«Уверен, что смогу пробежать ультрамарафон». Алексей Смертин – о фанатичной любви к бегу и матче в 25 часов

Интервью с бывшим футболистом «Челси» и сборной России.

Бывший капитан сборной России, «Челси», «Бордо» и «Локомотива» Алексей Смертин продолжает проверять себя в беге. Недавно в Казани он пробежал марафон и добился очередной цели – добился скорости четыре минуты на километр.

В интервью «БИЗНЕС Online» Смертин рассказал о желании пробежать марафон по льду и преодолеть ультрамарафон, вспомнил, как непрерывно играл в футбол 25 часов, и поразмышлял, почему российские футбольные тренеры не стремятся ехать в Европу по примеру главного тренера «Рубина» Леонида Слуцкого.

«МИРАНЧУК ВЫБРАЛ ХОРОШИЙ ЧЕМПИОНАТ»

– Алексей, вы как успешный в прошлом российский легионер можете оценить трансфер Алексея Миранчука в «Аталанту»? Не кажется, что для дебюта в Европе он выбрал не самый простой клуб?

– С одной стороны да, может быть неплохо. Но с другой – это Европа. Знаю, что Алексей с характером. Говорили, что он мог бы играть в Испании, не знаю. Италия – тоже очень хорошего уровня чемпионат.

Очень большой плюс в том, что он сам решил уехать. Потому что многие футболисты даже получая предложение остаются. С насиженного места мало кто уезжает, от комфортных условий и языка. Здесь же вызов себе самому не только в футбольном смысле, но и с точки зрения быта. Я ведь сам через это проходил: другой язык, другой социум и культура. К этому всему придётся привыкать и нужно быть готовым. Это стресс для организма.

Очень уважаю Алексея за такое решение. Это же относится и к Головину. Те, кто пытаются играть в больших чемпионатах и ставят цель расти дальше, заслуживают уважения. Попасть в Европу тяжело, ещё сложнее заиграть. А выступать долго дано единицам.

– Очень много говорят, что российские игроки не хотят уезжать за границу. Но почему не заходит речь о наших тренерах? Что мешает им пробовать себя за рубежом?

– Потому что тут ещё важнее наличие языка. Как это было в случае со Слуцким, когда он уехал туда. Для тренера знание языка нужнее, потому что будучи футболистом, ты встраиваешься в структуру, ты одна из шестерёнок механизма. А тут ты руководитель и тебе нужно учитывать психологию, ментальность. Уметь верно донести. С практической точки зрения это не каждому дано. Тренер по-хорошему должен быть носителем языка, потому что через переводчика всё точно не донесёшь. Но в России умудряются, хотя у нас особенный чемпионат.

– В Англии ведь даже не позволят работать тренеру с переводчиком?

– Да. Скажу больше: ни в Англии, ни во Франции, не было такого, чтобы на тренировке у футболиста был человек, который стоял бы и переводил. Это нонсенс. Такого там нет даже для футболистов. А у нас бывает по несколько на команду. Думаю, это расхолаживает игроков.

С другой стороны, приезжая в Россию, легионерам сложнее. Потому что русский язык сам по себе сложный. Я бы не сказал, что иностранцы в РПЛ разбалованные, по крайне мере, наличие переводчика помогает им в понимании русского языка. Нет стремления просто. Если отказаться от переводчика, это может стать стимулом для изучения языка.

Я французский выучил очень быстро. Но у меня был учитель, который не знал ни английского, ни русского. Меня об этом никто не предупредил. Она на первом занятии начала рисовать человечков с мячом, футболистов. Я ничего не понял, начинаю с ней разговаривать, а она не понимает. Сначала я испугался: «Как я её пойму, чему она вообще меня научит?» А через три месяца я дал первое интервью на французском. Но надо отметить, что я погрузился в грамматику. В русском так не изучал грамматику, как во французском.

– Кажется, что легионеры не учат русский, потому что приезжают в РПЛ заработать и уехать. Им не пригодится знание нашего языка в дальнейшей жизни.

