Интервью с Игорем Шпильбандом.
В прошлом сезоне танцевальная пара Диана Дэвис и Глеб Смолкин, к удивлению многих специалистов, показала выдающийся прогресс – если на первенстве России-2019 ребята заняли только десятое место, то в 2020-м стали третьими и попали на юниорский чемпионат мира. Также они смогли отобраться в финал Гран-при.
Летом прошлого года Диана с Глебом рискнули и полетели за океан к знаменитому тренеру Игорю Шпильбанду. Вы наверняка помните этого тренера по сотрудничеству с Мариной Зуевой. Их тренерский дуэт подготовил с десяток чемпионов мира и олимпийских чемпионов, в том числе Мэрил Дэвис с Чарли Уайтом и Тессу Виртью со Скоттом Моиром. Сейчас у Игоря свой каток и не менее перспективная группа фигуристов. Так Шпильбанд подготовил чемпионов мира среди юниоров этого года Эволи Нгуен и Вадима Колесника.
Как рассказал Шпильбанд «БИЗНЕС Online», о тренировках в США для Дэвис и Смолкина договорилась мама Дианы – Этери Тутберидзе. Но инициатива попробовать себя за рубежом шла всё-таки от самих спортсменов. В пару он поверил с самого первого дня и видит в ней большой потенциал.
«НЕ ТРЕНИРУЮ ТЕХ, В КОГО НЕ ВЕРЮ. В ДИАНУ С ГЛЕБОМ ВЕРИЛ С ПЕРВОГО ДНЯ»
– Игорь Юрьевич, многие эксперты отмечали, как по ходу сезона Диана и Глеб преобразились. Согласны с ними?
– Для первого года сотрудничества мы неплохо поладили. Я тоже слышал эти лестные оценки от коллег и судей и сам замечаю прогресс. Важно, что мы не стоим на месте и движемся вперёд. Конечно же, дальше много над чем нужно поработать и финальную точку никто ещё не поставил. Но если брать этот сезон как промежуточный итог, то всё довольно неплохо.
– Когда вы только начинали работать с Дианой и Глебом, на какие недостатки прежде всего обратили внимание?
– Определённые проблемы были, куда уж без них. Пара ещё юниорская и только набирает своё мастерство. Мы были не совсем довольны результатом, который ребята показывали в начале сезона и хотели качественно переработать их катание. Речь как о самом катании, так и об ощущениях от проката. Мы полностью пересобрали и ритмический, и произвольный танец. В ритмическом придумали новую поддержку, усложнили связки, поработали над скоростью движений. В произвольном - придумали более сложные заходы на элементы.
После финала Гран-при мы очень много работали над скатанностью, чувством партнёра на льду. Моя задача сделать так, чтобы пара на льду смотрелась как единое целое, была гармония между партнёрами. Я попросил ребят, чтобы они почаще разговаривали друг с другом во время проката, общались. Были более раскованными. И это дало свой результат.
С самого начала я отметил у ребят огромное желание работать. Мне очень понравилось их отношения друг с другом. Глеб очень заботливо относится к Диане, уважительно и тепло. В танцах взаимопонимание между партнёрами играет ключевую роль. Они только начинают свой путь и им ещё предстоит многое освоить.
– Насколько нам известно, вас попросила тренировать пару Этери Тутберидзе. Эта информация соответствует действительности?
– Поправлю вас, инициатива шла от самих ребят. Они захотели попробовать себя в новой среде.
– Но кто вышел на вас с предложением?
– Этери Георгиевна. Она позвонила мне лично и спросила, смогу ли я поработать с Дианой и Глебом, интересно ли это мне.
– Вы сразу согласились или организовали им просмотр?
– Сначала они приехали на небольшой срок. Мы присматривались друг к другу, оценивали перспективы совместной работы. Сомнений у меня не было: я очень хорошо знал эту пару, видел их на соревнованиях и понимал, что у них есть талант. Я не тренирую тех, в кого не верю, но в них поверил с самого первого дня. Когда глаз намётан, тренеру достаточно одного занятия, чтобы понять, как работает фигурист, насколько лёгко с ним, на что он способен. Исходя из этого, уже решаешь, сможешь ли ты помочь или нет. С Дианой и Глебом быстро поймали одну волну, нашли взаимопонимание друг с другом.
