«Для сборной Дюпину надо научиться стабильности». Большое интервью с тренером «Рубина» Сергеем Козко

Вспомнил гольф со Слуцким и игру в поле.

Нынешний тренер вратарей «Рубина» Сергей Козко – настоящая легенда клуба. Он выводил казанцев в премьер-лигу и сходу брал «бронзу», ссорился с Курбаном Бердыевым и уходил из клуба, а затем возвращался и выигрывал чемпионат страны. Большую часть своей футбольной жизни Козко провёл с соратником - Виталием Кафановым, который даже стал крёстным дочери Сергея. Теперь Козко работает по методикам Кафанова, воспитывая новых вратарей «Рубина». 

В большом интервью журналисту Sports.ru Александру Муйжнеку Козко рассказал о детстве в Ставропольском крае, работе сторожем, игре в поле за «Асмарал» и встрече с молодыми братьями Березуцкими. Также Сергей порассуждал о нынешних вратарях казанского клуба и объяснил, почему Никита Медведев ошибся в матче со «Спартаком» и из-за чего Юрий Дюпин пока не дотягивает до уровня сборной России.

С разрешения коллег публикуем интервью.

«ДЮПИНУ ЧАСТО ЗАБИВАЛИ МЕЖДУ НОГ. ЧТО НИ ВЫХОД – НИЗ ОТКРЫТ»

– Дюпина «Рубину», правда, нашли вы?

– Год назад нам нужен был еще один сильный вратарь помимо Коновалова. Я стал смотреть.

Мне очень нравятся вратари, которые снимают верх. Это лишает соперника моментов: много голов забивается после подач с фланга, со стандартов. Любой навес несёт угрозу. Тут до удара лучше не доводить – идеально, если вратарь заберёт и предотвратит момент. Защитники прекратят перестраховываться, садиться глубоко.

Я оценил, как смело Дюпин играет на выходах. Где-то ошибается, но не боится. И это при не гигантском росте. Знаю примеры: на тренировках вратари качественно работают на выходах, все супер, а в игре их что-то стопорит. Смелость сидит внутри человека. Нельзя научить бросаться под танк. Другое его сильное качество – начало атаки ногами.

– В юношестве Дюпин на годы бросал футбол, в 25 играл в любителях. Какие пробелы в «школе» заметили?

– У Юры до сих пор специфическая ловля мяча. Надо [было] этот прием довести до автоматизма. Над работой в створе [тоже] предстояла огромная работа.

Признаю: со мной Дюпину пришлось тяжело. Молодой быстро схватывает и делает все на раз-два – а тут в 30 лет такие требования. Представь, я тебе завтра скажу, что ты ходишь неправильно. На миг забудешь как надо – и будешь ходить как раньше.

Дюпина эти уроки немного задевали. Я понимал, что где-то лишкую, но просил: «Юр, чем быстрее проглотишь и переваришь, тем для нас лучше. Потерпи, не обижайся на меня. Буду говорить одно и то же, комментировать каждый твой шаг». По правде, я не предполагал, что за два с небольшим месяца можно так себя перестроить – а Дюпин смог. 

– Дюпин считал своим недостатком удары между ног и первым делом обратился за помощью как вам. Как его учили?

– На тренировке сразу заметил: Дюпину часто забивали между ног. Что ни выход – низ открыт. Я читал этот текст – всё было не совсем так, никаких тренировок сборной Англии я Юре не показывал. Просто сказал: «Надо делать блок. То правое колено опускать к левой пятке, то наоборот». 

Но честно: это была не самая большая проблема.

– Какая самая?

– Пытался предугадать, куда мяч полетит. Смотрю РПЛ и вижу это у многих вратарей: идёт замах, а он уже валится. Считаю, это человек просто сдается. Ищет легкие пути.

Такое сложно искоренить у взрослого вратаря. Юре, дай бог, это удалось.   

– Дюпин – один из лидеров лиги по «сухим» матчам и количеству сэйвов, а играет без замен. У сборной - проблемы с вратарями. Несправедливо, что Юрия там нет?

