«Я такой же русский, как и канадец». Ежов – о «Салавате», проблемах с экипировщиками и «зелёном дерби»

Интервью с вратарём уфимской команды.

Карьерный путь Ильи Ежова получился не самым ординарным для российского хоккеиста. В семь лет он с семьёй переехал в Канаду, где и начал заниматься хоккеем. В Россию вернулся спустя 14 лет, получив российское гражданство и начав выступать за ХК ВФМ. Затем он пять лет играл в СКА, в котором, будучи вторым голкипером, зато завоевал Кубок Гагарина.

Однако после наступил спад – «Лада», «Нефтехимик» и «Витязь». Играл он много, но также много и проигрывал. Казалось, что, по крайней мере, российская карьера Ежова близка к завершению. Но к вратарю обратился «Салават Юлаев», и в итоге Ежов стал находкой для уфимского клуба. В «Салавате» искали просто достойного бэкапа для Андрея Кареева, а получили полноценную взаимозаменяемую пару вратарей. Оба входят в топ-10 сезона и по проценту отражённых бросков, и по коэффициенту надёжности – подобного нет ни у одной другой команды лиги.

Сам Ежов уже сыграл в двух «зелёных дерби», вытащив для команды второй матч с «Ак Барсом» (3:2), отразив 30 бросков. А ещё выиграл три из трёх буллитных серии – тоже пока лучший показатель сезона в КХЛ. Впечатлениями от Уфы и воспоминаниями о карьере Ежов поделился в интервью «БИЗНЕС Online».

«Не все в Европе нам рады»  

– Илья, как вы оказались в «Салавате»? Из скольких вариантов выбирали?

– С Уфой были разговоры много лет назад, когда закончился этап карьеры в СКА. Но здесь были иностранные вратари. Я старался выбирать команды, где я сто процентов играл максимальное количество матчей, поэтому много лет не сходилось.

В этом сезоне я хотел в Европу уехать. У меня были планы на Швейцарию. Хотелось и с семьёй увидеться. Я три года, то из-за ковида, то других сложностей толком не видел жену и детей. Но из-за известных причин двери в Европу быстро закрылись. Гражданство у меня российское и канадское, поэтому здесь проблем не было. Но обстановка сейчас такая, что не все нам рады.

Появилось предложение из Уфы, и я не мог отказать такой команде. Много лет играл здесь против «Салавата», обожал местную атмосферу. Знал, что болельщики и город живут хоккеем. Позвонил нескольким хорошим друзьям. Виктор Тихонов сказал, что это лучший город и здесь он провёл лучший сезон за всю карьеру. Я уговаривал его вернуться, но он тоже соскучился по семье и своё отыграл. Может быть, где-то травмы уже пошли.

– Слова Тихонова подтвердились?

– Да, в «Салавате» другой уровень, по сравнению с предыдущими командами. Не буду даже стесняться это говорить. Мне сразу позвонили, определили роль, сказали, что от меня ожидают. Позвонил тренер по экипировке, с ним тоже разобрались. В этом сезоне с этим в России тоже проблематично. Всё объяснили, договорились. Приехал сюда, со всеми познакомился. Очень профессионально всё в плане отношения и питания. Если ты вегетарианец, то никаких проблем. Здесь все – начиная с поваров и заканчивая массажистами – какой-то вклад вносят. В моём понимании профессионализм – это когда все по чуть-чуть вкладывают и переживают.

– Есть вегетарианцы в команде?

– Не знаю. Я пробовал на неделю, но не получилось. Слишком много вкусного мяса. Конину тоже пробовал.

– Когда в «Салавате» были иностранцы, вам при переговорах чётко давали понять, что будете вторым номером?

– Это было ещё до Метсолы, при Скривенсе. Я тогда подписал контракт с «Нефтехимиком», у меня был хороший первый год в Нижнекамске, в Матче звёзд повезло участвовать, собралась очень хорошая команда, от обороны мы играли. Было предложение из Уфы, но я посчитал честным остаться в «Нефтехимике». Команда для меня, как семья. Ты привыкаешь к ребятам и очень много эмоций вкладываешь. Решил вернуться в Нижнекамск и, может быть, упустил шанс приехать в Уфу. Но всё к лучшему, как говорят.  

«Понимаю, что мне уже не 25 лет»    

– А сейчас вам какую роль в «Салавате» определили?