– Да, ты прав. Чтобы понимать, я никого ни в чём не обвиняю. Говорю лишь, что знание языка облегчает взаимодействие. То, что они не учат язык – мне понятно. Но я, например, если бы поехал в Японию играть, обязательно бы выучил. Это было бы не только делом престижа, просто это круто – говорить на японском языке. Я жалел, что не поиграл в своё время в Италии, потому что мы с женой очень любим Италию и её язык, он очень красивый. Она мне часто говорит: «Лёш, ну чего ты там не поиграл, мы бы выучили язык». И мы бы действительно его выучили. Хотя на итальянском говорит всего одна страна.

Но это мой жизненный трек и не надо в чей-то другой вставлять пластинки, которые ему не нужны. Кто-то думает о футболе и этого достаточно. Ведь по большому счёту язык футбола интернационален. Если приглашают легионера, то это уже обученный готовый футболист. Он понимает основы футбола, ведь они интернациональны.

«ПОРТСМУТ» И СЛУЦКИЙ

– Вы во всех интервью рассказываете про «Челси», и, кажется, уже всё рассказали. Интересно также ваше время в «Портсмуте». Расскажите, что это была за команда в ваше время?

– Редко говорю про «Портсмут», потому что не все знают эту команду, а я не навязываю свои рассказы о нём. На самом деле время в «Портсмуте» – это лучший мой сезон во всей карьере. Да, я хорошо играл в «Локомотиве» и в «Уралане», но это совсем другой уровень футбола. Я оцениваю не только от своего вклада, но и от уровня, на котором я этот самый вклад внёс. По этой совокупности «Портсмут» – номер один. Там я ярко играл, благодаря тому сезону меня вернули в «Челси». Это было знакомством с английской лигой, я там быстро адаптировался. Мы боролись за выживание, и каждый матч был от ножа.

– Слуцкий говорил, что бороться за выживание психологически труднее, чем бороться за чемпионство.

– Психологически – да. И то, и другое сложно. У меня было с чем сравнить, потому что в Англии в первый год я боролся за выживание, а во второй - боролся за чемпионство. Эмоции разные, задачи и настрой. Аутсайдер всегда выходит убивать, а лидер всегда выходит, думая о победе. Добывать, получается. Благо, в «Челси» был такой настрой после череды побед, когда ты выходишь и понимаешь, что выиграешь. Делом времени было забить гол.

Возвращаясь к «Портсмуту», я очень тепло к нему отношусь. Рад, что я попал к Гарри Реднаппу. Приятно, что попал по ходу чемпионата, был уже четвёртый тур, и смог усилием и трудолюбием доказать, что я могу играть. Сразу завоевал место в составе. Там были удивительные болельщики с их трепетным отношением. Они подобны ливерпульским по самоотдаче и любви к клубу. Ведь эти города схожи, они оба портовые. Просто Ливерпуль больше. Там болельщики любят футболистов не за их имидж и красивые голы, а за их самоотдачу и искренность. А мы искренне играли в футбол. Поэтому и снискали уважение и любовь. Там за подкат получаешь аплодисментов не меньше, чем за изумительный пас. Потому что люди сами такие - «от сохи». Ты играешь в такой футбол, и это им близко.

Был очень классный период. Тогда я жил только футболом. Естественно, не было никаких соблазнов. У меня были крутые партнёры в «Челси», но и в «Портсмуте» были очень известные игроки, пусть они и были уже на излёте. Патрик Бергер из «Ливерпуля» там играл, был великий Тедди Шерингем.

– Про Слуцкого поговорили вскользь. Хотелось бы, чтобы вы оценили его работу в Европе.

– Я считаю, что он всё равно проторил дорогу нашим молодым тренерам, которые говорят на английском и более социализированы, нежели моё поколение и особенно предыдущее. Он дал пример. Не умоляя заслуг Бышовца и Непомнящего, но всё же Леонид попал в самый центр. Оценивать его, как специалиста, мне очень сложно, а с другой стороны легко, взглянув только на статистику. Я бы делал это лучше, будучи игроком.