– Должен пройти какой-то промежуток времени. Уровень вратаря – не один или два ярких года, а три-четыре. Да, в «Анжи» Дюпин был хорош – но это аутсайдер, которому, условно, забивали три, а вратарь вытаскивал еще четыре, и все говорили: «Юра топ». Это иллюзия.

– Что тогда такое топ?

– Когда ты в топ-клубе, у твоих ворот один эпизод, и ты выручишь. Потому что 90 минут сконцентрирован. 

Настоящий вратарь уровня сборной – Акинфеев. На протяжении 17 лет играет на высшем уровне. Где-то чуть хуже, где-то лучше, но у Игоря есть планка, ниже которой он не опускается. Это показатель.

Неужели вы допускаете, что Черчесов и Стауче, в прошлом вратари, не чувствуют вратарской психологии? Поэтому мне смешно читать интервью о Черчесове – ну бред же полнейший. Всё он прекрасно знает, каждого прощупывает. «Этот здорово сезон отыграл – мы его поставим» – невозможная логика. Выйдет – и напрочь завалит матч.

Дюпину надо научиться стабильности. В том году у Юры была всего одна грубая ошибка, и то не вратарского характера: с «Краснодаром» выбивал мяч и позволил Кабелле перехватить. В остальном это был лучший сезон в его карьере. А в этом результативные ошибки уже были. Системы в них, слава Богу, не вижу – возможно, есть излишнее волнение.

– Кто из молодых вратарей РПЛ вам нравится?

– И Сафонов, и Максименко. Матвей, думаю, скоро дебютирует за сборную – прямо видна его энергетика, ничего не боится. Раньше не было зума на камерах – а сейчас я заглядываю в глаза Сафонову и ощущаю уверенность. При этом случаются и технические ошибки.

Всему свое время. Пока [в официальных матчах] выходит Шунин и играет отлично.

– Беленов, которого вы тренировали в «Кубани», всего на год старше Шунина с Джанаевым, в одиночку тащит «Уфу». Это топ-уровень?

– Топ – это уровень Лиги чемпионов. При этом Саня - лидер команды с сильным характером. Для своего роста подвижен, плюс отличный шпагат: легко отражает удары низом. 

У КОЗКО ТОЖЕ БЫЛИ РЕЗУЛЬТАТИВНЫЕ ОШИБКИ В ИГРЕ СО «СПАРТАКОМ»

– Каким Медведев пришел к вам из «Локомотива»?

– Не совсем готовым. Потихоньку стал набирать форму. Это Акинфеев может пропустить год, выйти и сыграть, Джанаев даже при слабых кондициях продержится матч просто за счет головы. Но такое дано не каждому.

В первом матче с «Динамо» я просил Медведева: «Всё делай просто и надежно. Не уверен – выбил. Сомневаешься, выходить ли – остаёшься в воротах». Ошибок не допустил. Но первый матч – как прыжок с парашютом: прыгаешь в пропасть и все. А в следующий-то раз уже понимаешь, что там после прыжка. Тем более, со «Спартаком» Никита играл при своих трибунах.

– И ошибся на пару с Меркуловым – так случился автогол. Что там произошло?

– Техническая ошибка, Никита не попал по мячу. Не надо было на этот мяч выходить – и так на нём были два наших игрока. Медведев не оценил ситуацию из-за нехватки игровой практики – точнее, за последние три года ее не было в принципе. Концентрировался только на мяче, а вратарь должен оценивать ситуацию во всей штрафной. 

Случай Медведева показывает: главное для вратаря – практика, психология, научиться работать в стрессе. Тренировку я стараюсь строить так, чтобы вратари из состояния стресса не выходили. Каждый эпизод обязан быть исполнен правильно, за каждый пропущенный мяч вратарь в ответе. За счет постоянного напряжения вратарь растёт. Сделает десять из десяти – и в игре получится уже на автоматизме. Иначе на тренировке будет думать: «Ну, не доберусь тут до мяча, не прыгну, пропущу – и что страшного? Это же не игра». А выйдет – и окажется в оцепенении: что делать, как правильно?  

