Вратарь «Нефтехимика» Илья Ежов в большом интервью «БИЗНЕС Online» рассказал, как в Канаде его называли коммунистом, зачем Вячеслав Быков покинул чемпионский СКА, а также поделился вратарскими секретами и объяснил, почему говорит с ребенком на трех языках.
«В ШКОЛЕ МЕНЯ НАЗЫВАЛИ «ВАЙТ БОЙ»
– Илья, в Монреале вы росли в районе, где жили эмигранты из разных стран. На что это было похоже?
– Там жили люди разных национальностей чуть ли не со всех континентов. Я был одним из немногих белых мальчишек там, в школе меня называли вайт бой. Но ты привыкаешь к этому смешению разных культур, абсолютно разных кухням. Ты как бы открываешь себя миру. Детство в Монреале было очень интересное, я многому научился в этом районе. У меня появилось много друзей афроамериканцев, азиатов. Они приняли меня сразу как своего, и мы до сих пор дружим.
– В школе, где вы учились, было много русских детей?
– В первой школе да. Это было что-то вроде начальной школы для тех, кто не владеет языком. Когда я приехал, то не говорил ни по-английски, ни по-французски. В моем классе было 12 русских ребят. Учительница отправила меня в угол, где были все русские, и они мне всё переводили, помогали как-то адаптироваться. А спустя полтора года, когда какой-то уровень французского у меня уже был, меня перевели в обычную школу.
– Первый язык в Квебеке - французский, а как вы выучили английский?
– Да, основной язык там французский, и квебекцы это очень ценят, потому что в какой-то момент они чуть не потеряли его. Там даже действует правило, что все надписи на французском написаны шрифтом крупнее. Начиная от вывесок на улице и заканчивая меню в ресторане. А английский я выучил, просто сидя перед телевизором: фильмы, передачи.
– Не было сложности с адаптацией, всё-таки вы начали учиться ещё в России?
– В России я учился до семи лет, год прожил в Москве, пока мы ждали все документы для переезда. В восемь эмигрировал. Для меня в Канаде всё было очень ново. Я помню, мне казалось всё очень ярким, даже трава и деревья – всё было яркое. Для меня этот переезд стал радостным событием.
«В КВЕБЕКЕ БОЛЬШЕ ШАНСОВ ВЫИГРАТЬ В ЛОТЕРЕЮ, НЕЖЕЛИ СТАТЬ ХОККЕИСТОМ»
– Хоккеем сразу стали заниматься?
– В России я занимался плаванием, а когда прилетел в Канаду, понял, что хоккей – это их религия. Отец тоже очень полюбил хоккей, поэтому я начал играть на улице. Отец сделал деревянные ворота, а сеткой служила простыня. И вот я играл в этих воротах. На улице играл до 13 лет, потом начал заниматься уже организованно. Там нет школ, как в России. Просто в каждом районе своя лига. Только в Монреале и округе более 150 арен, поэтому там своя лига прямо в каждом городском районе. И в каждой лиге шесть уровней в каждом возрасте. Там нет понятия «воспитанник такой-то школы». Мне кажется, что здесь, в России, хоккейный мир меньше, и многие хоккеисты даже не понимают, насколько у них большой шанс реализовать свою мечту и пробиться в профессионалы. В Квебеке, говорят, больше шансов выиграть в лотерею, чем стать профессиональным хоккеистом.
С детьми там занимаются бывшие хоккеисты или родители. Там не платят детским тренерам, это не считается работой. Тренер начинает зарабатывать только с определённого уровня, когда он тренирует уже профессионалов. В основном все тренеры – бывшие игроки. Многие начинают с низших лиг, и их достижения становятся их резюме. Если ты выигрываешь в одной лиге, то можешь подниматься на следующий уровень. Поэтому для меня было немного странно, когда мои партнёры по команде в «вышке» говорили, что вот они получили образование тренера. До этого я не знал, что тренер должен учиться в школе, чтобы знать, как играть в хоккей.
– Вы рассказывали, что учились в университете. Какое образование хотели получить?
– Там как таковой нет специальности, скорее, что-то вроде курсов. Ты набираешь курсы и первые несколько лет программа очень обширна, но в дальнейшем она сужается до познаний в нужной профессии. Я хочу получить образование в области философии. Мне это очень интересно. У меня была и математика на достаточно серьёзном уровне, но больше всего понравился курс политической философии. Это помогло даже телевизор смотреть по-другому, открыло много вещей, о которых не говорят напрямую, но на самом деле они есть.