Иногда бывает так, что к тебе приходят хорошие, талантливые и трудолюбивые ребята, но после знакомства понимаешь, что им лучше попробовать себя у другого тренера. В таком случае я не трачу ни их, ни своё время, желаю удачи и прошу поискать альтернативные варианты. В этом случае всё было не так. Я рад тому, что они выбрали меня своим тренером. И уверен, что вместе мы достигнем многого.
– Насколько сейчас вы научились понимать друг друга? Уже притёрлись или до сих пор возникают сложности в работе?
– Этот процесс никогда не заканчивается. Конечно же, сейчас мы намного лучше друг друга знаем и понимаем, чем когда Диана с Глебом только пришли ко мне. У нас сложился хороший тренерский тандем. На катке они же работают не только со мной, у нас большая команда специалистов. И чем больше мы работаем друг с другом, тем лучше друг друга понимаем, притираемся.
– С переходом к вам они оказались в новой для себя среде. Бывает, что Диана с Глебом подходят к вам с бытовыми вопросами?
– Им сейчас непросто, но они неплохо адаптируются к США. При этом у ребят довольно неплохие условия для тренировок. Они проживают в пешей доступности от ледовой арены вместе с другими спортсменами нашей группы. Все они примерно одного возраста. Ребята помогают им с житейскими моментами, когда надо сходить в магазин, решить другой вопрос. Общаясь с ними, Диана с Глебом чувствуют себя своими, и им проще адаптироваться. К тому же, Америка в целом удобная страна для жизни иностранцев.
– Жизнь у них в Америке не очень насыщенная? Работа – дом – работа…
– Они всё-таки приехали сюда работать, а не отдыхать. И отлично это понимают. У них есть конкретная цель – развиваться, стать лучше, получить новые знания, опыт. И отвлекаться на какие-то развлечения они не хотят. Я тоже с утра до вечера если не на катке, то в другой работе. Когда нет тренировок, мне нужно обдумывать тренировочный план, составлять графики, продумывать идеи для новых программ… Постоянно есть какие-то дела. В фигурном катании достигают успеха только истинные фанаты своего дела.
«СУДЬИ ВСЕГДА ОТКРЫТЫ. ЭТО ЧАСТЬ ИХ РАБОТЫ»
– Какой сейчас потенциал у ребят? Возможно, оценивать пока рано, но хотя бы промежуточные прогнозы реально озвучить?
– Мне скрывать здесь особо нечего – ребята при должном упорстве далеко пойдут. Они очень одарённые физически, отлично смотрятся вместе, сами по себе красивые. Посмотрите, как они сочетаются друг с другом – нельзя же не улыбнуться, глядя на их тренировки! И всё же для меня главное, что у них есть желание работать. Мне не приходится их подгонять, нужно только направлять в правильное русло. Чтобы каждый тренировочный день приносил пользу.
– Можно легко представить, как сделать сильнее одиночника. Например, научить его новому прыжку. В танцах на льду техническую стоимость так просто не поднять. Как достичь прогресса в оценках?
– Не соглашусь, что в одиночном катании всё просто. Выучить новый четверной, добавить его в программу и выкатать усложненный вариант проката чисто – это совсем не просто. По щелчку пальца это не делается, за кулисами остаётся титаническая работа.
Что касается танцев – у нас тоже есть свои четверные. Но не бывает такого, что танцевальная пара выучит сверхсложные твиззлы, за счёт которых выиграет Олимпиаду. Так это не работает. Мы должны обращать внимание на мельчайшие детали, тонкости этого вида. Специалист всегда отличит чемпионское катание от претендента.
В этом и вся сложность танцев на льду – мы не можем сделать упор только на один элемент, разучить прыжки и делать ставку на них. У нас важно показать комплексное представление на льду, где нужна и хореография, и скольжение, и связки, и взаимоотношения партнёров. Критериев для оценки очень много, и та пара, которая сможет достичь мастерства во всех компонентах, сразу и становится чемпионом мира. Важно и колени правильно согнуть, и позицию держать, и эмоции показать – для победы всё складывается едино. Нужна плавность движений, чувство музыки, мастерство конька… Поэтому люди и смотрят танцы – только здесь настолько дотошно фигуристы отрабатывают каждую секунду проката. Одно лишнее неловкое движение – и прощай победа.
