироваться в июле. Сезон в России стартует в сентябре. Успеешь подготовиться?
– Это будет сложно. Форма будет точно не идеальная, но ничего страшного. Это спорт, все в равных условиях. Карантин повлияет на всех нас: его же не только в Петербурге ввели, а во всём мире.
– Вариант решения проблемы – отложить старт сезона, чтобы дать фигуристам больше времени набрать форму. Ты поддерживаешь такое мнение?
– Это было бы логичное решение. Потому что в разных странах ограничения снимают в разное время, даже в разных городах. Более честным вариантом было бы перенести старт сезона. С таким глобальным карантином мир ещё не сталкивался, поэтому сложно говорить, что правильно, а что нет.
– Решитесь ли за это время поставить новые программы? Либо это нереально?
– Пока не решили, наверное, успеем новые поставить. Сложно, но реально. Пока что мы на паузе, и никто даже не знает, когда и как стартует сезон. Прослушиваю музыку, продумываю варианты, но в спокойном режиме. Ждём отмены карантина.
– Часто карантин сравнивают с восстановлением после травмы. Согласишься?
– Травма – это гораздо серьёзнее. С травмой ты сидишь дома и вообще ничего не можешь делать. Ни бегать, ни прыгать, даже на полу. Разве что подкачивать мышцы, которые не пострадали после повреждения. С точки зрения физиологии, восстанавливаться проще будет после карантина. Но вот с точки зрения психологии – проще с травмой. Тебе хотя бы примерно говорят, что сможешь выйти на лёд через три недели. И всё зависит от скорости восстановления твоего организма. Сейчас же никто не может чётко сказать, когда мы выйдем на лёд. И ничего от тебя не зависит.
– Сейчас каждый регион решает самостоятельно, когда снимать карантинные меры. В Петербурге нет определённости по началу тренировок?
– Нет, никакой. Есть один каток в Ленинградской области, который работает. Но там такой плохой лёд… Лучше нигде, чем там. Надеемся, что скоро откроют катки. Магазины уже потихоньку открываются. Удивляют меры властей по борьбе с вирусом. Сейчас частично меры ослабляют, но при этом вводят масочный режим. Не вижу логики, в начале карантина маски не требовали, а сейчас пандемия потихоньку идёт на спад, но без маски не пускают в магазин.
Сказать, когда выйдем на лёд – гадать на кофейной гуще. Хотелось бы как можно быстрее, но это не от меня зависит. На сборы мы не попали – туда поехала только сборная.
– Какое у тебя мнение о карантине? Многие считают, что государство преувеличивает масштаб проблемы и ограничения избыточны...
– Нет, все ограничения введены правильно, только их нужно было вводить ещё с самого начала пандемии. Я очень серьёзно отношусь к коронавирусу, ещё за месяц до введения карантина ходила в маске. У меня такая чёрная маска и на меня в метро бабушки смотрели как на террористку. Как-то зашла в вагон, рядом со мной стояла женщина. Она искоса на меня смотрела со страхом, на следующей остановке вышла из вагона и ждала следующего поезда.
На соревнования тоже ездила в маске. Заходила на каток, так надо мной все смеялись: «Чего, коронавируса боишься? Больная? Так дома сиди». А вот теперь не до шуток.
Маска – это всего лишь меры предосторожности. Мало ли, я бессимптомный переносчик и не хочу никого заражать. У всех же разный иммунитет, кто-то легко переносит болезнь, кто-то тяжело. У меня мама работает в больнице, поэтому прекрасно понимаю, какая опасность вокруг нас. Хотя я даже раньше мамы начала ходить в маске: интуиция мне подсказала, что вирус будет очень опасным и совсем скоро придёт в Россию. Как видите, я оказалась права. Первую неделю на меня смотрели как на ненормальную и кроме меня в маске не было никого. На следующей неделе уже один-два человека попадались в вагоне. Ещё через неделю пять-шесть. Потихоньку до людей дошло.
– Твоя мама до сих пор работает в больнице скорой помощи? Первичное медицинское звено – это ведь наибольший риск.
– Она сейчас немного поменяла место работы, перешла в санавиацию. Но, по сути, это то же самое, что и скорая помощь. И с больными коронавирусом она, естественно, сталкивается. Составляет перечень больных коронавирусом, организует помощь тяжёлым больным.
Проблем, конечно, много. Не хватает аппаратов искусственной вентиляции лёгких, буквально три на всю больницу. При этом их ещё и увезли потом, оставив взамен старые аппараты. Мама очень переживала, писала мне, что с медициной у нас всё плохо. Сиди лучше дома. Поэтому, пожалуйста, отнеситесь серьёзно к вирусу. Поберегите себя и близких.
– Мама не заболела?
– Пока что тьфу-тьфу. Соблюдает все меры предосторожности и каждый день перед выходом на работу у них берут тест на коронавирус. Все отрицательные.
