«После поражения от ЦСКА я обиделся на хоккей». Откровенное интервью Артёма Лукоянова

Теневой лидер «Ак Барса» верит в финал в следующем году.

Артём Лукоянов – старожил и лидер нынешнего «Ак Барса». Минувший сезон стал для него уже 12-м в свитере казанской команды. За это время он завоевал Кубок Гагарина и дважды проиграл в финале. Первое из них было в 2015 году от СКА. Тогда, по словам хоккеиста, шансов на победу у «барсов» не было, поэтому и неудачный результат многие восприняли спокойно. Поражение же от ЦСКА в этом сезоне – одно из самых обидных, по мнению хоккеиста, потому что у «Ак Барса» были реальные шансы забрать Кубок Гагарина.

В интервью «БИЗНЕС Online» Лукоянов рассказал, чего не хватило для победы, как Зинэтула Билялетдинов поменял команду после возвращения, почему в «Ак Барсе» не было коллектива по ходу сезона и задумывается ли он он завершении карьеры.

«Если бы мы проиграли ЦСКА 0-4, было бы не так обидно»

– Артём, вы говорили, что после поражения в финале Кубка Гагарина почти ни с кем не общались. Расскажите о своих эмоциях. 

– Поражения бывают разными. Проиграть в решающем матче серии – это самое обидное и неприятное. У меня было опустошение, я ничего не хотел слышать и читать. Я обиделся на хоккей. Бывает, проигрываешь серию вообще без шансов – это одно. Но когда ты знаешь, что можешь победить, но проигрываешь в седьмой игре – это очень сложно пропустить через себя. В седьмом матче с ЦСКА у нас была реальная возможность победить, мы несколько раз вели в счете.  

– «Обиделся на хоккей» – это как?

– Я до сих пор никакие новости про хоккей не читаю, ни разу не посмотрел обзор седьмого матча, не видел видео, как ЦСКА поднимает Кубок Гагарина. Это некое внутренне переживание. Нас ведь с детства всех учат не проигрывать. У кого-то потом это чувство притупляется, но я не умею проигрывать, скажу честно. Сейчас нужно успокоиться, перезагрузиться и начать готовиться к следующему сезону. 

Но пока я полностью отключился от хоккея, хочу отдохнуть от него.

– Такие эмоции только из-за поражения в седьмой матче?

– Да, если бы проиграли во всём, а счет в серии был бы 0-4, это было бы не так обидно. В 2015 году мы проиграли в финале СКА (1-4), и такого сильного огорчения не было: они реально были сильнее нас. А в этом году я знал, что мы можем выиграть, всё сделали для этого. 

– Чего не хватило для победы конкретно в седьмой игре? «Ак Барс» дважды вёл в счёте... 

– В пятой и шестой игре мы терпели, практически ничего не давали создавать возле своих ворот. А сколько бросков мы заблокировали? Шайба до ворот практически не доходила. А в седьмой игре сделали две ошибки, после которых пропустили. Они лишили нас чемпионства. 

– Почему в седьмой игре не удалось перетерпеть соперника?

– В целом мы играли неплохо, но были индивидуальные ошибки: кто-то потерял шайбу, другой – не заблокировал. Из всего этого сложилось наше поражение. Мы должны были ловить все броски на себя, чтобы шайба вообще не доходила до нашего вратаря. Вспомните, как «Авангард» выиграл Кубок Гагарина-2021 – они почти все броски принимали на себя. Повторюсь, я не пересматривал седьмую игру. Где-то ЦСКА помог опыт, повезло им или нет – не знаю, но везёт всегда сильнейшим. 

– То, что вы на пределе провели пятый и шестой матчи, вытащив серию с 1–3, могло сказаться на физическом и эмоциональном состоянии в седьмой игре? Все-таки сложно постоянно играть на максимуме.

– Конечно, усталость накапливалась. Это было видно в седьмой игре. В четвертом матче мы бегали как собаки, но эмоции и силы постепенно стали заканчиваться. В седьмом матче нам где-то не хватило легкости в плане принятия решений. 

