В каунасском «Жальгирисе» произошла тренерская отставка. Возглавлявший клуб с октября 2013 года Саулюс Штомбергас покинул капитанский мостик. Исполнять обязанности главного тренера «обитателей зеленого леса» будет другой старый знакомый казанских любителей баскетбола Гинтарас Крапикас. Спортивная редакция «БИЗНЕС Online» еще в августе прошлого года записала интереснейшее интервью с Крапикасом, но все как-то не получалось выдать. И вот появился повод.
О ПЕРВЫХ ШАГАХ В БАСКЕТБОЛЕ
— В 79-м году вы попали в основной состав «Жальгириса». Каково это, практически пацану попасть в главную команду Литвы? Кто вас привел, и где вас высмотрели?
— Думаю, каждый мальчик, занимающийся спортом, хочет попасть в популярную команду своей страны, каковыми на тот момент были вильнюсская «Статиба» и каунасский «Жальгирис». Причем последние были несколько популярнее, да и результаты повыше были. Я не был исключением, сколько себя помню, по телевизору болел за эти команды. К сожалению, тогда в баскетбольные школы брали с 10 лет, а энергию куда-то хотелось девать, тогда я начал с футбола, легкой атлетики, а потом уже, когда исполнилось 10 лет, пришел в баскетбол. Я сам из маленького городка Кретинга под Палангой, и меня уже в 17 лет, я еще среднюю школу не закончил, сначала позвали за дубль играть, а затем через год, в 1980 году уже и в основную команду «Жальгириса».
— Говорят, что это была охота за молодыми. Могли забрать и в «Статибу»?
Могу сказать, что за несколько недель до того, как меня позвали в Каунас, меня приглашали поступать в Вильнюсский педагогический институт и играть за «Статибу». Но я подумал, если уж все равно оканчиваю школу, то попробую поступить в Каунасский институт физкультуры и пробиться в «Жальгирис», но, 4 недели спустя, из Каунаса ко мне сами приехали, и я, даже не окончив школу, собрал вещи, уехал в Каунас и там закончил учебу в школе.
— В то время не было давления по линии КПСС?
Со стороны партии жесткого давления еще не было, скорее именно активность скаутов разных клубов, ездивших по городам. Мы на тот момент были еще никем. Так, подавали надежды только. Партии мы были неинтересны.
— Из ЦСКА на вас были какие-то претензии?
— Свою первую большую медаль я завоевал в 1980 году в составе юниорской сборной СССР, которую возглавлял Юрий Геннадьевич Селихов, в то время работавший в ЦСКА. Он спросил меня о возможности приехать в Москву и продолжить карьеру в армейском клубе. Я был очень доволен тем, как он подвел меня к чемпионату, я попал в символическую пятерку того турнира, который мы выиграли. Предложение было очень заманчивым, но все-таки мечта попасть в «Жальгирис» для литовца настолько сильна, что меня могли приглашать куда угодно, я бы не пошел, держался своей цели.
— ЦСКА в начале 80-х был намного сильнее «Жальгириса» по сравнению с концом 80-х. Не думаете, что, попав в состав армейцев, вы могли сразу попасть и в состав сборной Союза?
— Что было бы — никто не знает, может — попал бы, а может — и нет, вообще потерялся бы. Я вежливо отказал, сказав, что я очень польщен таким вниманием, но у меня есть мечта и я ей буду следовать.
— Вспоминая начало большого противостояния в середине 80-х, каково это было — покусать большую собаку? Еще до появления Сабониса.
— Если вспоминать это десятилетие, то 1980, 83 и 84-м годах мы выходили в финал и становились серебряными призерами,
— Вспоминая тот легендарный «Жальгирис» восьмидесятых, кого в первую очередь вспоминаете, — тренеров?
— Там совпало много разных факторов, не бывает такого, что кто-то один что-то сделал, и команда выиграла, пришел тренер, который сумел собрать нужных игроков, созрел Сабонис, три года пролежавший на полу, играя против Ткаченко. Сначала он бился в него, как об стену, но он взрослел, и это пошло ему на пользу. Были, конечно, и люди созревшие, такие как Куртинайтис, Хомичюс, Йовайша. Мы там, чем могли, тем помогали все вместе, та команда была не только по результатам золотой, но и по отношению друг с другом, как на площадке, так и вне ее. Это все-таки чувствуется в игре.