– Ты с мамой общаешься часто? Не боишься заразиться?
– Страха за себя у меня нет, потому что хороший иммунитет и крепкое здоровье. Даже если я заболею, думаю, перенесу болезнь спокойно. Но в любом случае, на данный момент я живу не с мамой. Я сначала была на даче с бабушкой, а сейчас живу с папой. Поэтому с мамой даже и не пересекаемся особо.
«ТУТБЕРИДЗЕ – ДУШЕВНАЯ И ДОБРАЯ ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ВСЕГДА ПОДДЕРЖИТ»
– Со стороны выглядит, что с твоим нынешним тренером у тебя неформальные отношения, что вы больше как подруги. Это обманчивое ощущение?
– Не могу сказать, что мы прям подружки. Всё-таки существует субординация, я ученица – она тренер. Я очень уважительно к ней отношусь, с почтением. Но Ангелина Николаевна (Туренко – ред.) действительно очень хороший человек, который очень многое для меня сделал. Наверное, никто в моей жизни не сделал для меня столько, как она. И я очень это ценю.
Одно время у меня был очень агрессивный характер. Я никому не доверяла и не могла довериться. Никак. Меня столько раз уже подводила собственная наивность, слепое доверие людям, что в результате я закрылась. Но мне помогли начать снова доверять людям Юлия с Алексеем Василевские, с которыми я работала в академии Плющенко. И потом уже Ангелина Николаевна. Это первый тренер, которому я доверяю 100 процентов. Она никогда меня не бросит и всегда поддержит. Поняла, приняла и знает лучше всех в мире.
– Сколько человек у вас в группе?
– Точно не скажу. На льду катается три-четыре человека, плюс ещё маленькие дети. Мне не особо важно, сколько на катке ещё катается людей. Выхожу на тренировку и всегда выкладываюсь от и до на 100 процентов. Иногда даже лишнего нагружаю себя, но халтурить себе позволить никак не могу.
– За твою карьеру ты работала с большим количеством специалистов и прошла почти через всех известных российских тренеров. Теперь у тебя широкий кругозор тренерской мысли?
– Сложно сказать, у каждого специалисты свои методы и принципы. Как в работе, так и в жизни. Но я особо не анализировала эти подходы и не сравнивала. Важнее всего – работа над собой. Можно сколько угодно менять тренеров, но от себя самого никак не убежишь. Поэтому большой разницы я не видела. Единственное что было важно – отношение тренера ко мне.
– Частая смена тренеров – это поиск себя, идеального специалиста?
– В каждом случае у перехода были свои причины. В начале карьеры я восемь лет каталась у Алины Юрьевны (Писаренко – ред.). Я благодарна ей за вложенные в меня силы, привитую самодисциплину, но было необходимо идти дальше. Я видела только один вариант для себя – Этери Георгиевна Тутберидзе. Я хотела только к ней, ни к кому больше. В Питере вообще не видела специалистов для себя, да и в Москве кроме Этери Георгиевны тоже.
Видела, как она общается, работает со своими спортсменами на соревнованиях и очень хотела с ней поработать. Она меня приняла очень тепло. Пришла к ней в группу и вздохнула. У Этери Георгиевны совсем другие методы работы и мне было гораздо проще с ней, чем со своим первым тренером. На тренировке могут пошутить, посмеяться, рассказать какую-то историю. А не кричать без причины. Первый раз я поняла, что на тренировках есть не только задания и разбор ошибок, а может быть общение между тренером и спортсменом.
Но судьба распорядилась так, что мне пришлось вернуться в Питер. Я не хотела, это были семейные обстоятельства. Рассказывать про них я не могу, но ситуация была серьёзная. Семья для меня – это всё, она на всю жизнь. Фигурное катание – только маленький кусочек этой жизни. Поэтому я сделала такой выбор и не жалею. Конечно, было очень горько уезжать. Я звонила Этери Георгиевне и плакала. Но другого выхода не было.
Вернулась в Питер, к своему первому тренеру. Правильно говорят – дважды в одну реку не войдёшь. Получилось всё не так, как я ожидала. Сначала всё было более-менее нормально, но затем я поняла почему ушла. Когда ты уже взрослый, такое странное отношение сложно терпеть. Начала огрызаться, не доверять. Пошли провалы. После первого старта я решила всё, хватит. Это край. Произошла очень некрасивая история, которая перечеркнула наши отношения.
Единственным вариантом, куда я могла пойти после этой ситуации – это Евгений Владимирович (Рукавицын – ред.). Он был на тех стартах, видел, что там происходило. Пожалел и принял в группу, за что я ему очень благодарна. Но довериться я ему так и не смогла. Ни команде, ни ему. Наверное, это моя проблема и ошибка, но в жизни, видимо, должно произойти всё. Результаты были плачевные. А как иначе? Когда не доверяешь тренеру, его плану, советам, о каком результате может идти речь. Мне были не близки такие отношения между спортсменом и тренером как у Евгения Владимировича. Я к этому не привыкла. Этери Георгиевна очень тепло ко мне относилась и когда я почувствовала холод поняла – надо искать что-то другое.
