Эдуард Безуглов: «На медицину тратятся доли процентов в масштабах бюджетов клубов»

Главный врач сборной России – о состоянии отечественной медицины.

Эдуард Безуглов в профессиональном футболе с 28 лет. В 2009 году он возглавил службу научно-медицинского обеспечения «Локомотива». В 2012 году его пригласил в сборную Фабио Капелло. Он до сих пор очень часто при упоминании итальянца говорит дон Капелло. Дальше Эдуард работал с Леонидом Слуцким и Станиславом Черчесовым.

Безуглов, вероятно, самый известный спортивный врач в России. Его вполне можно считать и популяризатором науки, и отрасли. Он автор нескольких научно-популярных работ. Эдуард способен рассказывать о медицине интересно и доступно даже для человека, не особо в ней разбирающегося. Раньше Безуглов в 2015-2016 годах вёл свою программу на «Матч ТВ» – «Анатомия спорта».  

В начале апреля Эдуард приезжал в Казань на семинар РФС по спортивной медицине, проходивший в Поволжской академии спорта и туризма. Два дня подряд Безуглов часами неустанно ходил по сцене, читал лекции на такие актуальные как для спортивных врачей, так и для тренеров темы как: общие принципы современного лечения острых повреждений опорного-двигательного аппарата, особенности лечения травм в детском возрасте, синдром паховой боли, профилактику нарушений антидопинговых правил в спорте, лечение и реабилитация мениска и крестообразных связок и мышечные травмы.

Из интервью Безуглова «БИЗНЕС Online» вы узнаете, что тренировки сборной у Черчесова расписаны буквально по минутам и вся РПЛ работает на подготовку команды к Евро. Травмы коленных связок у игроков невозможно предвидеть, однако сама частота этих повреждений сокращается. Восстановление в первую очередь зависит от генетики. Российская медицина сильно отстаёт от зарубежной, и что за счёт современных технологий можно сократить реабилитацию более чем в два раза, а хорошую медслужбу можно сделать в любой глубинке.

«ЧЕРЧЕСОВУ ДАДУТ СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ, СКОЛЬКО ОН ПОСЧИТАЕТ НУЖНЫМ»

– В сборной вы работаете уже с третьим главным тренером. Был Капелло, Слуцкий, теперь Черчесов. В зависимости от тренера, методы вашей работы как-то меняются?

– Работа понятно меняется. Потому что все тренеры разные люди. Но главные критерии остаются, поэтому проблем не возникает. Работе надо отдаваться 24 часа в сутки на 110 процентов. Как только выполняются оба эти условия – никаких вообще проблем не возникает. У врачей сборной со всеми тренерами профессиональные и уважительные отношения. И, опять же, все трое – это тренеры очень высокого уровня. Поэтому мы как раз реально на одном языке говорим. И все три тренера, что очень немаловажно, всегда говорят, что врачу они безоговорочно доверяют. Это приятно, но это и ко многому обязывает. Поэтому надо постоянно эту планку держать.

Уровень квалификации врача заключается не только в том, чтобы кого-то быстро вылечить и восстановить. Но и решить очень много вопросов парамедицинских, начиная от того, как правильно ставить акценты в интервью, как правильно дать какую-то информацию, как правильно провести работу с врачами клуба, как правильно общаться с футболистами. Тренеры тоже это знают, ценят и так далее.

– Хорошая форма сборной на чемпионате мира – это, в первую очередь, следствие чего было? Долгой подготовки?

– Если сбор короткий с двумя играми, то при Станиславе Саламовиче у нас вторая игра всегда лучше чем первая по большинству ключевых игровых показателей. Чем дольше время подготовки, тем лучше сборная себя чувствует. Это было и на Кубке конфедераций, и на чемпионате мира. Причём всегда были объективные тесты. На чемпионате мира от игры к игре мы видели, что форма ребят становится всё лучше. И это полностью заслуга тренеров и самих футболистов. Врачи могут только помочь в реализации тренерского плана.

