Она родилась в Татарстане, а запустила карьеру в Башкортостане.
43-летняя шашистка Тамара Тансыккужина стала широко известна благодаря матчу за звание чемпиона мира-2021 в Варшаве. Тогда организаторы сняли российский флаг на столике прямо во время одной из партий с полькой Натальей Садовской. Тем не менее, Тансыккужиной удалось перевернуть серию, которую она изначально проигрывала, и стать 7-кратной чемпионкой мира.
В этом году Тансыккужина получила ещё один удар: в апреле её исключили из мирового рейтинга шашистов, обосновывая это спецоперацией на Украине. Может быть, дело в политической карьере спортсменки. После чемпионского поединка она стала депутатом Курултая Башкортостана, ранее она заседала в Общественной палате, также она член партии «Единая Россия».
Тамара родилась в Набережных Челнах, но в 15 лет ради спортивной карьеры переехала в Ишимбай, где в 90-е активно поддерживали шашечный спорт. После Тансыккужина переехала в Уфу, где обосновалась уже своя федерация шашек, и начала накапливать чемпионский опыт, одерживая одну победу за другой. Затем Тансыккужина возглавила федерацию шашек Башкортостана.
В интервью «БИЗНЕС Online» она рассказала о первых шагах в шашках, башкортостанской политике и давлении от международной федерации.
«Я ДОЛЖНА БЫЛА СТАТЬ ПЕРВОЙ В РЕЙТИНГЕ. ВИДИМО, ЭТО НЕ МОГЛИ ПРИНЯТЬ»
– Тамара, вас в апреле исключили из мирового рейтинга. А год назад на чемпионате мира был скандал со снятием флага. Уже тогда было ощущение предвзятого отношения?
– Даже не предвзятое. Наш шашечный спорт очень отдалённое отношение имеет к допингу. Но вот эта чрезмерная жёсткость и принципиальность спортивных западных чиновников докатилась и до нас. В тот момент, конечно, было тяжело. Но сейчас я понимаю, что это придало мне серьёзный толчок для победы. Конечно, само по себе начало инцидента было неприятным, но затем мне удалось собраться. Я вспоминаю об этом, как о большой красивой истории лично в моей спортивной судьбе.
– Отстранению вы удивились меньше, чем истории с флагом?
– Да, есть неприятные чувства от этих действий излишних, что убрали из рейтинга. А насчёт снятия флага складывается чувство, что просто хотели помочь своей спортсменке. Ведь именно во время партии сняли, хотя могли до или после.
– Можете вспомнить, какие мысли и эмоции были в тот момент?
– Был сложный момент – пресса звонила в течении всех полутора суток, видеосъёмки были. А мне же ещё играть приходилось. Конечно, ответственности сразу стало значительно больше, ведь вся страна начала следить за концом истории. И спортивная составляющая была, нужно было соответствующие задачи решать. Я отыгралась практически только в последней партии. Но я до сих иногда пересматриваю видео, как меня встречали после той победы. Это ощущение безмерного счастья. Никогда не было, наверное, такого. Серьёзной победе всегда радуешься. Но эмоции от этой растянулись на очень длительное время.
– Как вам объясняли тот жест организаторы?
– Объяснили, что позвонила помощница Баньки (президента WADA – ред.) и сказала, что нужно убирать флаг немедленно, сославшись на слова начальника. А он поляк, бывший министр спорта Польши. Я верю этому. Насколько я знаю, он пристально следил за судьбой моей соперницы Натальи Садовской, она же тоже полька. После снявший флаг организатор извинился, естественно. На следующий день Наталья приняла решение убрать и флаг её страны. Молодец. Непростое решение. При таком противостоянии она выразила солидарность – это благородно, безусловно. Мы с ней и дальше общались, отношения не испортились. А с Яцеком Павлицким (снявшим флаг президентом Всемирной федерации шашек – ред.) они становились всё более холодными. И всё привело к моему исключению из мирового рейтинга. Хотя это против регламентов.
Вот вскоре в Минске турнир планируется. Если я туда поеду, то какой же рейтинг мне выставят организаторы. Начальный или который был?
– Можно ли сказать, что из-за этого инцидента у вас позже получилось перевернуть серию?