– Обычно, наоборот, про Тутберидзе принято слышать, что у неё холодный и жёсткий подход в работе, а у Рукавицына тёплые отношения в группе. Пояснишь?
– Этери Георгиевна может быть строгой. Может наругать. Но это всегда по делу. Когда ты работаешь, когда ты прав – она слово не скажет. Душевная и добрая женщина, которая всегда поддержит, объяснит, как поступать не только на льду, но и в жизни. Она горой за своих спортсменов. Если кто-то накосячил, она всегда заступится.
Были иногда странные шутки, первое время было некомфортно. Но это точно не со зла. Такие шутки, наоборот, разряжали обстановку. Она не ставила целью оскорбить, не пыталась задеть чьи-то чувства, никогда не отчитывала перед всей группой, а только мотивировала. Другое дело уничтожать морально – про группу Тутберидзе такого точно не скажешь. Зачем Этери Георгиевне менять свои тренерские подходы, если они работают? Конечно, каждый оценивает по-разному, не всем нравится. Но мне это было близко. Я знаю истории, когда люди уходили от неё, а потом понимали, что неправильно оценивали возникавшие на катке ситуации. Хотели бы вернуться, только мосты сожжены.
Катаясь у Этери Георгиевны, я чувствовала заботу и защиту, чего не было у Евгения Владимировича. Мне всегда говорили, что я плохая, что у меня ничего не получается. Неприятно, когда тебя спихивают на другого тренера, оставляют без внимания. Никто не ругал, никто не заставлял, но это же сделало мне и хуже. Видела, что из этой работы выходит – не выходило ничего. Поэтому и довериться было сложно. Наверное, это моя проблема. Работала бы по плану, всё было бы лучше.
– Недавно хореограф группы Тутберидзе Алексей Железняков привёл тебя в пример другим девочкам, заявив, что ты единственная, кто ушёл из группы по всем правилам. В чём заключаются эти правила?
– Правил ухода от тренера я не знаю, но поступила так, как мне подсказывало сердце. Я позвонила ей лично и сказала, что ухожу. Она узнала немного раньше, чем я хотела ей сказать. Переход – это не дело одного дня, мы занимались этим вопросом с родителями, но я ещё продолжала кататься. Как-то Этери Георгиевна пригласила меня в тренерскую, спросила, что правда ли, что я хочу уходить.
Я сказала, что всё пока не точно, но скорее всего мне придётся вернуться в Питер. Через день стало понятно, что я точно уезжаю, хотела сообщить об этом тренеру, но она уехала. Так получилось. Я не боялась поговорить с ней лично, но пришлось по телефону. Позвонила в слезах, сообщила, что мы с семьёй уезжаем. Это очень сложная для меня ситуация, даже сейчас рассказываю со слезами на глазах. Она меня успокоила, поняла мою ситуацию.
Потом я заехала в Москву за вещами, зашла на каток и подарила Этери Георгиевне цветы, попрощалась лично, с другими тренерами «Хрустального», с мамой Этери Георгиевны.
– Получается, Тутберидзе ждёт от учеников только смелости сообщить о переходе лично и букет цветов в подарок?
– Конечно. Мне показалось, что так будет правильно. Но у каждого человека своё понимание, как правильно поступить, как правильно рассказать о переходе. И в каждом случае отношения между тренером и спортсменом разные. У меня были тёплые, поэтому я не могла себе позволить поступить иначе.
– При этом фраза про «букет цветов» для Тутберидзе стала уже объектом шуток в среде фигурного катания…
– У неё нет какой-то ненормальной любви к цветам или жадности. Цветы – это всего лишь жест благодарности. А что ей ещё подарить? Сладкое она не любит. Но ругать тех, кто ушёл холодно, я не возьмусь. Опять же, всё индивидуально. Уходя от Евгения Владимировича, я ему даже ничего не сказала. Уехала и всё. Просто не знала, что мне сказать, не понимала. Наверное, надо было сказать спасибо за то, что он принял меня в трудную минуту. Но у меня тогда это сделать не получилось. Не было ничего внутри, ни жалости от перехода, ни страха. Внутри меня была пустота.
– До сих пор не поговорили по душам с Рукавицыным?
– Мы здороваемся, злости у меня на него нет. Но поговорить так и не решилась. Я не знала, как начать разговор. Не успела приехать в Москву, как меня сфотографировали и выложили в инстаграм академии Плющенко. И как мне после этого звонить Рукавицыну и говорить, что я перешла? И так все всё знают. Мне казалось, что все просто вздохнули с облегчением. Проблемный спортсмен ушёл и слава Богу. Тихо уйти и никого не трогать – лучший выбор. Сейчас я немного иначе оцениваю себя и свои поступки.