В программе подготовки к чемпионату мира тренерами всё было расписано буквально поминутно. Тренеры знали, что будут делать врачи. Например, утром после тяжёлых игр или тренировок тренеры готовят тренировку, только после получения результатов анализов и данных двигательной активности от тренеров по физической подготовке.

– После матча с Бельгией на последних сборах Черчесов сказал, что ему нужен месяц на подготовку, чтобы сборная играла хорошо. Но ведь сейчас ему его никто не даст...

– Почему? Мы и к чемпионату Европы в 2016 году готовились столько, сколько просил тренерский штаб сборной. И к чемпионату мира в 2014 году. Вот чемпионат России закончится условно 20 мая. С Сан-Марино и Кипром мы играем 8 и 11 июня. Соберёмся мы 30-го числа, за 9 дней до игры. В российской премьер-лиге все прекрасно понимают, что мы делаем одно дело. И выступление сборной – это важно для всего российского футбола. И клубы всё понимают.

Думаю, никаких проблем не будет. Будет времени столько, сколько посчитает нужным главный тренер. Я очень оптимистично настроен по чемпионату Европы следующего года, куда мы, я уверен, попадём и там хорошо выступим. Тем более, матчи чемпионата будут почти домашними. Две игры будут точно в Санкт-Петербурге. Для нас это тоже будет домашний чемпионат, а домашние стены в России помогают фантастически хорошо – в этом мы все убедились прошлым летом.

– То есть, те заявление про месяц подготовки – это не самообман?

– Абсолютно нет. Потому что есть чёткая программа. Причём мы должны понимать, что ребята многие ребята начинают готовиться к этим сборам раньше. Есть группа футболистов, которые приезжают на весенние сборы и которые уже знают его требования, и им уже легче. Они знают, чего ожидать, и какой-то элемент самоподготовки, конечно, существует. У нас давно нет проблемы лишнего веса. У нас нет проблем с режимом. Нет проблем с питанием. Нет проблем с применением спортивного питания и средств восстановления. Все вопросы уже давно решены. Только работай и всё.

«СЕЙЧАС НИКТО ИЗ ИГРОКОВ СБОРНОЙ НЕ КУРИТ. НЕ ПОТОМУ ЧТО ЗАПРЕЩАЕМ»  

– Вы всё время оцениваете состояние игроков сборной или только по факту их прибытия?

– Мы всё время находимся в контакте с ребятами и с врачами команд. С некоторыми врачами у нас отличный контакт. С кем-то похуже. Но это небольшая проблема. Я считаю, что это как раз вообще не проблема. мы знаем о состоянии здоровья всех игроков сборной и, соответственно, о них знает главный тренер. Так что врачи в cборной работают  не только когда в сборной встречаются с футболистами.

– Перерыв на матчи сборных, порой, очень больная тема для клубов. Часто игроки приезжают в сборные и травмируются. Для «Рубина» больная тема – это Руслан Камболов. На последних сборах выпал Далер Кузяев. Почему так выходит?

– К сожалению, в футболе травмы случаются. Травмироваться можно и в матче чемпионата своей страны- никто же из тренеров сборных не называет в связи с этим игры в чемпионатах больной темой. Далер повредил наружный мениск в игре против cборной Бельгии, сразу был заменён и в этот же день был поставлен предварительный диагноз, который чуть позже подтвердился. До этого в клубе он играл без всяких проблем, а травма из-за которой он пропустил первые матчи в сезоне была связана с травмой рёбер и это тоже часть игры в футбол. В один день с Кузяевым травмировался Криштиану Роналду – повредил мышцу задней поверхности бедра. Это жизнь.

