Он продавал машину легендарного Михалёва, помнит ураганного Радулова и называет Козлова дипломатом

Интервью с Юрием Поповым, который работает в «Салавате Юлаеве» более 10 лет.

Любой спортивный клуб – это, разумеется, не только тренеры, игроки и руководство. В тени всегда остаётся персонал – от массажистов до видеооператоров. Порядочные спортсмены называют их неотъемлемой частью коллектива, напрямую влияющей на результат. В «Салавате Юлаеве» один из таких – начальник команды Юрий Попов. 

Воспитанник уфимского клуба остался верен ему, несмотря на не сложившуюся игровую карьеру. 39-летний специалист вернулся в клуб в 2008 году и первые семь лет проработал администратором. После он покинул организацию на пару лет, но вскоре вернулся и пошёл на повышение. В «Салавате» Юрий застал самые медовые времена первой победы в розыгрыше Кубка Гагарина, а также вставал на тренерский мостик в одном матче. В интервью «БИЗНЕС Online» Попов вспомнил самых значимых персон в современной истории клуба, а также рассказал о специфике своей работы.

«Моя работа ошибок не прощает»

– Юрий, вы – начальник команды. Расскажите, что это за должность?

– На самом деле она многое в себя включает. Это полная ответственность за команду – на выезде, и в домашних играх, и в тренировочном процессе. Ответственность за всё – от быта и до поставки формы. Это как начальник предприятия. Я ответственен и за свой персонал – чтобы всё работало, как часы. И спрос с персонала тоже есть, естественно.

– Вы же и сами выпускник школы «Салавата». Из вашего выпуска кто-то заиграл потом на высоком уровне?

– Да, Игорь Волков, Дима Макаров, Никита Щитов, Стас Голованов. У нас вообще год, в принципе, хороший был. Большое количество пацанов заиграли.

– Почему у вас не получилось?

– У меня долгая история. Была ситуация, которая не позволила мне продолжить карьеру. Не по состоянию здоровья, но не хочется углубляться.

– Ваше детство и юношество выпало на 90- годы, когда «Салават» три «бронзы» подряд выигрывал. Это сильно повлияло на привязанность к хоккею?

– Естественно, я сам на игры постоянно ходил. Интерес к «Салавату Юлаеву» всегда был на высоком уровне. По крайней мере, сколько я себя помню.

– Вы всё время знали, что хотите остаться в хоккее? Или, может, какие-то другие варианты были?

– Хотелось работать в команде, именно на должности администратора. Когда я только пришёл, начальником команды был Владимир Петрович Чариков, причём очень долго. Царство ему небесное. Вообще, изначально, как только я закончил с хоккеем, то в Москве был представителем клуба. Я должен был встречать руководство, отправлять или отвозить какие-то документы. Как помощник просто был, в клубе числился как представитель. А официально пришёл в первый год основания КХЛ, сразу после чемпионства.

– Интересен механизм устройства на работу в «Салават Юлаев»…

– Мне клуб всегда родной был. И хорошие добрые отношения были с Вадимом Александровичем Рыбинским, который тогда директором был. Я поговорил, изъявил желание прийти поработать администратором. Не скажу, что именно меня видели в этой должности, но в клубе искали какую-то дополнительную единицу. Так потихоньку и закрепился.

– Вы первые семь лет администратором работали – это легче, чем начальником команды?

– Всё то же самое.

– Ответственность разная?

– Не буду на себя погоны вешать. Но я всегда чувствовал ответственность. Чувствовал её и за другого, если он что-то не сделает. Может быть, натура такая. Не знаю, хорошо это или плохо. Если ты хочешь хорошо работать и быть нужным, то всегда должен подходить к работе с ответственностью. В моей ситуации, если я что-то не сделаю, упущу, забуду, кому-то не позвоню, не договорюсь, ситуация может быть катастрофической. Срыв может быть вплоть до самолётов и заселения в гостиницы. Моя работа ошибок не прощает.

– Почему вам пришлось покинуть клуб в 2015 году?

– Можно почитать, с кем это связано. С Александром Владимировичем Семаком, который пришёл в клуб и непонятно по какой причине одним из первых меня убрал из команды. При этом, я почему-то на сто процентов был уверен, что всё равно вернусь. Я ни с кем не ругался. Сказали уйти – спокойно взял и ушёл. Всегда на контакте был со всеми, со всеми прекрасные отношения – администраторами, бухгалтерией и так далее. 