«ВЫХОЖУ НА ЛЁД И НЕ МОГУ ДЫШАТЬ. ПАНИЧЕСКАЯ АТАКА, ЗАЖАЛСЯ ДЫХАТЕЛЬНЫЙ НЕРВ»
– После размолвки с Рукавицыным ты поехала в академию к Евгению Плющенко. Не страшно было ехать в неизвестность, всё-таки он тогда только начинал свою тренерскую карьеру?
– Если честно, у меня было полное опустошение и я хотела завершать карьеру. К тому же, были проблемы с ногами, я в коньки влезть нормально не могла. Поехать к Плющенко – это было полностью мамино решение. Она проштудировала все форумы, сайты, поговорила со знакомыми. Долго думала куда пойти и решила, что вариант с академией Плющенко будет для меня неплохим. В целом, интуиция её не подвела. Там хорошая команда, которая меня подготовила к первому старту всего за две недели.
Неделю вообще не каталась, только перешла к Плющенко и нужно было ехать на Кубок России в Йошкар-Олу. В результате откатала короткую так, как, наверное, три года до этого ни катала. Практически идеальный прокат выдала. Помню встала в финальную позу и судьи заулыбались, глядя на меня. В произвольной не всё получилось, но уже чистая короткая стала огромным шагом вперёд.
– Первый каток Плющенко был нестандартного размера, что сильно мешало тренировочному процессу. Тебе при подготовке к соревнованиям маленький каток проблем не доставлял?
– Сначала было очень непривычно. Помню, катала короткую и падала вообще с каждого прыжка, с лутца вообще в борт улетела. Потому уже привыкла и проблемы мне это не составляло. Иногда на катке было много людей сразу, когда делали совмещённое занятие со средней группой. Травмоопасно, слишком мало места, могли врезаться друг в друга. А когда занималась только наша старшая группа работали вообще без проблем.
– А как же переход с маленького катка на большой на соревнованиях?
– Перестраиваешься. Мне помог с этим Алексей Василевский. До соревнований есть тренировки, раскатки, есть время накатать программу. К тому же, периодически снимали другой лёд, большого формата. Раз в неделю выезжали, накатывали по три-четыре раза программу. В целом у Евгения Викторовича (Плющенко – ред.) я очень много каталась, нигде столько ледовых тренировок не было у меня, как у него в академии. С утра по два-три раза короткую с произвольной катали и вечером могли ещё по три раза откатать. Причём две программы подряд, без паузы катали.
– Получается, большую часть времени ты работала с Юлий и Алексеем Василевскими, и они были, по сути, твоими тренерами, а не Плющенко?
– Евгений Викторович тоже считался моим тренером и периодически давал нужные советы. Но он намного реже приходил на каток, раз в неделю, раз в две недели. Поэтому основными тренерами я считала Юлию и Алексея Василевских.
– Потом они ушли из Академии Плющенко?
– Не ушли. Их уволили.
– Как ты восприняла это факт?
– Очень тяжело. Прямо в штыки. Помнится у Евгения Викторовича было интервью, где он говорит, как я повернулась к нему задом. Выставлено всё так, будто я без причин повернулась к нему задом и ушла. Но просто так отношения не портятся. Это была обида, потому что моих тренеров при странных обстоятельствах уволили. И даже никто ничего не сказал, их просто выгнали. Не было объяснений, непонятно было, что будет дальше.
– В тот момент ты решила, что уходишь из академии, либо оставляла шансы остаться работать там?
– Их потом всё-таки вернули. Я съездила на шоу в Доброград, каталась на паре стартов. Но у меня были проблемы с ногой. Не могла прыгать лутц, не могла прыгать флип. С каждым днём мне становилось всё больнее на тренировках. Евгений Викторович не верил, что мне больно. Он считал, что я перестала работать, о чём потом ещё рассказывал в интервью. Ко всему прочему добавились проблемы с квартирой.
Из комнаты, которую я снимала, меня выселяли, а другие нормальные варианты в районе катка за те же деньги я найти не могла. Рассказала об этом Евгению Викторовичу, на что он ответил: «Ваши проблемы, снимайте другую квартиру». Но у нас не было денег, мне негде было жить. Мама хотела взять кредит, но прихоти фигурного катания, которым я не смогу заниматься всю жизнь, не должны ломать жизнь моей семье. Пришлось снова вернуться в Питер. Плющенко выплатил мне бонус за чистые прокаты на этапе Гран-при. Этих денег хватило бы на три месяца съёма жилья в Москве. Три месяца у меня было, но что дальше? Деньги закончатся, а дальше не факт ещё, что какие-то появятся. К тому же месяц из-за травмы я кататься не могла.
