Мика Норонен: «В «Торпедо» пытались сильно испортить мою репутацию»

Первым финским вратарём «Ак Барса», начавшим в Казани тренд на представителей северной страны, был Мика Норонен. Он запомнился в России благодаря участию в массовой драке с «Трактором» в 2007 году, однако казанцы помнят и его вклад в победу команды в Лиге чемпионов. В интервью спортивной редакции «БИЗНЕС Online» Норонен рассказал о странных порядках в нижегородском «Торпедо», трудной жизни в НХЛ и знаменитом поединке с челябинским вратарём.

ЗАКОНЧУ КАРЬЕРУ, ЕСЛИ НЕ НАЙДУ КЛУБ В ЭТОМ СЕЗОНЕ

Фото: Сергей Манжелеев, ak-bars.ru

— Мика, чем вы сейчас занимаетесь?

— Сейчас я дома, сижу с дочкой, жду новых предложений о работе. Если мне ничего не предложат, остаток сезона я проведу в Казани с другой половиной семьи — женой и второй дочкой. Тренируюсь при этом, слежу за формой, поэтому не смог даже на Новый год приехать в Россию.

— А вы играли в этом сезоне?

— Нет, нигде не играл. У меня были предложения, но из мест, где мне бы не хотелось жить и играть.

— Например…

— Австрия.

— А почему нет?

— Я хотел дождаться предложения из какой-нибудь другой лиги, получше. Но звонков не было, чуть позже со мной связывались из Италии и Германии, туда я тоже не хочу ехать. А сейчас уже поздно — в КХЛ прошёл дедлайн, вариантов остаётся меньше. Посмотрим, если не получу предложение, то закончу карьеру игрока.

— Но ведь в прошлом году вы играли в Мюнхене за «Ред Булл». Неужели в Германии плохая лига?

— Да, я провёл там вторую половину сезона. Неплохая лига, но главными для меня остаются Швеция, Финляндия и Швейцария. Пока оттуда я предложений не получал.

— Вы могли бы сыграть против Петри Веханена в немецкой лиге.

— Да, я читал, что он перешёл в клуб из Берлина. Довольно удивительно. Но я думаю, после этого сезона он вернётся в Финляндию.

— А в Италии вы бы встретили Криса Холта.

— Кстати, нет. Как раз его бывший клуб мне и звонил, когда он перешёл в австрийскую лигу. Крис сейчас в «Зноймо», это клуб из Чехии, который выступает лиге Австрии. Я не еду туда, потому что это не тот хоккей, в который мне хочется играть. Я бы мог согласиться просто заработать деньги, но я хочу что-то выиграть. Просто ради денег играть неинтересно, а победа в итальянской хоккейной лиге или австрийской для меня ничего не значит: что есть она, что нет.

ПЕРВЫЙ СВОЙ МАТЧ ОТЫГРАЛ НА НОЛЬ

— Как вы вообще оказались в воротах?

— В поле я сыграл только один матч, до сих пор его помню. Мы с отцом опоздали на ту игру, приехали только ко второму периоду, но я даже голевую передачу успел сделать, мы победили 5:2. Я не очень катался, большую часть времени просто стоял на площадке, и вообще я всегда играл в воротах, когда мы собирались с друзьями. Перед следующим матчем тренер спросил, кто хочет быть вратарём, я поднял руку, меня поставили, и в той игре мы победили со счётом 9:0. Такие вещи хорошо запоминаются. С тех пор из ворот меня не выпускали.

— Сколько вам тогда было?

— В семь лет я начал играть за детскую команду в Тампере. Через год меня уже вызвали в сборную города, куда брали всех лучших игроков, выступал за неё, потом стал получать вызовы в сборную страны. Я играл за Финляндию на всех возможных турнирах. И где-то в 16 я провёл свой первый матч на взрослом уровне за «Таппару». Через два года меня задрафтовали «Сэйбрс», ещё через год они позвали меня в тренировочный лагерь, хотя вроде бы и не должны были. Я думал, что ещё сезон отыграю дома. Но в Баффало мне сразу предложили контракт, и в 19 лет я уже переехал в США.

— Вратарям в АХЛ довольно сложно прогрессировать. Тогда было иначе?

— Честно говоря, я толком ничего не знал об АХЛ. Это был новый мир для меня. И мне там предложили такие деньги, от которых в 19 лет не отказываются. Перед подписанием контракта у меня был короткий разговор с отцом, я звонил ему по таксофону в Финляндию, помню, что монеты заканчивались, пришлось всё быстро объяснять. Он мне сказал: «Тебе предлагают мою зарплату за 20 лет. Тебе решать, конечно, ехать домой или соглашаться, но это хорошие деньги».

— И каково вам было на североамериканском льду?

— Там меньше площадка, но вратарю, на мой взгляд, там легче. Всё идёт прямо на ворота, в Европе много перепасовок, даже из отличных позиций для броска люди делают передачи, особенно в России. А там проще — постоянные броски, игра простая.

