Иван Пакин: «Нас проверяют и на допинг, и на глухоту»

Легкоатлет Поволжской академии спорта Иван Пакин стал одним из героев чемпионата Европы по легкой атлетике, который проводился в марте в польском городе Торунь. Пакин стал двукратным чемпионом турнира, установил новый рекорд Европы, а также завоевал серебряную медаль. Новоиспеченный чемпион, вместе со своим тренером Ниной Капустиной, дал интервью «БИЗНЕС Online».

«РЕЧЬ «ЧИТАЮ» ПО ГУБАМ»

Победных результатов Пакин достиг в самых разных легкоатлетических дисциплинах. Победил с рекордом Европы в тройном прыжке, выиграл в составе эстафетной команды 4х400 метров и стал вторым в прыжках в длину. Если широкая публика не слышала о таком разностороннем спортсмене, то в этом нет ничего удивительно. Иван выступает в соревнованиях среди слабослышащих, так называемых, Сурдлимпиадах. Иначе, кстати, он и не мог бы быть допущен к международным стартам, поскольку все российские легкоатлеты отстранены от участия в соревнованиях за рубежом.

– Иван, вы ведь начали заниматься спортом с обычными детьми?

– Да, конечно, потому, что разделять обычных и слабослышащих детей никому в голову не придет. Только лет с 14, если я не ошибаюсь, слабослышащие начинают соревноваться друг с другом на юниорских соревнованиях. А до той поры конкурировали со всеми. Лично я пришел в секцию в 16 лет и начинал с бега, специализировался на спринте. Хотя сам просился – «давайте тренироваться в прыжках», но тренеры не видели меня в этой дисциплине. Это, в конечном итоге, и стало одной из причин моего переезда в Казань. Поскольку в Чувашии мне подсказали, что по соседству живет и работает известный в прошлом прыгун тройным, а ныне тренер по прыжкам, как в длину, так и тройным, Денис Капустин. Я списался с Денисом Викторовичем по интернету.

– Потом встретились, и нашли общий язык.

– С детства привык понимать людей по губам. Я что-то слышу, улавливаю речь, но понимать смысл мне легче, глядя на то, как человек говорит.

– Приходилось сталкиваться на мини-футбольной площадке со слабослышащими игроками команды «Танаис». Ребята были суровые, если не сказать злые. Это обычное отношение слабослышащих ко всем остальным?

– Не думаю. Люди всякие бывают. Меня, как вы видите, ни злым, ни ожесточенным назвать нельзя. Другое дело, я замечал, что в командных видах слабослышащие куда более дружные, чем здоровые спортсмены, на самом деле понимают друг друга с полуслова, всегда готовы вступиться за товарища. Может, из-за этого они и показались вам ожесточенными.

	Иван Пакин на чемпионате Европы

«ЭСТАФЕТЧИКИ ТРАВМИРОВАЛИСЬ, Я И ПОБЕЖАЛ»

– На данный момент сложилась такая ситуация, что легкоатлеты-сурдлимпийцы являются единственными, кто может стартовать на международных соревнованиях.

– Получается так. Мне тренер рассказывала, что, когда обращалась за финансовой помощью к зимнему чемпионату Европы, первым ответом ей было – «Как вы готовитесь стартовать? Мы «закрыты!»

– Вы завоевали медали и в тройном, и в прыжках, и в эстафете. Очень разносторонняя подготовка.

– В Польше меня привлекли в эстафетную команду несколько случайно. Из-за травм и по другим причинам, у нас выбыли сразу три эстафетчика. Пришлось бежать этап на 400 метров и мне, и еще одному прыгуну. Получилось удачно, мы победили. Сейчас на меня рассчитывают в сборной, и как на эстафетчика. Причем, и на 400 и на 100 метров.

– Да вы что? Даже сам Усэйн Болт только обещает когда-нибудь пробежать длинный спринт в 400 метров, поскольку его скорости хватает в полной мере только на первые 200.

– У сурдлимпийцев много разносторонне развитых спортсменов. Если не все. Я же бегаю во время тренировочного процесса, отрезки по 300 - 400 метров, для выработки скоростной выносливости, вот и использовал этот наработанный опыт на соревнованиях.

«СПОРТСМЕН ГЛУХОЙ, ЕСЛИ У НЕГО НЕРВ МЁРТВЫЙ»

– В прошлом году прошла зимняя Сурдлимпиада, после которой лично я столкнулся с большим количеством резких оценок, касающихся составов российских сборных. Имеется в виду формирование сборных из здоровых спортсменов, особенно по игровым видам спорта. Как проверяют участников Сурдлимпиад, в частности, вас?

– С последнего времени нас начали проверять на автомате. Его вставляют в ухо, и он дает объективную картину – все ли нервы в ухе целы? Если нерв мертвый, то спортсмен глухой. Если нерв просто поражен, то его еще можно вылечить. Раньше проверка происходила с помощью врачей. Связаны эти усиления проверок с тем, что начали появляться спортсмены с фальшивыми документами об имеющейся глухоте. Все потому, что обычному спортсмену легче показать высокий результат, соревнуясь с глухими. Что касается этой аудиограммы, то ее результаты передаются руководству международной федерации, где уже решают – имеет право спортсмен выступать на Сурдлимпиаде или нет?