– Тренер объяснил, что в команде есть два вратаря, но дал надежду. Кареева тоже пригласили, он моложе. Я понимаю, что мне уже не 25 лет, но я хочу выигрывать с командой. Уже нет такого, что я хочу в каждом матче играть и стремиться к хорошему контракту. Меня радует, когда команда выигрывает вне зависимости от того, на лавке я или в воротах. Это уже другое понимание. Моя роль меня устраивает. Всё равно клуб элитный, сезон длинный и задачи другие. В этом году прибавились игры, и надо двигаться вперёд с партнёром, чтобы мы оба были здоровы и заряжены.  

– Сейчас видно, что вы с Кареевым сменяете друг друга после поражений. Это заранее обговаривалось?

– Нет, но это чувствуется. Видно, когда у вратаря прёт и он поймал игру. Я совершенно понимаю это решение, не рвусь и не возмущаюсь. Если у нас шанс на победу хороший с Андреем, то я сижу и жду свой. И он тоже меня поддерживал, когда я играл и была маленькая победная серия. Мы понимаем, что клуб и болельщики требуют побед.

– Так комфортнее играть? Некоторые по другому принципу ротируют состав. В «Салавате» ранее не могло быть такого, что номинальный второй вратарь играет в статусных матчах.

– Не могу сказать, что прям комфортнее. Вратарю всё равно нравится играть много матчей. Не знаю, как Карей себя чувствует. Но думаю, что он бы хотел играть больше. Но меня в моём возрасте это устраивает. 

– Какие у вас отношения с Андреем? Вы говорите с ним на правах старшего товарища?

– Он поиграл за границей. За эти три года у него тоже, может быть, менталитет хоккейный поменялся. Финский стиль похож на канадский. Мы много разговаривали про эти лиги. Много общего, вратарский мир непростой, очень много давления. Приятно, когда есть партнёр, с которым можно пошутить, расслабиться. Учитывая, что это давление всё равно никуда не уйдёт, но его можно поделить и разгрузить. 

«Многие экипировщики отказались от поддержки россиян» 

– Вы до сих пор играете клюшкой Метсолы. Почему так получилось?

– До сих пор, мне мои всё ещё не пришли. Проблема была из-за мировой обстановки. Многие компании отказались от поддержки российских игроков, вне зависимости от их гражданства. Правительство Канады даже было против, чтобы игроки уезжали в Россию. Я почувствовал, что спорт не имеет никакого места в политике и конфликтах. Я поддерживаю свою семью, поэтому решил смело поехать в Россию играть в хоккей. Не думал, что меня коснутся эти игры, но коснулись... Например, от меня отказался экипировщик Brians, а Bauer не захотел продавать форму. Я через друга купил в магазине, поэтому она полупрофессиональная. Клюшки уже больше пяти месяцев жду. 

– Была история, что вы имя Юхи спилили с клюшки…

– Я спилил, чтобы просто попробовать. Но мы игру сразу проиграли, поэтому на другой решил оставить. Выиграли несколько матчей, вот я и до сих пор играю с клюшкой с его именем. Болельщики его здесь любили, для них и оставил маленькую память о Метсоле.

– Не хотелось ему написать, потролить?

– Думаю, что не он за них платил. 

– Вы после одного матча сказали, что вспоминали, есть ли у вас бонус за «сухарь». Есть в итоге?

– Это больше в шутку было, решил немного рассмешить болельщиков.    

«Понимаю противостояние двух республик»  

– Вы сыграли в первых двух «зелёном дерби» сезона. Чувствуете особенность этого противостояния, оно перекрывает армейское дерби?

– Я понимаю, откуда такое отношение болельщиков, противостояние двух республик. Но дерби действительно везде много. Я много лет играл за СКА и видел, как идёт противостояние с ЦСКА. Здесь, конечно, почувствовалось. Но первое поражение было обидное, ещё и дома. Мне больше было обидно, что зрителей не порадовали. Мне кажется, нужна победа, чтобы окончательно дерби прочувствовать (интервью было записано до матча 22 октября, когда уфимцы выиграли в Казани (3:2) – ред.).

– Команда всё же по-особенному восприняла то первое поражение от «Ак Барса»?

– Надо понимать и график хоккеистов. У нас за каждую игру даётся два очка. У нас с ними много матчей в этом сезоне. 