Хотела завершать карьеру, так как перейти к другому тренеру думала будет неэтично. Постоянно меняю катки, покаталась полгода и уехала – кто так делает? Безвыходная ситуация, выход из которой был просто сдаться. Месяц посидела дома в Питере и поняла, что не могу просто так закончить. Узнала, что Настя Губанова ушла от Ангелины Николаевны. Освободилось место. Меня вновь уговорила мама, сказала, что она хороший тренер. Это было видно как по отношению к Насте тренера, так и по результатам Губановой. Мама предложила хотя бы попробовать – столько сил и вложений, будет обидно всё бросать. Я решила дать себе ещё один шанс, и он оправдался.
Ангелина Николаевна очень тепло меня приняла, обещала не форсировать подготовку. Поехали с ней на шоу, выбила мне сборы, поставила программы. Ответственно и с душой ко мне отнеслась, приняла все мои сложности и проблемы. Я пришла и поняла, что она именно тот тренер, к которому я стремилась всю свою жизнь и столько лет искала. Я обрела спокойствие. Прихожу на тренировку и не переживаю ни за что. Будет чёткий план работы, она всегда мне поможет. Я уверена в ней и у нас полное доверие.
– Ты ушла из-за семейных и финансовых сложностей, а Плющенко в интервью обвиняет тебя в лени и симуляции травмы. Как ты отреагировала на такие слова в публичном пространстве?
– Ужасно. У меня случился нервный срыв, и я попала в больницу. Вышло интервью, я была очень расстроена. Плакала. Ангелина Николаевна меня успокаивала, мама, но я не хотела никого слушать. Выхожу на лёд, начинается раскатка, а я просто не могу дышать. Наверное, это была паническая атака. Плачу, задыхаюсь и меня увезли в больницу. У меня зажался дыхательный нерв в шейном отделе позвоночника. Около двух недель я восстанавливалась. Потихоньку отходила, времени болеть было мало, потому что начинались предсезонные сборы. Было тяжело, но нужно жить дальше.
– Обсуждала с Плющенко эту ситуацию?
– Нет. А зачем? Всё, что можно было сказать – сказано. Дело сделано, в больнице я полежала. Я его тоже понимаю, всегда есть две стороны медали. Это ненормально, конечно. Он мог сказать по-другому. Мог вообще ничего не говорить. Но он решил поступить так, как поступил. Что ж, его решение. Ему важно было сохранить лицо, имидж академии. Наверное, с его стороны решение оказалось верным.
– На твой взгляд, у академии Плющенко есть перспективы?
– Всё зависит от спортсменов, которые с ним работают, и от самого Евгения. Не могу предсказать, я не Ванга. Будут работать – будут результаты.
– В этом году в академию пришли очень серьёзные спортсмены – Станислава Константинова и Александра Трусова. У них получится на новом катке?
– Надеюсь, у них всё будет хорошо. И за Стасю, и за Сашу очень сильно переживаю и болею. Будет обидно, если у них что-то не получится. Но возможность реализовать себя в академии Плющенко будет. Дальше всё зависит от них самих.
– Сейчас принято противопоставлять методы работы Тутберидзе и Плющенко. Ты поработала в обеих группах. Чей подход тебе ближе?
– У них похожие методы работы, но, наверное, мне ближе Этери Георгиевна. Она всегда на льду, рядом с нами. Пишет планы, даёт замечания, ставит программы. У неё человечный подход. Плющенко тоже тренировал, когда приходил на каток. Просто приходил он очень редко. Сейчас он обещает работать постоянно. Посмотрим, в таком случае может у них и получится. Я ведь даже не успела понять какой подход у Евгения Владимировича, он не уделял много времени тренерской работе.
«НЕ ПРИВЫКЛА У КОГО-ТО ЧТО-ТО ПРОСИТЬ, ДАЖЕ 100 РУБЛЕЙ У МАМЫ. САМА ЗАРАБОТАЮ»
– В одном из интервью ты сказала, что в Москве тебе приходилось выживать на 200 рублей в день. Сейчас с финансами дела обстоят получше?
– Примерно также, тем более на карантине. До ограничений могла заработать на карманные расходы подкатками, тренируя детей. Сейчас доходов нет, но и расходов тоже. Плюс есть большая разница между жизнью на 200 рублей одной в чужом городе и с родителями. Папа покупает еду, гель для душа, туалетную бумагу и платит за коммуналку. И зачем мне в таком случае много денег? А вот когда надо самому обеспечить свою жизнь от и до - начинаются проблемы.
– Фигурное катание в последнее время стало спортом элит. Среди фигуристок в основном дети обеспеченных бизнесменов или политиков. Не чувствовала себя в этой компании дискомфортно?