– Как Медведев перенес фэйл со «Спартаком»?

– Неприятно было, но такие моменты бывают у каждого. У меня – тоже со «Спартаком» и тоже после долгого отсутствия практики. «Рубин» выдал хорошую серию, и тут Рыжиков получил травму. Павленко забросил со своей половины, я думал, что буду первым на мяче, страховал защиту. Но играли мы по ветру, и мяч резко упал вниз – мне не хватило пары сантиметров, и Веллитон меня обыграл и закатил в пустые. В итоге «Спартак» разгромил нас - 3:0.

Знаю, каково было Медведеву: не чувствовал дистанции, расстояния. Ты как будто в пустоте. А в следующем матче, против ФК «Москва», я вытащил в шпагате на последних секундах, и мы победили - 2:1.

– Что нужно Медведеву, чтобы вернуться на ростовский уровень?

– Он много думает о своей игре, анализирует. Постоянно подходит и спрашивает, индивидуально занимается – видно, что горит желанием. Но повторит ли ту свою  «сухую» серию, говорить рано.  

– Вы работали в молодежке «Рубина» с Тимуром Акмурзиным, которого Томас Цорн привел в «Спартак». Скоро Акмурзину - 23, а играет он только за «Спартак-2». Средний вратарь или мы чего-то не знаем?

– При мне Тимура стали привлекать в молодежную сборную. Технически он хорошо оснащен. Мое мнение – ему нужно больше игровой практики.

Но это Акинфеев в 17 лет созрел. А тот же Рыжиков – только в 28.

В «АСМАРАЛЕ» КОЗКО УСПЕЛ ПОИГРАТЬ В ПОЛЕ 

– Вы родом из Ставрополья. Что такое жизнь в деревне?

– Это свобода. Сейчас детей возят в школу, на тренировку и домой – а мы были предоставлены сами себе. В прудах купались и рыбачили, в лесу строили шалаши и землянки. Во дворе кормили уток, курей и свиней, в огороде – сажали и копали картошку (я это, правда, ненавидел – очень уж муторно, особенно полоть). И сад свой был, и виноград, и арбузы с дынями. Здорово, что у меня и сейчас дом за городом: подстригаю траву, срываю яблоки, прибираюсь на участке.

Зимой в ботинках играли в хоккей, летом висели на турниках, играли в волейбол, баскетбол, теннис. Даже футболисты. Я вот ходил еще и на гандбол – специально просыпался пораньше, чтобы успеть до школы.

– Как пробивались из села?

– Я пошел в секцию в Спицевке. Начинал полевым, а однажды меня поставили в ворота, и кажется, мы выиграли. Позже семья по решению папы переехала в Ставрополь, в район у завода «Красный металлист». Я десятилетний заглянул на стадион детско-юношеской школы номер 4, попросился к тренеру Аракеляну: «Можно с вами?»

На первенстве края меня заметил Вадим Борисович Соколов - тренер ставропольского «Динамо» (тогда это был большой бренд). Я перешел в «Динамо». Закончил школу «Динамо», затем играл на первенство края за команду «БОС Ставрополь» и стал чемпионом края. 

Но хотел двигаться дальше и оказался в «Бештау» - дочерней команде «Асмарала» из Кисловодска. Вратаря «Асмарала» Анатолия Пату вызвали в «Динамо» (он легенда клуба, первым в России отбил два пенальти в одной игре), а в Кисловодске открылась вакансия второго вратаря. 

– Как вышло, что в там вы совмещали игру в воротах и в поле?

– В «Асмарале» все шло неплохо месяца три – пока у владельца Аль-Халиди не возникли проблемы с деньгами. Нам сказали: «Финансировать перестаем, хотите доигрывайте сезон, хотите нет». Более-менее все возрастные футболисты ушли, осталось 12 - 13 молодых. 

Мне часто приходилось выходить на замену полевым. Семь игр провел вратарем и шесть в поле – от безысходности. В защите выходил, на правом фланге. Однажды чуть не забил Филимонову – играли с «Факелом», я оказался в зоне подбора и поймал отскок. Пробил над перекладинкой – хотя если б попал, Саша бы, наверное, взял.