– Безусловно. Во-первых, шашки прозвучали очень серьёзно на федеральном уровне. В советское время матчи за звание чемпиона мира неплохо освещались. Но в какой-то момент шашки ушли в серьёзную тень по сравнению с шахматами. Хотя по массовости достаточно неплохо они стоят, есть статистика в минспорте.
Чувствовалось, что люди искренне переживают. Мне писали слова поддержки. Это и на таком тонком уровне энергетики всё ощущалось. Ведь серьёзное возмущение в обществе этим поступком было. Мне не хотелось в тот момент выглядеть безвольной и где-то опускать руки. А внутренне мне хотелось использовать до конца любые шансы и победить. Но было очень сложно. По статистическим всем прикидкам вероятность, что я отыграюсь, была очень незначительной, не больше 10 процентов.
– Как вы об узнали о своём отстранении и как на это отреагировали?
– Сначала спортсменов из Белоруссии и России отстранили от участия в чемпионатах мира. Затем наших спортсменов исключили из совета игроков. А исключение из мирового рейтинга только меня коснулось с формулировкой – «за поддержку спецоперации». Я не ожидала, что до такого дойдёт. Я этих людей очень давно знаю. У меня не получилось долго держать негативные эмоции.
Определённое время у меня были неприятные чувства некой потери. А сейчас я об этом особо не думаю. Я верю, что через определённое время мы будем играть либо в рамках уже сложенной системы Всемирной федерации шашек, либо придётся с дружественными странами собрать серию турниров. В принципе, 4 – 5 неплохих турниров будет достаточно.
– При этом из рейтинга вас исключал Павлицкий, который его и составляет?
– Он всегда курировал этот момент. У него там программа специальная, которая автоматизирует всё. Там тема интересная была. До всех событий на первом месте шла Садовская, а я на втором. Но к 1 апреля рейтинги обновляются. Получилось, что Наталья потеряла очки, а у меня рейтинг не упал. И я автоматически должна была поменяться с ней местами. Видимо, этот момент Яцек не смог внутренне принять, и меня просто исключили. Ну как так россиянка возьми и возглавь рейтинг? Видимо, его внутри это так покоробило. Естественно, это решение оформлялось как-то коллегиально. Но, в принципе, без его прямого участия такие вещи не происходят.
«ЕСЛИ НЕ ПОЛИТИКА, МОЖНО ПОДУМАТЬ ОБ ОКОНЧАТЕЛЬНОМ ВОЗВРАЩЕНИИ В СПОРТ»
– Вы уже сами сказали, что на исключение из рейтинга могла повлиять ваша политическая карьера. В октябре вы стали депетатом Курултая. Как это случилось?
– У меня был уже достаточно серьёзный опыт. Я была три созыва членом Общественной палаты Башкортостана. Потом у меня был серьёзный проект по популяризации шашек среди детей, он затрагивал около девяти районов и шёл три года. Ещё я участвовала в праймериз «Единой России», где заняла 22- место, а всего там было под 100 человек. Это неплохой результат, ведь там очень опытные республиканские политики участвовали.
Ещё я возглавляла федерацию шашек Башкортостана. Наша федерация уже долгое время была лучшей среди неолимпийских видов. А Общественную палату, вроде бы, где-то недооценивают, может быть. Но я знаю многих коллег, для которых это стало стартом для определённого роста. Естественно, если бы я не принимала участия в делах Общественной палаты, то и перехода этого бы не состоялось. Ещё интересно, что там люди из разных сфер – профсоюзов, образования. Можно совместные проекты очень хорошо делать.
При этом не было такого, что мне предложили бросить спорт. Предполагалось, что в дни отпусков я смогу участвовать в серьёзных турнирах. В Курултай были довыборы. Так я и попала на постоянную государственную службу. И сейчас у меня два комитета – по образованию, культуре, cпорту и молодёжной политике, и по местному самоуправлению, СМИ и развитию институтов гражданского общества. По образованию очень серьёзный комитет. Там больше всего вопросов возникает. Спорт, само собой, ко мне прямое отношение имеет.
– Из чего состоит ваш обычный рабочий день или неделя?