Но с другой стороны, игрок может быть предвзят из-за того, как сложились отношения с тренером. Я, допустим, к Рою Ходжсону, который тренировал «Фулхэм» и сборную Англии, не очень хорошо отношусь. К Коулману, например, гораздо лучше. Многие могут сказать, что Ходжсон сильнее как тренер, а я считаю наоборот. И тут может быть влияние личных отношений.

Я очень уважаю Слуцкого. И за то, какой он тренер в России и за рубежом, и за то, что он осмелился. Работать тренером в другой стране может только сильный человек.

– Как думаете, кто из наших тренеров в ближайшее время может последовать его примеру?

– У Семака может получиться – он говорит на английском языке, жил за рубежом, играл во Франции. Есть опыт. Ещё один вариант человека, у которого могло бы получиться – Карпин. У него прекрасный испанский. Другое дело, захочет он снова уезжать или нет. Но больше всех возможность у него.

МАРАФОНЫ

– Вы давно занялись бегом и конкретно марафоном. Откуда это увлечение?

– Да, я сейчас занимаюсь даже больше, чем когда был футболистом. У меня сейчас всего один день в неделю выходной – понедельник как правило. От количества тренировок и результаты ползут вверх. В Казань приехал выбежать из темпа 4 километра в минуту. Но сложность заключается в том, что я совсем недавно отыграл без перерыва 25 часов в футбол. Меня увлёк мой товарищ, выходец из футбольной школы «Локомотива», марафонец. И эта история с матчем – она ведь не совсем про футбол, это связано в первую очередь с выносливостью. А её я наработал с годами, уже будучи марафонцем.

Сейчас важно не сколько я хорошо подготовился к марафону, а насколько смог восстановиться после этих 25 часов. Вообще я любил всегда бегать. И во всех командах, куда бы я не приходил, я был одним из тех, кто больше всех пробегает на поле. Может быть были и лишние метры, которые и не стоило преодолевать. Но мне нравилось бегать. И я с детства, как пошёл, сразу же побежал.

У меня и отец вплоть до конца жизни всё время бегал. До школы бежал километр и ещё там. Трусцой. Всё время в кедах. Даже зимой в них. Его идущим крайне редко можно было увидеть – он всё время трусцой. Можно сказать, что и у меня это в крови.

Меня всегда восхищала в беге эта фаза полёта. Если посмотреть на бегущего человека, то он больше 50 процентов времени находится в воздухе. Ты отрываешься от земли в прямом смысле, а в моём понимании ещё и в переносном. Ещё бег – это что-то близкое к медитации. У тебя есть возможность отбросить все насущные дела, помечтать. Головная боль проходит с бегом. Ты находишь какие-то решения непростых ситуаций. 

Это касается гладкого бега, но потом я понял, что недостаточно просто бегать. Как амбициозный спортсмен высших достижений я посчитал, что нужно ставить цели. А если их ставить, значит надо бегать марафоны. Моя история марафонов началась с Дмитрия Тарасова - полного однофамильца футболиста. Он занимается организацией забегов, а ещё он директор московского марафона. Дмитрий предложил мне быть послом первого московского марафона в 2013 году.

– Вы тогда ещё не бегали марафоны?

– Тогда я просто совершал пробежки, но не более того. И не так часто. А тут марафон. Я самостоятельно подготовился, но и то кое-как. Естественно, этот марафон мне вышел боком: последние километры я терпел, было очень тяжело. Просто не был готов. Тогда сказал себе, что больше не хочу бегать марафоны, не хочу быть в таком состоянии. Чуть позже, восстановившись, мне предложили пробежать мейджоры. И я подумал, почему бы не пробежать все шесть мейджоров. Так я втянулся в марафон и более тщательно начал заниматься подготовкой. Потому что это не подготовка к матчу – я понял это уже впоследствии.