– Я жила в разных условиях. Когда была маленькой, у меня были лучшие коньки, лучшие костюмы, участие на всех сборах. С 2015 года финансовая ситуация в моей семье сильно поменялась. Всего рассказать не могу, это личная история.
Тренировки в Москве вызвали определённые проблемы. Я снимала квартиру, хотя как квартиру – комнату в коммуналке. Но на аренду уходила половина зарплаты моей мамы, а ведь ей ещё и самой нужно было на что-то жить. И мне чем-то питаться. Два года мы жили вдвоём с мамой на 12 тысяч рублей. Потом маму повысили, жить стало чуть легче. Меня пригласили в ледовое шоу, гонорар с которого я отдала на обучение мамы. Благодаря этим курсам она и пошла вверх по карьере.
Так как я в сборной Санкт-Петербурга, коньки и платья мне покупает государство, как и тренировки, поездки на соревнования. Сейчас больших вложений делать уже не приходится, а что касается простой жизни, думаю, люди не так сильно обращают внимания на твою модель телефона, ездишь ты на дорогом «мерседесе» или на метро. Важнее какой ты человек. И встаёт вопрос, стоит ли общаться с теми, кто считает иначе?
Может, за спиной кто-то и шутил про меня, но мне комплексы других людей не очень интересны. Странно хвастаться финансовыми возможностями своих родителей. Где в них твоя заслуга? Я знаю и роскошную жизнь и очень аскетичную. Были хорошие времена, очень хорошие, плохие и просто отвратительные. Но меня так воспитали, что счастье не в количестве денег и благах, которые можешь себе позволить.
– Помимо тренировок с детьми у тебя есть варианты заработать деньги фигурным катанием?
– Спонсорских контрактов у меня нет и никогда не было. Периодически приглашают в различные шоу. В России, Италии, в следующем году будет несколько проектов. Призовые на челленджерах неплохие. Но это не очень большие деньги.
– У тебя в инстаграме около 25 тысяч подписчиков. Неужели хотя бы рекламу в профиле не предлагают?
– Периодически сотрудничаю с Faberlic. Но о деньгах речь не идёт. Это бартер, они присылают мне коробку с косметикой и просят в инстаграме прорекламировать.
– Популярная в Америке схема – финансовая поддержка спортсменов, краудфандинг. Никогда не хотела попробовать открыть сбор средств?
– Я не привыкла у кого-то что-то просить, это не в моём характере. Понятно, что люди делают взносы добровольно, но мне неудобно всё равно просить. Даже у мамы 100 рублей на проезд спросить не могу. Сама пойду и заработаю.
– Можно посмотреть на ситуацию иначе. Ты производишь контент – свои прокаты. Люди смотрят их, им нравится. Миллионы пожертвований приходят ютуберам и блогерам. Что плохого, если также будут помогать фигуристам?
– Наверное, ничего плохого. Но я об этом даже не задумывалась. Просить у людей – не мой вариант. К тому же, я не умираю. На еду мне хватает, коньки у меня есть, тренер тоже. Зачем мне ещё что-то?
«ПЕРЕСТАЛА МЕЧТАТЬ О ЧЕМПИОНАТАХ МИРА И ОЛИМПИАДЕ, НО АМБИЦИИ ЕЩЁ ОСТАЮТСЯ»
– В прошлом году ты впервые за долгое время попала в сборную и участвовала на этапе Гран-при. С какими ощущениями выходила на лёд?
– До этого я всё-таки выступала на челленджерах, бэшках, так что особой разницы с этапом Гран-при и не заметила. В любом случае нужно выкладываться, есть волнение. Для меня лично, не скажу за других, цели и задачи от статуса турнира не меняются. Нужно откатать чисто две программы и показать всё, что ты можешь. Разницы особо нет, посмотрит на это десять человек или десять тысяч. Но мне нравится, когда много людей на трибунах. Это держит в тонусе.
– В Канаде на одном этапе с тобой выступала Александра Трусова и установила мировой рекорд, набрав больше 100 баллов за технику. Ты видела этот прокат вживую?
– Нет, вживую я посмотреть прокат не смогла, но видела выступление в лаундже для спортсменов.
– Оценки тебя удивили?
– Не особо. Это же Саша, если кто и может столько баллов набирать, то только она. Я за неё очень обрадовалась. Она очень светлый и добрый человек. Плотно я с ней пообщаться не успела, но за то время, пока мы виделись Сашка мне понравилась. И у неё замечательная мама.
Но я не придаю большого значения чужим достижениям. Могу порадоваться за своих знакомых и близких, к кому хорошо отношусь. Но следить, переживать или расстраиваться? Сильных эмоций чужой прокат у меня не вызывает. Но Саша молодец, столько четверных в одной программе делать – это круто.
– Ты сама тоже учила четверной сальхов. Чистых выездов пока не было?
– Нет, пока не получилось.
– На какой стадии тогда изучение элемента?