– Можно ли сказать, что ЦСКА психологически лучше был готов к седьмой игре?

– У них состав из года в год практически не меняется. В этом была их основная сила. Наш состав сформировался только в этом сезоне, к тому же, у нас произошла смена тренера по ходу чемпионата. У нас времени было мало на притирку. Многие игроки впервые играли у Билялетдинова, и им нужно было время, чтобы адаптироваться к его хоккею. 

– Обидно проигрывать из-за чужих индивидуальных ошибок?

– И у меня были ошибки в других матчах, из-за которых мы проигрывали. Тут нет смысла кого-то обвинять. На этих ошибках мы должны учиться и становиться сильнее. Мы должны убрать эти ошибки в следующем сезоне и забрать Кубок Гагарина. 

«Билялетдинов – психолог номер один»

– Многие в «Ак Барсе» играли с травмами в плей-офф. Говорят, и у вас было повреждение...

– Все с травмами играли, да. В седьмом матче я с трудом вышел на третий период. Я уже не играл в равных составах, выходил только на меньшинство. Потянул мышцу в одном из моментов, даже отталкиваться нормально уже не мог. В равных составах мне на льду уже было делать нечего. В таких сериях без травм не обходится. Времени на восстановление нет и все эти болячки накапливаются, потом выстреливают в какой-то момент. Большой респект всем нашим ребятам, которые играли с повреждениями и отдали все силы на льду. 

– Не было мыслей поберечь себя?

– А какой смысл в этом? Это финал, решающие матчи – нужно отдать все последние силы, всё вытащить из себя. Где-то внутри себя понимаешь, что такого шанса больше может и не быть, поэтому даже не думаешь, продолжать играть или нет. Ответ только один – продолжать.

– При 3–1 в пользу ЦСКА в «Ак Барсе» все выглядели чересчур спокойными, а Билялетдинов вообще шутил на пресс-конференции. Со стороны показалось, что команда уже смирилась с поражением.

– При 1–3 почему-то было легче играть. Сам по себе знаю, что сделать последний шаг, когда остается одна победа до Кубка, это самое тяжелое. Чисто психологически мы знали, что они будут торопиться сделать этот шаг, где-то волнение у них будет. А мы выходили на каждый матч как на последний. Вытащили пятую игру, а потом в Москве выстояли в шестой: забили два гола и обороняли свои ворота.

– Спокойствие Билялетдинова в тот момент передавалось команде?

– Он – психолог номер один, умеет настраивать и находить правильные слова. Он знает, что нужно делать, и если ты делаешь то, что он говорит, – результат будет. У него огромный авторитет в команде, всегда может найти нужные слова в самый нужный момент. Не знаю, как у него получается, но он может достучаться до любого.

– Можете рассказать об атмосфере внутри команды по ходу плей-офф? В регулярном чемпионате ходили разные слухи о скандалах в раздевалке.

– В плей-офф мы сплотились, работали ради одной цели. Если сравнивать с чемпионской командой 2018 года, то ситуации немного разные. Тогда мы играли одним составом уже не первый год, у нас всё было отточено. А сейчас наш состав собрали по ходу сезона, нужно было время на притирку, мы через это прошли. Считаю, что в плей-офф у нас была отличная атмосфера, каждый бился друг за друга. 

Лично меня радует, что костяк нашей команды остается и на следующий сезон. Мы станем сильнее, а если останется еще и Зинэтула Хайдярович, то это даже не обсуждается. Как минимум мы снова должны будем дойти до финала Кубка Гагарина.

– Вы весь плей-офф играли в звене с молодыми Галимовым и Дыняком. Насколько сложно это было?