– Последние успехи «Салавата» после неудачного старта – награда за терпение?

– На самом деле мы хорошо играли в начале. Даже со СКА хорошая непростая игра была. «Витязь» мы переиграли. С «Металлургом» тоже был красивый хоккей. В каждой игре мы не сдаёмся и показываем хороший хоккей. Любой болельщик может сказать, что мы всё отдаём, просто где-то удача в нашу сторону не поворачивается. В плане самоотдачи и уважения к хоккею все выкладываются, на себя шайбы ловят. 

– В чём главная сила этого «Салавата»? Отличительная черта системы, которую на каждой тренировке проговаривают?  

– Мы очень быстрая команда. Здесь такой стиль уже много лет – атакующий, но перемешанный с хорошей обороной. Мы держим хороший темп на протяжении всей игры, с нами сложно постоянно его поддерживать. 

«В Уфе реально чувствуешь эмоции, когда играешь при полных трибунах»  

– Уфа – хоккейный город? В чём это проявляется?

– Болельщики даже во время сборов на улице ждут игроков. Иностранцев встречали в аэропорту толпы болельщиков. Это круто. Я сам шесть дней летел из Канады из-за потерянного багажа, три пересадки было. И я рад был за ребят, что их так встретили. Они почувствовали эту «зелёную» поддержку.  

– Такая атмосфера придаёт уверенности? Или больше заставляет волноваться?

– Я такой человек, что уже через всё прошёл в хоккее и жизни. Я особо не волнуюсь и пытаюсь наслаждаться такой атмосферой. Я играл в других городах с пустыми трибунами и ещё когда ковид был. Ужасный хоккей был, без эмоций. Казалось, что ты на тренировке. А здесь реально чувствуешь эмоции, когда играешь при полных трибунах.  

– Вы называли «Салават» шансом возродить карьеру. Казалось, профессиональные спортсмены не любят такой терминологии. Почему именно возродить?

– Честно говоря, в последние несколько лет у меня огонёк немного, может быть, потух. Тяжело психологически вратарю в команде, которая много проигрывает. Я всё детство ненавидел проигрывать. Меня где-то это передавило, три года было тяжёлых. В одном сезоне семь месяцев подряд не видел семью. Не только детей, но и родителей, бабушку. Это тяжело.

Я такой же русский, как и канадец. Я в Канаде живу с детства, просто говорю хорошо по-русски. У меня это уже 16-й год в России. Но дом у меня в Канаде, там же семья, родители, друзья детства. Прошедшим летом всерьёз задумался и понял, что моя карьера может очень скоро закончиться. Это меня испугало, и затем у меня зажёгся новый огонёк.

«Удивляет, насколько непростой путь у каждого хоккеиста»  

– Годы в СКА – лучшие в вашей карьере? Или какой-то другой клуб больше запомнился?

– Конечно, я пять лет провёл в первой команде СКА, Кубок Гагарина выиграл. Команда много выигрывала. Я только после отъезда из Питера понял, насколько крутой это был город. После этого в командах ко мне хорошо относились и принимали – и в Тольятти, и в Нижнекамске, и в Подольске. Не могу ничего плохого сказать. Но от Питера яркая память осталась.  

– В чём была крутость того чемпионского СКА? Суперсостав?

– Естественно. На каждой позиции было по два игрока. После СКА я играл в «Ладе», так там было настолько много травм, что в атаке играл защитник – Ефим Гуркин, который сейчас в «Автомобилисте». В таком клубе, как СКА, такое никогда не случится. Конечно, в Питере была и команда хорошая, и коллектив. Это был мой седьмой год в системе на момент чемпионства. Чувствовалось, что это родное.  

– Быков тогда уделял время вратарям? Или больше на звёздах нападения концентрировался?

– В тот год у нас было три вратарских тренера. Быков полностью доверял штабу. За Коскинена отвечал его финский тренер. За меня с Шестёркиным отвечал Кирилл Кореньков, который и в Уфе тоже немного поработал, и Максим Соколов. Было достаточно опыта, Быков с Захаркиным могли довериться.

– А сами Быков с Захаркиным запомнились?