– Ни на какой. После одного из стартов мы перестали его прыгать, тренер был против. Начались проблемы с каскадом тройного сальхова, не могла прочувствовать этот каскад из-за того, что учила четверной. Решили пока оставить четверной. Было обидно, я расстроилась, переживала, но решение тренера для меня закон. К тому же она оказалась права, во второй половине сезона каскад получался гораздо лучше.
– После возобновления тренировок будешь ещё пробовать четверной?
– Конечно, хотелось бы. У меня хороший, докрученный прыжок, высокий, только падаю с него. Осталось совсем немного технику поправить, поэтому работать над четверным нужно. У нас в академии есть хороший тренер Кирилл Давыденко, он часто мне подсказывает как правильно работать над элементами ультра-си. Если есть шанс сделать квад, нужно им воспользоваться, нежели потом жалеть, что не решилась.
– Из-за чего возникают моменты, когда прыжок докручен, но всё равно происходит падение? Ведь причина большинства падений как раз недокрут...
– А я сама не знаю! Если бы знала, то уже выезжала бы. Самой обидно, такой хороший прыжок, чего я с него падаю? Скорее всего, теряю ось во время прыжка. Вылетаю нормально, но затем закидываю себя назад плечами и слетаю с прыжка, падаю назад. Это хорошо заметно на замедленной съёмке.
В результате я приземляюсь мимо ноги, без шансов приземлить такой прыжок, хоть он докрученный и на одну ногу приземляется. Но выехать при потере оси его не выйдет никак - это законы физики. То есть я понимаю ошибку, но не знаю по какой причине она происходит. Надо, наверное, менять что-то в отталкивании. Хотя у меня хороший тройной, при приземлении четверного возникают проблемы.
– Координации не хватает?
– Нет, с координацией у меня всё в порядке. Это мелкая техническая ошибка, которую я пока до конца не понимаю. Надо это почувствовать. Четверной – это коварный прыжок и, если тебе будут говорить об ошибке на нём, можешь в результате просто побояться её начинать исполнять. Чуть что не так сделаешь – улетишь так, что больше на лёд вообще не встанешь. У меня четверной получался на силе воли.
Вероятно, необходимо больше практики. Прыгать, прыгать и прыгать – тогда получится. Пока что у меня и попыток было не так много, пару тренировок. Учитывая, сколько я над ним реально работала, текущий результат – это вполне неплохо. В прошлом году я была на отдыхе, потом вернулась со сборов и уже на вторую неделю докрученный четверной сделала.
– Проблема с тройным прыжком при изучении четверного – довольно распространённая история. Получается, теряешь ощущение прыжка при меньшем количестве оборотов?
– Согласна, есть такое. Парни часто рассказывают, как после четверного не могут прыгать тройные. У меня сольный тройной оставался хорошим. А вот каскад во второй половине не шёл, не могла ощутить правильный выезд.
– Что на твой взгляд важнее всего при изучении четверного?
– По личным ощущениям главное не бояться. Если прыжок правильный, есть запас на тройном – нужно не бояться крутить ещё один оборот и выезжать. Хоть немного испугаешься в воздухе – выезда не будет. И высота, конечно, должна быть достаточной. Если тройной исполняется на минимальной высоте, только газетку можно подстелить, то нужно менять амплитуду прыжка для начала. У меня прыжки высокие, с этим проблем не было.
– Ранее ты говорила, что четверной для тебя – не «орудие борьбы», а возможность преодолеть себя. В чём тогда смысл изучения элемента?
– Это желание доказать самой себе, что я могу сделать четверной. Что я сильный человек и сильный спортсмен. При этом я не питаю иллюзий, что добавление одного квада поможет попасть в сборную. Нужно быть реалистом.
С некоторых пор спорт стал для меня проще в плане ощущений. Я больше не ставлю для себя больших целей, не жду великих достижений. Работаю больше на себя. Хочу хорошо и чисто исполнять свои программы, показывать хорошие вращения, прыжки. И мне нужна целостность в работе. Будет неправильным бросить все силы на четверной и забросить все остальное.
– В какой момент произошла эта переоценка философии занятия спортом?
– После провальных сезонов. Не было такого, что единомоментно по щелчку пальца я перестала мечтать о чемпионатах мира и Олимпиаде. К этому приходишь со временем, анализируя разумно свои возможности.
Изначально у меня были очень хорошие перспективы, я это понимаю. И также понимаю, что упустила их по своей же вине. В тот момент, когда я не могла выступать на максимуме, я требовала от себя слишком многого. Если бы я так не загонялась, может, всё сложилось бы немного по-другому.
– Получается сейчас ты полностью отказалась от серьёзных спортивных притязаний?
