«На совещании в спорткомитете футбол отдали «Рубину», хоккей – СК им. Урицкого». История создания школы «Ак Барса»

Интервью с легендой казанского хоккея.

В этом году своё 50-летие отметила спортивная школа олимпийского резерва «Ак Барс». В 70-х годах прошлого столетия клуб, именем которого названа школа,  именовался иначе – спортивный клуб имени Урицкого. Со временем его переименовали в «Итиль», а уже потом – в  «Ак Барс». Немногие знают, но вначале детей тренировали отнюдь не профессионалы, а любители – работники казанских предприятий.  А сами хоккеисты занимались не только хоккеем, но и другими видами спорта.

Мы поговорили с Юрием Комаровым – бывшим игроком и хоккейным тренером, который стоял у истоков школы. Он рассказал, как проводилась подготовка хоккеистов полвека назад, и кто из нынешних легенд клуба уже выделялся в то время.  

«ПОЧЕМУ ХАРЛАМОВ БЫЛ ТЕХНИЧНЫМ ИГРОКОМ? ПОТОМУ ЧТО ИГРАЛ ДЕРЕВЯННЫМИ КЛЮШКАМИ»

– Юрий Николаевич, расскажите, как вы попали в секцию хоккея, и что тогда представляла из себя представляла детская спортивная школа СК им. Урицкого? 

– Я родился в 1946 году и в 10 лет уже попал в этот клуб. У нас было 36 секций и одна из них – это группа подготовки хоккеистов. Тренировали нас специалисты по слесарному делу, токари и так далее. Валерий Шалахин, ныне – мастер спорта, у него отец работал в цехе, а параллельно играл до 50 лет за клубную команду Урицкого.

Не скажу, что у нас была любительская или профессиональная команда – что-то среднее. Помню, на первенстве города играли 8 команд и среди них даже были «Рубин», СК им. Воровского. Это были спортклубы, и – как в те времена полагалось – у всех была преемственность. Как-то на одном из совещаний в спортивном комитете города решили разделить направления – футбол отдать «Рубину», а хоккей – нашему клубу, который основался на базе 16-го завода Казани. И в 1962 году наша команда вошла в лигу под названием «Класс А». 

– Как проходил тренировочный процесс в то время? 

– Так получалось, что летом мы занимались футболом, а всё остальное время – хоккеем. У нас был тренер – Абдул Хакимович Гайнуллин, у которого даже было прозвище Футбол Хоккеевич. Он, как и все другие тренеры, был обычным рабочим – слесарем в цехе. 

Все хоккейные коробки на улице были открыты – это да. Можно было поиграть на свежем воздухе. Когда команда мастеров играла в хоккей – стягивался весь народ. На трибунах болельщики, отдельные ложи для руководства. Уже потом на месте, где у нас была коробка, построили заводскую поликлинику, сейчас она стала городской. Все ребята с округи съезжались, чтобы там поиграть в хоккей и потренироваться. 

Признаюсь, мы в своё время настолько хорошо играли в футбол, что даже «Рубин» обыгрывали. Хотя у них в команде играл, например, Борис Силин. Но мы всё равно побеждали…  И вот что касается хоккея, то я уже в 16 лет тренировался в команде мастеров. Получал зарплату на уровне взрослых игроков, играл с ними. Два сезона я отыграл в Куйбышеве (сейчас – Самара – ред.), где получил серьёзную травму – вылетело плечо.

Любопытно, что параллельно с хоккейной деятельностью я числился шорником в 10-м цехе. Сейчас об этой профессии мало кто знает. Это специалист по ремням. У нас на заводе были станки, которые привезли в Казань еще во время войны. Так вот они комплектовались ремнями, которые нужно было постоянно ремонтировать. И тот, кто этим занимался, назывался шорником. Но я, откровенно говоря, просто числился – профессиональных спортсменов тогда практически не было, все имели какие-то параллельные специальности. 

– Экипировку тогда всем выдавали?  

– Да, всё было бесплатно. Помню, рядом с базой у нас было помещение в три комнаты забитое экипировкой. С 10 лет я ходил в эту комнату…. Там давали коньки, клюшки. Их производили в Зеленодольске. Клюшки были деревянные. Чуть не так примешь шайбу, и крюк ломается. Это сейчас клюшки из прочного пластика, а раньше играть деревянной клюшкой – была ювелирная работа. Почему все говорили, что Валерий Харламов был техничным игроком? Потому что аккуратно играл деревянными клюшками, которые в любой момент могут сломаться. Мы с ним, кстати, пересекались на льду, когда он выступал за Чебаркуль, а я за спортивный клуб №16 в Куйбышеве. 

Что касается экипировки, то, я помню, у нас на складе была заведующая – тётя Тося. Вся экипировка тогда передавалась  от команды мастеров младшим возрастам. Ой, помню, какой костюм был у меня! Шерстяной, с тремя полосочками – да что ты! В школу придёшь в такой олимпийке – высший пилотаж! 

По окончании сезона мы всю экипировку сдавали обратно на склад. Рядом с базой у нас была мастерская, где тётя Тося всё приводила в порядок. Все стиралось, латалось, подшивалось для следующего сезона. 

Вот вам случай с ребятами 1966 года рождения. Мы поехали в другой город на игру на поезде. Представляете, заходят в вагон 20 человек в телогрейках. Это сейчас нельзя представить, чтобы кто-то так расхаживал. А мы вот ходили, и в них, можно сказать, выросли ветераны нашего хоккея. Это и Рафик Якубов, и Вадим Шайдуллин, и Анвар Валиахметов и Олег Бурмистров.