— Говорят, что Тихоненко мог попасть в «Жальгирис» в свое время?
— Я слышал о том, что многие ребята, не прямо русские, а украинцы, латыши, казахи, были не против поиграть в такой команде. Тихий (прозвище Валерия Тихоненко, — ред.) был одним из самых близких к этому, но все-таки мы выдержали свой литовский коллектив.
О СТЕРЕОТИПАХ
— Хотел бы задать такой вопрос. После общения со многими литовскими баскетболистами происходит ломка стереотипов о спортсменах, как о достаточно недалеких людях. Штомбергас, вы…
— Наверное, это связано с тем, что мы уже с малых лет уделяем время фундаментальным вещам, азбуке баскетбола. Если у человека нет каких-то физических данных, нет такого материала, как в России. Приезжает к нам вторая, третья команда из России, а там парни ходят по 210, но они не знают, в какую сторону нужно поворачиваться. А нас этому обучают с малых лет. Это баскетбольный IQ, баскетбольный интеллект, у нас он выращивается, а литовцу есть, что рассказать про баскетбол. Нас в этом понимают, и мы сами видели мир уже, и можем сказать, что нет лучше атмосферы, чем в сборной Литвы. Недавно было интервью Игоря Митленеца, и он сказал: «Я всегда завидовал сборной Литвы, у них был кулак». Это было всегда, со всеми поколениями. Ты приходишь, и душа радуется, хочется тренировать. Ты раз сказал, все только уши приподняли и вперед. Это Явтокас, Матеяускас, Шишкаускас, Сонгайла, только приехавший из Сакраменто. И все — вперед-назад, вперед-назад. Это для нас активный отдых, потому что ты настолько наслаждаешься, один менталитет, один язык, все знают цели и друг друга. Стыдно приехать неготовым, стыдно недорабатывать, стыдно перед своими партнерами.
— Так ведь и люди умные?
— Сейчас без хорошо образования и интеллекта хорошим баскетболистом не стать, потому что игра становится настолько быстрой, что тебе как быстрому компьютеру надо за короткий промежуток времени просчитать и выполнить какое-то противоядие. Если ты не можешь и стоишь, открыв рот, то время проходит. Как только мяч начинает ходить быстро, в этом и проявляется наша сила.
— Самый умный баскетболист, с которым вам доводилось общаться, в качестве тренера или игрока? Сабонис не в счет.
— Думаю, надо назвать две литовские фамилии — Куртинайтис и Йовайша. Они были на высочайшем уровне. Куртинайтис сейчас держит уровень, как тренер, Йовайше наверное, не хватает терпения. Возможно, ему не хватило жесткости. Он сам на площадке был очень умный, его слегка раздражало иногда, как вы это не можете сделать? Безусловно, Саша Джорджевич, очень хорошие отзывы.
О «ЖАЛЬГИРИСЕ»
— Сейчас думаю, что надо было раньше закончить с баскетболом, вернуться в страну, в «Жальгирис», как я и вернулся, но я думаю, что вернулся поздно. Пока туда-сюда, вошел ассистентом в 40 лет. Потом принял команду, которая была в очень тяжелом состоянии, не было вариантов купить игроков, была очень молодая команда. Я не оправдываюсь, но для начала неопытному тренеру с неопытной командой нелегко, особенно в Литве. Там такое давление, сидят пять тысяч знатоков, а дурак руководит командой. Еще пять полудураков бегает на паркете, а самый дурак стоит рядом. Я своей ролью очень доволен, потому что не каждый может быть хорошим ассистентом у хорошего тренера. Это надо иметь и знания, и свое слово вставить, и этим словом главного не переубедить. Он не может мою мысль передать игрокам, он должен свою иметь. Только послушать меня и принять к сведению. Это не так просто как кажется.
— В современном баскетболе работа ассистента стала еще более значимой, огромный набор аналитики, статистики.
— Я был шесть лет тренером-ассистентом в сборной Литвы, когда при Сирейке стали чемпионами Европы, потом и в «Жальгирисе» с ним пять лет работал, потом с Ацо Петровичем работал в УНИКСе, сейчас вернулся в сборную. Меня немного удивило приглашение Казлаускаса, потому что я с ним никогда не работал. Он хоть и вильнюсский из «Статибы», но с «Жальгирисом» выиграл Евролигу и в Каунасе теперь свой.