– Получается, ваша задача как тренера – находить мелкие шероховатости и доводить их до блеска?
– Верно. Мы работаем над улучшением каждого элемента. Есть чёткие критерии по уровням, и базовая задача исполнить элемент на высший, четвёртый уровень. Но кроме уровня есть ещё и оценка за исполнение. И она часто зависит уже от эмоциональных факторов, насколько сможет пара покорить сердца судей. По-хорошему, нужно катать так, чтобы на недочёты, если они все же будут, никто даже не обратил внимание.
– У вас есть в этом плане какие-то ориентиры? Танцевальная пара, которая показывает идеал либо близка к идеалу...
– Конечно же, я не работаю в вакууме, постоянно смотрю на коллег, общаюсь с ними, учимся друг у друга. Но какую-то конкретно пару будет сложно выделить. Скажем так, есть несколько сильных школ, которые меня вдохновляют работать ещё сильнее. Прежде всего это российская школа и канадская.
Если говорить об этих школах, то в прошлом году произошёл интересный случай – французская пара Пападакис/Сизерон с монреальского катка впервые за долгое время проиграла Синициной и Кацалапову - ученикам самого успешного российского тренера Александра Жулина. Как эта ситуация повлияет на мировые танцы на льду? Когда есть здоровая конкуренция и дух соревнования – это всегда позитивный момент. Всё-таки у нас спорт высших достижений, а не конкурс талантов. Должно оцениваться каждое выступление на каждом конкретном старте, не должны быть идолы, которых невозможно обыграть. Иначе будет предвзятость в оценках. Для развития танцев на льду, их популяризации очень важен новые чемпионы, сменяемость лидеров. Порой её не хватает.
Конкретно итоги чемпионата Европы мне трудно судить, потому что меня там не было. По телевизору совсем не то, оценки складываются именно из ощущений на стадионе, от атмосферы, духа проката. Через экран трансляции его не прочувствовать. Какое-то мнение о паре судьи делают уже по итогам тренировок, за которыми также идёт тщательное наблюдение. Судьи присматриваются на тренировках и делают для себя намётки, на что та или иная пара способна. Официальная тренировка на большом старте – это почти что часть проката. Если тренировки прошли неудачно, будет сложно убедить судей уверенным прокатом.
– Глеб рассказывал, что после неудачного финала Гран-при вы общались с судьями. Хотели понять от них в чём конкретно заключались ошибки пары?
– Верно. Мне было важно понять мнение арбитров, насколько хорошо выглядит моя новая пара, как её оценивают наряду с ведущими молодыми спортсменами мира. Понять в чём недостатки, над чем нужно работать. Сделали выводы и уже на первенство России вышли с совсем другим настроем.
– Насколько судьи в принципе готовы идти на такой контакт?
– Судьи всегда открыты – что российские, что зарубежные. До соревнований, конечно же, никто к арбитрам не подходит. А вот после – пожалуйста, это только приветствуется. Это часть их работы, и нашей работы – в этом нет ничего необычного, никаких этических конфликтов, противоречий.
Я же не общаюсь в целях договориться о более лояльном судействе. Я просто получаю пояснения по оценкам. Когда я вижу, что баллы после проката не всегда выглядит очевидно, интересуюсь, почему те или иные элементы оценили не так высоко, как мы рассчитывали. После разговора я начинаю понимать в чём была проблема и уже потом думаю, как ещё решить.
– У вас хотя бы раз возникало за долгие годы работы желание подать протест на судейство?
– За 30 лет работы всякое бывало. Конечно же, были случаи, когда я был несогласен с решениями арбитров. Протесты вроде бы не подавал, но в достаточно жёсткой форме после соревнований решения судей с ними обсуждал. Но не стоит принимать всё на свой счёт. Судьи – тоже люди, есть человеческий фактор. Бывает, что техническая бригада ошибётся, бывает, что при подсчёте баллов ошибки возникают. Да, это обидно и цена таких ошибок высока. Но, с другой стороны, это ведь всего лишь спорт и на одном старте жизнь не заканчивается. Всегда можно отыграться. Ошибка врача или пилота стоит гораздо дороже. Со временем я стал относиться к этому проще.