– Естественно. Сезон длинный, много пересекаешься, на сборах постоянно слушаешь задания. Понимаешь человека. Но нужно понимать, что вратарская игра – это почти как другой спорт. Очень сложно её сопоставить с игрой защитников и форвардов. Вратарский тренер нужен в каждом клубе. И психологически, и физически, и тренировочно у вратарей всё по-другому. Нужен эксперт, который может правильно дирижировать.

– Вы рефлексируете о карьере? Думаете, что что-то иначе нужно было сделать?

– Много думаю, конечно, вспоминаю. Удивляет, насколько непростой путь у каждого хоккеиста. Мой путь был очень долгим. И насколько же мне повезло, что я добился своей детской мечты играть в профессиональный хоккей. Где-то жалею о чём-то. Но этого уже не изменить, поэтому надо просто вспоминать, кайфовать и идти дальше. 

«Атаку я точно не начинаю. И не собираюсь»  

– Козлов предъявляет какие-то особенные требования к вратарям?

– Атаку я точно не начинаю. И не собираюсь. Я шайбу ловлю. Но есть договорённости с защитниками.  

– Как работается с тренером вратарей Олегом Филимоновым? В чём особенность его подхода?

– У нас очень интересные тренировки. Всегда пытаемся пораньше выйти, размять руки, ноги. Много вкладываем. И на сборах много работаем. Так в любой команде происходит. Некоторые могут думать, что вратарь просто стоит и ждёт. Но мы очень много катаемся, нужно тренировать технику.  

– Тренер вратарей очень важен? Можно ли держать определённый уровень без него?

– В каждом команде разные тренеры, но всегда есть, кто помогает. У каждого свой стиль. Думаю, если вратарь хочет максимально продлить карьеру, то от каждого нужно что-то впитывать, следовать советам. Всё равно люди они опытные, поиграли. 

– У вас бывало, что тренер вратарей менялся и вы стали играть хуже?

– Бывало и хуже, и лучше. Тренер должен быть ещё и психологом. Вратарская игра очень завязана на психологии. Все эти нюансы нужно понимать – не слишком расслаблять, но и не слишком накачивать. Но всегда подъём должен быть. 

– Как определить хорошего вратаря? Смотреть на статистику?

– Да, по статистике. Ещё можно посмотреть на его движения. Та же психология. Узнаёшь человека, и если он устойчивый, то это тоже важный нюанс. Тонкостей очень много. Это тяжёлая позиция. Я с многими поиграл в одной команде – Бобровским, Шестёркиным, Коскиненым, даже Набокова немного зацепил, Роберта Эша. У каждого есть свой конёк. И чувствуется, почему они достигли такого уровня. 

– Не стал ли в КХЛ ниже уровень вратарей?

– Естественно, большинство сильных россиян уехало. Но за них надо гордиться. Всё равно НХЛ – самая сильная лига в мире. И если наших там много так играет, то это показатель, что здесь делается что-то хорошее и правильное развитие идёт. Сам факт важен, что мы можем смотреть по телевизору их выступление на таком уровне. Видеть успех того же Василевского. Представьте, сколько молодёжи это вдохновляет. 

«Неправильно, что в КХЛ вратарям не засчитывают победы на буллитах»  

– «Сухие» матчи – это серьёзный показатель уровня вратаря? Или больше показатель уровня обороны?

– Это и командное достижение, и личное. Если вратарь может добывать «сухари» в командах разного класса, то это, естественно, показатель его уровня. Но, если клуб играет на ноль с разными вратарями, как те же ЦСКА или «Локомотив», то это показывает систему.  

– На какие показатели ещё стоит обращать внимание, кроме процента отражённых бросков и коэффициента надёжности?

– На буллиты. Но их в КХЛ не считают. Думаю, это неправильная немного метрика. Вратарю не засчитывается победа по буллитам, это стоит поменять в лиге. 

– Как бы вы свой стиль игры описали?

– Гибридный. Что-то между баттерфляем и активным. 

– У вас бывали моменты, когда раскисали и ничего не получалось? Как справлялись?

– У всех бывает такое. Через работу двигаешься вперёд, другой метод сложно найти. Нужно на тренировках возвращаться к началам и вспоминать, что раньше помогало. 

– В последние годы психологи в спорте стали популярны. Вы не обращались?

– Именно к спортивному не обращался. Но, буду честен, было время. Позиция у нас нелёгкая, очень много давления. Плюс есть не только хоккейные факторы. Мы очень много времени проводим вне семьи, что тоже создаёт давление. Но спортивные психологи много хорошего сделали. Многие говорят, что им помогло. В Канаде прямо в командах есть такие специалисты. 