– Возьмём рабочий месяц. В нём обязательно бывают: одно пленарное заседание, один президиум, все комитеты по одному разу минимум заседают, несколько поездок в районы на приём к гражданам, круглые столы, заседания рабочих групп, и – более редкое мероприятие – парламентские слушания. В режиме видеоконференции проводятся или совещания, или круглые столы по инициативе Совета Федерации или Государственной Думы, то есть это как бы не наша площадка, но эксперты на федеральном уровне могут обсуждать разные проблемы. Например, по языкам или по бюджетному регулированию в вопросах местного самоуправления. И уже есть необходимость к этим площадкам нам подключиться и быть в курсе.
Есть ещё представительские функции. Бывают конкурсы. Недавно, например, я была на награждении победителей республиканского конкурса «Лучшая приёмная семья». Бывают конкурсы, мероприятия или концерты для детей с ограниченными возможностями. Бывают встречи с молодёжью. Все эти разные моменты по чуть-чуть весь месяц заполняют. И, даже когда есть время свободное, всегда есть возможность в какие-то вопросы ещё больше погрузиться. Сфера совершенно разные, там тонкости разные. Часто бывает, что на местах надо запрашивать информацию, советоваться с коллегами, главами администраций муниципалитетов. Потом законодательную инициативу юристы обрабатывают, а перед этим её обсуждают на разных площадках. Если консенсус есть, то она уже более серьёзно в работу запускается.
– В целом, вам нравится? И что нравится?
– Во-первых, очень много новых людей из разных сфер. В шашках я с юношеских лет людей уже давно знаю, а здесь новый круг появился. Или вот на приёме у граждан показывают соцобъект, где крыша протекает. Нужно убеждать на региональном уровне, что нужно республике вложиться, чтобы сохранился детский садик или фельдшерско-акушерский пункт. Я получаю чувство морального удовлетворения, когда понимаю, что помогаю с проблемами простым гражданам.
Изначально мне всё это было просто интересно. Как новый вызов. Раньше я не пыталась всеми правдами и неправдами находиться в политическом поле. Но, раз уж ситуация так сложилась, то я решила попробовать силы. Мне кажется, что здесь основное качество – надо верить, что всё получится. Понятно, что много бородатых проблем, которые тянутся ещё чуть ли не со времён Советского Союза. Но всё-таки я оптимистично смотрю. Если есть общее понимание вопроса и консолидация мнений, то нерешаемых проблем не существует.
Может быть, я так думаю из-за спортивной деятельности. В спорте мы же привыкли, что всё в наших руках. Мне часто удавалось выигрывать за последние 20 лет. И где-то сложился комплекс победителя.
– Какие трудности испытываете?
– Они есть, конечно. Заново многие вещи приходится изучать. Во-первых, это маршруты. Тебе нужно понять, как решать вопрос – то ли через законодательный уровень, то ли через исполнительную власть. Каждый раз, когда что-то новое всплывает, надо оценить, с какой стороны подойти. Потом регламенты определённые есть, понимание которых только с опытом приходит. Чётко прописанные процедуры многие понятны, но их всё равно надо через себя пропустить, чтобы потом заиграло по-другому. Где-то коммуникации надо выстраивать новые абсолютно. Ты человека совершенно не знаешь, но вас связывает наличие вопроса. Нужно найти общий язык сначала в общении.
– Есть мнение, что если попал в политику, то сложно уже из неё выходить. Какие-то перспективы дальнейшие в чём видите, куда метите?
– На следующий год выборы, посмотрим. Весь состав Курултая обновляется. Я достаточно спокойно к этому отношусь. Считаю, что если у человека получается и ему доверяют, то у него есть право претендовать на место. Если не будут доверять, то можно будет подумать об окончательном возвращении в спорт уже без политической деятельности. Когда человек работает, у него формируются определённые принципы, установки, знания и навыки. И у любого человека с необычной историей своё видение тех же государственных проблем. Поскольку мы разные, то у нас могут быть и разные взгляды с подходами. И есть определённая изюминка в том, что я как спортсменка там нахожусь.
– А сейчас вы занимаетесь шашками и как много?
