«В футболе было много вещей, которые докучали мне». Воспоминания Роналдо

Перевод колонки экс-форварда сборной Бразилии Роналдо, в которой он признается, что всегда мечтал быть великим футболистом, вспоминает переживания от травм и делится эмоциями от победы на чемпионате мира по футболу.

Первое, что приходит на ум при мыслях о чемпионате мира, это краска. Маленькие банки с зеленой, желтой и синей краской. Самые яркие цвета, которые только можно представить.

В Бразилии есть традиция, которая проводится каждые четыре года перед чемпионатом мира. Вы выходите на улицы своего города, чтобы рисовать. Своеобразное соревнование за то, кто лучше закрасит стены и тротуары. И в 1982 году я, как и любой бразильский ребенок, вышел на улицу вместе с соседскими детьми, чтобы рисовать. Все в нашем городе участвовали в этом, и в результате повсюду были разрисованные стены...с птицами, флагами Бразилии, игроками национальной команды.

Когда мы заканчивали рисовать, то шли к нашему соседу мистеру Ренато, у которого смотрели игры. Я не помню о нем почти ничего...кроме того, что он казался мне очень большим, когда сам я был маленьким. Он был военным ВВС в отставке или что-то типа этого. И покупал нам картошку фри с содовой. Тогда это было чем-то важным. В наших домах не было такой еды. Маленькая деталь, которая делает воспоминания в твоей голове особенными. Фри и содовая вместе с друзьями за просмотром футбола. И мысли однажды стать профессиональным футболистом.

Я рос в Бенто Рибейру - северном пригороде Рио-де-Жанейро. Район небогатого среднего класса. Не было трущоб или нагромождений домов, которые вы могли видеть по телевизору. Это были просто дома. И там не было дня, когда футбол не был бы общей темой.

Честное слово, когда мне исполнилось пять, я уже видел свою жизнь, связанной с футболом. Не знаю, как это объяснить, но я сразу связался со спортом. Это просто было внутри меня. Когда ты юн, легко заявить, что хочешь быть футболистом. Но в детстве ты толком не понимаешь, что это значит. Вы просто не понимаете этого. Реальность – вещь, которую не понимаешь в таком возрасте, и просто живешь фантазиями.

И я точно не знал, что это значит, когда в пять лет окунал кисточку в банку с краской. Не знал, где футбол найдет меня и заберёт. В то время по моей руке просто стекала синяя краска, когда я стоял с друзьями на своей улице. В то время, когда на нас смотрел свежий портрет Зико. Я не знал, как быстро все будет развиваться дальше. Как быстро сон станет жизнью. Ведь на тот момент я просто маленький мальчишка, играющий в футбол в своем городе. И под «игрой» я подразумеваю все время, что у меня было.

Когда я оглядываюсь назад, то вижу, чем отличался от остальных детей Бразилии, мечтавших стать футболистами. Я не просто грезил величием, но верил в него. Что я могу стать одним из лучших игроков в истории. Мне смешно вспоминать это, потому что непонятно, откуда взялась эта уверенность, с чего она началась. Она просто была в моей жизни с момента первого удара по мячу. При том, я даже не помню первый футбольный матч «Фламенго» на «Марракане», куда я ходил с отцом.

Приведу странное сравнение, но футбол для меня что-то вроде ходьбы. Было время, когда ты не мог ходить, но ты не представляешь свою жизнь без этого. Вот так и я просто не помню свою жизнь без футбола. Даже мое первое прозвище появилось благодаря футболу. Когда я забивал в матчах со своими старшими братьями, они кричали: «Дададоооооо!». Дело в том, что в детстве мне было тяжело произнести свое имя, «Роналдо». Получалось, что я говорил «Дададо». Так что, я был Дададо.

Когда братья уходили в дом, я оставался наедине с мячом и просто бил его. Левая нога, правая нога. Опять левая. Я любил играть во дворе нашего дома. Он был небольшим, большую часть времени мне приходилось спать на диване. Но главным было то, что дом находился на земле. Все, что мне было необходимо: пространство для игры в футбол. Как многие дома в Бразилии, наш окружали деревья: гуава, манго, жаботикаба...И если братья оставляли меня одного, то я демонстрировал дриблинг среди деревьев. И, находясь там, я думал, что стану великим футболистом.