Потом мы пересеклись с Филимоновым в «Москве». Поразился, какой простой, приятный в общении парень – не скажешь, что шестикратный чемпион. Юморист, а смешнее всего от того, как Саня смеется.

– Как сильно упали в заработке в «Асмарале»?

– Не платили вообще. Сначала кормили два раза в день, потом – один. Жили на стадионе, где были побиты окна. Директор знаменитого спортивного магазина «Олимп» сказал: «Давай ко мне. Будешь тут ночевать, а я буду платить как сторожу». Платили мне тысячу рублей. Я просыпался, приходил в свою комнату, будил ребят и мы ехали в столовую завтракать. Денег даже хватало ребятам, кто курил, на пачку сигарет. 

Вспоминаю то время с теплотой. Нынешнее поколение ничего подобного не проходило. Тогда команды сплошь и рядом разваливались, закрывались, а в тех, что оставались, были большие задержки. А мы о проблемах не думали – цеплялись за шанс как-то себя проявить на уровне хотя бы первой лиги.

– Как проявили себя в премьер-лиге?

– Приближалось время службы, и её я прошел как раз в ставропольском «Динамо». Меня взяли в дубль, игравший тогда в третьей лиге. Спустя полгода вратарь основы Саная сломал руку, подтянули меня.

Я хотел быть похожим на Санаю с Патой: опыт, харизма, чтение эпизодов восхищали. Еще мне очень повезло: в начале 90-х в России вообще не было тренеров вратарей, а в Ставрополе был – Владимир Михайлович Малахов. Он дал мне очень многие компоненты: игру на выходах и ногами, ввод мяча. 

Как-то Пата заработал дисквалификацию (ее раньше давали за две желтые, а не за четыре). В первой игре с «Локомотивом» мне забил со штрафного Гарин, но тренер Борис Стукалов дал мне еще шанс – хотя мы и боролись за выживание. Выиграли у «Лады» на выезде, победили дома московское «Динамо» Бескова – до того они на выезде в сезоне-94 шли без поражений.

Следом надо было обыгрывать и «Спартак» в «Лужниках». Я пропустил с пенальти, Валера Корнеев быстро сравнял, но в концовке нам забил еще и Аленичев – очень обидно. В последней игре обыграли «Крылья», сравнялись по очкам с «Уралмашем», но побед у нас было меньше, и мы вылетели из вышки. 

ПОТЕРЯ ОТЦА НЕ ПОМЕШАЛА СЕРГЕЮ ПОПАСТЬ НА ВЫЕЗДНОЙ МАТЧ

– В следующий раз вы сыграли в премьер-лиге за «Торпедо-ЗИЛ». Какими там запомнились братья Березуцкие?

– В основу пришли 18-летними, но уже тогда было видно: из них получатся футболисты. От сверстников отличались уверенностью, спортивной наглостью. Молодой футболист раньше – не то, что сейчас, не в равных условиях со стариком. И бутсы могли снять, и по голове дать – никаких скидок, все очень жестко. Березуцкие легко выдерживали стресс: даже когда допускали ошибки, проявляли характер. И не зря через год попали в ЦСКА. 

А Вася в 18 лет подкалывал старших. С самого юношества был большим шутником, человеком-каламбуром. Даже просто по характеру их с Лешей - более спокойным - я различал легко.

– Кто вам помог попасть в «Торпедо»?

– Арсен Минасов – с ним познакомились в «Асмарале». Меня брали вторым номером после Александра Помазуна (его сын Илья - воспитанник ЦСКА, сейчас в «Урале»). В первый год отыграл второй круг, во втором сезоне отыграл 12 матчей. Концовка второго сезона выдалась сложной. Из-за того, что после матча с «Амкаром» мне сказали: «У тебя умер отец». Следующий тур – через два дня, а мы в Перми. Меня пытались отговорить лететь на похороны, но я обязан был попрощаться. Дал слово Игнатьеву: «Вернусь к игре, даже не переживайте».  