– У меня был период адаптации на новом месте, и он почти завершён. И, с учётом основного места работы в Курултае, я сейчас собираюсь начинать выстраивать тренировочный процесс по-новому. Сейчас я могу направить свободное время на шашки и тренировки. Но пока не знаю, на каком уровне мне удастся совмещать. Думаю, что в следующем году видно будет. Сейчас сложно судить, так как нет активной соревновательной практики.
– В шашках, как и в шахматах, наверное, можно и в достаточно солидном возрасте выступать на высоком уровне?
– У нас есть примеры, когда спортсмены и после 50 лет неплохо смотрелись. Главное – не забрасывать совсем. Опыт – это как учёная степень. Вот человек, допустим, доктор математических наук. У него есть определённый высокий уровень. Эти знания у него есть, и ниже них он не может опуститься. В шашках аналогично. После паузы ты, может быть, не станешь чемпионом мира ещё 3 - 4 раза, но точно вернёшься в тройку или будешь выигрывать быстрые программы. Если смотреть последние пару лет моей карьеры, то я почти всё выиграла, что можно было. Какой-то процент побед, наверное, упадёт.
Другой момент: шашки не такие динамичные, как шахматы, где быстрее заканчивают и большое значение память имеет, знание схем и вариантов. У нас больше влияет стратегическо-тактическое понимание позиции. У нас с опытом приходит, что в этой позиции будет ничья, а в этой победа.
«КАМАЗ СЛОЖНОСТИ ИСПЫТЫВАЛ. БАРТЕРНОЕ ВРЕМЯ БЫЛО»
– Почему вы начали заниматься именно шашками?
– Так сложилось просто. Мне всегда нравилось в них играть. Шахматы, в принципе, тоже нравились. Но тренер оказался по шашкам. Потом уже получалось неплохо сразу. За полгода до второго разряда, вроде, уже выросла. Всё стремительно протекало. И по жизни так складывалось, что, даже когда у меня вырабатывалась усталость, тренер находил слова, чтобы меня обратно вернуть. Это, наверное, судьба.
– Какую роль в шашках играет тренер?
– Мне с тренерами везло. Всегда важно выбрать человека, который не просто будет тебя обычно тренировать, а который будет целенаправленно готовить к матчу. Меня к финалу чемпионата мира с Садовской готовил Алексей Чижов. Он 600 матчей её пересмотрел, выбрал её слабые места. Потом подбирали схемы под них. Учитывая, что ситуация неблагоприятно складывалась, пришлось по ходу что-то переделывать. К матчу сложно оптимально подойти. Можно тренироваться, перегореть и вообще ничего не показать.
Садовская до матча была двукратной чемпионкой мира. А в матче была претенденткой. Я не понимала, за счёт чего она два этих чемпионата мира выиграла. Я её сильные стороны не видела, а в матче столкнулась с ними. Она практически не делает ошибок, очень надёжно играет. Но это я смогла оценить, сыграв с ней кучу партий. По одной партии всегда сложно составить полную картину. Поэтому изначально мне казалось, что я её без проблем выиграю.
– В вашей секции было много детей, кто также занимался шашками?
– Бывает так, что дети походят один месяц и уходят. Остаются самые сливки. Из них формируется группа высшего спортивного мастерства, где человек 10 шёл 12 играют на уровне КМС.
– В 15 лет вы по приглашению тренера переехали из Набережных Челнов в Ишимбай. Как вам дался переезд, почему на него решились?
– Там школа серьёзная всегда была. Её воспитанники становились призёрами Советского Союза среди школьных команд, а представьте, какой Союз большой был! У меня бабушка с дедушкой оттуда, с Кугарчинского района. Знала, что если переезжаю, то мне полтора часа ехать до них всего. Это серьёзный момент был.
У меня трудовая деятельность в 16 лет началась. Стипендия спортсмена-инструктора была 70 рублей. Интернат был в Ишимбае. И там время экономически сложное, важно было себя найти. Я знала, что девочки постарше из Ишимбая ездили в Голландию на юниорский чемпионат мира. Поддержка республиканских властей была. Так что после переезда была большая вероятность, что я вскоре попаду в сборную и тоже буду ездить на соревнования.
– Вы рассчитывали, что станете профессиональной спортсменкой?
