«Думаете, у Моисеева были тяжёлые тренировки? Вы ещё у Крикунова не видели!» Интервью легенды «Ак Барса» Дмитрия Балмина

Он отдал казанскому клубу 16 лет и выиграл с ним первое чемпионство.

Этой весной кардинальные перемены произошли не только в «Ак Барсе», но и его фарм-клубе – «Барсе». Как и в случае с первой командой, в «Барсе» полностью поменяли тренерский штаб. В него входил воспитанник казанского хоккея, который выигрывал с «Ак Барсом» чемпионат России в 1998 году. Дмитрий Балмин работал в системе казанского клуба с 2014 года, но по окончании минувшего сезона с ним приняли решение прекратить сотрудничество.

Мы поговорили с Балминым об его игровой и тренерской карьере, расспросили каким капитаном был бывший генеральный менеджер «Ак Барса» Рафик Якубов и за счёт чего команда, составленная полностью казанцев, смогла выиграть первое чемпионство в истории клуба в 1998 году.

 «В МОЁ ВРЕМЯ МЫ НЕ ЗНАЛИ, ЧТО ТАКОЕ «ХОТЕЛКИ»

– Дмитрий Анатольевич, у вас богатая карьера – «золото», «серебро» и «бронза» чемпионатов России, 16 лет выступлений за «Ак Барс», игровой свитер под сводами «Татнефть Арены». Напомните, с чего это всё началось, и вообще ваш путь в хоккее?

– Я родился в Казани и учился здесь в 118-й школе, которая находилась в Московском районе. В школе на стенде висело объявление, что приглашаются мальчики для занятия хоккеем. Я позвал своего друга вместе сходить, посмотреть, что это вообще такое. Каток у нас находился недалеко от школы. Мы сходили на первое занятие, записались в секцию хоккея и так начался мой путь в этом виде спорта. Мне тогда было 8 лет.

– Сейчас «Ак Барс» – это топ-клуб со своей базой, ареной и академией. Что из себя представлял СК им. Урицкого в 70-х?

– Я думаю, можно провести параллель с нынешними муниципальными школами – «Волна» и «Смена». У нас были исключительно местные ребята, которые со временем играли во взрослой команде. Нас спонсировал 16-й моторостроительный завод, и благодаря этому всё было бесплатно. Форму и экипировку выдавали в школе. Да, форма была не первой свежести, скажем так, чуть потрёпанная, но на это никто не обращал внимание. Я очень рад был, когда у меня появилась первая форма – майки, кеды, краги. Пусть чуть порванные, зато это была моя форма, заработанная собственным трудом! Никто мне её не покупал, не дарил – я сам её заслужил. Рваные места можно было и самому подшить.

– Почему вы решили стать защитником?

– Мою группу тренировал Владимир Зайцев, который на тренировках и определял нас по позициям. В наше время не было такого, что я хочу играть защитника или нападающего – мы вообще не знали, что такое собственные «хотелки». Куда Зайцев поставил на на той позиции мы и играли. Потому что слово тренера – закон. Увидел меня Зайцев защитником – им я и играл. Если честно, мне нравилось играть защитником – отбирать шайбу, начинать атаки из своей зоны. Я домоседом был, защитником-разрушителем, который делал всю черновую работу.

– Самой яркой страницей для вас в «Ак Барсе» было, разумеется, чемпионство 1998 года – первое в клубной истории. Эта дата для «Ак Барса» одна из самых памятных в истории, не так ли?

– Лично для меня – да. Для другого поколения, более старшего, наверное, и другие даты есть. Когда пришли Юрий Моисеев, Виктор Левицкий да и в целом поменялось руководство клуба, то сменились и задачи у команды. Целью была победа в чемпионате России, к чему мы с 1995 года, когда Моисеев возглавил команду, шли. Прошло три сезона, и мы достигли этой цели. Для меня 1998 год стал точкой возвышения татарстанского хоккея. Мы были вписаны в многолетнюю историю в качестве чемпионов России.

– Сегодня не все вспомнят, что за личность – Юрий Моисеев. Расскажите о нём.

– Для начала хотелось бы сказать, что каждый тренер, который был в моей карьере, во многом мне помог. Всеволод Елфимов, мой первый тренер Виктор Кузнецов… Сейчас в 28 лет хоккеистов ещё считают молодыми, а раньше в этом возрасте они были уже возрастными. Кто-то заканчивал с хоккеем. И когда я начал работать с Моисеевым, мне было 28 лет – этот период стал апогеем всей моей хоккейной жизни. Не описать, как трепетно он работал с хоккеистами.