Утром улетел в Москву, оттуда в Ставрополь. Похоронил отца, ранним утром следующего дня – обратно. Во Внуково меня уже ждал самолет Як-40 – на нём с замдиректора Овчинниковым отправились в Ижевск, где важно было брать очки (сыграли 1:1 – Sports.ru). В раздевалку я ворвался за полчаса до игры.

Всё это время – и до конца сезона – находился в какой-то прострации. Понимал, что всё нужно отбросить, что мое личное горе не касается ни завода, ни гендиректора Носова, который очень любил «Торпедо» и хотел вернуть его в премьер-лигу. 

– Что для вас значил отец?

– Если бы не он, я, может, никогда и не был бы футболистом. В 80-е переехать из деревни в город – большая проблема: работа на местах в СССР была. Папа переехал в город на зарплату в три-четыре раза меньше – водителем в Спицевке получал бы гораздо больше. А тут стал работал в домоуправлении – тоже водителем, собирал пищевые отходы. Зато встал в очередь на квартиру (хоть и без удобств) и в течение полугода получил. А еще – дал мне шанс на развитие. 

– В секцию отец сам вас отвел?

– Туда я пошел сам, в селе. А еще раньше – в музыкальную школу, и вот этому отец поспособствовал. Где-то год я играл на баяне, пианино, уже исполнял какие-то композиции – но забросил. 

– Умения сохранились?

– Нет, но осталась любовь к музыке. Когда была самоизоляция, я смотрел вратарские семинары, накопил материал, анализировал. Но кроме того  была мечта с детства – научиться играть на гитаре. И я ее исполнил 

Мне говорили, через интернет научиться нереально – а я научился. Искал курсы на ютубе, начал с самого элементарного – с боев (приемов игры на гитаре – Sports.ru). Потом аккорды, потом это всё совмещал, потом уже пытался исполнять песни. Мучительно долгий процесс. Сначала вообще не шло – пальцы не слушались. Хотелось гитару разбить. Она простенькая, классическая – вообще не звучала, но я решил: научусь – куплю хорошую.  

– Долго втягивались?

– Недели две очень злился. Кошмар, голова разрывалась, мозг закипал. Но я думал: «Блин, неужели не смогу?» И в один момент хоп! – и стал чувствовать одну ступеньку, другую. Когда получилась мелодия или простая песенка, я был счастлив.

Сейчас сыграть по аккордам могу практически все. Люблю русский рок – «Ария», «Чайф», «Кино», «Би-2», «ДДТ». И попсу тоже («Руки вверх!»,  «Технология», Hi-Fi ) и шансон – Круг, Розенбаум, Шуфутинский, Новиков.

Пробовал что-то исполнять для тренерского штаба – оценили. Правда, я был ещё сыроват. А так в основном для жены и прежде всего для себя. Особенно хорошо позволяет переключаться после игр. Весь проникаешься в это, руки заняты – и отвлекаешь голову. Бывает, после игр долго не могу заснуть, тогда беру гитару.

– Во время карьеры вам такого не хватало?

– Скорее всего. От стресса спасался, как все – пивом. Раньше другого ничего и не было. Употреблял по-разному, бывало и сильно. 

– На концерты ходите, как Шаронов?

– В Москве – на сольник Оззи Озборна в «Мегаспорте». На Кипелова, Deep Purple вот приезжал. 

У меня вкусы разные – и Цой, и Modern Talking. Иду в зал – включаю рок, если еду куда-то далеко на машине – что-то спокойное, чтобы порелаксировать.

«В 2003-М ЗАДАЧЕЙ БЫЛО СОХРАНИТЬ ПРОПИСКУ»

– Почему бронзовый сезон-2003 вам дороже, чем золотые? 

– Это было начало всего. Никогда еще здесь не было премьер-лиги – а тут футбольный бум, полные стадионы, победы над топ-клубами. Да еще в первой лиге к нам приезжала какая-нибудь Чита – и на стадион набивались 25 тысяч. 