«ПРОФЕССИЯ ХОККЕИСТА НЕДОЛГОВЕЧНА»

– Непросто было справляться с молодёжью в то время? 

– Учителя в школе, конечно, понимали, что ребята не подарок. Мы, тренеры, зачастую посещали занятия ребят, не так как сейчас – отдадут ребёнка и всё. Мы хоккеистам всегда говорили, что играть на профессиональном уровне будут единицы, и не нужно заблуждаться, что учеба – второстепенна. Хоккей – это всё-таки профессия по молодости, и никто не знает, чем будешь заниматься после окончания карьеры. Всегда нужно иметь запасной вариант! 

Пример из собственной жизни. Я тогда уже работал в команде мастеров вторым тренером, заканчивал высшую школу тренеров. Однажды в Донецке нашу команду, около 12 человек, если не ошибаюсь, пригласили на экскурсию в шахту. С нами там были тогда Равиль Фазлеев, Сергей Краснов, Андрей Писарев... Чтобы туда спуститься, нужно было целый ритуал выполнить (смеётся). Надо было помыться, одеться в специальную спецовку. Повсюду чернота, пыль… А старшему тренеру – Владимиру Васильеву – доверили ещё и специальный комбайн, с помощью которого куски породы откалывали. Это всё непросто, скажу я вам. После этой экскурсии у ребят козявки из носа еще целую неделю были чёрными! Хотя находились там всего два часа.

Поездка была поучительной. Эту историю Фазлеев потом своему сыну Раделю, который поиграл за океаном, рассказывал. Это я к тому, что нужно ценить своё дело и те условия, в которых ты находишься, но при этом понимать, что профессия хоккеиста недолговечна. Нужно учиться, учиться и ещё раз учиться! Если вспомнить, то Михаил Сарматин закончил мехмат. Ильдус Хуснуллин – педагогический и юридический… 

– В 1971 году вашу группу подготовки уволили из СК. Урицкого. Почему? 

– В 1972 году было образование детской спортивной школы по хоккею «Зенит». Здесь всё было на высшем уровне. Питание, форма – класс! Не каждый клуб в то время мог себе позволить кормить спортсменов бифштексами, яйцами и сметаной, а в «Зените» это было. Воспитанники тренировались дважды в день: первая тренировка была в небольшом плавательном бассейне, который находился на месте бывшего комбината здоровья, в центре. Сорок пять минут плавают и едут в школу на первый урок. Лёд у нас, честно скажу, был по праздникам. И порой на тренировке находилось три команды – разделяли арену по зонам и все там тренировались. Но как только школе присвоили статус ДЮСШ, то сразу начали предоставлять полную коробку для занятий. И сразу после этого пошли первые успехи: например, на турнире в Северо-Донецке обыграли всех и стали чемпионами. Чтобы туда попасть, надо было выиграть свой округ, то есть обыграть команды из Перми, Ижевска, Куйбышева и Подмосковья. 

– Кто выделялся в те времена?  

– Много ребят, если честно. Помню, нам нужно было съездить на финал в Усть-Каменогорск, и там у меня хорошо выступили Рустем Абдулхаев, Александр Ксенофонтов, Андрей Мартынов, Рафаэль Мингазов. 

Нельзя не выделить Якубова, чей свитер висит под сводами «Татнефть Арены». Легендарный капитан «Ак Барса», который выигрывал чемпионат России в 1998 году. У Абдулхаева и Мингазова тоже висят свитеры под сводами, но уже не «Татнефть Арены», а дворца спорта «Юбилейный» в Альметьевске. 

Нужно отметить и Сергея Столбуна. Как сейчас помню, у него был хронический вывих - как только шайбу бросит – сразу плечо вылетает. И был эпизод, когда мы остались без врача – уволился. Мне, помимо обязанностей второго тренера, приходилось ещё и медицинскую сумку таскать. Хотя немало историй ходило, что в ней кроме зелёнки ничего не было (смеётся). И всегда возникал вопрос: как дёрнуть плечо, чтобы оно встало на место? Мы приезжаем на сборы в Зеленодольск – в то время они у нас там проходили – я Серёге говорю: «Надо тебе руку подкачивать, чтобы был мышечный корсет». Он – мужик с характером - внял моим советам и взялся за дело. Я молодым потом часто говорил: «Вы никогда его не обыграете. Посмотрите, как он работает, у вас нет такой работоспособности!».

– Сергей Абрамов? 

– Порядочный, спокойный парень. В наше время практически не было хоккейной литературы, но зато было чешское пособие по современному хоккею. Абрамов проштудировал его полностью и передавал полученные знания всем остальным ребятам. Общая физическая подготовка, техника, реакция и прочие вещи – всем этим занимался он. Фактически, был в роли тренера, помогал мне с голкиперами. Мы первые в СССР приобрели камеры на 60 метров и благодаря им снимали все тренировки. После проводили тактические занятия и разбирали их. 

Помню, Серёжа даже учил остальных вратарей шить форму. Ведь, что такое вратарская форма? Не так шайбу принял и всё – травма. А так, все ребята сами шили и лучше понимали, в каких местах больнее всего.

– В какой момент поняли, что нужно уходить из хоккея? 

– Признаться, душа у меня ещё пела, и хотелось продолжать. Но порой смотрел со стороны на свою работу, и думал – надо было по-другому сделать. У настоящего наставника должно быть достаточно энергии, чтобы вдохновлять команду. А то вот, например, на игре два тренера, а они будто глухонемые. Ну скажи ты что-нибудь, отметь ошибки, выплесни эмоции. Психология есть психология! И если тренер не обладает вот этими заводными качествами, то многое может не получиться.