Лидер обороны «Ак Барса» рассказал, почему пересел с автомобиля на скутер.
Защитник «Ак Барса» Никита Лямкин неожиданно результативно начал новый сезон. В пяти матчах он набрал 6 (0+6) очков – это лучший показатель среди всех защитников в КХЛ. Сам Лямкин связывает свою результативность на старте с большим игровым временем в большинстве и особо этому не радуется, ведь он появился там после травмы другого защитника – Вячеслава Войнова.
В январе этого года Лямкин продлил контракт с «Ак Барсом» и в 27 лет его можно назвать ключевым игроком обороны и её лидером. В интервью «БИЗНЕС Online» Никита рассказал, как добился такой результативности на старте сезона, каково выходить на большинство с суперзвездами командами и почему поощряет трэш-ток в хоккее.
«Яшкин и Радулов на пятачке – это две машины. Ни у кого в КХЛ нет такого дуэта»
– Никита, ваша результативная игра на старте сезона многих удивляет. Сейчас вы – самый результативный защитник КХЛ. Как вы сами относитесь к этому?
– Я точно не могу к этому относиться как к чему-то обычному, потому что такого старта сезона у меня никогда не было. Но и корону примерять на себя не собираюсь – я понимаю, с какими ребятами играю в большинстве. Просто выпала возможность выходить с ними на реализацию. Не могу назвать свою результативность чем-то сверхъестественным. Просто очки приходят. Вот и всё.
– Это объясняется исключительно с тем, что стали больше играть в большинстве?
– Да, конечно. Очень мастеровитые ребята со мной выходят на реализацию, от меня там мало что зависит.
– При этом из шести передач четыре у вас – первые. Нельзя сказать, что вы где-то в стороне стоите и ничего не делаете.
– Бросок – добивание – гол. Всё просто. Я же не отдаю там какие-то дикие передачи на пустые ворота.
– Вы в целом довольны ситуацией, которая сейчас сложилась? В прошлом сезоне вы играли в большинстве в среднем 40 секунд, а сейчас около четырех минут.
– Так получилось, что товарищ по команде – Вячеслав Войнов – травмировался, и радоваться этому точно не надо. Таким способом добиваться каких-то результатов неправильно.
– Но это ведь не ваша вина...
– Да. На мой взгляд, всё равно неправильно говорить, что я рад игре в большинстве, когда мой товарищ травмировался и выпал из состава.
– Каково вообще выходить в большинстве с Радуловым, Шипачёвым, Яшкиным и Галиевым?
– Психологически бывает тяжело: боишься сделать что-то не так или вообще ошибиться, ведь выходишь с суперзвездами. Думаешь, что сейчас сделаешь что-то не так, и тебе выскажут.
– Радулов?
– К нему я уже привык (улыбается). Вообще сейчас уже стало легче, изначально, всё-таки, чувствовалось напряжение. Понятно, что на меня никто особо не давил, но всё равно переживал. Сейчас уже больше с холодной головой выхожу на лёд.
– Радулов в интервью нашему изданию говорил, что если он кому-то «пихает», то и ему в ответ можно.
– Да-да, конечно, ему тоже можно «пихануть». С ним можно поругаться чуть-чуть, он потом буквально через минуту остынет, сам подойдет и извинится. Я уже, честно говоря, внимание на это не обращаю.
– В целом какая роль у защитника в большинстве, когда на реализацию выходят четыре нападающих?
– Защитник – связующий, который соединяет правый и левый фланги. Поэтому часто бывает так, что у защитников много очков в большинстве, ведь они постоянно участвуют в розыгрыше. Фактически все передачи идут через них. Тем более, сейчас многие команды играют через «верх».
– Есть вообще какие-то правила игры в большинстве? Например, что защитник должен не бросать, а раздавать передачи?
– Там всегда от момента зависит. Если есть возможность – нужно бросать, тем более, когда на пятачке есть такие игроки, как Яшкин или Радулов. Они всегда подставят клюшку под бросок или добьют её в ворота.