– Вы занимались с Венсаном Риндо, который в своё время тоже играл в «Ладе». Всё ещё работаете с ним?
– Я уже не работаю с ним, но мы иногда общаемся. Сезон здесь заканчивается в апреле, а там он в это время в самом разгаре. И когда в июле сезон начинается в России и надо уезжать, в Америке в это время только начинаются летние лагеря. Поэтому наши расписания немного не сходятся, но я бы хотел с ним ещё поработать. Очень хороший, талантливый тренер.
«ПЕРВЫЕ ТРИ ГОДА В РОССИИ У МЕНЯ НЕ БЫЛО ТРЕНЕРА»
– Как вы готовились к нынешнему сезону?
– Сборы я прошёл с командой. Но в Канаде я занимался со своим тренером. Рядом с домом недавно построили ледовый комплекс, там и арена, и бассейны, и тренажёры. Новые пневматические тренажёры, которые создают сопротивление давлением воздуха.
Мой тренер Анджело Лазаро - итальянец, он воспитал Роберто Луонго. В детстве иногда везло заниматься с ним на льду. Сначала мы с Анджело собираемся, смотрим план на лето, смотрим, сколько времени у нас есть на работу и потом уже над чем работать. С клюшкой там, на добивание, на отскок, на быстроту, на выносливость. И потом он составляет план, чтобы подойти к сбору готовым.
– Изменился ли ваш стиль игры за время карьеры в КХЛ?
– Думаю, да. Раньше я был намного агрессивнее, выкатывался, был быстрее. Меня всегда ценили за скорость, говорили, что я самый быстрый вратарь. В России я немножко перестроился, потому что первые три года в «вышке» у меня не было тренера по вратарям. Один год я, правда, занимался с Кириллом Витальевичем Кореньковым, он просто сам приходил и занимался со мной дополнительно. А своего тренера для вратарей в команде не было. Я всегда чувствовал, что во время сезона я теряю остроту вратарских навыков, всё что набирал за лето. Но когда я перешёл в КХЛ, я тренировался со многими вратарями, и у каждого разный стиль. Для вратаря это как оружие. Ты у каждого можешь взять всего понемногу, положить себе в рюкзак и потом использовать в своей игре.
«ХОККЕЙ НЕ ШАХМАТЫ, НА ЛЬДУ НЕТ УВАЖЕНИЯ К СОПЕРНИКУ»
– Как вы относитесь к правилу о помехе вратарю, к толчкам вратаря на пятачке?
– Мне нравится это правило (улыбается). Всегда есть шанс, что гол отменят. Это тоже маленькая хитрость и надо это использовать. Если перед тобой играет хоккеист соперника, надо хорошо чувствовать эту помеху, потому что она может пригодиться.
– В игре «Нефтехимика» с «Авангардом» Хенрик Карлссон, по мнению судей, намеренно сдвинул ворота. Часто вратари пользуются этим приёмом?
– Я тоже в домашней серии три раза сдвинул ворота, и это не из-за того, что был умысел. Думаю, что это случилось из-за того, что Хенрик очень крупный, габаритный вратарь. На каждой арене свои ворота, свои штыри. Если был бы регламент, в котором были прописаны для всех одинаковые ворота, одинаковые площадки, тогда можно было что-то предъявить. А здесь, например, я знаю, что на некоторых аренах ворота очень легко сдвигаются. Тут надо установить правильные отношения с судьёй. Если чувствуешь, что ворота слишком нежные, надо его предупредить. Но, конечно, есть шанс использовать это, когда тебе забивают. В этом есть определённое мастерство.
– Сейчас обсуждается правило, что гол будет засчитан при пересечении линии ворот, если штыри хотя бы частично находятся внутри льда. Как вы на это смотрите?
– Согласен с этим правилом. Всё равно иногда вратарь сдвигает ворота умышленно. Но надо смотреть на ситуацию, двух одинаковых голов в хоккее не бывает. Где-то это может помочь нам, где-то наоборот. Думаю, что в каких-то моментах я буду недоволен им, но правила есть правила. Надо просто к ним приспосабливаться.
