Игроки НХЛ сходят с ума. Им нужна помощь

У хоккеистов слишком много проблем.

Вратарь «Айлендерс» Робин Ленер после матча регулярного чемпионата НХЛ с «Сан-Хосе» (4:0) светился от счастья. В своём первом матче за новый клуб он отыграл на ноль. А ведь за полгода до этого шведский вратарь был в шаге от того, чтобы покончить жизнь самоубийством.«Я хотел покончить с собой. Я был очень близок к этому несколько раз. Ежедневные сражения на льду были мелочью по сравнению с той битвой, которая происходила внутри меня», – признавался вратарь. У него было биполярное расстройство – в течение длительного времени его состояние менялось из крайности в крайность. Он мог смеяться и радоваться, а через несколько секунд уходил в себя и грустил.

Перед матчем против «Детройта» 29 марта Ленер позвонил тренеру вратарей «Баффало» и сказал, что плохо себя чувствует. Но уже на раскатке заявил, что всё в порядке. По привычке. Оказалось, что это было далеко не так: «Я почувствовал боль в груди и стал тяжело дышать. Во втором периоде стало еще хуже. Боль стала давящей. К концу периода я не мог сосредоточиться, потому что передо мной все расплывалось. Когда период закончился, на меня накатила настоящая паническая атака. Я просто не мог понять, что со мной происходит, это было похоже на сердечный приступ. Продолжить игру я точно не мог». К тому моменту уже четыре месяца он каждый день выпивал шесть банок пива и закусывал его снотворным. Ни к чему хорошему это привести не могло. Когда Робин лёг в больницу, на очистку его организма ушло три недели.

К тому, что случилось с ним в этом году, Ленер шёл давно. «Мое детство было ужасным. Воспоминания о жестоких родителях, ранней алкогольной зависимости нахлынули вновь. Взросление было бесконечной чередой проступков. Я попал в плохую компанию, а моя семья каждый день общалась с по-настоящему ужасными людьми. Те дружеские отношения, которые я умудрялся заводить, было невозможно сохранить из-за моей семьи. У меня было очень мало настоящих друзей», – рассказывал вратарь. Начало его карьеры в НХЛ было впечатляющим, но с каждым годом он играл всё нестабильнее. «Оттава», которая так надеялась на вратаря раньше, отказалась от него в 2015-м, а в «Баффало» ему пришлось играть в клубе с худшей обороной в лиге. Проблемы в его голове не давали ему покоя. Робин не мог себя контролировать, и его единственным выходом был алкоголь: «С начала 2018-го я чувствовал сильную депрессию и начал заливать ее алкоголем. Каждый день я выпивал упаковку пива, чтобы успокоить демонов в своей голове, а затем принимал таблетки, чтобы уснуть. Мысли о том, чтобы покончить со всем, были очень близко».

Помочь Ленеру вернуться к жизни смогли не только врачи, но и близкие: «На последней неделе реабилитации ко мне приехали жена и дети. Когда я увидел их первый раз за долгое время, то не выдержал. Наконец-то я ощутил, что хочу быть хорошим мужем и заботливым отцом – ради жены и детей. Они заслуживали этого», – рассказывал Ленер. Ему помогли вовремя – в отличие, например, от тафгаев Дерека Бугара и Рика Рипьена. Они, как и Ленер, испытывали дикие боли из-за перенесённых сотрясений мозга. И это огромная проблема современной НХЛ. Но не только она сводит хоккеистов с ума.

Патрик О’Салливан стал жертвой неуёмных амбиций своего отца. Джон О’Салливан мечтал о том, что его сын будет звездой НХЛ. Сам Джон не стал профессиональным хоккеистом, закончив после неудачных попыток закрепиться в канадских юниорских лигах. Он заставлял сына бежать за машиной в виде наказания и ругался с его школьными тренерами, из-за чего семья каждый год переезжала на новое место. «Он тушил об меня сигареты. Душил меня. Кидал мне в голову банки с газировкой. Каждый раз, выходя на лед, я понимал, что моя сегодняшняя игра лишь определит, насколько сильно этим вечером я получу дома. Я мог сделать хет-трик, но на обратном пути домой в машине он говорил мне, что я играл, «как **** (гей)», – признался позже Патрик в колонке на The Players Tribune.

Джон подделал документы сына, чтобы в 13 лет он мог играть за сборную 15-летних, а когда Патрику исполнилось 14, он играл против 20-летних. И до 18 лет, пока он не вышел на драфт НХЛ, он терпел побои каждый день. У Патрика был талант (он участвовал на трёх молодёжных чемпионатах мира подряд), но к моменту своего дебюта на взрослом уровне он уже ненавидел хоккей. О’Салливан провёл в лучшей лиге мира 334 матча и набрал 161 очко, но мог бы добиться намного большего. По окончании карьеры он долгое время испытывал депрессию и только после откровенного рассказа о своём детстве смог сбросить психологический груз.

Тео Флери и Шелдон Кеннеди по окончании карьеры рассказали о том, что стали жертвами сексуального насилия со стороны своих детских тренеров. На протяжении многих лет единственной радостью нападающего Джордина Туту было напиться вечером. Бывший вратарь «Ванкувера» Кори Хирш страдал депрессией и хотел сброситься с обрыва. У бывшего первого номера драфта НХЛ Джо Мёрфи были проблемы с наркотиками, а теперь он бомжует. И это далеко не все случаи.

Игрокам НХЛ нужна психологическая помощь и это давно очевидно. Лига создаёт фонды по борьбе с последствиями сотрясений мозга, оказания психологической помощи, но этого мало. Дэниэл Карсилло косвенно обвинил лигу в смерти своего бывшего одноклубника Стива Монтадора: «Если бы ему помогли, он остался бы жив». Травмы, давление, нагрузки. Хоккеистам приходится проходить слишком многое, чтобы добиться успеха. И иногда даже те, кому это удаётся, сходят с ума.