Экс-тренер «Рубина» Эдуард Кундухов: «Бердыев хочет работать. Он не сказал своего последнего слова»

Эдуард Кундухов уверен, что миссия тренера – возрождать клубы.

Один из ведущих тренеров-реабилитологов в российском футболе, поработавший в штабе Курбана Бердыева, Валерия Газзаева, Хави Грасии и Рината Билялетдинова, с 2014-го по 2019-й годы работал в казанском «Рубине» и после увольнения Бердыева вернулся в родную «Аланию» из Владикавказа.

Сегодня тренер-реабилитолог вместе с клубом борется за выход в РПЛ (команда в шести очках от стыковых матчей), несмотря на сложности с коронавирусом, с которыми команда столкнулась уже в феврале. Кундухов пережил семейную трагедию – его мама скончалась после заболевания коронавирусом. Сам Эдуард вместе с семьей впоследствии тоже переболел ковидом и после непростого жизненного периода вернулся к работе с командой.

Мы поговорили с тренером, как прошла его встрече с Бердыевым летом на сборах в Сочи, почему он скучает по Казани, какие последствия коронавируса у футболистов и как нужно противостоять болезни.   

«БЕРДЫЕВ СТАЛ ВЫГЛЯДЕТЬ НА ГОДЫ МОЛОЖЕ»

– Эдуард, летом Курбан Бекиевич приходил на матч «Алании» с «Чайкой» в Сочи. О чём вам удалось поговорить?

– Начну с того, что очень уважаю его как старшего человека. У меня перед ним огромное уважение. Даже когда мы работали с ним в «Рубине», я мог не подойти к нему здороваться первым: у нас не принято протягивать руку старшему, пока он сам не протянет. Волновался даже перед тем, как поздороваться. Как себя вести? Это было на протяжении всех двух лет нашей работы – такое уважение к нему всегда оставалось.

Прямой коммуникации у меня с ним по этой причине не было, хотя всегда общался через его близких друзей. И такая возможность появилась: узнал, что он находится в Сочи и мне хотелось его увидеть, пригласить его. Чтобы он дал какую-то свою оценку нашей команде, нашей работе. И мы его пригласили.

Он настолько скромный человек, что сразу отреагировал. Сказали день и дату – он приехал. Посмотрел нашу игру и даже сделал характеристику, резюмировал игру команды, чтобы я мог её передать нашим тренерам. И он отметил пять хороших игроков, их потенциал и уровень. Он дал характеристику тактического плана, в чем улучшать игру. И выразил теплые похвальные слова.

Конечно, мы многое вспомнили, посмеялись, обсудили времена в «Рубине», какие-то случаи. В первый раз видел его таким.

– В каком настроении он был?

– Он очень бодр, веселый. Похудел, помолодел. Стал выглядеть на годы моложе. Честно, очень хорошо выглядит. Видимо, рабочий стресс пропал: видно было прямо сияние на лице. Очень приятно видеть его таким. Он всегда позитивен, не любит обсуждать свои проблемы. Таким его ещё не видел: для меня он был всегда строгим, тем, кого я боялся.

– Какие у него планы? Он хочет продолжить карьеру?

– Как я понял, он хочет работать. Думаю, он не сказал своего последнего слова. Тем более, в последнее время много новостей то о «Динамо», то о «Сочи». Сам я не знаю, какой у него дальнейший план и где он будет работать.

Такие люди, как Курбан Бекиевич и Юрий Сёмин, должны делиться опытом, оставить за собой след. Думаю, они должны воспитать ряд тренеров, чтобы их знания не пропали просто так. Им надо ещё показать себя. Выразил это мнение в беседе с ним: «Вы ещё должны работать, вы не всё доказали».

– Что он должен доказать?

– Посмотрите на его путь: он поднял «Рубин» из первой лиги и сделал клуб чемпионом, грандом. Это его назначение перед богом. Пусть он это прочтёт. Он пошел в «Ростов», который был на грани исчезновения, в зоне вылета. И он поднял и его: клуб возродился и сейчас живет. Как и «Рубин».

Мне кажется, это его путь. Это его дорога жизни. Он должен возрождать клубы, поднимать футбол, спасать команды. И они живут без него потом, приносят радость людям. Академии поднимаются, игроки и их карьера возрождается. Может быть, ему нет смысла сейчас ждать предложений от топ-клубов, которые будут решать большие задачи. Его роль перед богом более глобальная. Не результаты и титулы, а что-то куда значимее. Он столько игроков раскрыл, и они продолжают успешно выступать и без него.

