Камилла Ваксман-Гафурзянова: «Спортсмены в США получают небольшие премии, несравнимые с нашими»

Известная в прошлом рапиристка, а ныне тренер по фехтованию Камилла Ваксман-Гафурзянова прилетела из США в Казань для сдачи экзаменов и нашла время для интервью «БИЗНЕС Online». Она рассказала о том, как развивается студенческий спорт за океаном, чем её обрадовала возможность не голосовать за американского президента, и почему она перестала интересоваться делами казанских команд.

	Камилла Гафурзянова (справа) побеждает на Универсиаде-2011
	Фото: kazan2013.megafon.ru

«Я СТРЕМЛЮСЬ ИЗБЕГАТЬ ПЛОХИХ НОВОСТЕЙ»

– На Олимпиаде в Токио-2020 вам будет всего 32 года - детский возраст для фехтования. У вас не было желания вернуться в спорт самой, выступая, допустим, за сборную США, где в рапире не такие сильные спортсменки, как, допустим, в сабле?

– Я не могу рассматривать такой вариант, потому, что у меня нет гражданства США. Из-за этого я не могу даже выступать на чемпионате Америки.

– Вот как! То есть, вы не имели возможности и участвовать в самом главном мировом «шоу» 2016 года- выборах президента США?

– На самом деле, я очень рада, что осталась в стороне от всего этого (смеётся). Мне было бы очень сложно выбирать между Дональдом Трампом и Хиллари Клинтон, поскольку, это был бы выбор меньшего из двух зол.

– Олимпиаду смотрели?

– Да, конечно. По времени мне было очень комфортно, находясь в США, смотреть трансляции из Рио. От итогов Игр у меня остались самые положительные впечатления. Мы разошлись в своих болельщицких привязанностях с моим супругом – он болел за американцев, а за россиян, и в фехтовании наши побеждали за явным преимуществом. Помню, мы с мужем вдвоём смотрели трансляцию с полуфинала командных соревнований в мужской рапире, и наши победили (улыбается). В целом, у меня был такой шквал положительных эмоций, поскольку побеждали не просто россияне, а мои друзья и подруги по фехтовальной сборной страны.

– Олимпиада в Рио получилась излишне политизированной. Но именно в фехтовании всё проходило достойно. Россияне, американцы, украинцы, бились друг с другом только на дорожках. Ни протестов, ни каких-либо эксцессов, только демонстрация уважения к сопернику. Как вашему виду удаётся остаться вне политики?

– Мне кажется, что у нас сам вид такой, воспитывающий благородство. Потом, мы же не ограничиваемся соревнованиями на Олимпиадах, соревнуемся много и часто, и во время этих выступлений пропитываемся уважением к сопернику. Для нас естественно ощущать всех фехтовальщиков братьями по оружию, членами некой большой семьи, в которую мы вливаемся сразу же, сходя с фехтовальной дорожки. Такое чувство прививается с детства, когда воспитывается уважение к сопернику.

В целом же ситуация до Олимпиады была безрадостная. Мои подруги по сборной до конца не были уверены, что будут участвовать в Играх. Одна моя близкая подруга консультировалась у меня по вопросам питания. Так вот она за две недели до Игр вообще исчезла, не отвечая на звонки, не появляясь в интернете. Потом она раскрыла секрет, что нервничала до такой степени, что уже перестала держаться намеченных планов по питанию, не придерживалась столь строгого режима, который мы наметили. Мол, непонятно было, ради чего? Тем не менее, к самим Играм она подошла в очень хорошей физической форме.

– Как относились американцы к вопросам допуска - не допуска российской сборной к участию в Играх?

– Могу говорить только за фехтовальщиков из нашего клуба, откуда на Олимпиаду отправилось три члена сборной США. Там были сфокусированы на собственной подготовке к Рио, понимая, что успех зависит от твоей формы, а не от того, допустят россиян к Олимпиаде или нет. Больше переживаний было в общении наших тренеров из стран бывшего СССР, которых в Америке великое множество.

Что касается меня, то я не могла даже отследить ситуацию. Я по своему психотипу стремлюсь уходить от плохих новостей. Особенно, когда нет возможности повлиять на ситуацию. Мой супруг – это своеобразный фильтр, который стремится отсекать меня от негативной информации, и знакомит только с хорошими новостями. Я считаю, что сейчас время само по себе нелёгкое, какой смысл еще гнаться за негативом, выискивая его в новостях, нужно настраиваться на позитив.