– Я планировала доиграть 2 – 3 юниорских года, а дальше не загадывала. Я уезжала, чтобы стать чемпионкой мира – так маме и сказала. Правда, когда я говорила это, то подразумевала всё же юниорский возраст. Среди взрослых сразу планировать сложно было.
Потом у меня начались уже успехи на женских взрослых чемпионатах России. И наступило время, что надо было поступать в институт. Я поступила в стерлитамакский педагогический. В 97 году мне было 18,5 лет, и я выиграла чемпионат мира юниорский. И вот тогда уже моему тренеру говорили, что я могу ещё дальше вырасти. И в 2001 году я первый чемпионат мира взрослый выиграла, когда только закончила вуз. Я в июне получила диплом, а в августе выиграла. В институте же всегда нагрузка, экзамены, сессии, которые отвлекают. А тут всё закрылось. Но я тогда уже знала, что буду в шашках.
– А родители изначально легко отпустили и отреагировали на переезд?
– Я им сказала, что если не получится, то вернусь. Но, как уже сказала, в Челнах сложное время было экономическое. КАМАЗ испытывал сложности испытывал, можно сказать, что бартерное время было. Определённые даже карточки были, серьёзные сложности с выплатой зарплат. А в Ишимбае финансовая стабильность серьёзная появилась. Вскоре после школы меня трудоустроили в СКА с зарплатой 270 рублей, что было неплохо. Для меня шашки в сложные времена всегда были экономической опорой серьёзной.
– С адаптацией к новому городу были проблемы?
– Ишимбай, конечно, гораздо меньше, чем Челны. Но у меня было ощущение, что я поймала свой попутный ветер. Там сразу очень много горизонтов открывалось. Как я стала чемпионкой мира по юниорам, мне сразу дали однокомнатную квартиру в 20 лет. Пусть и в Ишимбае, но всё же! И такие стимулы постоянно присутствовали.
Да и раньше во многих городах , тех же Челнах, тоже пойти было некуда. Не было современных кинотеатров, клубов и так далее. Были спортивные секции, и всё. Один город редко отличался от другого, стандартный набор. Может, Челны чуть посовременнее были. Это город строителей КАМАЗа, очень много детей родилось в одно время. Очень молодой город считался. Но в Ишимбае, помимо работы, был круг шашечных знакомых. Они же не просто чужие, я пересекалась с ними на соревнованиях. Ещё уже тогда появилась возможность 1одной - двух поездок за границу.
– В 1999 году в Ишимбае ещё открыли первый в России профессиональный шашечный клуб…
– Да, «Нефтяник». «Ишимбайнефть» был учредителем. Тогда несколько клубов европейских стали собираться и проводить клубный чемпионат Европы. В Голландии вот очень сильно клубная система развита. Лет 7 – 8 эта история у нас развивалась, потом что-то сошло на нет. Но этот клуб преобразовался в «Башнефть» с центром в Уфе. И он стал базой и опорой для спортсменов-профессионалов. Сейчас молодое поколение гроссмейстеров и выросли благодаря клубу. И на подрастающих ребят можно было деньги закладывать.
– Как сильно вам и вашим коллегам помогли нефтяные деньги?
– Не скажу, что мы зарабатывали колоссальные деньги. Но проблем с участием в соревнованиях не было – это факт. Условные 7 – 8 выездов – это затратная история. В уме мы считали, что это чуть ли не те деньги, которые мы сэкономили. Формат международного турнира может формату регионального минспорта не зайти. Есть ведь не только официальные турниры. Потом там немного система изменилась, китайские турниры пошли, которые были более серьёзные с финансовой точки зрения. В Пекине в 2008 году на первой интеллектуальной олимпиаде 3 тысячи человек участвовали. Кстати, китайцы к нам сперва приехали перед тем, как всё организовать. У них не было шашек. Приехала делегация из Китая из трёх человек. Они спрашивали, кого мы бы посоветовали в качестве первых тренеров. Наши 3 – 4 человека давали курсы китайским тренерам. И ведь китайцы же не в Москву поехали, а к нам перенимать опыт.
«ЗАРАБОТАЛА ЗА ГОД ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ»
– Как живёт профессиональная шашистка? Что вы можете себе позволить и что вам нужно для жизни?