– А много хитростей есть в игре вратаря?
– Многие вратарские тренеры – самые хитрые люди в команде. Они могут увидеть моменты, на которые другие тренеры или игроки не обращают внимания, и подсказать это. Помню, в СКА Максим Соколов перед игрой анализировал каждого вратаря соперника. Он смотрел голы, которые те пропускали, выделял их слабые качества. И подсказывал, даже вывешивал лист с инфографикой, на котором были указаны проценты, куда тот чаще пропускает. В Америке это используют уже десятилетиями. Там на лавке уже все сидят с айпадами и могут сами посмотреть в реальном времени любой момент матча или статистику по игрокам. У них микрофоны для связи с людьми на трибунах, которые смотрят за игрой. Это правильный подход, потому что надо использовать все возможности, чтобы получить преимущество.
– В Америке против вратарей играют довольно жёстко. Вас часто били в матчах?
– Били. И на руки наступали, особенно во время плей-офф. И плюют там иногда, и специально тычут клюшкой. Это хитрость, чтобы вывести вратаря из себя. Я помню, в детстве меня постоянно называли коммунистом – это классика была. Они знали, что я вырос в Канаде, больше разговаривал по-французски, чем по-русски, но всё равно использовали это против меня, пытались как-то возмутить. И это правильный подход, я считаю. Это хоккей, а не шахматы. Тут нет такого уважения к сопернику, нужно использовать все методы. Меня даже по шее били клюшкой.
– Но это уже явное нарушение. Разве нет?
– Это нарушение, если судья увидит.
«КОГДА СКА ОБМЕНЯЛ МЕНЯ В «ЛАДУ», Я НЕ ХОТЕЛ ВОЗВРАЩАТЬСЯ»
– Раньше вы играли в форме ССМ, почему решили перейти на Брайанс?
– Я попробовал её один раз, когда взял амуницию у Игоря Шестёркина и провёл в ней очень успешную тренировку. Я увидел, что она намного легче, связался с представителем Брайанс из Канады, и он мне помогает с этой формой уже третий сезон. Очень доволен ей.
– Вам 30 лет и вы на пике карьеры. В недавнем интервью вы сказали, что нужно правильно выбирать команду, чтобы оставаться на этом пике как можно дольше. Поясните, пожалуйста.
– Лучший пример – Василий Кошечкин. Сколько лет он играл в Тольятти. Он понял, что его команда – это стиль обороны. Он там и чемпионство выигрывал. После этого он перешёл в Череповец, где стоял на голове, но ничего не мог поделать – он не мог пройти первый-второй раунд, потому что соперники были сильнее. И я против него играл, когда был в СКА. После этого он перешёл в Магнитогорск, где, как мне кажется, он нашёл свою команду. Где и партнёры его понимают, и он успешно играет, и состав очень сильный. Поэтому он выиграл два чемпионства с «Металлургом». Для него стиль игры этой команды удобен, и к нему привыкли и защитники, и нападающие.
– Когда вас обменяли из СКА в «Ладу», понимали ли вы, что это аренда?
– В первый сезон? Ну, да, по сути это была своеобразная аренда. Но когда меня туда отправили, я это принял как обмен. Я не хотел возвращаться. Мне нравилось, что я играл, нравилась команда, ребята бились, и когда я был там, моей целью было вывести команду в плей-офф. Когда меня забрали обратно, я не довёл её до конца. Это было обидно, но, с другой стороны, мне очень повезло, что я выиграл Кубок Гагарина с Питером. Очень был рад выиграть после восьми лет в клубе, как будто мне было суждено вернуться для этого триумфа.
– Тяжело было настраиваться на матчи в «Ладе», зная, что вас могут в любой момент выдернуть из команды обратно?
– Да, это мешает. Люди звонят, задают вопросы, на которые сам толком не знаешь ответа. Я до последнего дня не знал, что меня вернут обратно. Мне это не нравится, думаю, такого в хоккее быть не должно. Все эти мелочи, которые мешают хоккеисту. Если опять сравнить с Америкой, там есть специальные люди, которые занимаются всеми вопросами обменов и переходов игроков. Очень много людей работают на команду, они сами позвонят агенту, переговорят с ним, все эти процессы не затрагивают игрока и его психологию. Хоккеист может узнать о своём обмене только из телевизора или из прессы, если, конечно, следит за новостями. Нужно всегда отстраняться от этих вопросов и полностью посвящать себя игре. Это гораздо лучше для игрока.