– Со стороны кажется, что Яшкин очень легкие шайбы забивает именно с пятачка. Неужели его так трудно отодвинуть оттуда?
– Выглядит всё это легко, согласен. Он как приехал, сразу начал забивать оттуда, и мы поняли, что парень очень хорош в этом компоненте. Обученный игрок, который зарабатывает большие деньги в том числе игрой на пятачке. У него всегда по 30–40 шайб за сезон. Это игрок очень высокого уровня.
– Вы наверняка играли против Яшкина в двусторонних матчах. Насколько сложно действовать против него?
– Чувствуется, что большой парень, толкаться с ним тяжело. В играх, думаю, это ещё сложнее. Мы играли в прошлых сезонах против СКА и московского «Динамо», я помню, как он играл на пятачке. А когда туда приезжает еще и Радулов – это просто две машины, которых не сдвинуть. Не позавидуешь соперникам в этом плане. Думаю, ни у кого в КХЛ нет такого дуэта на пятачке.
«Не мог подумать, что снова поработаю с Зинэтулой Хайдяровичем в «Ак Барсе»
– Как вы пережили поражение от ЦСКА в финале Кубка Гагарина?
– Изначально было опустошение. Думаю, как и у всех. Потом всё это успокаивается, но проходит какое-то время, вспоминаешь и опять настигает тоска... Время, как говорится, лечит. Вы сейчас напомнили и снова какая-то неприятная обида нахлынула. Надо было лучше нам сыграть в седьмом матче, и всё было бы совсем по-другому. Честно говоря, я не знаю, чего именно нам не хватило. Сейчас и смысла ворошить всё это уже нет, столько времени прошло. Получилось как получилось. Вот и всё.
– Пересматривали седьмой матч или полностью отключились от хоккея в отпуске?
– Я пытался посмотреть спустя пару недель, но на втором периоде выключил. Просто не смог смотреть дальше. А в целом отдохнуть удалось – нам дали в этот раз чуть больше времени. Времени подготовиться к сезону тоже хватило.
– Игроки рассказывают, что этим летом были чуть ли не самые комфортные сборы. Это правда?
– Да-да, из нас всё не выжимали. Было, конечно, тяжело, но всё в пределах разумного. Я вам скажу, что у Зинэтулы Хайдяровича были и более адские сборы в прошлом. Раньше мы каждый день кроссы бегали, городки делали, выходных вообще не было. Подготовка была прям очень тяжелая.
– Сейчас хоккеисты всё чаще высказываются о том, что из отпуска нужно выходить позже. Как вы смотрите на это?
– Если, например, ты выходишь из отпуска в августе, а не в июле, то всё равно до этого момента должен сам готовиться. Какая разница тогда? С командой-то может и лучше готовиться – и в хоккей можно поиграть, и посмеяться, и в целом одним коллективом заниматься веселее. А одному до августа тренироваться где-то... Не знаю. Потом придешь, а тренер скажет, что ты не готов, спросит, где ты там вообще тренировался. Я, наверное, не придерживаюсь такого мнения, мне с командой нормально готовиться к сезону.
– Говорят, что игроки сами до последнего не были в курсе, продлит Билялетдинов контракт или нет. Волновались из-за этой ситуации?
– Для каждого игрока нашей команды было важно, чтобы Зинэтула Хайдярович остался. Некоторые игроки, насколько знаю, подходили к нему и задавали какие-то вопросы относительно будущего. Мы в какой-то момент уже поняли, что он останется, ведь в прессе не было каких-то слухов относительно нового тренера. Если бы он сомневался относительно продления, пошла бы информация. Я поэтому особо и не переживал.
– Когда Билялетдинов в 2019 году покинул «Ак Барс», могли ли вы подумать, что еще когда-то поработаете с ним снова?
– В целом поработать – может быть, но чтобы именно в «Ак Барсе» – наверное, нет. Я об этом не мог подумать.
– Можете ли назвать его ключевым тренером в вашей карьере? При нём вы завоевали Кубок Гагарина...