– Но ведь уже доказано, что есть препараты, которые выводятся из организма гораздо дольше, чем предполагалось. Остарин, к примеру, или мельдоний, который обнаруживался в допинг-пробах, когда их там уже не должно было быть.

– Моя работа строится таким образом, что я прописываю спортсменам их рацион питания, и они отчитываются передо мной в том, какие медицинские препараты применяют для восстановления или лечения. Такое общение у нас происходит со спортсменами, которые выходят на международный уровень, пусть и на юниорских соревнованиях. Что касается меня самой, то я не так пристально следила за всеми препаратами. Когда болела, предпочитала лечиться не медицинскими препаратами, а народными средствами, тем же чаем с лимоном. Если нос заложен, то применяла воду с солью. По большому счету, даже кофеин запрещен, и надо отслеживать количество выпитого. Хотя мне это сейчас не грозит. Я его пью по-американски, в больших количествах, по пол-литра сразу. Мне теперь не хватает принятой в российских кафе дозировки кофе в чашечках, и я заказываю сразу по две. Хотя до 22 лет я этот напиток совсем не пила.

«НАДЕЮСЬ, ЧТО С ДОПИНГОМ БОРЮТСЯ РАДИ ЗДОРОВЬЯ СПОРТСМЕНОВ»

– А стоит ли доводить борьбу с допингом до такого состояния, что спортсмен может переживать за каждый съеденный в кафе обед, за каждую выпитую чашку кофе, за каждый медицинский препарат, принятый исключительно для лечения?

– Тут стоило бы определиться – с какой целью запрещают те или иные препараты те, кто борется с допингом. Если цель святая – сохранить здоровье спортсменов, то она оправдывает средства. Я хочу надеяться, что именно эти цели стоят перед ВАДА и МОК, что вся борьба с допингом затеяна ради фэйр-плей и сохранения здоровья спортсменов.

– Негатив в нашу жизнь добавляет такая организация, как ВАДА. Она постоянно увеличивает список запрещенных препаратов, к примеру, на 2017-й год этот список уже увеличился на несколько новых наименований. Вы следите за обновлениями в списке запрещенных средств?

– Нет. Дело в том, что пока я работаю с детьми и юниорами, а на этом уровне допинг-контроль не производится. Потом в нашем виде спорта практически нет допинга, он там не нужен. Если мои спортсмены будут подниматься выше, на тот уровень, когда им будут выписывать какие-то препараты для восстановления, я уже, наверное, буду отслеживать – не входят ли они в число запрещенных.

– Американское фехтование, если посмотреть на состав женской сабли, это некий вариант сборной мира. Мариэль Загунис, американка с литовскими корнями, Дагмара Возняк – этническая полька, Ибтихадж Мухаммад – афроамериканская мусульманка. Складывается впечатление, что фехтование в Америке – вид спорта для иммигрантов. Это так?

– Ну, Америка сама страна иммигрантов. Кстати, что касается Мухаммад, то она вошла в сотню влиятельнейших людей мира по версии журнала «Таймс». Это произошло после того, как она фехтовала на дорожке в хиджабе - первой из фехтовальщиков всего мира, и стала первой американкой, которая выступала на Олимпиаде в хиджабе. Возвращаясь к тому, что фехтование в Америке – вид спорта для иммигрантов, то все перечисленные вами спортсменки уже родились в Америке, это их родители были иммигрантами.

– Ваши ученики входят в число кандидатов в различные американские сборные?

– Одна является кандидатом в юниорскую команду, две стучатся в двери кадетской сборной США. Пока я на сессии, они там «без присмотра», мои бедняжечки... (улыбается).

«В АМЕРИКЕ ПРИУЧАЮТ К САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ СО ШКОЛЬНОЙ СКАМЬИ»

–Вы сейчас на последнем курсе обучения?

– Да, нахожусь в процессе сдачи последних экзаменов, а потом надо будет браться за написание дипломной работы по особенностям подготовки спортсменов-студентов в США.

– Разница между Москвой и Америкой восемь часов. Получается, что если экзамен назначили на девять утра, то по ставшему для вас привычным часовому поясу – час ночи. Клюете носом на экзаменах?

– Ничего страшного. Я уже чувствую, что акклиматизировалась. Потом, я еще по спортивной практике привыкла не придавать этому большого значения. Мне казалось, что если на этом зацикливаться, то будет только хуже. Поэтому я привыкла высыпаться по приезду и сразу перестраивать организм на местное время. Причем, этому меня научил папа.

