Эмиль Гарипов: «Финал с ЦСКА играл с травмой. Перед игрой даже не мог надеть носки»

Первое интервью вратаря «Ак Барса» после травмы.

Основной вратарь «Ак Барса» Эмиль Гарипов фактически пропустил минувший чемпионат КХЛ. Он сыграл лишь 22 из 66 матчей команды в сезоне, а с декабря и вовсе не появлялся на льду. Вратарь получил травму в первом матче сезона со СКА (1:6). Хоккеиста пытались лечить консервативными методами. Ситуацию осложняло то, что долгое время не получалось установить точный диагноз и причину болей, Гарипова даже обвиняли в симуляции травмы. Только немецким врачам удалось найти источник проблем и спортсмену пришлось сделать операцию. Это случилось в феврале, за несколько дней до начала плей-офф.

Из-за несвоевременных решений клубных служб «Ак Барс» остался без первого вратаря перед самыми главными матчами сезона. Сменщики Эмиля Александр Шарыченков и Владислав Подъяпольский оказались не готовы к играм на выбывание и неудачно сыграли в серии с «Авангардом» (0 - 4). История с Гариповым выявила глобальные проблемы, которые и ранее были в клубе, но последствия в прежние времена не были столь серьезными. В «Ак Барсе» не оказалось нормальный системы реабилитации и диагностики травм хоккеистов.

Гарипов на протяжении всего сезона не давал больших интервью. В беседе с «БИЗНЕС Online» голкипер рассказывает свою версию событий, связанных с его травмой. Подчеркнем, что он деликатно обходит тему медицинского обеспечения в клубе.

«В ИЮНЕ ПЛАНИРУЮ ВЫЙТИ НА ЛЁД»

– Эмиль, сезон для вас лично завершился уже в декабре. Как проходит ваш день?

– Пока в Казани восстанавливаюсь после травмы, сейчас начался Рамадан и держу пост. До этого занимался по несколько часов в день. Сначала йога: мобилизация таза, позвонков грудного отдела. Потом тренировка в тренажерном зале. Закачиваю ягодицы, левую особенно, потому что после травмы она ослабла. Когда нерв пережимается, мышца не получает импульса и не включается в работу. Вот ты тренируешься, а вместо ягодичной мышцы на себя работу берёт спинная квадратная мышца или икра больше забивается. Получается перекос.

– Это занятия с тренером по физподготовке?

– Нет, в фитнес–центре с кинезиологом. Он работает с фасциями мышц, проминает их, восстанавливает кровообращение. Плюс специальные упражнения. После небольшого отдыха электромагнитные процедуры – это уже в клубе. 10 минут магнитной терапии, 15 минут – токи и пресс–терапия 30 минут – это как массаж. Лёд и тренировки начну в июне самостоятельно, а потом уже в июле с командой. Для тонуса я занимаюсь по специальной программе, которую мне дали в Германии после операции. Это основная моя программа, а йога и кинезио – дополнительная. По немецкой программе занимаюсь через день, она примерно тоже на два-три часа: пресс, спина, мобилизация, растяжка.

– Кто–то за этим следит, чтобы вы правильно выполняли её?

– Нет. Занимаюсь самостоятельно.

– В команде есть реабилитолог, который занимался бы только восстановлением травмированных игроков?

– Нет, реабилитолога в команде нет.

– Сколько стоит индивидуальное занятие кинезиолога?

– Одно занятие 1200 рублей, в месяц получается около 60 тысяч рублей.

– Сколько времени требуется на полное восстановление?

– В Германии мне сказали, что уйдёт три месяца. 22 февраля была операция. 1 июля я поеду в реабилитационный центр в Германии, ещё неделю потренируюсь там и вернусь в Казань. В Германии отличный центр, во время лечения мы пересеклись там с игроком «Барселоны» Жорди Альбой, он мне майки подписал. Там лечился Арьен Роббен, полузащитник «Шальке» Майер, Александр Свитов тоже там бывал.

– Эту неделю оплачивает клуб?

– Нет, это я сам. Я же по своему желанию еду туда. Одно занятие стоит 400 евро. За десять занятий заплачу 4 тысячи евро.

«ПЫТАЛИСЬ ИЗБЕЖАТЬ ОПЕРАЦИИ»

– В клубе были люди, которые говорили, что у Гарипова никакой травмы нет, он чуть ли не сам её себе выдумал. Как вы к этому относились?

– Да нормально. Что я сделаю? Факт в том, что операцию мне делали. Я же не дурак придумывать себе травму и, чтобы всех убедить, лечь на операцию? Ни один хирург просто так её не сделает.

– А почему тогда с этим так долго тянули?