«УЧЕНИК ДОЛЖЕН САМ ПОДМЕЧАТЬ СВОИ НЕДОЧЁТЫ И ПРЕДЛАГАТЬ МНЕ ПУТИ ИХ РЕШЕНИЯ»
– В своей работе вы чаще придерживаетесь жёсткого стиля, привычного в России, или демократичного, как на Западе?
– Не знаю, мне сложно определить и оценить самому свою работу. Здесь стоит скорее ребят спросить. Да и не верю я в такие жесткие разграничения – жесткий стиль, демократичный. Мне кажется, любой тренер в разной ситуации использует разные приёмы, чтобы достучаться до своего спортсмена.
Нет такого, что я как генерал командую фигуристами, а они как солдаты беспрекословно всё исполняют. Мне такой подход не нравится, он ставит фигуриста в неправильное положение, когда ему не нужно думать над своим развитием. В идеале ученик должен сам подмечать свои недочёты, находить пути их решения и предлагать их мне. И уже обсуждая совместно с ним разные варианты я с высоты своего опыта могу подсказать, что будет лучше ему.
При этом спортсмен может не согласиться и, если он убедит меня в своей правоте, мы остановимся на его варианте. Такой подход повышает ответственность, но при этом из работы переводит прокат в хобби, удовольствие. Ведь гораздо приятнее и интереснее самому придумывать идеи к программам, а потом их реализовывать на льду. Нежели просто исполнять от и до требования тренера.
Я привык доверять своим фигуристам, уважать их мнение, видение. Ведь это их карьера, их жизнь, не моя. Я только путник, который ведёт их по этой дороге. Но иногда нужно немного мотивировать спортсмена, если он сходит с пути. Помочь ему. Если в этот момент он не будет понимать, что ему нужна помощь, даже возможен конфликт. Но зато в будущем он будет благодарен за то, что я ему объяснил, как нужно поступить.
– Здесь очень важен менталитет ученика – насколько он готов к такой свободе. Вам ближе и понятнее работать с российскими фигуристами или уже комфортнее стали американцы?
– Если честно, я не вижу в российских ребятах и в американцах каких-то прям диаметральных различий, которые бы бросались сразу в глаза. Я 30 лет проработал в Америке, такого опыта в России у меня не было. Но у меня были российские ученики, плюс я вижу, как работают мои российские коллеги, знаю их методики, требования. И жесткой грани между российским стилем тренерской работы и американской нет. Всё смешалось.
– Как часто вы бываете в России?
– Как удаётся. На соревнованиях хотя бы раз в год бываю, а просто так давным-давно не приезжал.
– Получается, только с катка на аэропорт и обратно?
– Нет, я всё же стараюсь дозвониться до близких людей и повидаться с ними, когда выпадает такая возможность. В Москве у меня есть очень хорошие друзья, с которыми общаемся ещё со школы. Родственники. Поэтому дни в России проходят насыщенно.
– За столько лет в Америке вы уже окончательно стали американцем или до сих пор в душе чувствуете себя русским человеком?
– Думаю, русскую душу не выбросить, не изменить. Русский человек всегда останется русским, где бы он не жил. С одной стороны, я прожил в Москве огромную часть своей жизни и никуда эти воспоминания из меня не уйдут. С другой, 30 лет в Америке – тоже немаленький срок. Поэтому я русский американец. Таких много.
ДОСЬЕ «БO»
Игорь ШПИЛЬБАНД
Дата рождения: 14 июля 1964 года
Место рождения: Москва (СССР)
Специализация: танцы на льду
Главные достижения: чемпион мира среди юниоров 1983 года в паре с Татьяной Гладковой. Мастер спорта СССР международного класса. В качестве тренера вместе с Мариной Зуевой подготовил целый ряд олимпийских чемпионов, чемпионов мира, Европы, победителей чемпионата четырёх континентов и региональных чемпионатов.