– Почему вы именно вратарём захотели стать?

– Я начинал играть на улице. И зимой, и летом на асфальте. Мне отец ворота сам построил из деревяшек, вместо сетки простынь натянул. В моей комнате они стояли, я всегда тренировался. Как-то с детства хотел в ворота. Но именно играть начал лет в 11, сперва полевым. У нас денежная ситуация не очень была, мы всё-таки были эмигрантами. А вратарский мир дорогой. Но были специальные программы для детей эмигрантов, помогали с формой, позволяли почти бесплатно заниматься хоккеем. Но, спустя полтора года, у нас ушёл вратарь. И ребята выбрали в ворота меня. Потому что я на улице с ними всегда именно в воротах играл. Так я и остался там. Мы с «Майти Дакс» тогда попали в плей-офф, обыграли самую лучшую команду и выиграли чемпионство. Этот момент меня с самого начала карьеры зарядил эмоционально. 

«Понимал, что деньги на деревьях не растут»

– Во сколько вы переехали в Канаду?

– Мне было примерно семь лет. Сначала отец переехал и потом через несколько лет уже мы к нему. Потом бабушка тоже перебралась в Монреаль. С середины 90-х там живём. 

– Почему пришлось переехать?

– Жизнь поменять, может быть. У отца в России бизнес был. Сейчас он художником стал, а летом в лесу работает. Так вот сменил профессию. 

– Каким вы запомнили детство в России?

– Я из Краснодара, у деда там дача была. Вот эти воспоминания яркие – природа, цветы. Но детские воспоминания более яркие уже из Канады. Культурный шок был такой. 

– Жизнь разительно поменялась, как переехали?

– Конечно, начиная с языка. Я до этого пару слов знал английских. А в Канаде сразу пошёл во французскую школу, где надо было быстро перестраиваться, учиться и читать, и писать. Потом вторым языком стал английский. Его я выучил, когда ходил в церковь и во время просмотра телевизора. Внезапно научился по-английски говорить. Поэтому я русский немного подзабыл. Было немного сложно, когда вернулся в Россию спустя 13 лет: надо было заново учиться. 

– Кроме языка, какой-то был ещё культурный шок и сложности, когда возвращались? Другая ли это была Россия?

– Конечно. Хотя я Россию особо не помнил. Но вырос я в Канаде совсем с другим менталитетом. Точно был сильный культурный шок. В Питере в ВМФ (сейчас «СКА-Нева» – ред.) познакомился с ребятами – Ворошиловым, Солодухиным, Кучерявенко, Королёвым. Весёлый у нас был составчик. Они меня приняли и очень помогли, в первые несколько лет обучили русской культуре. Помогли и с языком, и с какими-то элементарными вещами в быту. Времени особо не было много привыкать, я был один. Родственники были, но в Краснодаре. Поэтому нужно было быстро переучиваться.

– Почему вообще в Россию вернулись? Были возможности там остаться?

– Меня пригласили в лагерь в Лас-Вегасе. У меня был как раз последний сезон юниорки. Но сборы были лишь в октябре. В Оттаве я случайно встретил российского агента. Он сказал, что, если я получу российский паспорт, то смогу приехать на сборы в Санкт-Петербург и заработать немного денег. Мой баланс был нулевой или даже минусовой. Другого выбора не было. Бабушка дала 200 долларов, и я приехал в Россию на три месяца. Под конец сборов СКА предложил мне сразу двусторонний трёхлетний контракт. Забавно немного, что после этих трёх лет СКА называли меня своим воспитанником. Хотя, на самом деле, воспитался я именно в Канаде. Но после этого у меня началась карьера в России. И я благодарен СКА, который дал мне шанс. 

– Никогда не жалели, не думали, что стоило там остаться, попытаться пробиться в НХЛ?

– Конечно, моей мечтой было сыграть в НХЛ, хоть одну смену. Совру, если не скажу, что после окончания карьеры у меня будет некий осадок о того, что мог бы. Уровень у меня был. Думаю, я бы смог пробиться. Но финансовая ситуация не позволила. Я понимал, что деньги на деревьях не растут, и нужно делать грамотный для жизни выбор. Я сделал его, и с этим живу, рад и не жалею.  