– Чувствуете ли, что с переходом в «Нефтехимик» вы освободились от этого? Теперь вы сами решаете, где и за кого играть...
– Конечно, это лучше, и подход к планированию своего будущего другой. Это второй сезон, когда я стал неограниченно свободным агентом. В прошлом году я сам подписал контракт с «Ладой», это был мой выбор. Благодаря этому ты можешь лучше подготовиться к сезону, выбрать квартиру смело, оплатить за весь год, не думая о том, что тебя могут обменять или отдать в аренду. И это влияет на результат: когда что-то не идёт в игровом моменте, ты себя настраиваешь на то, как это изменить, что надо сделать на тренировках, доработать. А не думаешь, надо ли тебе попросить друзей, чтобы они забрали вещи на всякий случай, и куда их везти.
– У вас на протяжении всей карьеры в КХЛ очень хорошая и стабильная статистика, вас вызывали в национальную и олимпийскую сборную. Почему не удалось в ней закрепиться?
– В сборной дают шанс, ты должен его использовать. Сначала я неплохо его использовал, ездил на турниры, выигрывал какие-то предсезонные матчи. Но здесь есть такая фишка, что руководство меняется, и руководители сборной меняются. И когда приходит новый человек, он решает кого позвать. Это не в наших руках. Каждый тренер доверяет своим игрокам. Но в прошлом сезоне мне повезло, поехал в Корею, где было очень интересно. Мы выиграли оба матча и я благодарен этому шансу: сыграть с другой нацией, с другим хоккейным стилем в другой стране.
– Андрей Назаров доверяет вам. Насколько важно для вас быть первым номером?
– Это всегда помогает, ведь ты играешь больше. Когда играешь не до первой ошибки, после которой потом сидишь месяц на лавке. Легче после плохого матча встряхнуться, потому что ты можешь доказать, что это был единичный случай. В «Нефтехимике» я чувствую огромное доверие, это приятно, но его тоже нужно заслуживать и показывать результат.
«БЫКОВ НЕ ПРОСТО ТАК УШЁЛ ИЗ СКА, ОН ПОНИМАЛ, ЧТО СПАДА НЕ ИЗБЕЖАТЬ»
– С Вячеславом Быковым вы стали обладателем Кубка Гагарина. Что тренер сказал в раздевалке после победы?
– После матча было сказано очень много слов. Но я помню его лучшие слова: «Вы это заслужили командой». Он очень доверял команде, у него был путь продуман на весь тренерский срок, и он строил команду с самого первого дня. И в эту команду входили все: жёны, дети, руководство, персонал. И все эти люди имели какую-то часть заслуги в том, что СКА победил, все сыграли определённую роль в этом чемпионстве. Вячеслав Аркадьевич хотел с самого первого момента дать нам понять, что когда ты дома, атмосфера в семье также подготавливает тебя к моментам на льду. Не может быть семья отдельно, а хоккей – отдельно. Поэтому когда мы выиграли, все были там. Даже когда мы праздновали победу, Быков много слов сказал жёнам хоккеистов, поблагодарил, что они держали мужей в настрое. Он понимал, что все жертвуют временем, что иногда не видишь детей неделями.
– Как думаете, почему он не продолжил тренировать СКА?
– Насколько мне известно, ему поставили очень высокую задачу на следующий сезон, а состав сильно изменился. Первые два звена были потеряны, и он понимал, что это уже другая команда и велики шансы, что будет маленький провал. Быков сказал, что задача невозможная, и в принципе оказался прав. Даже когда Назаров пришёл, было несправедливо ожидать того же результата, потому что команда была уже другая. Надо было заново собирать её по кусочкам, а у Назарова задача была выигрывать каждый матч, быть на первом месте. И уход Андрея Викторовича был несправедлив, но сверху этого не понимали.
– Вы играли с Александром Салаком. Он ругался в раздевалке, когда в игре что-то не получалось?