Думаю, ему стоит взять простую команду, не очень большую и не особо известную. Ведь он дважды доказал, что может выходить в Лигу чемпионов и с клубом не из Москвы или Санкт-Петербурга.

«ДО СИХ ПОР СНИТСЯ «РУБИН». КАЗАНЬ – МОЯ ВТОРАЯ РОДИНА»

– Что со штабом Бердыева и какие планы у его помощников?

– Периодически созваниваюсь с Якубом Хаджиевичем Уразсахатовым, с Александром Григорьевичем Мацюрой. Они старше меня и неэтично было бы мне спрашивать у них что-то, подсказывать  и советовать им. Они уже ветераны, которые добились очень многого. Нужно молчать и учиться у них.

Если бы когда-нибудь снова довелось с ними поработать, стоять и смотреть, набираться опыта, я был бы очень рад. Но какое решение будет у них в будущем ко мне или к себе – это их компетенция. Они намного лучше знают, что делать.

Было бы неплохо, чтобы они опять собрались и навели шороху. Молодежи нужно брать с них пример. При этом сейчас хороший штаб собрался у Семака, у Черчесова, у Карпина.

– А штаб Слуцкого?

– Много позитивного в клубе в целом. Активно клуб работает в инстаграме, ютубе – это необычно. То в пейнтбол поиграли, то в шарах в футбол сыграли. Видно, что много развлечений и позитива. Так Слуцкий выстраивает атмосферу внутри, коллективный дух. Много слышал о нём, что он тонкий психолог. У него тонкой структуры душа. Как он выстраивает коллектив, игрокам очень нравится. Не скучно.

– Общаетесь с кем-то из «Рубина»?

– Несколько раз перезванивался с Павлом Могилевцем. Ещё Хвичу и Давиташвили на границе встречал.

– Когда они возвращались?

– Да, помогал им пересечь границу. Мы их сопроводили, чтобы они без проблем вернулись в Казань из Грузии. Хвиче очень нравится работать со Слуцким. Он очень хорошо раскрылся при новом тренере и лестно о нём отзывался.

Ещё с врачебным штабом на связи: нужны бывают консультации, им тоже иногда. С Георгием Лаврухиным, с Денисом Солодковым. Считаю, что Денис – очень хороший специалист, знающий и понимающий. Из десятерых специалистов он мог сказать совсем другое заключение и мнение, потом он попадал в десятку. Это сильный специалист. Он несколько раз помог нам в «Алании», когда у нас сложности были – консультировал меня. Он попадал в десятку точно своими заключениями, завоевывал уважение. Он непоколебим, твёрдый.

– Вы скучаете по «Рубину»?

– Честно? Очень. Даже снится до сих пор, как на базе просыпаюсь, тренировку провожу. «Рубин» – это мое сердце. Я не сделал тату, как Карадениз, но внутри оно у меня наколото. Казань – это моя вторая родина. Я вас сильно люблю.

– Что сейчас происходит в «Алании»?

– Наша «Алания» сейчас борется за выход в РПЛ. Плотность в таблице ФНЛ высокая, претендентов несколько, и мы в одном очке от зоны стыков.

– Клуб готов?

– Амбиции для выхода в РПЛ есть. Ситуация показывает, что ребята пошли вперёд и могут побороться. Конечно, как и у всех, наша инфраструктура нуждается в улучшениях. Стадион пока не готов – идёт реконструкция. Но команда может решить задачу, а потом подтянуть всё остальное. Наши ребята – молодцы, молодые игроки растут на глазах. Это очень радует.

Тренерский штаб тоже молодцы. Есть какая-то «химия» с игроками. Всё пошло, есть какая-то идеология, вдохновение. У нас ведь простые ребятки, без больших имен, но мы стараемся и боремся.

«РАБОТА С ИГРОКОМ ПОСЛЕ КОВИДА – КАК С ПОЖИЛЫМ ЧЕЛОВЕКОМ»

– Поменялся ли ваш подход в реабилитации и подготовке игроков из-за коронавируса?

– У нас в команде последовательно произошло несколько случаев заражения. И мы отработали одну схему для врачей. Впервые мы столкнулись с этой болезнью в феврале, затем игроки переболели в период пандемии и карантина весной, кто-то уже в сезоне.

– В феврале – так рано?