— А если бы вас позвали в «Статибу» тогда или сейчас?
— Меня уже и звали еще в самом начале карьеры, но… Я всем говорил, когда пару лет назад «Летувос Ритас» отлично играл в Евролиге, что очень рад, что у нас есть две команды. Но это не моя команда, я — «зеленый» отсюда и досюда.
— Работа в УНИКСе тоже с этим связана, что у них форма зеленая?
— Конечно (смеется). Это мои цвета.
— Мой любимый игрок — это Саулюс Штомбергас. Как считаете, смог бы он в НБА заиграть?
— Я думаю, как раз он бы и смог. У него есть отличительная черта: ему бы нашли место на скидке, он бы там «трюльников» накидал как надо. Он спокойный игрок, но с очень большой энергией, он исключительный игрок. В 2003 году он попал в символическую сборную турнира, это очень большое признание. Он играл и в Испании, и в УНИКСе, и в «Жальгирисе», выиграл Кубок Корача, Евролигу. У него классная история.
— С ним не будет такой же проблемы, он не будет понимать, как это не забрасывать четыре трехочковых?
— Я думаю, что он чуточку спокойнее, хладнокровнее, как спортсмен. Это мы были горячие, а он заводной, но все-таки спокойнее, и сейчас он тоже рассудительный, я желаю ему, чтобы он вырос, как тренер.
— Может быть, он из-за этого спокойствия и не поехал в НБА? Вроде и в Казани все было хорошо, и в «Улкере» контракт отличный.
— Ну уезжали ведь Наварро и Руди Фернандес. Им предлагали остаться, но они вернулись обратно, всем хочется такой борьбы, как на уровне Евролиги каждую неделю.
О САБОНИСЕ
— Человеком, который был бы звездой и внутри Дрим Тим, это был Сабонис. Он был бы выше всех там, если бы поехал раньше, со здоровыми коленями, не порванными два раза ахиллами, при таком росте. Поехал бы он в 20 лет, то такого бы не видел еще никто, честно говорю. Я на три года его старше, когда он пришел, я уже был в команде, он пришел в 16 лет. Я видел, как человек поднимается, не только мастерством, но и в буквальном смысле — ростом. Он пришел с ростом 207 см, мы ездили на тур в Латвию, когда заходил в номер сказал: «Смотри, дверной проем как раз моего роста — 207». Мы играли там неделю, в последний день я ему говорю: «Эй, Сабас, иди-ка сюда, встань к двери» — вот на столько не лез! За неделю вырос!
— Есть мнение, что если бы тогда были современные методы физической подготовки, медицины, то и ахиллы у Сабаса были бы здоровее.
— В тот год он играл за пять команд, за «Жальгирис», за сборную Литовской ССР, за юниорскую сборную СССР, он же закончил год в 17 лет чемпионом мира. Он же рос, ахиллы не успевали стать твердыми. Перегрузки, не было восстановления — и все.
— Понятно, что в Литве традиции, но как такая небольшая страна умудряется рожать таких больших игроков, молодых уже парней видим?
— Американцы спрашивают, как объяснить этот феномен, когда в стране населением 3 миллиона и шесть Олимпиад подряд не ниже 4 места. Никто не может объяснить, а вот так есть. У нас весь воздух, аура вся, только о баскетболе. Мы все молились, чтобы родился Сабонис, у нас никогда не было центрового. Кто будет держать Ткаченко? 203 — 204 не хватает. И вся Литва молилась, и нам дали за эту любовь.
Знаете, слово «талантливый» к нему уже не годится. Он гениальный был везде. Мы были близкими друзьями, когда играли, потом я стал тренером, он всегда соблюдал разницу, где мы «тренер-игрок», а где мы друзья. Если что-то было плохо, то он опускал голову и выслушивал, никогда не упрекнув, после игры мы садились, как друзья, что-то обговаривали, но не было случая, когда он во время тренировки чего-то не выполнял. Он был гений.
— Почему же Сабонис так и не стал тренером, такой гениальный, мог зажечь словом, с таким сумасшедшим авторитетом?