– Если не считать этот недолгий уход, то вы в клубе уже 15 лет. Как оцениваете этот период?

– Всё менялось постоянно – хоккеисты, директоры, тренеры. Посчастливилось поработать мне и с Быковым и Захаркиным, такими грандами хоккея. Очень приятно было работать и с Сергеем Михайловичем Михалёвым, он не посторонний человек в нашей семье. Эта трагедия, его гибель и нас коснулась. А так, с каждый годом я, наверное, всё увереннее становился.

«Не зря Михалёва называли хитрым лисом»

– Насколько плотно вам нужно работать с тренерами?

– Круглосуточно. Всегда в контакте, всегда у тренеров какие-то пожелания. Максимально стараемся создать для них условия, немного лишнюю информацию убираем от них. У них своей полно. Их задача – подготовить команду к играм. Наша – подготовить всё для команды, чтобы никто не нервничал и не переживал.

– Вы ведь ещё и помогаете тренерам с видеопросмотрами.

– Я помогаю быть в контакте с тренерами, находясь во время матчей рядом с видеооператором. Вместе, наверное, легче и лучше работать. Меня попросили, а я не отказался. Мне самому интересно.

– А вы сами не хотели стать тренером? Не учились в ВШТ?

– В ВШТ не учился. Я закончил физкультурную академию на тренера-преподавателя. Но, если честно, не думал о том, чтобы стать хоккейным тренером.

– При этом вы же и на скамейке «Салавата» успели побывать, причём в матче с «Ак Барсом» в 2020-м, когда многие в команде заболели коронавирусом. Какие остались впечатления?

– Прикольно было побывать на лавке, жить игрой, а не смотреть со стороны. В принципе, я и так знаю, как всё происходит изнутри. Но так ещё интереснее. И начинаешь понимать, насколько, порой, тяжело принимать быстрые решение. Когда есть доли секунд сообразить, кому выходить, а кому оставаться. Если честно, я тогда стоял и ни за что не отвечал, номинально был в наушнике. И то я чувствовал ответственность. Даже мандражик иногда был, когда нам забивали, на себя это всё принимаешь.

– Кто в итоге для вас самый запоминающийся из тренеров, с которым поработали?

– Как профессионал, наверное, мне всё-таки запомнился Сергей Михалёв. А с Быковым и Захаркиным было очень непривычно работать. Михалёв – это всё же больше человек старой закалки, плюс местный, всё равно проще как-то. А эти люди пришли уже с амбициями, из сборной, на взлёте своих тренерских карьер. Поэтому там всё должно было быстро решаться, предвидеться та или иная ситуация. С ними, кажется, тяжелее всего работалось. Не то, что мне не хотелось, но по началу было тяжело. Потом я к ним привык.

– Но глыба для вас – это Михалёв?

– Не зря его называли хитрым лисом. Этот человек умел игру перевернуть.

– Вы ведь его автомобиль на продажу выставляли и в интернете было объявление. Как это происходило?

– Мы дружили семьями всегда. Несмотря на мой молодой возраст, и я с ним был в тёплых отношениях. У родителей моих он вообще свидетелем на свадьбе был. Всегда были на связи. Всегда, как мог, поддерживал. И в Тольятти приезжал, его сыну помогал. Для ребёнка это всё равно трагедия, когда был такой отец, и вдруг его резко не стало. Мне просто позвонила его супруга и попросила продать машину. Если честно, на тот момент я сам хотел её купить. Просто тогда возможностей не было финансовых. Так и выставил на продажу. Но, в итоге, её не я продал, Ольга сама справилась.

«Козлов всегда был дипломатом»

– Говорят, что при Быкове и Захаркине всегда отличная атмосфера в команде была при звёздном составе. Никаких кланов не было – радуловские, козловские?

– Ни в коем случае. Это время я вообще вспоминаю с трепетом. Мне посчастливилось быть частью команды с такими игроками, как Твердовский, Сушинский, Радулов, тот же Свитов, Пережогин, Таратухин, Терещенко, Ерёменко, Торесен, Козлов, Костя Кольцов. Можно перечислять долго, игроки высочайшего класса были.

– Вы Козлова ещё игроком заставали, теперь он главный тренер. Это как-то повлияло на взаимоотношения?

– Думаю, только укрепились, мы стали ближе. У нас доверительные отношения. Что делить-то? Мы делаем все одно дело.