– Да, у нас уже шесть или даже больше игроков болели на сборах, в Турции уже столкнулись. Когда врачи отдавали игроков для реабилитации, я заметил характерную черту – ковидная «маска» на лице. Оно было белым и очень бледным. Буквально за пару дней вид игроков становится таким, как у других болезней за 3 - 4 недели в других формах.

Моей задачей было не перегрузить таких игроков на общем фоне. Мы работали так, чтобы пульс у них не превышал 150-ти ударов в минуту. В обычных реалиях допускали и большие показатели, но у игроков была поражена легочная система. Если раньше они бегали трусцой и это был нормальный пульс, то сейчас даже когда они пешком ходили, он высоко поднимался.

Это как работа с пожилым человеком – важно не подрывать кардиосистему. Нужны паузы, время, чтобы восстановить пульс. И в таком духе мы работаем 5 - 7 дней, пока пульс не нормализуется. Важно не форсировать. Тренировка 40 - 45 минут – не более. Потому что после болезни утомление к футболистам приходит быстро – уже через полчаса.

– На что жалуются игроки после болезни?

– На дикую слабость и одышку. Им очень тяжело втягиваться. Но потихоньку по пять минут с интервалом мы работали и с мячом. Когда пульс позволяет бежать, то добавляли интенсивность и темп, увеличивали время выполнения упражнений. Такую же работу проводили в бассейне, в тренажерном зале.

В этом состоянии игроки чувствительные. Чтобы они не попадали в гипогликемию или в кислородный недостаток, я пробовал держать пульс и с малыми весами работать в диапазоне верхней группы мышц и нижней – чтобы приток крови поступал во все конечности по принципу «сводных братьев».

– Какие последствия для игрока от ковида? Дыхательные проблемы или с иммунитетом?

– Все выходят по-разному. Когда сатурация улучшается, первые два-три дня у некоторых игроков, которые быстро вышли, оставалась бледность. Розоветь щеки начинают на 4 - 5-й день тренировок. Некоторые после болезни продолжают отхаркиваться мокротой, откашливаются. Некоторые до трех недель отходят от болезни.

Мы мало знаем об этой болезни, а у меня нет медицинского образования, и я тренер. Но мы изучаем, ищем пути. Заметил, что в результате болезни в легких образовываются секрет – это ответная реакция организма, из-за чего понижается поступление кислорода. Помимо эвакуации нужно проводить медикаментозные процедуры и дыхательную гимнастику, аэробную работу под контролем пульса. И впоследствии они исчезают. Поэтому спортсмену тяжеловато: выносливость и максимальное потребление кислорода страдают.

У нас один игрок – Аллон Бутаев – не до конца вышел из этого состояния болезни и уже в первом тайме начал проваливаться. Он выдержал всю игру, но пульс у него зашкаливал. Хотя он уже месяц как переболел коронавирусом. Тренер попросил его не ходить в атаку, сосредоточиться на защите, а партнеров – чтобы поддерживали и помогали ему. И Бутаев потом сказал в перерыве: «Не узнаю себя, не могу дышать». Хотя уже месяц прошел.

– Какой срок должен пройти для полного восстановления?

– Кого наблюдал, хватало две недели. Но кому-то и даже месяца не хватало. Это всё индивидуально. Возможно, есть связь с группой крови. Много исследований читаю на эту тему. В моей семье произошло это горе – это моя личная проблема, в том числе поэтому я изучаю этот вопрос. Много версий, что люди со второй группой крови страдают от болезни более существенно. И заметил такие совпадения: первая группа крови и четвертая коронавирус легче переносит. Может быть, людей со второй группой просто больше. Но заметил определенную последовательность.

Ну и геном, возможно, тоже влияет. У нас игроки славянской национальности легче перенесли болезнь. Совпадение это или нет – не знаю. В целом болезнь не щадит спортсменов.

– На пике формы они же более уязвимы.

– Да, они легче ловят её. Иммунитет ослаблен, организм восприимчив к болезни, и она тяжело переносится. Видел, как игроки на пике формы заболевали и очень тяжело её переносили. На сборах это было очень заметно. Также мы очень обращаем внимание на питание.

– А как меняется рацион?

– Врачи по-своему проводят витаминизацию. Прошу игроков есть побольше сливочного масла, молочных и жирных продуктов – полезные жиры. Есть больше рыбы, говядины, стейки. Стоит обратиться к традиционному питанию. Бульоны куриные, потому что это заменитель жидких аминокислот. Белковую пищу, где много органики.