— Таким людям очень тяжело, потому что он все умеет, а люди, которых он тренирует — не умеют, и он не понимает — почему? Как они могут этого не уметь? Он сказал, они должны делать, ведь он это делал… Но те люди не такие, как он, они не могут этого сделать. Ему не хватает терпения, он не может понять, как это можно не сделать. Большим баскетболистам довольно трудно стать большими тренерами. Да, был Еремин, но это скорее исключение, подтверждающее правило.
ОБ ОЛИМПИАДЕ И ДЖОРДАНЕ
— Если говорить о таком приятном моменте, как Олимпиада 1992 года. Там Литва была впервые представлена в качестве независимого государства. Что вы чувствовали тогда?
— Для меня, да и для каждого из нас это было что-то нереальное. Ладно, мы баскетболисты, мы бы скорее всего, играли в сборной СССР, если бы я в нее прошел. Я бы также радовался бы и за Советский Союз. Но все-таки получилось так, что у нас была возможность, и мы завоевали «бронзу», во что никто не верил, особенно те, кто играл за Союз в 88-м году и выиграл Олимпиаду в Сеуле. Они считали, что эта «бронза» равна тому «золоту».
— Может быть, и дотянулись бы, но тут, как назло, Дрим-тим приехала…
— Ну да, это была настоящая Дрим-тим, она была единственная.
— Каково против них было играть?
— Мы выходили игру, конечно, не сдаваться, но мы выходили, понимая, что через день у нас игра за «бронзу». Мы постараемся поддерживать свой игровой ритм, чтобы все поиграли ровно, не получили травму, ни мы, ни они. Мы знали, что против них нет вариантов.
— А почему? Они вроде такие же, как и вы, кровь и плоть.
— Да, когда начинаем «пять на пять», еще как-то можно держаться, потому что начинают лучшие с той и этой стороны, а потом, когда начинаются замены, в нашей команде идут уже не такие хорошие, а там все такие же! 12 лучших! Сколько против них можно выдержать? Да и сами психологически и не думали, и не верили. Стали бы биться, только силы бы потеряли, проиграли бы не 38, а 25 очков, но проиграли бы и «бронзу» через день, потому что были бы нулевые.
— Как был этот матч с командой СНГ? Там же, наверняка, кроме спорта, была и огромная политическая составляющая. Вас не накачивали перед матчем?
— Никакой составляющей. Ни капельки не накачивали, я не лгу. Потому что мы — спортсмены. Я выхожу на поле: там татарин, русский, еврей, но он хочет мне забить, нам нужно их победить, мне не важно кто это. Конечно, было приятно, когда нам удалось собрать лучших своих, и играли они не за них, а за нас, и мы их победили. Это было большое признание литовского баскетбола, то, что мы не покупаем из 300 миллионов людей, а имели команду из 3 миллионов, которая могла выиграть.
— Помогло то, что вы играли с американцами грамотно, расслаблено, а СНГ с Хорватией бились?
— Тут нужно вспомнить предысторию. Мы ведь с СНГ играли в подгруппе, вели 19 очков, а в итоге проиграли. Только после этого проигрыша мы попали на Дрим-тим. Если бы мы ту игру выиграли, то попали бы на хорватов, а там было бы уже по-другому. Кто знает, кто бы тогда выиграл.
— А тот матч с СНГ, вы специально высчитывали или это получилось чисто в игровом ключе?
— Нет, просто там было все настолько эмоционально, было два периода по 20 минут, мы настолько заряжено вышли, закрутили ураган, повели 19 очков, но не рассчитали, подсели, а те поднялись. Все выше и выше, а время все не кончается и не кончается. Вот и уступили.
— Конкретно вы против Дрим-тим кому противостояли?
— Майклу Джордану, Скотти Пиппену, Клайду Дрекслеру, вторая-третья позиция.
— Соизмеряя себя с ними уровнями, не думали, что по молодости могли бы и в НБА попробовать?
— Возможно, если бы с молодости я там играл, и я бы там по-другому поднялся, но нужно понимать, что ты сейчас играешь против лучшего баскетболиста в мире. Надо быть глупым, чтобы сказать, да я бы точно также мог, если бы мог, то был бы там уже. Я в этом отношении очень самокритичен. Но я был рад, что я играю за свою страну, я в ее сборной, значит я тоже один из лучших в нашей стране, где баскетбол очень популярен. И мы играем в полуфинале Олимпиады с Дрим-тим, и я забил пять очков и был рад.
— Так это получается пять очков из-под Джордана?
— Конечно! (смеется).