– Совсем нет. Мне он нравился как партнёр, я провёл с ним два сезона, за которые мы хорошо сдружились. Он даже прилетал летом навестить меня в Монреале. Он очень эмоциональный хоккеист на льду, но совершенно спокойный человек в раздевалке и обычной жизни. Я думаю, он играет за счёт этих эмоций.
– Назаров в СКА и в «Нефтехимике» отличается?
– Другая команда, другой подход. Я думаю, здесь его стиль очень подходит. Команда боевая, агрессивная, все четыре звена готовы блокировать броски, ложиться под шайбу. Для стиля Назарова эта команда подходит.
«ИНОСТРАНЦЕВ МНОГИЕ ВЕЩИ В РОССИИ МОГУТ ШОКИРОВАТЬ»
– С 2008 года вы играете в России. Живёте всё это время на две страны?
– Да, живу на чемоданах, летаю туда-сюда. Думал ли я остаться в России? У меня остались родственники в Краснодаре. Но всё равно я вижу уровень жизни в Канаде, и родители живут там, и сестра, и жена канадка. Всё свое детство я провёл в Канаде и, честно говоря, хочу, чтобы мои дети выросли там. Там немножко другой менталитет. Я считаю, что мне очень повезло, что отец туда переехал и дал мне шанс в жизни. По-другому я бы не играл в хоккей, если бы не переехал в Канаду. Здесь я не знаю ни одного хоккеиста, кто начинает заниматься в 13 лет и играет за олимпийскую сборную. Поэтому Канада очень многое мне дала и мне там нравится жить.
– У вас там и бабушка. Люди старшего поколения – как они адаптируются к такой перемене образа жизни?
– Когда бабушка приехала в Канаду, она сказала одну вещь, которую я помню до сих пор. Что первые 60 лет она выживала, а сейчас начала жить. Она мне говорит, что кайфует от жизни теперь. Каждый раз, когда её вижу, она с огромной улыбкой просто наслаждается жизнью. Там другая жизнь. Я не говорю, что здесь так плохо, но в России жизнь всё равно тяжелее.
Конечно, ситуация в России меняется, за 10 лет, что я живу в стране, она сильно изменилась: и пенсию подняли, и социальная инфраструктура улучшилась. Но всё равно до такого уровня, как там, ещё очень далеко. Там всё для людей, банально все налоги возвращаются к людям. Когда ты платишь за рыболовную лицензию, эти деньги идут на развитие водоёма: на проверку чистоты воды, на проверку популяции рыбы – это смешно звучит, но это работает. Налоги идут на дороги, дороги там хорошие, чистота воздуха в городах. Это видно.
Здесь же… Самый большой пример: Россия – самая большая страна в мире, одна из великих держав, и здесь нет банальной переработки отходов, когда пластик идёт в одну мусорку, железо в другую, бумага – в третью. Для меня это было шоком. Я в Питере видел горы, созданные из мусора, где просто невозможно дышать, когда ты проезжаешь по скоростной магистрали мимо них – это просто километры гор, созданных из мусора. И для меня это шок, когда такая огромная страна не имеет такого элементарного способа улучшить жизнь, экологию для людей.
– Ваши жена и дети переезжают с вами. Насколько для Эмми было стрессом переехать в Россию?
– Первые годы было очень сложно. Она боялась выйти на улицу, причем мы жили в Санкт-Петербурге. Для неё это был культурный шок. Но сейчас она со мной в России уже десятый сезон и она привыкла, она изменилась. Эмми уже комфортно себя чувствует здесь, гуляет по городу, водит машину. Она привыкла к России, ей здесь нравится. Очень нравится Нижнекамск. Да, на завод мы ездили, показал ей химкомбинат, но она понимает, что это предприятие платит зарплату людям, что без него здесь не было бы хоккея. Поэтому мы должны быть благодарны, что он перечисляет деньги городу на строительство парков и детских площадок, хоккейному клубу.
Тёща, её мама, переехала с нами. Для неё это уже второй сезон в России. В прошлом году ей было сложно освоиться в Тольятти, а здесь в Нижнекамске ей нравится, уже привыкла, что воду нельзя пить из-под крана (смеётся), что надо проверять качество молочных продуктов и смотреть срок годности. Но она не жалуется, всё-таки она растит своих внуков, и у нас не няня воспитывает детей, а бабушка. Так что нам с женой тоже повезло, что она с нами, и у жены есть дополнительный друг здесь в России.