– Конечно. Это тренер, который дал мне шанс в топ-клубе. В первый сезон очень много подсказывал мне. Огромное спасибо ему за это. Думаю, я оправдал его доверие.
– Вам, наверное, было легче, когда Билялетдинов вернулся? Всё-таки с его требованиями вы были уже знакомы...
– Да, я уже понимал, какой хоккей он хочет видеть от нас, знал, что будет требовать от защитников в определенных ситуациях. В этом плане ребятам, которые работали с ним раньше, было проще.
– А что он требует от защитников?
– Ой, это уже хоккейные нюансы. Защитники, допустим, должны близко играть друг к другу и всегда открываться под передачу, страховать друг друга. Такие нюансы тяжело объяснить, их нужно рисовать на доске. Но основа – это помощь партнёру всегда и во всём.
– Вы рассказывали, что при Квартальнове от вас требовали «физически убивать»» соперника. Кажется, что у Билялетдинова совсем другой хоккей и вам в нём комфортнее. Это правда?
– Я вообще «физикой« никогда не давил, у меня обычно один-два силовых приёма за сезон. Силовая борьба – это больше эмоции, когда играешь с какой-нибудь Уфой. Все сначала начинают бить друг друга, а уже потом играют в хоккей. Иногда хочется кому-то вдарить... Но даже при Зинэтуле Хайдяровиче у нас есть матчи, где мы очень жестко играем.
– Но в целом ведь хоккей меняется и силовая борьба сейчас – не главный компонент отбора шайбы?
– Конечно. Если есть возможность забрать шайбу без силового приёма, то почему бы и нет? При этом правильная силовая борьба – это хороший навык. Если ты можешь ударить в нужный момент и без удаления – это огромный плюс. Потом и соперник тебя будет бояться. С тем же Адамчуком немногие едут в угол, потому что знают, что он может сыграть в тело очень больно. Иногда они сами ему шайбу отдают.
– Но с вами это так не работает?
– Может, и не работает, но я всё равно большой – во мне 100 килограммов веса. Иногда, когда меня пытаются ударить, сами же и отлетают. Соперники чувствуют, что я большой и крепкий.
«В плей-офф вся наша команда хотела оторвать бошку Якупову»
– В минувшем плей-офф у вас возникали словесные перепалки с вратарём «Адмирала» Серебряковым, в одном из интервью нападающий «Нефтехимика» Рауль Якупов говорил, что с вами был конфликт. Вам нравится «залезть под кожу» сопернику такими способами?
– А я не знаю, что там говорил про меня Якупов. Не помню, чтобы у нас были какие-то моменты. Он просто очень наглый молодой человек – у нас вся команда хотела ему бошку оторвать. Постоянно подъезжал, толкался и уезжал. А с Серебряковым, да, были ситуации. Я к нему на раскатке подъезжал и говорил, что он «съест» от нас четыре шайбы (улыбается). Ничего криминального, без оскорблений.
– Такие разговоры – это обычное дело?
– Там вообще прикол был один. Мы же в плей-офф начинали с «Нефтехимиком», а я хорошо знаком с их вратарём Тихомировым. И вот мы на раскатке пересеклись, я ему говорю: «Давай, сегодня «съешь» от нас четыре«. А он мне говорит, что не играет сегодня. В итоге его после первого периода выпустили,и мы забили не помню сколько, но победили. После игры потом посмеялись с ним над этим. С тех пор как-то всё это пошло – подъезжаю к вратарям, что-то говорю им. Но это всё в шутку, без оскорблений.
– Кажется, что такие элементы трэштока и должны присутствовать в профессиональном спорте?
– На раскатке в основном какие-то шутки, чисто посмеяться, а уже в игре эмоции могут так нахлынуть, что начинается более жесткие разговоры. Вы же видели недавно, что было в нашем матче с ЦСКА, где поругались Радулов и Плотников.
– Плотников назвал Радулова моральным уродом.