И в то время АХЛ была лучшей лигой, чем сейчас. Теперь там есть ограничения по возрасту, всякие правила для ветеранов, в команде может быть только 2 — 3 человека, отыгравших больше 320 матчей за карьеру, короче, теперь это что-то вроде молодёжной лиги, второй шаг после них. А тогда, в начале нулевых, лига была мужской, было много взрослых хоккеистов.

— Говорят, там тяжело из-за расписания.

— Ну, мы играли по 82 матча за сезон, игры проходили в среду, пятницу, субботу и воскресенье. И обычно чередовались домашние матчи с гостевыми, поэтому вся неделя у тебя занята хоккеем — ты либо сидишь в автобусе и едешь на игру, либо играешь. Тяжеловато, свободного времени мало, понедельник был выходным днём, вторник уже когда как.

ГЕНЕРАЛЬНОМУ МЕНЕДЖЕРУ «ВАНКУВЕРА» НЕ ПОНРАВИЛОСЬ МОЁ ИНТЕРВЬЮ

— В АХЛ вас наверняка запомнили благодаря помытому для судьи стеклу.

— Да, это есть на Youtube, я много об этом слышал (улыбается). По-моему, это был мой второй год в АХЛ, там шайба ударилась в штангу, гола не было точно, но судья за воротами засчитал взятие ворот, так что у меня были причины для расстройства.

— Вас не наказали за это?

— Главный судья отправил меня в раздевалку, но больше никаких санкций. Я ведь был прав, поэтому хорошо себя чувствовал, когда ушёл со льда. Там играть-то оставалось 10 минут.

— Вы ведь и в НХЛ немало матчей провели.

— Я долго считался там молодым вратарём, меня держали запасным. Передо мной был Гашек. Сложно было переступить через него, а ещё был Мари Бирон. В то время молодой и подававший большие надежды. Мне нужно было ждать своей очереди, которой я так и не дождался. Но в 2003-м у меня был шанс стать основным вратарём в НХЛ, я много играл в ноябре и декабре, но потом получил небольшую травму, выбыл на 10 дней, и тогда заиграл Бирон. Он был очень хорош, поэтому вернуть свои позиции я уже не смог, сыграл 3 — 4 игры. Это маленькое повреждение испортило мне весь сезон. А в следующем году случился локаут.

— Потом вас обменяли из «Баффало» в «Ванкувер».

— Когда я вернулся в «Сэйбрс» из Финляндии, у меня был действующий контракт, но с самого начала я был только третьим голкипером команды. Руководство хотело поднять Райана Миллера. Так что весь год я крутил педали, почти не играл, а потом уже был обмен в Ванкувер. Причём за день до дедлайна я просил руководство обменять меня, говорил, что хочу играть, а надо мной посмеялись, сказали, чтобы я не волновался, потому что менять собираются только Бирона. А его никто не взял, им нужно было сделать хоть какой-то трейд, потому меня и отдали «Кэнакс».

— И это нормальная ситуация?

— Не совсем, но в «Баффало» действительно хотели меня оставить. Только Бирона отдать не удалось, а что-то делать было нужно.

— А из «Кэнакс» почему ушли?

— Ну, я доиграл тот сезон в Ванкувере, весной мне сказали, чтобы я оставил в городе все свои вещи, не увозил экипировку, которая не нужна для тренировок, обещали летом подписать долгосрочный контракт, пожелали хорошего отпуска. Я спокойно поехал домой, причём мне очень понравился город, хоккей там любят, играть приятно. Летом «Ванкувер» меняет генерального менеджера, который на драфте выменивает Роберто Луонго и подписывает с ним восьмилетний контракт. Я понял, что шанса заиграть мне не дадут, даже если я буду играть на ноль в каждом матче. Тут мне позвонили с канадского радио и спросили моё мнение по поводу этой большой сделки Ванкувера. Я честно сказал, всё то, что сказал сейчас вам. Всем известно, как работает современный хоккей — если один вратарь получает 7 миллионов долларов, а второй получает только один, играть будет дорогой. Это интервью услышал новый генменеджер, оно ему не понравилось. Контракт-то мне предложили, около миллиона как раз, но я попросил обменять права на меня в другой клуб, но мне отказали.

В «ТОРПЕДО» СКАЗАЛИ: «ТЫ БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДЕШЬ ИГРАТЬ В РОССИИ»

Фото: ak-bars.ru

— И тут на вас вышел «Ак Барс»?

— Да, я очень долго думал над предложением переехать в Россию. Тогда я ничего не знал и о российском хоккее, но мне хотелось играть, к тому же я слышал хорошие вещи про казанскую команду. Помню, что очень нервничал, хотя уже был однажды в России на каком-то турнире с национальной сборной. Мне очень понравилось в Казани, команда сразу дала мне хорошую квартиру, все обо мне заботились. Очень быстро я полюбил и город, и команду, те два года в «Ак Барсе» мне очень понравились. Хотя прямо перед вторым сезоном я повредил ключицу, и в команде появился Роберт Эш. Потом было много всего, но я всё же хотел остаться, сказал об этом Равилю Шавалееву, тот попросил пару дней на раздумья. Но в итоге в клубе решили сменить всю бригаду вратарей.