– А что в такой период лучше не есть?

– Еда, где высокое содержание сахара. Она подрывает иммунитет. Есть много научных статей, что употребление большого количества сахара влияет на иммунитет. Советую хотя бы заменять его фруктозой, но не в чистом рафинированном виде и не в напитках.

«КОМАНДНЫЙ КАРАНТИН – ЭТО ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО ПСИХОЛОГИЧЕСКИ»

– В КХЛ, РПЛ и ФНЛ много случаев заражения, никто не может уберечься от болезни. При этом есть пример НБА и НХЛ, где изоляция и «пузыри» помогли избежать вспышек. Это выход из проблемы?

– Мы попробовали так сделать в период сборов перед началом сезона. И это было очень тяжело. Больше 20-ти дней выдержать взаперти – это очень тяжело психологически для команды. Когда были перерывы между сборами, игроки всё равно соприкасались с семьями. Полный карантин практически невозможен. Тем более, на третьем сборе в Сочи мы уже жили не на базе, а в отеле с туристами. И мы там потеряли двух игроков основы из-за коронавируса, хотя руководство «Алании», административный и медицинский штаб максимально соблюдают правила проживания в отеле. Та же доставка питания по номерам – мы не питаемся в общем зале, чтобы не соприкасаться ни с кем. Просим футболистов не покидать дома, не выходить лишний раз, не ходить в кафе и рестораны.

– Как относитесь к шведскому сценарию, где, по сути, не пытались жестко бороться и приняли болезнь?

– Шведский сценарий потерпел поражение – они сами это признали. Жители требовали отставки правительства. Дело в том, что мы – люди помоложе – должны понимать, что переносим болезнь с малыми последствиями. Но за нами есть поколение людей, которое нас и страну поднимало с руин после войны. Это поколение в группе риска – 60 лет и старше. Эти люди растили детей, внуков, работали, и все это в более худших условиях, чем есть сейчас. Они пережили реформы восьмидесятых, развал страны, экономический кризис, застали голод и дикие 90-е.

И сейчас в преклонном возрасте они умирают на чужой кровати в больнице среди незнакомых людей в масках. Отношение к ним совсем не такое теплое, которое они заслужили. На смертном одре они не в кругу своей семьи. Их нельзя взять за руку, нормально проститься. Умирают они в страданиях, мучаясь и задыхаясь – это страшная смерть. Они не заслужили этого.

Ради них стоит бороться, соблюдать все меры предосторожности. У нас в народе говорят так: как ты поступил со своими стариками, так и с тобой поступят твои дети. Считаю, что ничто не стоит того, чтобы предать этих людей. Мы бросаем их и предаем, когда не соблюдаем все санитарные правила. Для кого-то это поколение в социальном плане является бременем. Для государства. У нас другая культура: мы своих не бросаем. Тот сценарий – он предательский и не для нашего менталитета.

– Нужно ли бороться в спорте? Должны ли проходить матчи в период пандемии?

– Это отдельный сектор, где можно провести эксперимент и отойти от этого правила. Но он не должен касаться всех. Тем более, сейчас страна может выйти на второе плато и локдаун. Профессиональный спорт, думаю, останется. Это чуть ли не единственный мотиватор для людей, чтобы они находились дома и смотрели, как мы будем играть, выполнять развлекательную функцию. Это внушает уверенность людям, силы. Да, такая беда пришла – искусственная или это природное явление. Но надо её вместе преодолеть и не предать наших стариков.

«НЕ СМОГЛИ ОБНЯТЬ, НЕ СМОГЛИ ДОСТОЙНО ПОХОРОНИТЬ МАМУ…»

– У вас в семье случилось горе из-за коронавируса…

– Да, потерял маму… Мы соблюдали все правила режима, держали её 3 - 4 месяца в изоляции, следили за ней. Понимали, насколько опасна болезнь. Ещё в феврале увидел, как она бьёт по здоровью футболистов. И первая мысль, которая у меня возникла после нескольких случаев в нашей команде: «Моя мать этого не выдержит». Это сложная форма болезни, хотя о коронавирусе мы тогда мало что знали.

Вернувшись со сборов из Турции в Осетию весной и просидев на карантине, говорил матери, что будет что-то тяжелое. Как раз затем начался карантин, ввели ограничительные меры. И стал терять бдительность: может быть, мне показалось, что преувеличиваю. Тогда ещё было много фейков, историй о заговоре. Люди несерьёзно воспринимали болезнь, и отчасти это на меня влияло.