– А у вас лично были подозрения по поводу того, что на соревнованиях могли выступать и слышащие?

– Подозрения были, очень много протестов подавалось. И в российских командах, и на международных соревнованиях. Я про российские проблемы больше знаю, оттого может показаться, что в России таких скандалов было больше. Лично меня проверяли раз пять, когда я начал выступать на серьезных стартах. А у меня нерв, увы, неоперабельный, невосстанавливаемый.

– Невосстанавливаемый? Читал о том, что пловчиха Ольга Ключникова принимала некое лекарство, из-за которого ее потом дисквалифицировали за допинг. Прием препарата она объясняла тем, что он помогает ей бороться с глухотой.

– Все зависит от состояния нерва. У меня он мертв, и никакие препараты не помогут его оживить. В последнее время проверки прекратились, меня все узнали.

	Пакин (в красной форме) на стометровке
	gov.cap.ru

– А по допингу вас прессуют?

– В той же самой Торуни на зимнем чемпионате Европы проверяли практически всех россиян, но я связываю это с тем, что наши спортсмены просто лидировали практически во всех дисциплинах. Когда я приходил в бокс, где сдают анализы на допинг-пробы, то видел там практически одних соотечественников.

– Вот оно то место, где и нужно организовывать пресловутый «Русский дом». А то на Олимпиадах создают его, непонятно для кого, непонятно чем там занимаются, непонятно зачем тратят деньги.

– Примерно так. Хотя были дисциплины, в которых побеждали поляки, турки, но на допинг-контроль только нас водили стройными рядами. Но я не слышал ни об одном нашем спортсмене, сдавшем положительный анализ.

– А система внесоревновательного допинг-контроль АДАМС на вас распространяется?

– Мы сдаем допинг-пробы по этой системе, но только на сборах. И то достаточно редко. Нет, в этом наверное, есть разница между нами и здоровыми спортсменами. У нас нет системы круглосуточного мониторинга, как у здоровых профессионалов.

– Удивительно, что слабослышащим нужно, наверное, еще больше лекарств, чем обычным здоровым спортсменам. А о дисквалификациях, связанных с допингом, в вашей среде практически не слышно. Почему?

– Даже не знаю. Например, про то, что нельзя употреблять милдронат мы уже все знали в конце прошлого года. Мы изучаем все списки с запрещенными препаратами, плюс ЦСП проводит разъяснительную работу.

«ВНЕСУТ АСКОРБИНКУ В ЗАПРЕЩЕННЫЕ: ПЕРЕСТАНЕМ ЕЁ ПРИНИМАТЬ»

– Нас же не спрашивают, когда препарат вносят в число запрещенных, – вступает в разговор тренер Пакина Нина Капустина. – Аскорбинку внесут в запрещенные, откажемся от ее приема. От нас ничего не зависит, и мы должны приноравливаться, как то жить и работать в сложившейся системе. А вот с тем, по какой причине вполне безобидные препараты переходят в разряд запрещенных, должно знать наше руководство спорта. Но получается, что его представителей просто-напросто нет в комитетах ВАДА.

– Да, среди 100 с лишним членов ВАДА нет ни одного россиянина.

– Вот именно. Разве это нормально? Отсюда и все проблемы. В частности, об этом говорила Ирина Роднина в своем интервью, где заметила, что надо было обязательно иметь своих представителей в руководстве международного антидопингового комитета. Вот и сложилась сейчас очень сложная ситуация, которую надо пережить и постараться выйти из нее с честью. Это затворничество очень сильно психологически давит на наших спортсменов, необходимо вернуть им международные старты, дать надежду пробиться на Олимпиаду.

– Переходя к вам, Нина Алексеевна, расскажите о вашем подопечном…

– Иван закрепился в составе сборной России с позапрошлого года. Но в то время российские сурдлимпийцы не участвовали в международных соревнованиях, потому, что они в 2014 голу просто-напросто не проводились. Таким образом, дебют состоялся в 2015 году, когда Иван выиграл летний чемпионат Европы, который проходил в польском городе Быдгощ. Сейчас он отличился на зимнем чемпионате Европы, который традиционно проводится в помещения. На этот раз Ваня соревновался в другом польском городе Торунь.

– Какие ваши дальнейшие планы?

– Сейчас он улетает на сборы в Турцию к своему личному тренеру Денису Капустину. Денис, мой муж, с недавнего времени работает с легкоатлетической сборной этой страны. Это должно помочь Ивану удачно стартовать на летнем чемпионате России, который пройдет в мае в Саранске. Он станет отборочным к чемпионату мира, планируемому провести в июле, в болгарском городе Стара Загора. Это будет заключительный старт сезона для слабослышащих.

– Но Иван же может продлить его, стартуя с обычными спортсменами? К примеру, для Академии спорта важным будет старт летней Универсиады, который назначен на июль.