– Артём – чуть другой в плане игры, он любит создавать моменты и чуть меньше хочет играть в обороне. Я ему постоянно рассказывал и объяснял, как нужно играть в плей-офф. К финалу он уже «проснулся» и стал действовать правильно. Просто они молодые и пока не понимают, что в плей-офф нужна именно правильная работа. Это не время, когда ты можешь делать то, что хочешь. Для этого есть регулярный чемпионат, а в плей-офф ты играешь не для себя, а ради команды. Будь добр делать всё правильно и работать строго по заданию тренера. 

Я старался им всё время подсказывать, много работы проводили вне льда. Я думаю, в целом наше звено неплохо играло. Это был их первый финал, они получили опыт, который им обязательно поможет. Уже в следующем сезоне они будут знать, что можно делать, а что – нет.

– Сложно было ещё и дополнительные разговоры с ними проводить?

– Очень тяжело. Я не люблю ходить, что-то объяснять, мне ведь и самому нужно готовиться, выходить на лёд и играть. Там и так уже сил нет, а ещё приходится что-то объяснять. Что-нибудь им подскажешь, а потом ещё и сам ошибёшься (улыбается). С другой стороны, выбора у меня не было. Мне нужно было идти в бой с ними. Это ведь в какой-то степени я делал и для себя. 

– Галимов – очень своенравный парень. Он не любит, когда его учат. Приходилось заставлять?

– Иногда приходилось объяснять дополнительно, где-то по второму кругу ходить. А вообще... Хорошо, ты не хочешь делать эту работу, но тогда выходи и забивай по пять шайб! Никто слова тебе тогда не скажет. А если ты этого не делаешь, будь добр: выполняй, что тебе говорят.

Если мне Зинэтула Хайдярович говорил, как видит работу нашего звена, то я потом должен был донести эту информацию до Галимова и Дыняка. И один я эту работу сделать не смогу, мы должны её делать вместе. А если они её делать не будут, то потом спрашивать будут с меня, ведь ответственность за наше звено лежала на мне.

– Вы чуть ли не первый раз в «Ак Барсе» играли без Глухова в одном звене. Сложно было без постоянного партнёра?

– Очень тяжело, потому что мы с Мишей много времени провели вместе. Он всегда может что-то подсказать и настроить, также объяснить ребятам. В меньшинстве нам, безусловно, его не хватало. Я ждал и надеялся, что в плей-офф он сыграет, но здоровья ему не позволило. 

– Он всё равно рвался играть, несмотря на травмы.

– Он очень хотел сыграть. Решили так, что рисковать им и усугублять его физическое состояние не будем.

«В середине сезона у нас не было сплоченного коллектива»

– Если бы в середине регулярного чемпионата сказали, что «Ак Барс» будет играть в финале Кубка Гагарина, наверное, мало кто поверил бы. Команда много проигрывала, внутри неё постоянно были какие-то скандалы. Насколько сложное это было время?

– Скажу честно: было очень сложно. Я восстанавливался от травмы, с командой не был, но было видно, что каждый сам за себя, занимается какими-то своими делами. Не было одного сплоченного коллектива, не было единой цели, к которой мы шли.

– То есть все эти разговоры про кланы были правдой?

– Не совсем так. Просто было несогласие внутри команды: один делал одно на льду, другой – другое. Не было чего-то, что нас объединяло бы. Сложно было на всё это смотреть, потому что я в команде давно и не помню, чтобы когда-то было что-то подобное. 

– Вы как старожил команды пытались изменить ситуацию?

– Меня тогда практически не было в команде – я восстанавливался индивидуально от травмы. Несколько матчей провел вообще 13-м нападающим, практически не выходил на лед. Что я там мог сделать?

– Можете ли назвать причину, почему в «Ак Барсе» все играли вразнобой, не было коллектива?

– Так и не могу сказать сразу. Да и в целом из игроков никто не скажет, что у нас не было коллектива. Это было видно по игре, но не по раздевалке. Да, какая-то стычка была на тренировке, но ничего сверхъестественного не произошло. А так никто ни с кем не дрался, никто не обижался. Просто это впечатление сложилось по играм и оно зашло слишком далеко. Не знаю, кто этим занимался, но всё равно все вместе мы должны были сплотиться. 