Я общался с Денисом Бояринцевым, Михаилом Синевым, Олегом Нечаевым, а наши легионеры были украшением чемпионата: Скотти, Чижек, Рони с Калисто, Новотны. Все быстро нашли себя, ни в одном не ошиблись. 

В 2003-м задачей было сохранить прописку. А в первом туре влетели ЦСКА - 0:4. Помню, Бекиич зашел в раздевалку и сказал: «Особо не переживайте. Просто перегорели, так бывает. Поверьте: все будет нормально». Дальше мы и правда как стартанули – и стали третьими.

– Заканчивали тоже с ЦСКА, а медали вам принес автогол Дениса Евсикова в добавленное время – такой странный, что вашу «бронзу» считают нечестной. Понимаете почему?

– Ну вы можете себе представить, как можно на четвертой добавленной минуте коленкой забить в девятку? Ошибается Мандрыкин на выходе, Евсиков стоит, попадает в него мяч, в колено – такое бывает специально? Пролети мяч мимо – матч бы тут же закончился. Недавно «Рубин» пропустил примерно такой же гол от «Спартака». 

– Что для «Рубина» значил Семак?

– Все на него равнялись. Когда на поле такой капитан, как он – постоянно гонит тебя, заводит, сам отдается на полную – ты хочешь быть таким же. И на поле решал вопросы, и в быту. И вставить мог, и красным словцом пройтись.

– Матом?

– И матом мог. Видел, что кто-то убирает ножку – пихал в раздевалочке.  

– Во второй раз «Рубин» стал чемпионом с Домингесом. Каким он приехал в Казань из «Ривер Плейта» в 2004-м?

– Не понимал, чего от него хотят. Думал, здесь медведи в футбол играют. Брал мяч, под него открывались пять человек – а он лез обыгрывать всех соперников. А когда терял мяч, не бежал назад. В схемы и планы «Рубина» не вполне вписывался – ничего, посидел, подумал и вписался. Вот Рони сразу всё понял, а аргентинцам пришлось адаптироваться к требованиям. 

– В 2009-м на игре с «Ростовом» Петр Быстров получил солнечный удар. Помните, как помогли ему?

– Стояла невыносимая жара. Не представляю, зачем игру назначили на это время. А Петя еще в такой позиции, где надо носиться. Курбан Бекиевич хотел убрать его раньше, говорил: «Давай заменим». Петя показывал большой палец: «Нет, все нормально, играю». 

Но тепловой удар – не Петькина вина. Мы исчерпали все замены, играли вдесятером. Петя дотерпел, после чего ему стало очень плохо – пока ему обливали голову водой, я поддерживал его, чтобы не упал. 

– При вас в раздевалке массажист Луканов выхватил шприц у молодой медсестры, согнул иглу и спас Быстрову жизнь?

– Я ушел раньше, но и то, что я видел, было жутко. Всем было очень страшно – когда рассказывают, совсем не то, как на самом деле. Кто-то даже плакал. Бердыев потом сказал команде: «Если пережили такие моменты, должны стать еще сильнее».

– Правда, что Бердыев полтора месяца разбирал «Барселону» перед выездом на «Камп Ноу»?

– После каждой тренировки этому уделялось какое-то время. Именно тактике игры в обороне – как перекрывать зоны. Атака была всегда плюс-минус одинакова, а сзади – сложности. Бердыев просматривал игры, изучал, как «Барса» атакует, выстраивал под нее схемы.  

Чего мы не могли ожидать, так это атмосферы. Мурашки по коже. Сам-то стадион-то обычный, старый. Уникальным было само ощущение: ты в Каталонии, играешь против «Барсы»! Поле поразило: кварцевый песок. Простой удар щекой придает динамику мячу. Пулей летит. 

Мы так компактно выстроились, что «Барселоне» пришлось спешить. Ну а эмоции от победы – какая-то фантастика. Я сидел рядом с Лашей Салуквадзе - человеком без нервов. После игры он зашел в раздевалку и с иронией говорит: «Сегодня с кем играли?» А после – сел, снял бутсы, полотенце повесил на плечо, не улыбнулся даже. Все счастливы, бегают – а Лаша такой, будто мы «Амкар» обыграли.