Юрий Иванович сам был великим игроком, а впоследствии тренировал мастеров. У него был дух победителя, который он старался передать и нам. Переламывал в нас все неудачи, постоянно говорил, что мы можем выигрывать. Это фраза уже была на автомате, настолько часто он её повторял. Он был тонким психологом, который знал, когда и где надо надавить, а в какой промежуток времени дать волю. Не зря мы сейчас часто его вспоминаем, когда обсуждаем разные темы из ветеранского прошлого. Знаю, что ребята, которые сейчас живут в Москве, часто посещают его могилу. 

– Моисеев был всё-таки жёстким тренером или тонким психологом?

– Знаете, всё познаётся в сравнении. Со временем понимаешь, что каждое его действие было необходимо. Всё, что он говорил, делал с нами – может оно и к лучшему. У нас в составе было около 30 человек – если бы он дал волю паре-тройке человек, что бы тогда произошло? У каждого ведь свой характер. Возможно, Моисеев в чём-то был строг, но никаких обид на это не было. У всей команды были точки соприкосновения с тренером.

– В чём проявлялась его психология?

– Важно было разграничить рабочие моменты и бытовые. Работа есть работа – необходимо соответствовать своему уровню, и на тренировках Моисеев всегда этого требовал.  Что касается бытовых ситуаций, то Юрий Иванович понимал, что нет смысла вести себя жёстко. Были и разговор по душам, и человеческое понимание. Моисеев был требовательным тренером, но понимающим. 

– Стакан пива мог выпить с подопечными?

– Не могу сказать, потому что не знаю о таких случаях. Я не припомню, чтобы у нас кто-то нарушал дисциплину. Помню, что были правила – если в первый раз попадаешься, то минус 50 процентов от зарплаты. Если кто-то и приходил с душком, то Моисеев выгонял его через работу и пот. Да и надо ли было выпивать с игроками? Мне кажется, из этого ничего хорошего не выйдет.

«ЯКУБОВ-КАПИТАН БЫЛ ПРИМЕРОМ ДЛЯ МЕНЯ»

– За счёт чего вам удалось выиграть чемпионат в 1998 году?

– Нас учили воспитывать в себе командный дух. Равиль Шавалеев, Сергей Закамский, Сергей Столбун, Ильдар Рахматуллин, Сергей Абрамов… У нас были молодые пацаны, лет 16-17, в том числе и я. Нас учили, как надо правильно вести себя в коллективе. Мы старались делать так, чтобы в раздевалке стоял чемпионский дух. И когда мы становились чемпионами, то в составе практически все были из Казани. Мы знали всех и понимали, на что можно рассчитывать. Сплочённый коллектив сильно помогал нам всем.

– Помните ключевой фактор победы? 

– Возможно, где-то и повезло, но везёт сильнейшим. Тактика была одна – все в атаке, все в обороне. У нас все звенья были равными, никто не выделялся и не отставал. Плюс два отличных вратаря – может быть, это тоже ключевая причина нашей победы. 

– Капитаном той команды был Рафик Якубов. Можете вспомнить, каким он был лидером?

– Настоящий вожак, который вёл за собой команду. Справедливый и бесстрашный. Я выше говорил о сплочённости в команде, так вот большая заслуга Якубова в этом деле. Он ведь воспитанник казанского хоккея, хотел, чтобы мы все стали чемпионами именно в Казани. Он прошёл большой карьерный путь и в «Ак Барсе» был сформировавшимся игроком.

– Якубов был капитаном, который не боялся заступаться за команду?

– Да, так и было. Из-за этого мы Рафику и доверяли, потому что он на равных общался с тренерами и руководством. Раньше ведь не тренер выбирал капитана, а команда. И это многое означало.

– Вы стали капитаном после ухода Якубова из команды. Но команду вы попросили не выбирать вас капитаном, потому что не были уверены в своей кандидатуре. Почему? 

– У меня морального права не было становиться капитаном. Ушёл из команды мой близкий друг, и я говорил ребятам, чтобы меня не выбирали. У меня была опустошенность после ухода Рафика, но всё же капитаном выбрали меня. Я поблагодарил ребят за доверие и старался брать лучшее от Якубова-капитана. Мы с ним много времени проводили вместе, и он для меня был примером в этом плане.

– Не тяжело было руководить командой чемпионов?