– Мы долгое время пытались избежать операции, лечиться без хирургического вмешательства. Операцию сразу не делают, ты не можешь прийти и сказать, я хочу лечь под нож.

– Спина болела уже до начала сезона?

– Я мог играть в начале чемпионата. В клубе проводили хорошую работу, мне делали уколы, давали паузу. Это не сразу могла быть грыжа. Могла быть просто проблема с мышцей. И от того, что ты тренируешься с этой проблемой, а она у тебя не уходит, ты тренируешься, а мышца болит, и начинается дисбаланс в организме. Эта мышца уже не включается, другая её замещает, напряжение сильнее, позвоночник перетягивает, это перетягивает – и в какой-то момент бьёт и всё, и уже тогда грыжа. Но не факт, что изначально была спина.

– Есть связь с детской травмой позвоночника?

– Нет, с детской травмой – нет. Она бы вышла раньше.

– Это не те же самые позвонки?

– Нет. Грудной отдел был в детстве, а это поясничный. Как они могут быть связаны? Мне вообще сказали, что организм уже перестроился, позвонки перестроились.

– Зинэтула Билялетдинов на пресс–конференции после сезона сказал, что Гарипов уже на уколах играл Кубок Гагарина-2018...

– Да, травма прямо перед финальной серией случилась. В день первой игры я просто не мог уже надеть носки. Не мог нагнуться. Пока мне не промассируют, не сделают уколы, я просто ничего не мог делать. Факт – я играл с ЦСКА на уколах. Но болело в другом месте и боль прошла через неделю после игр, после того, как нагрузки прошли. А что я буду лечить, если она у меня не болит?

– А в межсезонье во время сборов?

– Тогда ягодица болела, у меня не болела спина. И не могли понять, что это. Грыжа не всегда себя проявляет, я знаю ребят, у них есть пять грыж в пояснице – пять! Но они не болят у них, понимаете?

– Тоже ничего хорошего, что у них пять грыж и они играют...

– Айрат, и у вас грыжа есть, вы просто МРТ поясницы не делали.

– Я не профессиональный спортсмен…

– Но у вас и мышцы не такие. У нас-то мышцы и их тонус возмещают это.

– Но моё тело и не является моим главным рабочим инструментом. В этом главное различие журналиста и хоккеиста. Вам, по сути, платят, чтобы вы своё здоровье гробили и работали телом.

– Это да. Ну, приехал я в Москву, говорят, у тебя не спина и не грыжа – у тебя сустав. Одни из лучших в мире хирургов в этой клинике мне говорили. Говорят, у тебя сустав, давай тебе укол сделаем, у тебя всё пройдёт. Укол делают – у меня не проходит.

– Уже повод задуматься…

– Не-не, надо два-три укола сделать, чтобы прошло! Потом вот это надо сделать, чтобы прошло. Ты понимаешь: меня с этой стороны долбят: «Играй, играй!», с этой стороны долбят, ещё спина болит! Можете представить? Только тот человек, который рядом со мной был, когда я утром просыпался, он только знает, что я чувствовал. Когда ты не можешь просто даже сесть или встать. Ты просто ничего не можешь сделать. Это уже было в декабре. А мне надо идти – тренироваться, играть. Представляете, через что мне надо было проходить, чтобы это сделать?

«МОЙСАНЕН ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК И МОЙ ДРУГ»

– Многие упрекали тем, что после получения нового контракта сразу появилась травма. Мол, деньги получает, а не играет...

– А что я сделаю? Умереть что ли из-за этого контракта, если у меня травма? Я же тоже человек, у меня тоже после спорта есть жизнь. Я искренне пытался вернуться, скорее поправиться, но получилось так, как получилось. Это для меня большой урок, думаю, что и для клуба тоже.

– Насколько на травму повлиял уход Мойсанена?

– Сейчас так не скажешь. Я не могу даже сказать, чем он повлиял.

– Система тренировок поменялась?

– Да нет. Мы делали только один комплекс, который не делали при нём.

– Какой?

– (После паузы) Городок.

– Нет взаимосвязи?

– Не могу сказать. Чему быть, тому не миновать, никого упрекать не хочу. Я доиграл до 28 лет, у меня первая травма и уже за это можно быть благодарным, многие ровесники уже несколько операций пережили.

– Ари Мойсанен мог бы оценить степень серьёзности травмы...

– Этого уже никто не узнает.

– Насколько на вас, с точки зрения психологии, повлиял уход Мойсанена?

– Просто ушёл хороший человек, мой друг. Да, он отличный тренер, он поддерживал меня всегда, я его люблю и Сергей Михайловича Абрамова люблю.

– А нового тренера вратарей Андрея Царёва, который проработал с вами год?