– В чемпионские сезоны «Рубина» вы были дублером Рыжикова. Сергей играет до сих пор. В чем его уникальность?

– В характере и трудолюбии. Знаю, он пристально следит за здоровьем – дай Бог побить все рекорды, стать самым возрастным вратарем РПЛ.

Я с годами уяснил: не из всех можно сделать вратарей. Тренер дает тебе процентов 30, остальное ты сам. Какой бы глыбой тренер ни был – иногда стучится в дверь, а ему не открывают. 

Или взять Акинфеева. Да, у него талант, но вы представляете, сколько он пахал, как мотался в электричках из Видного на тренировки? Как он дважды получил «кресты», восстановился и все еще лучший?

Человек себя сам лепит. Нет у тебя внутреннего стержня – хоть тресни, ничего не достигнешь. Как на войне: или идешь в атаку, или сидишь себе в окопе. 

«Я НЕДОСТАТОЧНО ПРОФЕССИОНАЛЬНО ОТНОСИЛСЯ К КАРЬЕРЕ» 

– Вы после бронзы «Рубина» попали в сборную России – вместе, например, с Павлом Могилевским, Дмитрием Васильевым и Валерием Есиповым. Ярцев сам позвонил?

– Никто не звонил, просто пришел вызов. Это были большие эмоции. Я съездил в турне по Японии. До сих пор свою единственную игру [с «Симидзу Эс-Палс»] и пропущенный гол. Была подача с фланга, Мор хотел перехватить мяч, и он срикошетил в ворота.

Мы упустили победу, но поездка мне понравилась. Из тяжелого в Японии – только разница во времени. А люди позитивные. Все тебя встречают, кланяются, даже как-то неудобно.

Страну не особо увидели, только в супермаркеты выезжали. Передвигались на скоростных электричках: 200 - 300 километров в час. Вокруг все маленькое, компактное – от домов до простых вещей. Унитазы уникальные: все в кнопках, даже не поймешь, где что. Тычешь, и что-то льется.

– Почему не повторили такого топового сезона, как в пиковом 2003-м?

– Недостаточно профессионально относился к карьере. Череда травм – оттуда. И питание, и режим – за всем надо было следить внимательнее. Тогда бы и потенциал раскрыл полностью.

Раз не выспался, подвернул ногу, не довосстановился, а вместо этого пошел на дискотеку. Хорошо, что современные футболисты подходят к себе иначе. 

Теперь хочется реализовать себя как тренеру, чтобы воспитанники раскрыли себя лучше, чем я себя.   

– Вы жалели об уходе из «Рубина» в 2005-м. Зачем вообще уходили?

– Обстоятельства семейного характера. Меня не отпускали, оставался еще год контракта. Бердыев обиделся – думал, что ухожу из-за денег, а не из-за семьи. В «Рубине» мне сделали отличные условия, но я ушел. Меня продали за хорошую сумму.

– Бракамонте исполнял мне на русском свою песню «Тюрьма Петракова» – о том, как тогда было сурово в «Москве». Слуцкий после него раскрыл команду?

– Появилось море позитива. По духу он был с нами на одной волне: старше Семака всего на пять лет, меня – на четыре. Петраков – другого, старого поколения.  

Слуцкий установил со всеми человеческие отношения. При том, что не всё получалось, и приходилось подстегивать, и пихать. Леонид Викторович одним из первых в России ставил короткий футбол, который теперь используют все команды: прессинг, единоборства один-в-один.

– Как Слуцкий сплачивал команду?

– Тим-активити, как сейчас в «Рубине», в «Москве» не было. Однажды ездили играть в гольф. Перед финалом Кубка [России против «Локомотива»] Слуцкий договорился с Харламовым и Батрутдиновым – они приезжали с миниатюрами к нам на базу.

С годами Слуцкий стал солиднее, по-футбольному умнее, выиграл всё и вся. Но по-человечески не изменился.

– Слуцкий доверяет вам собирать штрафы?