Во всем в жизни я искал возможность сделать очередной шаг к статусу профессионального игрока. Не мог думать ни о чем больше, хотя родители требовали сосредоточиться на школе. После первого года игры в футзал все шаги, казалось, делались правильно. Частично мне везло, но многое было результатом преданности делу. Я начал тренироваться с командой «Сан Кристован». К 13-ти годам мной заинтересовались другие клубы, и я отправился играть за «Крузейро». В 15-ть получил первое приглашение на тренировки с национальной сборной, а на следующий год состоялся профессиональный дебют за «Крузейро». В 1994-м, я поехал на свой первый чемпионат мира. Говорю же, все происходило очень быстро. И как я не пытался сохранять спокойствие, каждый новый шаг был сюрпризом. Я не знал, какого графика надо придерживаться, чтобы в итоге стать профессионалом. Не было четкого плана или учебника. Иногда казалось, что между игрой на заднем дворе школы и игрой в одной команде с Бебето прошел один день.

Потом был чемпионат мира. Как я могу описать тот турнир-1994? Или ту команду? Что ж, давайте так: это было похоже на стажировку в Гарварде перед тем, как сделать шаг в Лигу плюща, но в футболе. Первый ряд на первоклассных лекциях о том, как играть в футбол и быть профессиональным футболистом. Как быть чемпионом мира. Я не сыграл ни минуты на том турнире, но наблюдал и впитывал всю информацию, что только мог. Я делал заметки, зная, что однажды вернусь. То лето изменило и мою жизнь, и мою карьеру.

В том числе и потому, что тогда я впервые встретился с Ромарио. Конечно, он тот, на чьей игре я вырос. Он и Зико были футболистами, глядя на которых я думал, что именно так выглядит настоящий игрок на поле и вне его. Когда я приехал в сборную, Ромарио уделял много внимания молодым игрокам, особенно мне. Может потому, что мы оба были форвардами. Или он видел во мне такую же преданность делу и драйв. Не знаю. Но много раз после тренировок мы просто общались. Может показаться странным, но мне уже тогда казалось, что мы воспринимаем спорт одинаково: как эволюцию, где каждый шаг предшествует следующему. И еще. Пока ты не станешь лучшим из лучших. И он сказал мне, что следующим моим шагом должна быть Европа.

Сам Ромарио тогда уже перешел в «Барселону» и ранее поиграл за ПСВ. Может показаться забавным, но одной из вещей, которую мы обсуждали, была погода. Как это: после Бразилии играть на покрытых снегом полях Нидерландов. Но больше всего мы говорили о турнирах. Он рассказывал о победе в ла лиге или финале Лиги чемпионов. Тогда я осознал, что если хочу стать действительно лучшим, то должен пойти по этому пути. Тогда я подписал контракт с ПСВ.

Джордж Веа. Марко ван Бастен. Паоло Мальдини. Парни, на которых я смотрел, как ребенок. Великие. И теперь я играл в Европе, как и они. И хотел выделяться. Все это сделало меня, скажем так, наглее. Я ставил цель и выходил на поле, чтобы добиться ее. Чтобы люди видели, как я делаю это.

После перехода в ПСВ я пообещал забить 30 голов в первом сезоне. И забил 30. Тогда я пообещал стать лучшим в мире. И отправился в «Барселону», где выиграл «Золотой мяч».

С самого детства меня не покидала уверенность в себе. Но вот эти анонсы целей и наград... Я просто делал так, как делали другие парни, за которыми я смотрел, когда рос. Бахвальство, осознание которого потребовало нескольких лет – возможно, дольше, чем следовало. Но в итоге я понял, что это не мое. Я не был из тех игроков, которые много говорят. В конце концов, за меня должна была говорить моя игра. Конечно, мой задор никуда не делся, и я испытывал трудности, борясь с ним. Но я хранил его в себе, чтобы не он выводил меня в заголовки газет. Быть лучшим всегда было для меня главной мотивацией в спорте. Постоянно заставлять себя двигаться вперед. Постоянно выходить на свой максимум...и преодолевать его. С этими словами я постоянно проверял свои собственные пределы.