 – С тренерами иностранцами – Вестерлундом и Ламсой – сложнее работалось? Или по-другому?

– Не сложнее. Европейцы они же такие, вообще неприхотливые в работе. У них всё просто. Есть лёд – хорошо. Нет льда – ну, ладно. Знаю истории про Ханну Йортикку, который в «Амуре» работал, там вообще какое-то сумасшествие было. У нас всё спокойно было, комфортно.

– То есть, россияне требовательнее?

– Европейцы проще.

– Действительно ли Радулов был таким запоминающимся явлением?

– Не знаю, какой он сейчас стал. Может быть, повзрослел. А тогда это ураган был – в раздевалке, на льду, в быту, в столовой. Саша всегда номер один был. Он импульсивный очень, горел везде. Даже в каких-то просьбах бывал резок.

– Сейчас с ним общаетесь?

– Да, у меня со всеми хоккеистами, перешедшими в другие команды, сохраняются отличные отношения.

– Козлов-игрок и Козлов-тренер сильно отличаются друг от друга?

– Я бы не сказал. Он всегда был таким – дипломатом, рассудительным, спокойным совершенно. Я сильных отличий не замечаю. Что раньше мы где-то подколем друг друга и пошутим, что сейчас. Может, серьёзнее он стал, так как ответственности добавилось.

– А Цулыгин?

– Я его знаю ещё со времён, когда мой папа агентом работал. Николай Леонидович тогда ещё сам доигрывал. Я его очень давно знаю, лет с 10–12. С ним проблем никогда не было. Да и не с одним тренером не было.

«Хартикайнен по-русски всё понимал, но только сказать не мог»

– С легионерами вам больше приходится работать? Того же Хо-Сэнга и Мёрфи вы встречали на арене, когда они только в Уфу приехали.

– На самом деле, я же не один в команде. У нас есть Артур Султанов, который огромную работу провёл по визам и их прибытию сюда. Все задействованы. Но у меня должность такая, нужно встретить и всё показать. Но, опять же, вспоминается вопрос об ответственности – за игроков и за персонал. Расслабляешься только тогда, когда все уже на местах.

– Вы же им квартиры ещё подбираете?

– Помогаем, естественно. Где-то риелторы знакомые, где-то друзья подсказывают, где-то сам объявление увидел, в домашнем чате кто-то написал. А как ещё? Тем более, если иностранцам. Но раньше тому же Козлова я искал квартиру, ходил вместе с ним. Но мне не в напряг это делать. Мне приятно помогать ребятам, это часть нашей работы.

– Были ли какие-то необычные просьбы у игроков или тренеров?

– Нет, наверное. Везде всё стандартно.

– С уехавшими финнами вы хорошо общались?

– С ними особых проблем не возникало, всегда могли обо всём договориться. Был небольшой языковой барьер. У меня и у парней английский – не родной язык но всегда все спокойно решали и со всеми общались. Хартикайнен так вообще по-русски всё понимал, но только сказать не мог. Я даже был удивлён сперва.

– Были удивлены, что они уехали?

– Все удивились. Больше могу сказать, я расстроился очень сильно. Все понимают, как их не хватало в плей-офф. Но они все взрослые люди и приняли это решение. У нас же не концлагерь какой-то, что мы должны удерживать их силой. Мы на это повлиять никак не могли.

– Сильно ли идейно отличается нынешний «Салават» от того, что был при Ламсе или ещё раньше? Кажется, последовательность всё равно есть.

– Это всё разные команды. Сейчас она вообще совершенно другая. Во-первых, у нас и легионеров не так много. Не скажу, что команда ослабла. Но со времён Вестерлунда игроков много поменялось. Плюс, естественно, у каждого тренера свои идеи. Но в плане атмосферы в команде особой разницы не вижу. Не знаю, как в других командах, но у нас всегда всё хорошо было. Хотя сейчас же раздувают про разные группировки в командах, но, опять же, ты не знаешь, правда это или нет. У нас всё тихо-спокойно.

– Вам вдвойне приятно, что сейчас много воспитанников стало к основе привлекаться?

– Всегда приятно. Чем их больше, тем лучше. Это показывает уровень наших тренеров детских.

– Нынешний «Салават» – это всё же строящаяся или уже готовая команда?

– Стадия построения всё равно есть. Ушли легионеры, на которых строилась игра.