Втянулся, начал улучшать результаты. Сначала просто финишировал, потом выбежал из трёх часов. Сейчас хочу из четырёх минут за километр выбежать. У меня есть тренер, с которым я полноценно занимаюсь. Мне это нравится, потому что я испытываю удовольствие от проделанной работы. Даже от тренировки, хотя мне тяжело. Благодаря бегу вырабатываются гормоны счастья.

– Вы участвовали в мейджорах и можете сказать: в чём разница между, например, историческим марафоном в Бостоне, и молодыми по типу казанского и московского?

– Прелесть этих марафонов в первую очередь в престиже, потому что они давние. Они давно сложились. Важно и то, что на протяжении всей дистанции стоят люди и тебя поддерживают. Сотни тысяч. Это вдохновляет. Различие в этом. Какие-то нюансы организационные я не подмечаю, но то, что болельщики стоят и шумят на протяжении всех 42 километров – это очень классно.

– В Казань тоже приезжаете бегать не в первый раз. Но до этого марафон здесь не бегали. Как вообще происходит процесс вашего попадания на такие забеги?

– В основном я сам нахожу марафоны. Но сейчас есть уже забеги, на которые меня приглашают. На омский марафон, в Сочи, в Крым звали, но я выбираю те, которые мне интересны в зависимости от графика и возможности выступить хорошо. Мой 25-часовой рекорд футбола должен был состояться в августе и очень хорошо сложился график. Я хотел потом пробежать московский марафон, а после казанский. Но не всё получилось, потому что из-за пандемии перенесли эту игру на сентябрь.

Казань я спланировал давно. Во-первых, мне нравится город, а во-вторых, я знаком с директором марафона Вадимом Янгировым. Ему позвонил и сказал, что хочу пробежать марафон. Он сказал, что с радостью примет.

Следующий марафон я уже запланировал. Это будет забег на Байкале. Он входит в топ экстремальных марафонов, потому что там надо бежать прямо по льду. То есть нужна специальная обувь с шипами.

Марафон вообще – это страсть. Но она не мешает тебе нормально существовать, жить с семьёй в ладу, заниматься работой. Это то, без чего я сейчас уже жить не могу. Без цели, которую я ставлю перед собой.

– Футбольная карьера ведь вряд ли дала вам многое в плане подготовки к марафонам?

– Она дала единственное преимущество – я выработал спортивный характер, неуступчивость. И понимания целеполагания: к чему идти и как этого добиваться. Во всём остальном нет – и даже наоборот. У меня ресурс мышц, связок и моих стёртых хрящей не очень хорош для марафона и для моей будущей жизни, я это понимаю.

Заблуждение, что футбол – это бег, а значит в марафоне будет просто. Легче приходить из цикличных видов спорта: из коньков или лыж. Но не хоккея или футбола, потому что у нас рваный бег. Да, я пробегал по 12 километров, но это совершенно разное. Мы практически не входим в анаэробный режим. Там есть рывок, ускорение, остановка – это другое совершенно. У меня даже бег был специфически футбольный, не очень эффективный для марафона. Я высоко захлёстываю ноги. Можно сказать, что футбол сказывается негативно, потому что у меня неэкономичный бег.

«25 ЧАСОВ ИГРЫ В ФУТБОЛ НИКОМУ НЕ РЕКОМЕНДУЮ»

– Много профессиональных спортсменов в последнее время пробуют свои силы в триатлоне. Не рассматриваете для себя возможность поучаствовать в Iron Man?

– Я люблю бег. Очень хорошо отношусь к велосипеду – могу крутить и мне это нравится. И я как-то думал, действительно думал о триатлоне. Но у меня не очень хорошо с водой дела обстоят. Я не очень хорошо плаваю и не люблю это делать. Недавно признался самому себе, что я побаиваюсь воду.

Делать то, что тебе не нравится, можно для галочки. И вполне возможно пройти половинку дистанции в Iron Man, но это хлопотно и займёт ещё больше времени для тренировок. Да и нужны специальные условия – бассейн, велотренажёр. Бег чем ещё привлекателен? Ты просто надел кроссовки и побежал.