– Нет, конечно. Амбиции внутри меня всё ещё остаются. И если я ошибаюсь, падаю, то очень расстраиваюсь. Могу часами рыдать в номере из-за одного неудачного прыжка. Но я поняла, что поражения и неудачи – это часть спортивного пути. От них не уйти, даже великие чемпионы иногда оступаются. Я научилась сдерживать свои эмоции и не требую от себя непосильных задач, иду постепенно. И если уж плакать, то дома, после соревнований. Другие люди точно не должны видеть момент твоей слабости.
– Также я читал твои слова, что чемпионат России – не самый главный турнир, который важен только нескольким людям в стране. Получается, априори не видишь возможности занять там высокое место?
– Это было сказано на сильных эмоциях после неудачного проката. Я не имела в виду, что чемпионат России вообще не важен. Я хотела сказать, что не стоит его переоценивать. Каждый старт по-своему важен и к каждому турниру необходимо серьёзно готовиться. Чисто хочется катать каждый раз. Конечно же, для сборниц чемпионат России может быть важнее - у них стоит прямая задача отбора. Я в Красноярске такой задачи перед собой не ставила. Ехала показать себя, доказать самой себе, что я могу катать хорошо.
– В позапрошлом сезоне тебя не допустили до чемпионата России, хотя ты показала пятый результат в стране по лучшему выступлению в сезоне. Эта ситуация тебя расстроила?
– Поправлю, не было такого, что меня не допустили. Я не отобралась и сама виновата. Да, я хорошо выступила на международном турнире, но отбор на чемпионат России проходит на этапах Кубка России. На них я выступила неудачно. Почему ради меня должны переписывать правила и лишать места на ЧР тех, кто заслужил его по праву? Это было бы несправедливо, не собираюсь занимать чужое место.
К тому же, у меня были сломаны коньки. Я даже выдохнула, что не еду на чемпионат России. Конечно же, поехать хотелось, но не было ни права участия, ни коньков.
– В будущем сезоне ставишь для себя какую-то конкретную спортивную цель, либо просто будешь плыть по течению?
– Цели всегда одни – совершенствоваться во всех компонентах, работать над собой и катать чисто. Работать над эмоциональностью. Всё, что от меня зависит – это чистый прокат. Показать всё, что я могу. Место – это уже оценки судей, конкуренция на конкретном старте. Никогда не знаешь, как откатают другие девочки. Поэтому я и перестала от себя требовать многого и много думать о медалях. Моя задача – катать чисто. А дальше рассудят судьи.
– Как долго ты видишь себя на льду?
– Не знаю. Пока у меня в голове только желание выйти на лёд. Далеко вперёд я не смотрю, у меня семь пятниц на неделе. Заметила, что, когда строю планы, они никогда не сбываются. Поэтому на горизонте пока только следующий сезон.
– Оглядываясь назад, нет чувства обиды за потраченные возможности? Ты ведь была одной из самых талантливых российских фигуристок, на одном уровне с Евгенией Медведевой.
– Так случилось, это жизнь. Она жестока. У всех нас есть цели, мечты. Но далеко не всегда нам удаётся их достичь. Если я буду расстраиваться из-за прошлого, так можно и с крыши пойти сброситься. Надо жить сегодняшним днём. Сейчас у меня всё максимально хорошо.
– У тебя есть удовлетворение за свою спортивную карьеру?
– Конечно же нет, всегда хочется большего. Но я уже перестала гнаться за титулами и переживать. Кому в жизни интересны мои титулы? Я дважды была призёром юниорского чемпионата мира, выиграла юниорский чемпионат России. Звучит очень гордо, но… бессмысленно. Наверное, для будущей тренерской карьеры титулы мне помогут. Но ключевую роль точно играть не будут.
– Желание работать тренером означает, что ты планируешь всю жизнь посвятить фигурному катанию?
– Ага. Я думала, чем бы ещё могла заняться, но мне интересно именно фигурное катание. Это моя жизнь, я им живу, дышу. Может, у меня будет ещё другая работа. Но не вместо фигурного катания, а в качестве дополнения.
– Представим, что тебе подарили маховик времени. Что бы ты изменила в своей жизни?
– Ничего. Всё что произошло – значит так должно было случиться. Каждое решение, которое я принимала было необходимым. Это были уроки, которые я должна была пройти. И они сделали меня тем человеком, кем я стала сейчас.
ДОСЬЕ «СПОРТ БО»
Серафима CАХАНОВИЧ
Дата рождения: 9 февраля 2000 года
Место рождения: Санкт-Петербург (Россия)
Специализация: одиночное катание
Главные достижения: двукратный серебряный призёр чемпионатов мира среди юниоров (2014, 2015) и финалов Гран-при среди юниоров (2013/14 и 2014/15), бронзовый призёр Кубка России 2016 года, победитель (2014), серебряный (2013) и бронзовый (2015) призёр первенства России среди юниоров. Победитель международных турниров в Таллине, Астане и Варшаве.