– Я с ним поработать-то не успел, не успел полюбить (улыбается).

– Насколько Царёв соответствует уровню «Ак Барса»?

– Я не могу оценивать. С моей стороны не корректно отвечать на такой вопрос. Если пригласили, значит, соответствовал.

– Ну, вы же работали с ним, понимаете его уровень...

– Я работал, но не могу оценивать, даже если бы мог, то не стал бы этого делать.

– Насколько отличается класс Царёва от Мойсанена даже в тренировках?

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– В любом случае, мы видим, что при Мойсанене Гарипов хорошо играл, а без Мойсанена…

– Но вы же не можете оценить мою игру.

– Есть статистика, всего 22 сыгранных матча...

– Давайте по фактам. Я сыграл 22 игры и у меня 14 побед, это раз. Во-вторых, я играл с травмой. Никто не знает, как я бы играл, если бы не было травмы. Дело не в том, что она мешает тебе в игре – её можно отключить, сделать блокаду. Дело в том, что когда ты просто ходишь или выходишь на тренировки, и просыпаешься – что у тебя в голове, и как ты к этому подходишь – вот что страшно. Сама травма же не страшна, а мысли страшны.

– Сейчас нет таких мыслей, что выйду на лёд и это всё повторится?

– У всех они есть.

– Вот этот выход из–под травмы – он самый сложный?

– Да, как это называется – посттравматический синдром. Он есть у всех. Я раньше напрягался из-за плохих игр, ходил расстроенный. Сейчас я понимаю, что самое главное – здоровье. Ну, проиграл игру, есть следующая – ты выйдешь, сыграешь, попробуешь изменить ситуацию.

«ЧУТЬ НЕ ЗАПЛАКАЛ, КОГДА СМОТРЕЛ ПРОЩАЛЬНОЕ ВИДЕО БИЛЯЛЕТДИНОВА»

– Мойсанен возвращается в «Ак Барс». Общались с ним после объявления о возвращении в Казань?

– Нет, ещё не общался, но, конечно, я очень рад. Надеюсь, дуэт Абрамов – Мойсанен снова будет приносить плоды.

– Как между ними распределены обязанности?

– Тренируют оба, делают броски. Ари смотрит по большей части тактически, а Сергей Михайлович бросает. Тренеры так бросают, что нападающие позавидуют – вот тебе надо в девять положить, он туда и положит четыре раза из пяти.

– Неужели Абрамов такой мастер?

– Я вообще сам был в шоке. Ари так же кладёт. Когда нужны игроки, берут Альберта Яруллина и Вову Ткачёва. Если нужны броски сходу, слева и справа. Там много нюансов на самом деле. Во вратарской тренировке иногда бывает важно не технику отточить, а дать почувствовать уверенность в себе, избавить человека от сомнений, чтобы он играл на чувствах и не загружал себя мыслями. Поэтому иногда важно бросить так, чтобы вратарь легко поймал шайбу, но в это же время не смог бы осознать эту легкость.

– То есть, нельзя, чтобы просто игрок пришёл и пытался обмануть?

– Нет, так не надо, это не работает. Для этого есть просто тренировка. А вратарская тренировка нужна для вратаря. Внушить ему, что он может поймать в такой ситуации и в такой. И воспроизводишь игровые ситуации.

– Но это же фейк, ведь тебе бросают непрофессионалы? Например, Мозякин быстрее бросит...

– Понятно, что Мозякин лучше бросает, но важно другое. У нас же главное – выбор позиции, и ты вот на сантиметр уйдёшь влево – Ари это заметил и бросит шайбу вправо. Он смотрит как тренер, а не как игрок. Игроки просто не увидят эту ошибку, они как смотрят влево, так и будут бросать влево.

– Уход Билялетдинова. Насколько это было неожиданно? Казалось, что он вечно будет в «Ак Барсе»...

– Честно – я чуть не заплакал, когда смотрел прощальное видео. Я с детства мечтал играть за «Ак Барс» под его руководством, очень ему благодарен, что он поверил в меня и дал шанс исполнить мою мечту. Думал, как всегда, какие-то разговоры, потому что каждый год об уходе говорили, и каждый раз он оставался.

– А кому-то в команде он объяснил почему уходит, простился как-то?

– Я не общался. Да и ему не надо никому ничего объяснять. Это его выбор, он так решил, и всё.

– Дмитрий Квартальнов сейчас будет главным тренером. Как вы к этому относитесь?

– Как любой хоккеист, когда приходит новый тренер. Понятно, что будет новый коллектив.

– Есть в голове мысли, что, может быть, зря подписали контракт с «Ак Барсом», а стоило уехать в НХЛ?

– Да нет, почему. Ещё год, потом посмотрим.