	Камилла Ваксман-Гафурзянова (слева) на пьедестале почета
	Фото: kazan2013.megafon.ru

– В 80-е годы родилась шутка про студентов, у которых была семья и приходилось поэтому дополнительно работать. И сатирики шутили, что если учиться и работать, то могут появиться рога, если учиться, работать и уделять время семье, то появятся хвосты, а если пытаться учиться, работать и уделять время семье, то отбросишь копыта. Вы замужем, работаете, учитесь - нет опасения, что повторите судьбу бедного советского студента?

– Опасения нет, но понимание того, что совмещать всё это очень сложно, есть (смеется). Иногда приходит ощущение, что и хвосты, и копыта вот-вот появятся. Дополнительную тяжесть придаёт тот факт, что учиться мне приходиться по ту сторону океана. Мне помогает то, что есть интернет, есть возможность заниматься благодаря дистанционному обучению, осваивать обучающие программы, держать связь с преподавателями, кураторами, научным руководителем. Я же сейчас учусь для себя, мне нужны эти знания для дальнейшей тренерской работы. Само высшее образование у меня есть, после того, как я закончила МИИТ - Московский институт инженеров транспорта.

– Ваша тема дипломной работы «особенности подготовки спортсменов-студентов в США». В чем заключаются эти особенности?

– То, что в США очень развит студенческий спорт, всем известно. За его развитием следит организация NCAA, в регламенте работы которой огромное количество правил. Они записаны в книге, которая своим размером заняла половину моего чемодана. Это был самый тяжелый груз в моём багаже (улыбается). Зато там есть ответы на все вопросы, всё отрегулировано: определено какое количество часов надо затрачивать на тренировку, какое – на учебу. У американских студентов гибкий график занятий, это касается не только тех, кто занимается спортом. Сами студенты составляют расписание своих занятий. У них нет коллективизма, понятия своей группы. Могут быть люди, с которыми ты постоянно учишься вместе, поскольку ходишь на одни занятия, допустим, по биологии, математике, и так далее. И в то же время, случаются такие ситуации, что с отдельными своими сокурсниками можно познакомиться только на выпускном, поскольку на занятиях ты с ними просто не пересекаешься. Зато весь выпуск твоего года считается твоими сокурсниками. Не знаю, как такие особенности студенческой жизни подходили или не подходили бы для нас. Но в плане занятий спортом это достаточно удобно. Потому, что там в начале года главный тренер по твоему виду спорта расписывает для всех занимающихся время тренировок, и спортсмены-студенты могут самостоятельно составить себе время учебных занятий. Но для участия в соревнованиях необходимо, чтобы у спортсмена-студента была полная занятость и на учебе, чтобы он посетил определенное количество лекций и семинаров. У нас же, если время лекций совпадает с тренировками, это проблема, ты уже думаешь, что для тебя первостепенно – спорт или учеба? Лично у меня в МИИТе была такая же ситуация, когда на утреннее время назначались и лекции, и тренировки. Выход из ситуации нашёлся в том, что именно в этом вузе существовала фехтовальная сборная, были определённые традиции в развитии фехтования, и всем студентам-фехтовальщикам предлагался индивидуальный график посещения занятий.

– У нас подчас преподаватели видят студентов только на зачетах и экзаменах. Быть более ответственным американских студентов заставляет платная система получения знаний?

– И это в том числе. И то обстоятельство, что к самостоятельности там приучают со старших классов, когда школьники получают право самостоятельно выбирать себе расписание уроков. Там есть какие-то предметы, считающиеся обязательными, надо набрать часы посещения уроков по этим предметам, и опреденные часы посещать уроки по предметам, выбранным самим школьником. И американцы приходят в вузы уже подготовленными к системе обучения. Сейчас я работаю тренером, и у меня есть ученики-школьники, и одна ученица-студентка. Так вот она присылает мне свой график занятий, и, исходя из него, мы составляем наш график тренировок.

«СЕЙЧАС УЖЕ ПЕРЕСТАЛА ИНТЕРЕСОВАТЬСЯ И «АК БАРСОМ» И «РУБИНОМ»

– Самое неприятное в жизни детско-юношеского тренера, что его ученик в любой момент может сказать «Спасибо, коуч» и выбрать любой путь для дальнейшего развития: учебу, семью, просто другой вид деятельности. Вы готовы к таким потерям?