– Да? А почему? Вот видите, это уже совсем другой трэшток, как в UFC. В принципе, какие-то такие вещи – это нормально. Соперник мне что-то сказал, а я ему, потолкались или подрались, потом разошлись. У нас ведь контактный вид спорта, без таких вещей никуда. После игры оба остынем.
– Вы, наверное, стали автором самой громкой цитаты прошлого сезона, когда обозвали нападающего «Салавата Юлаева» Алексея Пустозёрова маленькой сучкой. Можете вспомнить ту ситуацию?
– Этот парень любит потолкаться, клюшку сунуть, а потом сразу уехать. Если ты это делаешь, то зачем потом уезжаешь? В том эпизоде он, вроде бы, Воронкова со спины ударил, а я толкнул его в ответ. Он мне потом крикнул что-то вроде того, куда я вообще лезу и так далее. Я после этого завелся, крагой в лицо ему сунул и сказал вот эту фразу.
– Очень интересная фраза. Как она пришла вам в голову?
– Это же знаменитая фраза Майка Тайсона. Вспомнил её. Вы, наверное, слышали о ней? Мы иногда в команде друг другу так говорим, чисто посмеяться. Знаете, мужской коллектив ведь. В тот момент она почему-то в голове у меня всплыла.
– Билялетдинов, наверное, такие вещи не поощряет?
– Он не любит драки или какие-то потасовки, которые могут сломать игру. Он всегда говорит, что надо терпеть, а отвечать по правилам – это в два раза обиднее. Кому сейчас вообще нужны драки? Сейчас за две драки подряд могут дать матч-штраф. Понятно, что исключать из хоккея их нельзя, но лучше всё доказывать другими способами.
– Вас в целом нельзя назвать закрытым хоккеистом, вы всегда в хорошем настроении и даже шутите во время матчей. Вам это помогает?
– Я стараюсь проще ко всему относиться, не заморачиваться по каждому поводу. Конечно, не могу назвать себя раздолбаем, который не чувствует никакой ответственности, но ко многим вещам действительно проще отношусь. Стараюсь держать голову холодной.
– Излишние самокопание в себе, наверное, наоборот вредит?
– Вот-вот. Я иногда не понимаю, когда человек перед игрой ходит весь в себе, ни с кем не разговаривает, весь такой серьезный. Как так можно? Я до последнего пытаюсь в футбол поиграть на разминке, посмеяться с ребятами, а уже ближе к игре, конечно, надо ловить фокус и ответственно подходить к матчу. У нас перед игрой может быть даже чересчур расслабленная обстановка в раздевалке, шутки и так далее, но потом зайдет Зинэтула Хайдярович, даст пенделя и всё это уйдет.
«Никакой НХЛ в моей карьере, думаю, уже не будет. Хочу прогрессировать в «Ак Барсе»
– В прошлом сезоне у вас произошло знаменательное событие – вы впервые за три года забили. Насколько переживали вообще по этому поводу?
– Если честно, я тогда думал, что вообще уже никогда не забью. Но я и сам как-то мало атаковал ворота, бросал, больше был нацелен на передачи. Надеюсь, что таких застоев в моей карьере больше не будет.
– С другой стороны, голы – не основная задача защитника. Неужели вы прям думали об этом?
– Конечно. Не сказать, что постоянно думал об этом, но, блин, одну-то шайбу за сезон все забивают (улыбается). С нолем за сезон никто точно не хочет прокатиться.
– Сейчас у вас шесть передач и ни одного гола...
– Пока не стоит задача забивать. Надеюсь, голик где-то еще придет.
– Вы не расстроитесь, если по итогам сезона у вас будет, например 0+40?
– В таком случае точно нет. Даже порадуюсь.
– В январе этого года вы продлили контракт с «Ак Барсом» на два года. Как проходят переговоры по ходу сезона?
– Это был недолгий процесс. Наш генеральный менеджер связался с моим агентом, а он уже потом мне рассказал, что «Ак Барс» хочет продлить меня на два года. Я сказал, что не против и через два месяца мы подписали контракт прямо в «Татнефть Арене».