«РУССКИЕ КОРНИ ПОЗВОЛИЛИ МНЕ ПРОБИТЬСЯ В КАНАДЕ»
– Ваши жена и тёща разговаривают по-русски?
– Учат минимальный набор слов, пытаются. Жена взяла в университете в Канаде курс русского языка. Умеет считать и читать. Для иностранцев это очень сложный язык, но она продолжает учить. Мы живём в России и понимаем, что нужно уважать и знать язык страны, вливаться в культуру.
– Для вас ведь тоже русский язык не на первом месте?
– У меня первый французский, второй английский, а русский на близком второму месте. Грамматика у меня хромает, но я развиваю её, читаю на русском, чтобы развивать свой язык. Думаю, наше интервью было бы совсем другим 10 лет назад. Вам пришлось бы очень много переводить, чтобы что-то написать.
– Детей вы планируете учить русскому?
– Да. У нас сейчас игрушки и книжки русские. Когда я с ними общаюсь, пытаюсь сказать каждое слово на трёх языках, каждое животное, каждую вещь. Для меня это сложно, потому что трачу много энергии, но это очень важно для ребёнка. Это оружие в жизни – знать много языков. Мне это помогло, когда я вернулся в Россию. Я видел разницу, как я здесь живу, и как живут здесь иностранцы. Мне гораздо легче чисто на бытовом уровне – найти квартиру или просто пообщаться с кем-то, заказать еду, выбрать продукты в магазине. Язык – это инструмент, который может освоить каждый человек. Можно научиться в интернете, книжки прочитать, выучить английский, испанский – любой язык. И когда едешь за океан, тебе уже гораздо легче. Можно узнать и другую культуру, и других людей.
– Вы говорили, что в России ваш брак не признают. Наверняка, это доставляет много проблем?
– Ну, вот сейчас, после интервью, мне надо ехать в миграционную службу, чтобы оформлять документы жены, потому что её не прописали вовремя. Надо будет извиняться, что-то делать (смеётся), подписывать бумаги, может быть, штраф выплатить. В этом плане проблематично. У детей в ноябре заканчивается виза, и им придётся опять лететь в Канаду. Потом ждать приглашения, опять оформлять новую визу, поэтому для меня это неприятно.
– А ваши родители? Есть у них ностальгия по России? Интересуются у вас, какая тут жизнь?
– Мать ни разу не возвращалась с тех пор, как мы уехали. У неё остались очень плохие воспоминания о 90-х. Я её каждый год приглашаю сюда, говорю, что здесь всё изменилось, что страна яркая и люди хорошие, но она не едет. Отец бывает часто, ему нравится. Кстати, он будет на наших выездных матчах, когда мы поедем в Питер и Москву.
– У вас два паспорта. Кем вы себя считаете больше, россиянином или канадцем?
– Когда играет гимн России, я испытываю гордость, я знаю свои корни, знаю, что я русский и этим очень горжусь. Русские – великая нация, очень сильные люди. И я бы не стал тем, кем стал, если бы не был русским, который вырос в Канаде. Мне это давало какую-то внутреннюю силу, она мне помогла добиться чего-то в жизни.
С другой стороны, меня здесь считают наполовину канадцем, и отношение людей ко мне здесь – это благодаря моей жизни в Канаде. То, что я улыбаюсь, открываю дверь перед людьми, пропускаю спешащих в метро, какой-нибудь бабушке жетончик даю лишний. И этим я тоже горжусь – что есть во мне вот эта канадская доброта, которая здесь тоже есть у людей, но её надо раскрыть, разогреть. Когда русские люди разогреваются, они очень добрые. Но хотелось бы видеть это сразу.
ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Илья ЕЖОВ
Дата рождения: 12 января 1987 года
Место рождения: Краснодар
Игровая карьера: «Сент-Джонс Фог Девилз» (QMJHL) – 2005 - 2007; «Мелфорт Мустангс» (SJHL) – 2007/08; ХК ВМФ (Санкт-Петербург) – 2008 - 2011; СКА (Санкт-Петербург) – 2011 - 2016; «Лада» (Тольятти) – 2014/15, 2016/17; «Нефтехимик» (Нижнекамск) – 2017/18.
Достижения в клубах: обладатель Кубка Гагарина (2015).