– Увы, да. Я сама была такая, когда мой первый тренер Ильдар Шаймарданов был для меня, как второй отец, возил на соревнования, следил за инвентарём, поддерживал, а потом я вышла замуж, уехала в другую страну и ушла из спорта. Правда, до этого успела завоевать медали, то же олимпийское «серебро». Тем не менее, в моём случае этот уход из профессионального спорта в другую сферу деятельности случился для моих тренеров Шаймарданова и Владислава Павловича в сборной страны достаточно неожиданно. Начиная самостоятельную тренерскую деятельность, я понимала, что ничто не вечно под луной. И я уже пережила первый удар в этом плане, когда через два месяца занятий очень способная ученица решила поступать в университет и тренироваться там с другим тренером. А в Америке нельзя иметь двух тренеров, поскольку им обоим в этом случае надо платить.

– А в Америке существует практика материального поощрения спортсменов и тренеров, допустим, по итогам выигранных Олимпийских игр?

– Спортсмены получают какие-то премии, небольшие, не сравнимые с нашими, а тренеры не получают вообще ничего. Наши зарплаты состоят из денег, которые платят ученики. Тем не менее, в Америке очень много тренеров из бывшего СССР, бывают такие ситуации, когда на соревнованиях тут и там слышишь русскую речь. Даже в нашем клубе работают семь наставников из стран бывшего СССР, притом, что всего в клубе работает десять тренеров. В основном эти люди уехали из страны в начале 90-х, а наша школа тогда была одной из сильнейших в мире.

– Продолжаете следить за спортивной жизнью России и Татарстана?

– За российским фехтованием слежу. Ну, вы же помните, что я люблю положительные новости, а наше фехтование в этом плане только радует. А за остальным? Вот вы спросили, и я осознала, что за всем остальным практически не слежу. Хотя раньше и хоккей, и футбол были в поле моего внимания. В общении с папой я всегда интересовалась результатами «Ак Барса» и «Рубина». Для того, чтобы отслеживать дела других, необходимо свободное время, а мы же помним, что я и учусь, и семья у меня появилась, и работаю. В клубе, где я работаю, я сейчас перешла на должность старшего тренера. Раньше я была только ассистентом тренера, и сейчас у меня появились новые обязанности. Что касается других видов спорта, то иногда по вечерам смотрю американский футбол, в правилах его я разобралась, но полюбить этот вид спорта, как все американцы, я пока не могу.

	С личным тренером Ильдаром Шаймардановым
	Фото: kazan2013.megafon.ru

– В детско-юношеском спорте, помимо общения со спортсменами, есть необходимость общаться с их родителями. Не всегда это происходит гладко, поскольку бывают родители, которые пытаются диктовать свои условия тренерам. В Америке, где родители оплачивают обучение своих детей, и, следовательно, платят за вашу работу, не возникали эксцессы?

– Пока я нахожусь в процессе выстраивания отношений с родителями своих учеников. Я приступила к работе в сентябре и пока вижу родителей только на соревнованиях. Что касается возможности родителей диктовать мне какие-то условия, пока у меня не возникало таких ситуаций. Если говорить о моих рычагах, которые я могу использовать в воспитательных целях, то я имею право выгонять с тренировки. Пару раз пришлось воспользоваться этим правом, когда я говорила: «Вы можете сэкономить деньги своим родителям, если не будете сюда приходить». Что касается физического контакта, то я даже не могу дотронуться до ученика, это может быть неправильно воспринято либо ребёнком, либо родителем, либо сторонним наблюдателем. Если ребёнок, допустим, неправильно держит оружие, то я не могу его поправить, мне следует подойти, спросить у него: «Можно я тебе покажу, как надо держать рапиру?». Если согласится, то только тогда я могу дотронуться до его руки. Это касается всех учеников: и детей, и тех, кто уже стал совершеннолетним. Поначалу это непривычно, но со временем привыкаешь. Нам еще проще: мы можем при встрече здороваться за руку, обниматься после долгих разлук или радуясь после побед на соревнованиях. А вот в школах запрещен любой физический контакт учителя и ученика.

Досье «БИЗНЕС Online»
Камилла ВАКСМАН-ГАФУРЗЯНОВА
Дата рождения: 18 мая 1988 года
Место рождения: Казань
Достижения: серебряный призёр Олимпиады-2012 (команда), серебряный призёр чемпионата мира-2009 (команда), серебряный призёр чемпионата Европы-2012 (личные соревнования), бронзовый призёр чемпионата Европы-2012 (команда). Двукратная чемпионка Универсиады-2011 (личные соревнования и команда).
Воспитанница казанской школы фехтования. Рапиристка. Первый тренер Ю. Бахтиярова, личный тренер И. Шаймарданов.
Живёт в Америке, работает тренером по фехтованию.