– Да, само собой, Иван готов защищать цвета родной Академии на студенческих соревнованиях. Единственно, мы просили не дергать его на отборочные старты, пока не закончился официальный сезон среди слабослышащих. Этот сезон важен для нас еще и тем, что он является предолимпийским. Летняя Сурдлимпиада назначена на 2017 год, состоится также в Турции, в Самсуне.

– Как обстоят дела с финансированием спортсмена?

– Это как раз один из самых сложных вопросов. В прошлом году мы тренировались в Казани, в футбольно-легкоатлетическом манеже, и на объектах академии спорта, на местном стадионе и в спорткомплексе «Буревестник», плюс выбирались в ту же Турции, где под руководством Дениса Капустина работают и Иван, и его ученица, член сборной России Алсу Муртазина. Касаемо затрат того года, то мы благодарны минспорта Татарстана и федерации легкой атлетики республики, которые профинансировали участие в международных стартах, и сам тренировочный процесс, в целом. Помогали, чем могли, ФСО инвалидов РТ, центр спортивной подготовки. Правда, деньги мы изыскивали, что называется, методом кредитования. С той же стипендией в ЦСП есть проблемы, поскольку Ивану платят ее в 50-процентном размере. Все дело в том, что в уставе ЦСП не прописан Сурдлимпийский спорт. И это длится уже два года, при том, что даже полная стипендия составляет всего 15 тыс. рублей. В результате мы тратили собственные средства, занимали, а в итоге в декабре нам возместили потраченное. Нас бы устроила и такая система финансирования, но пока мы не уверены в том, что эта практика будет повторена.

	После победы

КУДА ДЕВАЮТСЯ СРЕДСТВА, СЭКОНОМЛЕННЫЕ НА ДИСКВАЛИФИЦИРОВАННЫХ СПОРТСМЕНАХ?

– Почему?

– Если говорить конкретно по ситуации, то сейчас первый заместитель министра РТ Халил Шайхутдинов обращался с предложением помочь к президенту федерации легкой атлетики Хафизу Салихову, но пока он не смог нам пообещать ничего конкретного по всему сезону. Единственно, что он пообещал оплатить сбор в Казани, который мы провели перед чемпионатом Европы в закрытых помещениях. Пока ничего не возместили, но уже оговорено, что затраты возместят. А в остальном мы опять же готовимся по принципу кредитования. А затраты у нас касаются не только транспортных условий, питания, и так далее. Это фармацевтика, так называемый ВВС – витаминно-восстановительные средства. Это не допинг, все разрешено и легально, и все это стоит денег. Помимо этих затрат, к сожалению, есть еще одна статья расходов. Иван с детства страдает болезнью под названием врожденный синдром Жильбера. Бороться с этой болезнью можно разными способами. Таблетками, но это дает слабый эффект. Мы же нашли выход в постоянной, ежемесячной чистке печени. Для этого пять дней в начале каждого месяца «прокалываем» Ване гептрал, и после этих процедур Иван «готов к труду и обороне».

– Сколько это стоит?

– Упаковка гептрала на проведение одного курса лечения в месяц стоит 1700 рублей, но мы нашли вариант более дешевый – 1300 рублей. Закупили сразу десять коробок, буквально до конца года. Без них, на одних таблетках, он становится вялым, малоактивным, когда ни о какой плодотворной работе, тем более, занятиях спортом высоких достижений и речи быть не может.

– За счет отстранения наших профессиональных легкоатлетов от международных соревнований, сейчас должна быть экономия средств у делегирующих организаций. Куда перераспределяют эти деньги?

– Да, да. Были заложены средства на наших олимпийцев, на тех же Юлию Зарипову, Яну Мартынову, которых отстраняли от участия в соревнованиях, и они не выступали, или сейчас вот не выступают. Ну, дайте эти деньги на Пакина. Я бы понимала причины отказов, если бы мы просили что-то сверхъестественное. Нет же, все в пределах нормативов. Ему положены витаминно-восстановительные средства на 15 тысяч рублей в месяц. Мы уже закупили в первом квартале текущего года медикаментов, включая жизненно необходимый для Вани гептрал, на 43 тысячи рублей. Сейчас будет чемпионат мира, опять нужно закупаться. Возместили бы эти затраты.

– Как вы сейчас выбираетесь?

– Осуществляем финансирование за счет призовых. Муж, с которым Иван будет работать сейчас на сборах, не получит за это ни копейки. Я не еду туда на сбор, тоже в целях экономии. Ни разу не ездила на российские соревнования.

	Денис Капустин – наставник Пакина
	olympic-champions.ru

– В Казани, насколько я слышал, существует еще спортивная федерация спорта глухих…

– Да, и к ее руководителю Олегу Матяшу мы тоже, естественно, обращались за помощью. До этого момента мы с этой федерацией не имели контактов, все вопросы, связанные с переводом Пакина из Чувашии в Татарстан, мы обговаривали с минспорта. Как такового общения не получалось, потому, что Матяш сам слабослышащий, я языка жестов не знаю, мы общались только письменно. Помимо этого, он еще был малоинформированным, совершенно не зная о таком спортсмене, как Иван, хотя Пакин в прошлом году был признан лучшим спортсменом Татарстана среди слабослышащих. В итоге, мы ни к чему путному не пришли.