По Камболову. Я Руслана очень хорошо и давно знаю. Мы с ним ещё в «Локомотиве» вместе работали. В сборной, когда он к нам приезжает, с ним никаких проблем не бывает. У него были травмы. Но, мне кажется, они связаны с тем, что он в  хорошем смысле боец, который никогда не уберёт ноги, который не уступит в единоборстве. Вот этот контактный футбол требует очень много сил. И он более травматичный. Таким же в своё время был Дмитрий Торбинский, который сопернику никогда в жизни не уступит. При этом гигантом Диму точно назвать нельзя . И я не стал бы называть Руслана подверженным травмам. Когда мы с ним работали в «Локомотиве» никаких у него проблем не было. В «Нефтехимике» я о всех его травмах знал, мы были всё время на связи. Тоже не могу сказать, что у него там что-то было из ряда вон выходящее. У него повреждения ровно такие же, как и у любого футболиста.

– То есть, травмы нельзя предвидеть?

– Есть статистика. У почти 100 человек, которые призывались в сборную с 2012 года, было более 40 операций на суставах. Из этих операций почти половина на мениске. И только в единичных случаях травмы, приводящие к операциям случались когда ребята были в расположение сборной. Вот и считайте. Предвидеть травмы коленных суставов невозможно. Можно контролировать функциональное состояние и правильно дозировать нагрузку в микроцикле – это снижает уровень мышечных травм. К сожалению, травмы – это непременный атрибут спорта.

– Юрий Жирков пропустил полгода из-за травмы, полученной на чемпионате мира. Сейчас он играет и опять лучший левый защитник в России. Насколько ещё хватит его здоровья?  

– Вы ключевое слово сказали – лучший левый защитник сейчас. В сборную должны вызываться лучшие по позиции. Сборная – это лучшие футболисты в России. У нас этих футболистов не так много. Тренер не имеет возможность выбора по семь человек на позицию. Юрий сейчас в хорошей форме, всегда готов помочь сборной, так почему главный тренер, который его прекрасно знает, не должен его вызывать?

Насколько Юру хватит? Знаете, он играл против Египта. Весь мир говорил, что у Салаха травма плеча. Все переживали – будет он или не будет играть. Как раз в игре с Египтом Юра его опекал. А вот Юра как раз вышел с достаточно серьёзным воспалением сухожилия мышц голени. И против Салаха сыграл здорово, хотя его травма была гораздо более влияющей на игру, чем травма Мохаммеда. И насколько его ещё хватит я не знаю. У Юры за всю карьеру не было ни одной операции, его организм прекрасно восстанавливается после нагрузок. Это роднит его с Сергеем Игнашевичем, который играл почти до 40 лет.

Если у него не будет каких-либо серьезных контактных травм, от которых никто не застрахован, то я уверен, что он может играть года два на самом высоком уровне. Единственное, что он уже человек возрастной, играет на позиции энергозатратной, и с ним надо заниматься индивидуально. Думаю, в «Зените» это прекрасно всё понимают и проблем быть не должно никаких.

– В целом травматичность игроков – это следствие чего в первую очередь? Режим, предрасположенность?

– Здесь комплекс факторов. Это генетика. Это адекватный тренировочный процесс. Это грамотное восстановление. Причём это прежде всего питание и срочное восстановление после матчей. Генетика, профессионализм, тренировочный процесс – я бы так назвал. Профессионализм уже включает в себя питание, восстановление и так далее. Но на первом месте, конечно, генетика.

– Очевидно, что алкоголь очень сильно влияет на травматичность. А как влияет курение? Валерий Карпин рассказывал, что и сам курил, и разрешает курить своим игрокам, если это не влияет на показатели.

– Конечно, влияет. Тут и думать нечего. Про то, что табак это известный канцероген говорить не будем. Это аксиома. Спорить глупо. Курение вызывает спазм сосудов. Грубо говоря, сигарета – час спазма сосудов . Пачку выкурили – сосуды сутки в спазме. Соответственно, любой спазм сосудов вызывает нарушение условно микроциркуляции. Что тут думать? Футболисты, спортсмены высокого уровня не должны курить. Тут думать нечего. Говорить другое, мне кажется, не стоит.