Одной из вещей, которых я тогда не добился, была победа на чемпионате мира. Мне казалось это вопросом времени, которого у меня было много. На ЧМ-1998 мне был 21 год, и футбол был для меня просто забавой. По пути к финалу с Францией я забил 4 гола. Но в день решающего матча случилось нечто, что я не могу объяснить. Сильная боль, из-за которой я не мог встать с постели. Не помню почти весь тот день. Но когда врачи сделали все тесты и допустили меня до игры, я вышел на поле. Конечно, отыграл очень плохо, и мы уступили со счетом 0:3.

Это было тяжелое время. Но мне казалось, что я достаточно молод, что впереди много чемпионатов мира и возможностей. Конечно, в жизни все работает иначе, не так ли?

В следующем году я получил очень тяжелую травму колена. Было так плохо, что некоторые люди предрекали мне конец карьеры. Кто-то даже говорил, что я больше не смогу ходить. Вот тогда мои пределы прошли настоящую проверку.

Признаюсь честно, в футболе было много вещей, которые докучали мне. Путешествия. Ожидания. Но...сама игра? Я так любил это, и эти эмоции никогда не становились слабее. В ПСВ, «Барселоне» или «Интере» – я всегда ощущал то же счастье, что и в детстве. Моя жизнь начиналась и заканчивалась на футбольном поле. И когда мое колено оказалось разрушено, казалось, что у меня отняли мою жизнь.

Поэтому я сделал все, чтобы гарантировать себе возвращение. Поехал в США на встречи с хирургами. Объездил весь мир. Три года реабилитации и неудач. Я понимал, что ЧМ-2002 приближается, но трофеи и голы не мотивировали меня. В голове постоянно было это чувство – когда ты находишься на поле с мячом в ногах. И вот, спустя три года после моей худшей травмы. Спустя четыре года после поражения от Франции в финале ЧМ-98, я испытал это чувство вновь. Мяч был у меня в ногах на чемпионате мира.

А прямо перед финалом с Бразилией произошла удивительная история. В раздевалке Луис Фелипе Сколари собирался что-то показать нам по телевизору. Мы удивленно смотрели друг на друга – телек в раздевалке не был чем-то нормальным. «Садитесь», – сказал Сколари. «Есть кое-что, что вы должны увидеть». Он включил телевизор, и там началась запись эфира бразильского канала Globo. Так как мы играли в Японии и Южной Корее, то впервые за все время услышали новости из дома. Но это не было обычной передачей. В своем сюжете журналисты поехали в каждый из наших родных городов, чтобы показать районы и окрестности. И вот они добрались до Бенто Рибейро. И я увидел улицы, где вырос. Стены, по которым дубасил мячом. И затем показали маленьких детей, стоявших на фоне разукрашенных стен, которые они нарисовали для нас. Как делали это раньше. Это было последним, что мы видели перед выходом на поле.

И когда в перерыве счет был все еще 0:0, никто в нашей команде не переживал. Скажу честно, в раздевалке не было каких-то разговоров о тактике. Мы знали, что нужно делать. Мы понимали, что должны забить свои голы. И тогда мы победим. Всего-навсего уверенность. На протяжении всего турнира мы ощущали, что каждая игра – наша. Даже не нужно было обсуждать, насколько мы хороши. Это и так все чувствовали. Та команда, вероятно, была лучшей, где я играл.

Что лично до меня, то, чем выше давление, то тем легче мне даются многие вещи. Не знаю, почему так. Думаю, это то, что отличает классного нападающего: когда ты испытываешь эмоции, но можешь их контролировать. И тогда, как только вы забиваете...это очень похоже на оргазм. Но только сильнее.