Но сейчас, смотря назад, понимаю, что масштаб трагедии был недооценен. У мамы умерла родная сестра – пришла беда. Мы думали её прятать, не пускать на похороны. У нас на Кавказе все приходят проститься, оплакивают близких. Но мы не удержали свою маму. И на этих похоронах, как ни пробовал, как ни следил… Мы носили маски, использовали мази и антисептики, профилактику делали, давали, витамины. Но ничего не помогло: мама заразилась этой болезнью. Сначала симптомов не было. На пятый день она закашляла, и тогда мы уже сразу бросились её обследовать, вызвали скорую. К тому моменту её легкие уже были поражены на 75 процентов.

– Так быстро…

– Да, уже на седьмой день. Эта болезнь очень быстро поражает. Но она чувствовала себя как при простуде. Весь ад был уже после – это 8 дней в больнице, когда болезнь то отступала, то с новой силой появлялась.

Болезнь очень подлая. И даёт надежду, будто издевается. А потом её отнимает. И с каждым днем всё хуже. Произошла эта трагедия… Мы не смогли обнять её… Мы не смогли достойно похоронить…

Потом я решил изолироваться вместе с семьей, чтобы такая же беда не пришла в чей-то дом, как в наш. Мы не пустили никого к себе, чтобы проститься. Похоронили маму сразу из больницы. Это очень тяжело. Моей маме Венере Лаврентьевне было 83 года.

– Соболезную вам.

– Самое тяжелое – слышать, как твой родитель задыхается. И ты не можешь перебраться через эти решётки, кордоны. Все изолированы. Помочь ей как-то ты не в силах.

– Это было во Владикавказе?

– Да. Мы видели, как у морга стояли очереди. Масштаб просто огромный. Сейчас он опять возвращается. Наша медицина пока не в силах с этим справиться, как и наука. Единственный шанс для нас уберечь своих близких – соблюдать все меры и хотя бы не заболеть самим. Мы вынесем это, а старики наши – нет. Молодные должны за них думать.

Вот мы никого не пустили, а на третий день вся моя семья заболела. Соприкасаясь даже минимально, всё равно заболеваешь.

– Как это было?

– Мы с женой и сыном в изоляции провели месяц. По нашим обычаям, люди приходят в дом и соболезнуют, но мы никого не пускали в дом. Сами перенесли это. Нас поддерживали по телефону друзья и близкие.

Болезнь очень подлая и ловит сочувствующих людей, когда они обнимаются. На настоящих чувствах. Похоронив свою маму, изолировав себя от всех, прошу, чтобы это не продолжилось. Какой жертвой мы это сделали...

Думал, с ума сойду из-за того, что пережил. Есть ведь разные формы болезни: кому-то она бьет по легким, кому-то – по нервной системе. Супруге ударило по нервной системе. Жена чуть ли не таблетки все разом хотела выпить, умереть хотела. Она вообще рассудок потеряла: сдали анализы и кровь – ковид. Руки тряслись. Такое осложнение получают примерно 40 процентов заболевших. Мы пережили это, но никому не пожелаю столкнуться с подобным.

Поэтому я призываю общество и свой народ, чтобы мы серьезнее к этому относились. Когда вы шутите на тему коронавируса, подумайте о тех людях, которые перенесли его, пострадали от него, потеряли близких, в чьи семьи пришло это горе. Как они воспринимают эти шутки? Это неуместно, кощунственно. Мы не победили коронавирус и надо сплотиться, продолжать борьбу.

– Как вас поддержали в «Алании»?

– Они перенесли эту боль со мной, поддерживали. Спустя два месяца я вышел на работу и молодые ребята с пониманием, с любовью отнеслись ко мне. Почувствовали, что они не могли подобрать никаких слов, но поддерживали. Давал им понять, что переношу всё это спокойно: не показывал свою боль и печаль. Они мне дали очень много сил.

Команда – это правда семья. Их забота мне помогла. Кто-то придет и чай принесет, кто-то обнимет и поддержит. Это помогло мне прийти в себя после трагедии. «Алания» действительно вывела меня из того тяжелого психологического состояния...

Хочу пожелать всем жителям Казани и Татарстана терпения, чтобы вас минула эта беда. Сил тем, кто потерял своих близких. Все, кто болеют, пусть справятся с этой болезнью без серьёзных последствий. Прошу вас, берегите себя и своих близких, цените их.