– Сейчас никто из игроков сборной не курит?

– Сто процентов. Опять же, не потому что запрещаем. Кто хочет – будет курить. Но я бы знал точно. Просто не знаю, зачем приезжать в сборную и курить там. Если тебе прямо невмоготу курить – ну кури. Но… Честно скажу, в последнее время в клубах, в сборной и среди персонала, и вообще в окружении людей, которые курят всё меньше и меньше. Мне кажется, это просто уже не модно. Как вариант снятия стресса? Есть огромное количество других способов. Я вот в медицинском штабе сборной веду борьбу с этим. У меня один из врачей сборной курит. Думаю, скоро и он перестанет.

«АВТОРИТЕТ РОССИЙСКИХ СПОРТИВНЫХ ВРАЧЕЙ В МИРЕ МЕНЬШЕ, ЧЕМ У СПОРТСМЕНОВ»  

– Большое количество времени на лекциях вы посвятили освещению травм «крестов», мениска. Это самая сложная проблема?

– Самыми частыми в футболе являются повреждения мышечной ткани. Следом как раз и идут травмы капсульно-связочного аппарата суставов нижних конечностей. Это и мениски, и крестообразные, и боковые связки. Но, в удельном весе, мышечных травм больше. Каждый год любая элитная команда, состоящая из 25 человек, имеет в среднем 10 - 12 таких травм, после которых люди пропускают неделю и дольше.

Травм крестообразных связок, слава Богу, поменьше. На всю лигу российскую, на 16 команд за два года было 25 таких травм, один из самых высоких показателей среди ведущих европейских чемпионатов. Кстати, операций на менисках в последние годы стало выполняться гораздо меньше. Связано это c тем, что многие повреждения менисков в командах начали лечить консервативно, без операций.

–  Насколько спортивная медицина развита сейчас в регионах и насколько она влияет на общее развитие спорта?

– Вообще в нашей стране, спорт высших достижений развит точно лучше, чем спортивная медицина. И основной задачей всех неравнодушных людей должно быть возрождение тех традиций советской спортивной медицины, которая славилась на весь мир. И за счёт общих усилий в ближайшие несколько лет совершить рывок и соответствовать уровню наших лучших спортсменов. Потому что их уровень в мире признан и очень высок. Уровень наших спортивных врачей… В мире точно наш авторитет меньше, чем наших спортсменов. Хотелось, чтобы в равновесии находились параметры.

– А почему вообще приходится возрождать советскую медицину, раз всё было? Многие западные врачи, физиотерапевты переняли передовой советский опыт, а мы забыли...

– Нужно понимать, что в 90-х годах у нас произошла по большому счёту революция. А любая революция – это время, когда рушится всё. В этот момент и много людей уехали. И многие разработки были или переданы в другие страны или заморожены. Поэтому ничего удивительного здесь как раз в этом нет. Другой вопрос, почему мы сейчас отстаём. Есть же и финансирование, и нет железного занавеса, весь мир открыт. А отстаём прилично. Вот это другой вопрос. И в научной деятельности, и в публикационной активности. И в каких-то уж не революционных даже, а передовых исследованиях.

Пока у нас этого нет, если говорить про спортивную медицину. А то, что у нас база была советская – конечно надо этим пользоваться. Мне кажется, пользоваться надо гораздо активнее. Здесь может быть и недоработка врачей, которые работают в ведущих командах, в том числе и сборной. Может быть, мы недостаточно взаимодействуем с научными институтами, которые имеют эти наработки. Надеюсь, в ближайшее время тоже будем это исправлять.

– При обучении и повышении квалификации, на что нужно в первую очередь акцентировать внимание врачам?