– То есть, вы вообще не сомневались, продлевать или нет контракт?
– Нет. У меня тогда еще не лучший отрезок в сезоне был: показатель полезности минус 5 и всего два очка за 40 игр. И когда мне предложили контракт на тех же условиях, конечно, я сразу же ответил, что готов к продлению. Спасибо клубу за доверие.
– При этом уже в плей-офф вы были вторым защитником команды по игровому времени, начали набирать очки и улучшили показатель полезности. За счет чего поменяли свою игру?
– Помогло доверие тренера, я стал больше играть, это придало уверенности. А если честно, иногда не понимал, как работает этот показатель «плюс/минус». Иногда играешь и ничего плохого не делаешь, а шайба именно в твою смену залетает в ворота. Кому-то попадет в конек или залетит от синей линии – и всё, у тебя уже минус один.
– Вы как-то признавались, что хотите завершить карьеру в «Ак Барсе». До сих пор придерживаетесь этого?
– Да, дай Бог, чтобы у меня так и получилось.
– А Казань можете назвать вторым домом? Все-таки вы уже шестой год играете в «Ак Барсе»...
– Думаю, да. Но если вообще посудить, то у меня дома-то и нет. Я до 10 лет жил в Бийске, потом переехал в Новокузнецк. Там жил до 18 лет и уехал в Канаду. В Казани у нас с супругой родился ребенок, мы купили здесь квартиру и планируем жить на постоянной основе.
– А что насчет карьеры в НХЛ? В одном из интервью вы признавались, что не закрываете для себя дверь в эту лигу...
– Если честно, думаю, уже никакой НХЛ у меня в карьере не будет. Я уже не мальчик, чтобы ехать туда на непонятные условия. А уехать и потом сразу вернуться обратно – мне так не надо. Сейчас я полностью сосредоточен на том, чтобы прогрессировать в «Ак Барсе» и бороться за место в составе. Я играю в топ-клубе, и это непросто.
«От дома до базы доезжал на скутере за семь минут, пока все стояли в пробках»
– Вы недавно пересели с автомобиля на скутер. Как это произошло?
– Нужен был транспорт. Мы раньше жили на базе, а недавно переехали в свою квартиру. Супруга постоянно ездит по делам, возит ребенка в садик и я понимал, что ей нужна машина. На такси мне ездить не хотелось, поэтому выбрал скутер. У меня в детстве такой был, отец мне покупал. Рассматривал еще самокат, но это опасная тема, лучше скутер – сел спокойно и поехал.
– Насколько быстрый он?
– Сотку выжмет.
– А почему просто не приобрели второй автомобиль?
– Я сейчас пытаюсь инвестировать в своё будущее. Цены на автомобиле такие, что это очень дорогое удовольствие. Лучше эти деньги вкладывать в будущее. Стараюсь сейчас не тратить все деньги, которые зарабатываю.
– Каково вообще было пересаживаться с автомобили на скутер?
– Кайф! Всё по-другому ощущается, даже на скорости в 40 километров в час всё совсем по-другому. Ветер дует, едешь, кайфуешь. Мне очень нравится. Можно сказать, детская мечта. В детстве мне отец купил, я в основном катался во дворе, но потом мама запретила и сказала, чтобы продали обратно.
– А в плане контракта вообще разрешено передвигаться на таком виде спорта?
– Если честно, запрещено. Всё на свой страх и риск. Если что-то случится, то я просто останусь без зарплаты.
– Вы купили скутер в тот момент, когда перекрыли мост «Миллениум» и были пробки?
– Такой момент тоже присутствовал. Когда были большие пробки, я их спокойно объезжал. От дома до базы доезжал за семь минут. Пока все стояли в пробке, я спокойно ехал.
– А как зимой будете ездить?
– Нет-нет, зимой не буду, я же не совсем отбитый (улыбается). Даже сейчас уже не особо комфортно ездить. Я сейчас езжу только из дома на базу или в «Татнефть Арену». Других расстояний у меня нет.