– Появилась ответственность. У нас ещё началась ротация состава в момент, когда я стал капитаном. Все с разными характерами, кому-то что-то не нравилось и бегут к начальству. Поэтому со всеми нужно разговаривать, ибо всё, что происходит в команде – за это ответственен капитан.

– Вы упоминали Виктора Левицкого, который работал сначала начальником команды, а в 2000 году стал генеральным менеджером клуба. Он сыграл большую роль в победе «Ак Барса» в 1998 году?

– Могу сказать лишь тёплые слова о Викторе Борисовиче. Он приложил много сил, чтобы мы стали чемпионами. Он – один из тех людей, кто создал мировоззрение, какой должна быть команда и что от неё нужно требовать. И соответственно, какие должны быть спонсоры и игроки, чтобы выполнять поставленные задачи. 

– Помните, как праздновали чемпионство?

– Если честно, не галдели, всё было скромно. Мы собрались в ресторане, часов до 12 ночи посидели и пошли с жёнами гулять. Не могу сказать, что хотелось гудеть до утра. Может, кто-то и гудел, но мы уже все были с семьями, не до тусовок было. 

«МОСКВА? МЕНЯ ВСЁ УСТРАИВАЛО НА РОДИНЕ» 

– Уровень московских команд тогда был намного выше всех остальных?

– Казань, Челябинск или тот же Свердловск считались периферией. Москва, конечно, была хоккейным топом, куда все стремились попасть. В ЦСКА, «Спартак», «Динамо» или «Крылья Советов» – неважно. У нас был Серёга Золотов, который и ездил в «Крылья» после окончания школы. Не знаю, в связи с чем была связана огромная пропасть между Казанью и Москвой, но интервал действительно ощущался. 

– В какой момент казанский хоккей начал как минимум не уступать московскому?

– Хороший вопрос. В определённый момент, даже не могу назвать точную дату, просто в Казань начали приглашать более опытных и сильных игроков, чем были в республике на тот момент. Приглашали за счёт лучших условий и финансов, за счёт этого конкуренция в чемпионате выравнивалась и превосходство одной стороны прекращалось. 

Те, кто раньше поглядывал на Москву, начали засматриваться на Казань. У нас город как раз начал развиваться в плане инфраструктуры, было намного комфортнее жить здесь, что и привлекало хоккеистов. Многие уже ехали не в Москву, а в Татарстан или, например, в Санкт-Петербург. И со временем уже Казань начала доминировать на льду.

– Вам не предлагали переехать в Москву?

– Один раз было такое предложение. Я играл за «СКА-Свердловск», был первый год службы у меня, если не ошибаюсь. Подошёл человек ко мне, представился скаутом московского «Динамо» и спросил о моём желании поиграть в этой команде. Я согласился, но на этом общение прекратилось. Больше никто не подходил и не звонил. 

– Вы сами хотели поехать в столицу? 

– Меня и на родине всё устраивало. Скажем так, я никогда не гнался за длинным рублём, и всё было отлично в Казани. У меня здесь семья, друзья. Да и не звал толком никто, а если бы позвали, то я сто раз подумал над этим предложением. Мне кажется, я не прогадал, что провёл всю карьеру на родине. Кто знает, как всё завершилось, если бы поехал шабашить. Может, ничем хорошим и не закончилось. 

– Зарплаты для хоккеистов в то время были удовлетворительными? Или, наоборот, завышенными? 

– Не мне судить, какие на то время были зарплаты. Я лично не мог ставить свой заработок выше, чем были зарплаты у работников завода. Завышенные зарплаты ведь начались с Казани, которая деньгами привлекала хоккеиста. Просто так Казань бы не стали выбирать, когда был вариант с Москвой.

И когда начали завлекать мастеров большими деньгами, то и местным воспитанникам поднимали зарплату. Мы все знали кто сколько денег получал. В том же 98-м году, когда мы стали чемпионами, зарплаты у всех были одинаковые. Мы не жаловались на полученные деньги – хватало и на жизнь, и на то, чтобы отложить. Я считаю, что мы хорошо зарабатывали.

Что касается нынешних времён, то я только рад, что сейчас хоккеисты столько зарабатывают. Они ведь не сами выпрашивают такие деньги – за них это делают агенты. Хоккеистам предлагают – они ведь не откажутся, правильно? Как нам говорили: «Вы – профессиональные спортсмены, которые продают своё здоровье на работе».