– Каждый врач имеет свои сильные и слабые стороны, какие-то сферы научных интересов. Кто-то может заниматься больше реабилитацией, кто-то спортивным питанием и фармакологической поддержкой тренировочного процесса . Кто-то может больше консервативным лечением травм опорно-двигательного аппарата. Но, опять же, сейчас я бы рекомендовал учить английский язык и стараться пользоваться в своей работе актуальными зарубежными наработками, параллельно предлагая что-то своё.

Потому что, на самом деле мировая спортивная наука находится далеко от нас. И чем быстрее мы ликвидируем этот пробел, тем быстрее уровень общего образования и квалификации у нас повысится. Нельзя оставаться вне мирового контекста. Пока мы остаёмся вне его. Люди, которые попадают в этот контекст, они за собой тянут всех остальных. Поэтому мне кажется, что какие-то первые шаги уже есть. Сейчас в Лондоне будет проходить крупная конференция Isokinetic. Там уже будет около десяти российских сообщений. Раньше вообще ни одного не было.  

«МОЖНО СДЕЛАТЬ ШИКАРНУЮ МЕДСЛУЖБУ И В ЧЕЛНАХ – ГДЕ УГОДНО»  

– В интервью «Российской газете» вы говорили, что сейчас многие ещё с осторожностью принимают новые технологии в спортивной медицине. Можно спрогнозировать, когда спортивная медицина начнёт дружить с технологиями лучше?  

– Думаю, здесь даже больше вопрос не чисто технологический. Это больше вопрос коммуникационный. В спорте высших достижения любая технология должна быть частью тренировочного процесса. А не так, что есть технология, тренировочный процесс, и они друг другу навстречу не идут. Люди, обладающие технологиями, должны сами стараться внедрять их в спорт. А не наоборот. Как бы не казалось это парадоксальным. Хотя вроде спортсмену же это надо. К сожалению, такой стереотип сложился, и у спортсменов в голове, тоже ментальность такая, что есть накатанная дорога, и по ней движение идёт по рельсам, вперёд. Вправо, влево обычно смотрят  когда что-то совсем припечёт.

Вот когда врачи и учёные, которые владеют этими технологиями, поймут, что в их интересах внедрять какую-то технологию в тренировочный процесс спортсменов высокого уровня, то тогда будет должная коммуникация и синхронное движение вперёд с хорошей обратной связью. И, поверьте, если спортсмены увидят, что технологии, которые есть в центре реально могут им помочь, то тут очереди будут стоять. Пока такой коммуникации нет, как нет и доказанной на хорошем научном уровне  эффективности и, самое главное, хотя бы сильного желания с одной из сторон – ничего не будет. Ждать обоюдного желания не приходится. Кто-то должен делать шаг навстречу.

– Насколько сильно новые технологии улучшают процесс той же реабилитации?

– В XXI веке эти технологии, мне кажется, по ряду повреждений могут в два раза и более ускорить, например, лечение мышечных травм. Если сравнивать даже с тем, что было 20 - 30  лет назад. В реабилитации же после операций ключевым фактором являются даже не столько технологии, сколько современный подход, который всегда индивидуален и учитывает специфику вида спорта. И очень важным аспектом является внедрение программ профилактики травматизма, что статистически значимо позволяет уменьшать количество повреждений в самых разных группах спортсменов.

– Можно ли сказать, что в последние годы в российском спорте куда активнее взялись за развитие медицины? Почему только сейчас?

– Сложно говорить, почему именно сейчас. Вроде крупные турниры у нас прошли уже. Логичнее было бы перед Олимпиадой, чемпионатом мира по футболу. Спортивная медицина уже несколько лет активно развивается как в крупных центрах , так и в ряде видов спорта. Не хватает полноценной современной научной базы. Вот здесь отставание сохраняется, хотя появляются и точки роста и в этом направлении, например в Сеченовском университете в Москве, многое делает в этом направлении и ФМБА (Федеральное медико-биологическое агентство, – ред.) России.