Думал о триатлоне, но понял, что лучше я буду бегать марафоны или ультрамарафоны. Я уверен, что смогу пробежать и ультрамарафон. Уже хочу это сделать и нацелился на Комрадс – есть такой ультрамарафон в ЮАР. Думаю, что я способен и готов. Знаю, как к этому готовиться. Уверенность у меня появилась после 25-ти часов игры в футбол. Там я преодолел около 70 километров, и понимаю, что где 70, там и 80. Хотя темп будет другой, конечно.

– 25 часов беспрерывной игры в футбол. Как это вообще? Неужели не сводило ноги?

– Уже после часа игры я был эмоционально опустошён. И первое испытание, которое я преодолел, – это осознание того, что впереди ещё сутки непрерывной игры. Я для себя как марафонец разделил это всё на отрезки: от шести вечера до полуночи, от полуночи до рассвета, от рассвета до полудня и от полудня до гала-матча. А гала-матч в конце – я думал, что как нибудь уж отыграю, хоть на коленях. Оставил его как аппендикс двухкилометровый в марафоне. Удивительно, но ночь мне далась нормально.

Тяжелее всего было утром. Мы его встретили с рассветом в начале шестого, и до полудня было самое сложное. Тогда на фоне физической усталости произошёл психологический надрыв. Убеждён, 25 часов легче бежать, чем играть в футбол. Потому что когда бежишь, ты отвлечён. Можно смотреть в небо, можно уйти в себя. А в это время ты совершаешь механические повторяющиеся действия.

В футболе это невозможно, потому что нужно концентрироваться на мяче и сопернике. Мозг не отключался вообще и это было сложно. Нужно было думать, сохранять концентрацию.

Фото: Dmitry Golubovich, Russian Look, globallookpress.com

– Там ведь было около тысячи соперников. Какой счёт был в итоге?

– Да, всего участников было больше 1800, соответственно, соперников около 900. Мы забили больше 800 голов. Что-то около 485 на 475, примерно. Разница была всего мячей в десять.

– А где играли по позиции?

– Сначала начал в центре поля, но потом понял, что в середине энергозатратно и сместился на левый край. Играл с подключениями, всю ночь вбегал. А утром я уже играл без подключений.

– Как играя 25 часов можно тратить силы на подкаты, например? Это же будет только игра стоя…

– Это и была игра стоя. Я подкаты не делал. Скажу больше: утром, когда солнце уже взошло, стало больно просто делать пас. Настолько мышцы были перегружены, что молочная кислота не давала элементарно сокращаться. Каждая передача приносила физические страдания.

Но удивительно, что когда пошёл 25-й час, когда приехали все известные ребята, камеры, музыка и диктор, у меня откуда-то нашлись силы. Боль не улетучилась, но она подутихла. У меня даже стали получаться какие-то рывки. За этот час и три гола забил. Понял в этот момент, что организм человека непредсказуем.

Могу сказать, что я ни за что не повторю подобное и точно это никому не рекомендую.

ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Алексей СМЕРТИН
Аплуа: Полузащитник
Дата рождения: 1 мая 1975
Место рождения: Барнаул (СССР). 
Карьера: «Динамо» (Барнаул) 1992 – 1993, «Заря» (Ленинск-Кузнецкий) 1994 – 1997, «Уралан» (Элиста) 1997 – 1998, «Локомотив» (Москва) 1999 – 2000, «Бордо» (Франция) 2000 – 2003, «Челси» (Лондон, Англия) 2003 – 2006, «Портсмут» (Англия) 2003 – 2003, «Чарльтон» (Лондон, Англия) 2005 – 2006, «Динамо» (Москва) 2006, «Фулхэм» (Лондон, Англия) 2006 – 2008.
Достижения: Чемпион Англии, обладатель кубка России, обладатель кубка французской лиги, серебряный призёр чемпионата России, футболист года в России в 1999 году.