– Они чисто символические и идут на тим-активити. Просто Викторович не любит колхоза – чтобы один в черных носках приходил, другой в белых. И это правильно: дисциплина бьет класс.

– Вы жалеете о времени в «Москве»?

– Что не играл там – да. Брали меня первым номером. Я заработал гнойную ангину – обострение было такое сильное, что я даже домой с базы не ездил. Потом в ворота встал Юра Жевнов – и у меня шанса особо не было, кроме небольшого отрезка.

Но в этом сам виноват. Опять же, был не до конца профессионалом. Нетребовательно к себе относился, к тренировкам. По той же причине не повторил такого сезона, как 2003-й.

– И все же карьеру вы закончили в «Химках» – в 36, после двух лет простоя, заиграли у Григоряна и были одним из лучших. Как это возможно?

– После «Рубина» долго лечил стопу: у меня продольное и поперечное плоскостопие, сильно болели ноги. Но мотивация еще поиграть осталась. Поверьте, вернуться было нетрудно – я же играл на любительском уровне и тренировался сам.

Сборы-то я провел с «Уфой», тогда клубом второй лиги – но тренер вратарей Корнюхин предложил поехать еще на один, а не контракт (хотя я пропустил во всех контрольных матчах только раз). Контракт с «Уфой» не подписал, договорились с «Химками». С Григоряном знакомы еще по «Бештау» и «Асмаралу» – мы созвонились и договорились.

– И вам с Сергеем, и Джанаеву Кафанов говорил: неважно, сколько тебе лет – доведём до сборной. А вы тогда еще в премьер-лиге не играли.

– Как Виталич говорил, так и получалось. Что Кафанов сильнейший психолог – факт. Тренироваться можно хоть 24 часа в сутки, но без толку. Другое дело – перевернуть мышление в голове, перенастроить мозги. Чтобы всё было в порядке, чтобы ты в воротах думал о правильных вещах.

Кафанов – один из немногих, кто может найти подход к каждому вратарю. 

– Как Кафанов менялся с годами?

– Если сравнить с тем временем, когда я под его руководством играл и когда он позвал меня в дубль «Рубина» – ничего общего. Подход к тренировкам, психология остались прежними – а вот погружение не сравнить. Ведь вратарское дело двигается вперед. Знай я во время своей карьеры нюансы, которым теперь учу, не пропустил бы многих голов и не допускал бы ошибок, которые раньше и ошибками не казались.

Всем этим нюансам я научился у Кафанова. Заканчивает вратарь карьеру и вроде бы все знает о своей профессии. Начинает тренировать – и выясняется, что не знает ничего.

– Какие методики Кафанова было важнее всего перенять?

– Как врачу важно поставить диагноз, так и тренеру важно видеть ошибку вратаря, что он делает не так. 

Когда я только пришел в молодежку «Рубина», не вылезал из комнаты Кафанова. Проводили часы в дискуссиях, в просмотрах видео – так прошло мое становление как тренера. Плюс Виталич научил меня составлять план работы для вратарей, расписывать циклы на сборах и на неделю. Он научил меня вещам, которые я и представить не мог.

– Например?

– Психологическая подготовка. Этого я уже не объясню словами – как общаться с вратарями, как подстраиваться. Главное – на любой мой вопрос находился ответ. Как игра на гитаре: сначала думаешь, что делать одной рукой, что другой, а потом просто играешь песни, да еще и поешь. И поражаешься: как раньше-то не мог?

В 2015-м мы разошлись: Кафанов ушел к Бердыеву в «Ростов», я – сначала в «Кубань», потом в Казахстан. 

– Как вы стали помощником Кафанова? Зачем вообще тренеру вратарей помощник?

– Виталич приболел и сказал: «На сборы поедешь ты». Так я и остался в основной команде.

По жизни Кафанов рядом, он крестный моей дочери. Мне как никому повезло быть рядом с Виталичем последние 18 лет с перерывами. Я мог наделать столько ошибок, загубить столько вратарей – а в результате обрел невероятный опыт.

Александр Муйжнек / Sports.ru