«КОГДА СТАНОВИШЬСЯ ТРЕНЕРОМ, НА ХОККЕЙ НУЖНО СМОТРЕТЬ ДРУГИМИ ГЛАЗАМИ»

– Ваш последний сезон – время, когда наступил локаут в НХЛ и иностранные звёзды приехали в «Ак Барс». Помните этот наплыв?

– Можно сказать, что собрали новую команду после их приезда. После этого, само собой, не нашлось места «старичкам», поэтому кого-то обменяли перед началом сезона, кого-то – по ходу. Я не стал бодаться и подошёл к руководству с просьбой уйти в другой клуб. Зачем мне сидеть, если я ещё могу играть. Мы руки пожали с руководителями, и я поехал в Нижнекамск, где провёл ещё три сезона.

– После трёх лет в «Нефтехимике» вам уже было 38 лет. Понимали, что пора коньки на гвоздь? 

– Да, именно так. Это было моё решение, потому что пошли разговоры о моём хоккейном будущем. Например, что может быть стоит провести ещё один сезон, но я сказал, что хватит. Наступил момент, когда уже не хотелось обманывать хоккей. Банально не успевал за соперниками и понимал, что не нужно мучить себя. 

– Сразу поняли, что хотите стать тренером? 

– Да, мне это было интересно. Мне по окончании моего последнего сезона президент «Нефтехимика» Владимир Бусыгин предложил войти в тренерский штаб, и я был не против, если бы моя кандидатура устраивала главного тренера. Он оказался «за», и я начал работу тренером, проработав ещё пять лет в Нижнекамске.

– У вас было образование к окончанию карьеры? Мне рассказывали, что в 80 – 90-е годы хоккеистов заставляли учиться.

– Конечно. Ещё будучи хоккеистом, я закончил ВШТ – высшую школу тренеров, а также получал юридическое образование. То, что раньше заставляли учиться – не слышал о таком. Наоборот говорили, чтобы мы бросали учёбу, если она мешала занятию хоккеем. Мы хоккеисты только со временем поняли, что образование необходимо. Не каждый останется в хоккее и необходимо что-то делать.

– Вам тяжело было перестроиться с игрового мышления на тренерское?

– Как только ты становишься тренером, нужно смотреть на хоккей другими глазами. Необходимо анализировать и понимать его, а не просто выполнять установки тренера. Когда ты хоккеист, то общаешься со всеми на равных, словно братья. А будучи тренером важна дисциплина и субординация, должны быть рамки «игрок – тренер». Не все могут сразу перейти эту ступень. И что касается этого перехода от хоккеиста к тренеру, то эта ломка долго меня терзала. Мне было тяжело перестраиваться, потому что я всё время проводил с хоккеистами, а не с коллегами по штабу. Постоянно что-то обсуждал с игроками, жил их жизнью. 

– С какими трудностями ещё столкнулись?

– Вначале не знал всех тонкостей работы тренером. Ошибок быть не должно, потому что я работал, а не стажировался. И было трудно учитывать все психологические факторы, контакты с игроками. Не знал, как лучше подходить к общению с ребятами, но, к счастью, сумел перестроиться.

– Вы в 2013 году стали исполняющим обязанности главного тренера. Совсем другая работа по сравнению с помощником?

– Конечно. Будучи помощником, ты не ощущаешь той ответственности, которая тебя преследует в роли главного тренера. Когда меня назначили «и.о.», то для меня это был шок. Не до конца понимал, что делать и только со временем понимаешь, что работа главного тренера – это сумасшедшая ответственность. Мало спишь по ночам, думаешь, как сделать всё лучше; просматриваешь постоянно матчи и ещё у меня не было опыта работы в таком статусе. Поэтому было тяжело. И вот всё то время я работал в шоковом состоянии.

– Вы ставили кого-либо из тренеров себе в пример, когда начали работать им сами?

– Повторюсь, но это – Моисеев, Елфимов. Моисеев – вложил в меня свою душу, дал всё, что можно было. Он мне как отец был, я с ним очень много времени проводил. Когда я сам стал тренером, понял, что за методы работы проповедовал Юрий Иванович. Елфимов – обучил меня на детском уровне, помог стать профессиональном хоккеистом.

Также я работал с Владимиром Крикуновым, который преподал достаточно уроков. Был и Кари Хейкеля в «Нефтехимике». Пусть и немного мы с ним поработали, но некоторым тонкостям он меня обучил. 

– Какой главный совет вам дали в тренерской работе?