Казань стремится к званию спортивной столицы России. Здесь много хороших профессиональных клубов, много спортсменов высокого уровня. Но мне кажется, что будущее за регионами, где вкладывают деньги как раз в развитие медицинских и спортивных технологий, и их внедрения в массовый детский и юношеский спорт. Потому что элитный спорт – это десятые доли процента от общего числа занимающихся. А вот внедрение технологий в массовый спорт способствует и общему оздоровлению, и повышению КПД работы тренеров и, как итог, увеличению числа конкурентоспособных спортсменов.

Государство за счёт технологий увидит оздоровительный эффект, а тренеры получат спортсменов высокого уровня. Они будут меньше травмироваться, лучше переносить нагрузку, быстрее восстанавливаться. Технологии в спорте нужны для чего? Чтобы люди могли показывать свой максимум. И показывать его безопасно. Всё! Ничего другого придумывать невозможно. Если эти технологии будут простыми в использовании и будут внедряться в массовый спорт, тогда этот симбиоз и позволит сказать, что государство всё правильно делает.

– Насколько сейчас высок уровень медицины в российском футболе?

– В футболе российская премьер-лига прямо сейчас проводит конкурс на лучшую медслужбу. Вот как раз по его итогам какое-то представление о уровне и можно будет получить. Но не думаю, что показатели будут фантастически хорошими. Причём никакой зависимости нет от города. Вы же прекрасно понимаете, что на медицину тратится доли процентов в масштабах бюджетов клубов. Поэтому там, где есть сподвижники, где есть энтузиасты дела своего. Где есть врачи, которые хотят не просто отбывать номер, а хотят развиваться, развивать всё вокруг себя. Там и будет хороший результат. Где таких нет, поверьте, это и в Москве, если вам ничего не надо, и вы удовлетворены тем, что у вас есть, ничего не будет меняться.

Можно сделать шикарную медслужбу, шикарно работать и в Казани. Можно сделать в Москве. Можете сделать в Уренгое, в Челнах – где угодно. Поверьте, всё зависит от человека. Если вы посмотрите, куда ездят наши спортсмены лечиться, то это не крупные мегаполисы и клиники. Стопы ездят в город Турку в Финляндии. Кто-то ездит в Аликанте в Испании. Вот скажу я, что из Москвы поехал лечиться в Челны. Ну что вы мне скажете: «С ума что ли сошёл?». И вы, наверное, правильно скажете. «В какие Челны, если ты в Москве живёшь?». А там абсолютно никаких нет в этом преград. Вот в чём фокуc. Ездят лечиться туда, где это делают хорошо, а лечить хорошо можно и в маленьких городках.  

– А в целом внедрение технологий в медицину можно назвать реакцией на общий ускоряющийся темп в игровых видах спорта?

– Вы правы. Интенсификация тренировочного процесса и игр происходит постоянно. Сейчас требования к физической готовности, конечно, гораздо выше чем 80-х годах. Сравните рекорды сейчас и рекорды 20 - 30 лет назад. Рекорды сейчас совсем другие. Отбор изначально другой. С чем это связано?

Вероятно, акселерация в спорте – мировой тренд. Опять же и технологии. Большая доступность спорта, как ни крути. Большее количество людей может заниматься таким спортом, каким хочет. Сейчас в той же Казани наверняка есть возможность заниматься любым видом спорта по большому счёту. И меняющиеся технологии как раз с одной стороны обуславливают возросшую интенсивность, а с другой стороны должны обеспечивать хорошую переносимость. Думаю, технологии с этим справляются. Сейчас нет такого, что «этого вот не хватает. Было бы вот это, было бы вот так». Нет. Сейчас технологии, в принципе,  позволяют всё делать на самом высоком уровне. На любом уровне интенсивности. Хотя самым главным все равно остаётся грамотное планирование тренировочного процесса, то есть мастерство тренера.

Читайте также – краткое содержание лекций Безуглова в Поволжской академии:

После этого текста вы будете в разы лучше разбираться в спортивной медицине