«В Монреале могу выходить из дома и не закрывать двери»    

– Вы говорили о менталитете. Можете сформулировать эту разницу между россиянами и канадцами?

– За пару слов не объяснить. Это целая культура, огромная разница. В принципе, с того же языка можно начать. Юмор очень сложно перевести. Как с английского на русский, так и наоборот. Люди часто спрашивали меня, где лучше. Я думаю, что лучше, где семья и близкие. У каждого человека по-разному. Если ты один за океаном, то ты не дома. 

– А в бытовом плане как с различиями?

– Конечно, они есть. В Монреале я могу выходить из дома и не закрывать двери. Дети играют на улице, и я иногда забываю велосипед или хоккейные ворота в гараж убрать. С утра просыпаюсь, а всё на месте.

– Дом, наверное, в частном секторе?

– Но без забора и других ограждений. Между соседями у меня клумба и деревья. Обычный район, охраны нет. А, если уезжаешь в маленький город, то там ещё ближе к людям. 

– Вы года три назад немного проехались по российской действительности поддержав Панарина. Сейчас бы могли или хотели нечто подобное сказать?

– Могу сказать, что тогда было очень много негатива в мою сторону после этого интервью, где я просто говорил правду. А сейчас я вообще ничего такого не хочу говорить в это время. 

– А вы правда думали после возвращения, что в России никто не улыбается?

– Сейчас я так не думаю. Надо просто узнать людей поближе. В Канаде люди всегда улыбаются сразу, с первого взгляда. А в России, всё равно, нужно немного узнать человека, чтобы он раскрылся. Но это не плохая вещь. Когда узнаешь, то понимаешь, что здесь прекрасные люди. Близкие отношения со многими построил. Народ добрый, когда ты добрый. 

– Понимаете, почему канадцы гораздо более охотно в межсезонье в Россию ехали, нежели другие иностранцы?

– Мне кажется, это показатель, что хоккей развит в Канаде. И хоккейное общество понимает, что спорт не должен мешаться с политикой. И в финансовом плане здесь есть возможности. Канадцы благодарны, что могут здесь на высоком уровне играть. Здесь прекрасная лига, где есть возможность играть и зарабатывать. Не все такие шансы дают. Канадцы это поняли, поэтому без страха поехали.

«У меня намного снизилось время пользование интернетом»  

– Вы ведь в Канаде высшее образование ещё получали?

– Я не закончил, ходил в колледжи, проходил курсы. Ходил на политологию, ещё курс математики был, культуры. Было интересно. Нам давали курсы, которые совмещались со спортом. Каждое утро нас забирал водитель и развозил. И только после занятий мы собирались во дворце и тренировались. Это правильно, что спортсменам даётся возможность совмещать. И, когда приходит время делать выбор, то есть уже хорошее образование за спиной. 

– Вам ведь ещё философия нравится?

– Мне очень интересна философия и всё в мире. Но я помню фильм НХЛ, в котором Илья Брызгалов высказывал свои мысли. Тогда я понял, что философские выводы лучше держать при себе и не выпускать. 

– Но вы много читаете?

– Читать начал больше. Сейчас, с запретом инстаграма в России, часто приходится использовать VPN. У меня намного снизилось время пользования интернетом. И мне это помогло. Как-то на душу пришёл покой, стал читать книжки. Всем советую. Мне нравятся очень биографии. Можно узнать про интересных личностей, видеть их ошибки или удачи. Недавно прочитал про Илона Маска и Tesla, развитие технологий. Про психологию всегда интересно, можно найти что-то для себя. 

– К вам на две недели семья приезжала. А как вы без жены и детей свободное от хоккея время проводите?

– На самом деле, было скучно без семьи. Но мне повезло с командой, у нас отличный коллектив. Как с русскими ребятами, так и иностранцами держимся вместе. Когда приезжала семья, у нас было 5 игр за 10 дней. Сын со мной на арене почти каждый день был. Для него это огромный опыт – увидеть раздевалку, впитать хоккейный мир. Перед последней игрой я его не взял, он прям расстроился. А так поездили по городу, несколько ресторанов посетили, в «Арт Квадрате» побывали. Немного прохладно стало, но всё равно пытаемся ходить смотреть город. 

– Что понравилось?

– Парки красивые, дворец хороший, лёд холодный.