– Их было три. Первое – мне сказали, что всегда нужно оставаться человеком. Второе – никогда не останавливаться и двигаться вперёд. И третий – чтобы я принимал решение сам. Пусть оно будет неправильное, но зато оно будет твоим, и ты сам всё поймёшь, наработаешь опыт.

«МЫ НЕ СМОТРИМ В ПАСПОРТ, КОГДА СТАВИМ ИГРОКОВ НА МАТЧ»

– В 2014 году вы вернулись в Казань, где начали работать в тренерском штабе «Ирбиса». Не считали понижением менять работу в КХЛ на МХЛ?

– Нет, я покинул Нижнекамск и мне сразу поступило предложение поработать в родном клубе. Я не отказался и вошёл в тренерский штаб Сергея Лопушанского, с которым мы работали два года. В 2016 году он уехал в Пензу работать главным тренером в «Дизеле», а мне говорит: «Дим, принимай команду». И вот я год проработал, а после поднялся до «Барса», где работал с Айратом Кадейкиным, а затем с Сергеем Душкиным.

– Меняли свой тренерский стиль, понимая, что придётся работать с детьми, а не взрослыми хоккеистами?

– Не сказал бы, что детей было много. В основном, 20-летние хоккеисты, которых уже трудно назвать детьми. Мне было интересно поработать в МХЛ и, к счастью, ломать себя ради перехода в молодёжную лигу не пришлось.

– Уровень местных хоккеистов сейчас сильно изменился за то время, что отсутствовали в системе «Ак Барса»?

– Время покажет – что сейчас об этом говорить? Молодёжь такая, что она не может всегда показывать суперхоккей. Талант у них заметен, а вот как они им воспользуются – непонятно. Потому и создали «Барс», чтобы ребята в фарм-клубе проходили ступень между молодёжным и взрослым хоккеем. Я видел пользу от выступления «Барса» в ВХЛ, потому что в высшей лиге ребята стали обжигаться, скажем так. Они там закалялись, и игра против опытных, взрослых мужиков шла им на пользу. 

Не мне судить об уровне хоккеистов – стал он выше или ниже. Я думаю, раз пацаны начали регулярно выступать в первой команде у Квартальнова, то это что-то означает. Да, кто-то может и покинул нашу систему, но они играют в других командах КХЛ. Помню, были у нас Амир Мифтахов, Даниил Журавлёв, которые сейчас играют на высоком уровне. В прошлом сезоне у нас в «Барсе» играл мальчишка 2004 года рождения – Никита Евсеев. Мы не смотрим в паспорт, когда выбираем людей на игру. Если играют и выполняют задания, то выходят на лёд. 

– Единственная задача «Барса» – воспитание молодёжи? Или же перед клубом стоят турнирные задачи в ВХЛ?

– Воспитание и развитие игроков, которые пришли из «Ирбиса» – да. Но мы тренеры сами ставили для команды ещё одну задачу – проходить как можно дальше в чемпионате и плей-офф. Если мы останемся за бортом плей-офф, то мальчишки не почувствуют весь этот порох. Поэтому мы хотели видеть от ребят максимум, а руководство уже желало развития хоккеистов.

– С приходом Квартальнова стало легче коммуницировать с первой командой?

– У тренеров первой команды всегда было пристальное внимание ко второй команде. Будь то Квартальнов, или Зинэтула Билялетдинов. Просто у одного тренера была своя стратегия – кого он видел в своём составе, так и вёл его весь сезон. А у Квартальнова была постоянная ротация. Он у нас интересовался, кто хорошо себя проявляет и потом забирал их в первую команду. Если эти игроки подходили ему, то он ставил их на игры. 

– «Барс» по окончании сезона сменил тренерский штаб и команду возглавил Артём Анисимов. Вам поступало ли предложение возглавить команду?

– Этот вопрос обсуждался со мной, но я по семейным обстоятельствам не смог и отказался от предложения.

– Нынешняя молодёжь выдержала бы тренировки Моисеева?

– Интересный вопрос. Вы думаете, что у Юрия Ивановича такие тяжёлые нагрузки были? У Крикунова не видели ещё (улыбается). Не знаю, выдержала бы тренировки молодёжь… Надо попробовать. Баллоны им дать, нагрузить. Сейчас специфика тренировок другая – главное не перегрузить хоккеистов. В моё время никого не спрашивали – либо ты выживаешь на тренировках, либо нет. А сейчас более ранимые ребята, которых, порой, нужно поберечь.