— Как возник вариант с «Торпедо»?

— А они начали звать меня ещё в феврале, хотели договориться сразу на следующий год. Но я сказал, что пока не закончится сезон, говорить ни о чём не буду, надо посмотреть, что будет весной, захочет ли меня оставить «Ак Барс». Но когда в Казани всё решилось, я начал активные переговоры в Нижнем. Тоже долго думал, потому что тогда «Торпедо» было последней командой лиги, переход в такой клуб — это трудный шаг, но я думал, что смогу что-то изменить, помочь команде попасть в плей-офф. Но мы очень плохо начали сезон. В клубе стали искать виноватых и им оказался я. В октябре — ноябре мне впервые сообщили, что команде я не нужен. Потом была целая история, как руководство обвиняло меня в алкоголизме.

— Что?!

— Я тогда бегал по больницам с отравлениями, два раза я так попадал к врачам. Видимо, в «Торпедо» поняли, что это хороший момент для того, чтобы выгнать меня из команды без выплат. Клуб просил местных докторов приписать мне панкреатит, вызванный алкоголизмом. Конечно, я начал ругаться, потому что выгнать из клуба — это одно, а выгнать и назвать при этом алкоголиком — это другое. Я ведь не пил, это неправда. Заместитель главврача рассказал мне всю историю, спасибо ему, что не стал ставить мне ложный диагноз. На самом деле у меня был кампилобактериоз, его можно подцепить с грязной водой.

— Но ведь они в итоге выплатили вам компенсацию.

— После всех этих историй мне как-то позвонили и предложили всё забыть, вернуться в состав. Ну, я согласился, приехал на тренировку. Сижу, зашнуровываю коньки перед выходом на лёд, и тут ко мне подошёл то ли генменеджер, то ли кто-то ещё и сказал, что тренироваться я не могу, потому что нужно ещё раз сходить к врачу, проверить моё здоровье. Была уже другая больница, и мне там тоже сказали, чего хотят в «Торпедо». Потом я уже пошёл по врачам один, собрал все справки, подтверждающие, что я здоров, принёс их в клуб. Короче, это всё продолжалось до января, только тогда они согласились выплатить мне неустойку и разорвать контракт. Когда я уходил, мне сказали: «Запомни, в России ты больше играть не будешь».

— Так и получилось.

— Да, я много раз вёл переговоры с российскими клубами после того случая, но всё время что-то шло не так.

— Вы читали книгу Бернда Брюклера про его карьеру в «Торпедо»? Он там тоже интересные вещи рассказывает.

— У меня есть эта книга, стоит на полке, но я пока её не читал. Но вроде бы, он там писал, что боялся ехать в Нижний как раз из-за моей истории. Ещё ведь там играл Пека Туоккола, он звонил мне перед тем, как подписать контракт.

— И вы ему посоветовали согласиться?

— Я сказал, что ехать конечно можно, это не такое уж плохое место. «Но если ты вдруг поймёшь, что команде больше не нужен, просто уезжай. Соглашайся со всем, ищи новый клуб, не нужно проходить через всё то, что было со мной». По-моему, его в итоге тоже уволили.

— Знаете, у «Торпедо» до сих пор проблемы с вратарями, несмотря на то, что главным тренером работает Петерис Скудра.

— Серьёзно? Я ведь с ним в «Баффало» играл, хорошо его помню.

— Он иногда очень жёстко критикует игроков, особенно вратарей.

— Не знаю, его ли это слова, может быть, его заставляют так говорить? Но вот там ещё был хороший тренер — Кари Ялонен, который в прошлом году вывел «Лев» в финал. Его тоже уволили, причём не очень хорошо, я не могу все детали раскрывать. Всё было сделано не так профессионально, как должно было быть, в этой организации явно что-то не так, они не хотят работать по правилам. Может быть, сейчас там всё изменилось.

Я НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ДРАТЬСЯ

— Вы хорошо помните матч с «Трактором» в 2008-м?

— Это когда драка случилась? Конечно, помню, мне тогда лицо разбили. Я не должен был драться, конечно, но мы играли в меньшинстве, я должен был взять на себя лишнего игрока, но тут ко мне подбежал вратарь, потом второй. Тот, что играл, был очень маленького роста, я ему сказал, что не буду с ним драться, а тот, что выбежал со скамейки, сразу накинулся на меня. Причём я был в перчатках, бить не мог, а он уже без экипировки приехал. Но вообще было весело. И знаете, у нас тогда была отличная команда, мы все были друг за друга.

— Наверняка и про свой гол в НХЛ сможете рассказать.

— Да, по-моему, я единственный финский вратарь, забрасывавший шайбу в НХЛ. В том матче я вышел только на вторую половину, и мы выиграли со счётом 6:4. Эта шайба до сих пор у меня, после игры мне её подарили в рамке, с табличкой. Приятный подарок.