Когда я забил два мяча Германии, то подумал: «Вот оно». Это происходило прямо сейчас...победа в Кубке мира, до которой оставалось несколько минут. Никогда не испытывал ничего подобного на футбольном поле. А на 90-й минуте меня заменили. Это было самым невероятным, что Сколари мог сделать для меня. Потому что теперь я мог осознать то, что мы сделали. Зафиксировать этот момент для себя. Уходя с поля, я думал о тех людях, которые говорили, что мне никогда не вернуться в футбол. Что я не буду играть. Что я не буду ходить.

Это был 2002 год, у людей только начали массово появляться мобильные телефоны. Поэтому, оглядывая трибуны, я видел бесконечные вспышки, как на дискотеке. Потребовалась минута, чтобы осознать происходящее: меня все фотографировали. Тогда это было чем-то новым.

Когда я наконец добрался до боковой линии, то увидел Родриго Пайву - пресс-атташе сборной Бразилии. Этот человек был рядом в каждый момент моего восстановления. Он медленно ходил рядом, когда все, что я мог – еле-еле ходить. Я просто обнял его и заплакал. Эмоции, подобных которым я никогда не испытывал. Тот момент...он был подарком.

Затем, конечно, мы отпраздновали. Не думаю, что в ту ночь кто-то из нас вообще спал. Бесконечная вечеринка до самого рейса в Бразилию. В самолете я был вместе со своим двухлетним сыном и своим отцом. Мы с ним ничего не говорили друг другу, такие уж были отношения между нами. Но оба понимали, что означал этот чемпионат мира. Что он значил для нашей семьи. И для Бразилии. И для Бенто Рибейро.

По пути самолет останавливался во многих бразильских городах. Одни из лучших дней в моей жизни. Видеть своих счастливых соотечественников. И те самые росписи повсюду...но теперь с нашими лицами.

Но после чемпионата мира я смотрел на дальнейшие шаги, следующие цели. И следующие проблемы на поле. После моих травм всё стало сложнее. Я до сих пор думаю о том, где бы я был, если бы не повреждения колена. Если бы я знал, как правильно тренироваться. Футбол для меня всегда был способом проверить, как долго я смогу преодолевать себя. И мне кажется, что я делал этот столько, сколько мог. Преодолев очередную травму колена, я присоединился к «Коринтиансу». Но возникли другие проблемы со здоровьем, мешавшие не только играть, но и дышать, вставать, ходить. Было понятно, что нужно остановиться. Не будь я игроком, который постоянно хотел на поле, я бы вообще на него не вернулся. В 2011 году потребовалось принять решение. Я знал, что нужно прощаться с футболом. По крайней мере, с той его частью, что проходит на поле.

Но футбол – это наркотик. Для игроков и болельщиков. Именно поэтому он так захватывает людей по всему миру. Поэтому я долго думал, прежде чем закончил карьеру. Думал о тому, что футбол дал мне.

Мне важно знать, что подрастающие дети, где бы они не находились, смотрят на футбол так же, как и я. Но города меняются. В моем детстве футбольные поля были повсюду. Теперь вокруг такое количество зданий, что вы не видите, выходят ли дети на улицы играть в футбол или просто пинать мяч. Для меня футбольное поле – самая совершенная вещь в мире. На стадионе, на пляже или на участке с фруктовыми деревьями. Когда вы ребенок, вы смотрите на поле и можете увидеть свое будущее.

Одна из вещей, делающих меня счастливее – когда такие парни как Месси, Неймар, Криштиану или Ибрагимович говорят, что я повлиял на их желание быть футболистом. Подумайте об этом. Я был всего лишь мальчишкой в Бразилии, который рисовал на стенах и мечтал быть похожим на Зико. Они были мальчишками в Бразилии и Аргентине, Португалии и Швеции – и мечтали быть похожими на меня. Это чувство нас объединяет. Для меня это прекрасно. Для меня это – футбол.

Знаете, я много думал о том, как закончить эту историю. Я способен начинать рассказывать, но никогда не хочу заканчивать. Закончу такой фразой: я прожил свою мечту. Сколько людей могут повторить это о своей жизни? Что их жизнь прошла в таком ярком свете. 

The Player's Tribune