– Всё нормально в этом плане. Если человек на высоком уровне, то это достаточно хороший уровень жизни. Не могу сказать, что как у футболистов с хоккеистами. Где-то, может быть, не такие крупные премиальные, как у победителей и призёров олимпийских видов спорта. Но шашки позволяют долго находиться в спорте. И практически без ущерба здоровью.
У нас призовые есть с турниров и премиальные от минспорта. Прошлый год у меня был очень удачным – заработала суммарно больше 5 миллионов рублей, в том числе 1,5 миллиона за чемпионат мира. И это ещё надо учитывать, что не было китайских турниров, где под миллион можно выиграть!
– Как был расписан ваш обычный день, когда вы активно играли и тренировались?
– Обычно у нас бывает серия сборов в районе недели, на которых занимаешься по 5 – 6 часов в день. Через каждые два месяца они проходят. А в эти два месяца можно уже для души смотреть партии, спарринги устраивать. Но серьёзная нагрузка именно на сборах. Потому что потом больше не выдерживаешь, когда долго высокого уровня материал изучаешь. Обязательно после этого нужно всё переработать. А ещё есть же турниры, к которым нужно подойти, потом вернуться и восстановиться. На турнирах тоже постоянно допанализ партий идёт.
– Почему Россия и ещё несколько стран бывшего СССР доминируют, что в мужских, что в женских шашках, как и шахматах?
– В шахматах тоже определённые страны доминируют. Во-первых, шахматно-шашечная школа на советском пространстве всегда сильная была. Доминированию в спорте в советское время большое значение уделялось. Это был политически важный аспект. В России, Беларуси и других странах сохранилась система, что государство поддерживает спортсменов. А в других странах поддерживают только олимпийские виды или же не поддерживают ничего, отдавая всё спонсорам. В Китае тоже сильная школа. В Голландии - государственная поддержка, у них Королевский шашечный союз.
– Можете объяснить, чем интересны и сложны шашки? Для обывателя шашки могут казаться игрой для тех, у кого не очень получилось в шахматах. Это не так?
– Шахматы внешне зрелищнее. Но в интеллектуальных играх важен круг общения. Не то, во что ты играешь, а сколько людей и на каком уровне собралось в одном городе. Ты не вырастешь один. Если у человека есть единомышленники, то игра по-другому открывается, появляется спортивный азарт. Если родители хотят научить ребёнка играть в шахматы, то и ведут его туда. А если хотят получить спортивные результаты, то ведут в шашки.
Безусловно, в определённый момент акцент очень сместился в сторону шахмат. Если бы шашки шли в этом же русле, то и вопросов таких не было. Внимание государства всегда выражается в популярности игры. На шахматы всегда большие средства закладывались, там уровень коммерциализации выше. При этом шашки развивают ничем не хуже. Это устоявшийся стереотип, что шахматы интеллектуально сильнее развивают, чем шашки.
– Вы говорили ещё про зрелищность. Про шахматы есть несколько хороших фильмов и сериалов. Как думаете, реально ли снять подобное про шашки с должным уровнем напряжения и драматургии?
– Пока об этом не думаю. Нужно признать, что шашки в плане массовости в мире уступают шахматам. Это две разные модели. Шахматы – это игра англо-саксонских стран. Англия, Индия, которая была бывшей колонией, США. А у шашек родина – это Франция, Нидерланды и их бывшие колонии. Ореол распространения разный. Вот в Африке, к примеру, играют в шашки, но африканские страны нельзя сравнить с Великобританией по возможностям.
– Как устроено ваше мышление во время игры? Насколько ходов вы можете и стараетесь всё просчитать?
– Иногда я могу далеко не считать. Если я чувствую, что этот ход самый гармоничный, то его и выбираю. У меня не стоит на первом месте просчитать всё. Я стараюсь прочувствовать – где-то интуитивно, где-то на знании – в каком направлении можно победить. Потому что победа – это не значит, что ты всё просчитал. Это значит, что ты воспользовался ошибкой соперника. Игровая ситуация может быть даже проигранной для тебя, но соперник заиграется, потратит много времени, а позиция перевернётся. Этим нужно воспользоваться. Всегда надо использовать и психологию тоже.