– В вашей карьере это впервые, когда в коллективе всё было так плохо?

– Да. 

– Наверное, ваши летние ожидания не совпали с реальностью.

– Конечно, все ждали, что мы должны будем всех сожрать. Но это время, слава Богу, прошло. Мы спасли сезон и достойно выступили. Безусловно, в этом заслуга и Зинэтулы Хайдяровича, который пришёл в тяжёлый период. Я был уверен, что он всё наладит. Прям 100 процентов, не было никаких сомнений. В тот период ему тоже нужна была помощь: он сразу сказал, чтобы мы подсказывали, помогали. Всё это для того, чтобы всё прошло быстрее. Это хорошо сработало.

«Знаю, что Билялетдинов требует. Могу даже собрания не смотреть»

– Что поменял Билялетдинов, когда пришёл в команду?

– На тренировках больше внимания стало уделяться командной игре и дисциплине. Он всё начал показывать и рассказывать. Собрания были, на которых он всё объяснял всё вплоть до движения. Мы всё проходили детально. Если не понял, то подходишь, и Зинэтула Хайдярович всё объясняет ещё раз. Он готов это делать столько, сколько надо.

– А в плане атмосферы?

– Все начали к выполнению заданий относиться не как-то просто, а полностью отдаваться этому. Если он видит, что ты что-то не делаешь, то он подходит и может сказать. Те люди, которые не хотели это слышать, видят, что другие это выполняют. Так они тоже начинают делать эти упражнения. Весь коллектив втянулся в это, и там постепенно выстроилась правильная игра. Когда ты знаешь, что тебе делать, всё намного легче. 

– Вы почти всю карьеру играете под руководством Билялетдинова. Как он поменялся после возвращения? 

– В принципе, он не поменялся. Каким он для меня был четыре года назад, таким остался и сейчас. 

– Может, более разговорчивым стал.

– Он каждое утро ко всем подходил, со всеми здоровался, говорил. Он всегда открыт, это очень хорошо для коллектива и персонала. Спросит: «Как дела? Как дома обстановка?» 

– Наверное, вы больше всех в «Ак Барсе» обрадовались возвращению Билялетдинова.

– Скрывать не буду, мне под его руководством всегда легче игралось. Знаю всё, что он требует. По сути, могу даже собрания не смотреть. 

– То есть это ваш тренер?

– Как бы это ни звучало, но так оно и есть. 

– С одной стороны, при Билялетдинове вы выдали сильный игровой отрезок, с другой, есть какое-то привыкание к тренеру. С Квартальновым у вас были притирки.

– С Дмитрием Вячеславовичем нормально я работал. Когда меня тренер знает, то правильно использует. Он пришёл, досконально меня не знал. 

– То есть была притирка.

– Притирка всегда есть и всегда присутствует. Но затем он понял, для чего я нужен и что я умею делать. Так что всё спокойно и нормально было.

– Какие требования были к хоккеистам у Билялетдинова?

– Естественно, правильная игра в обороне, правильная игра в средней зоне, а в атаке, что хотите, то и делайте. Всегда третий игрок наверху в помощь обороне. Так что в атаке ты свободен, а в обороне тактика должна соответствовать каждому звену. Нельзя халатно относиться к этому: все играют как в обороне, так и в нападении. Всё было на этом и построено: сначала защита, потом атака. 

– Партнёрам тяжелее было привыкнуть к требованиям.

– Тяжело, конечно. У нас есть ребята – Шипачёв, например – которые в атаке играют отлично, но им тяжеловато потом назад отойти. Но они все старались выполнять и в нужные моменты забивали. В обороне же пытались нас выпускать, тех, кто с требованиями знаком.

– Насколько в такой хоккей тяжело играть?

– Если выполняешь всё то, что он говорит, то не тяжело. Может, если ты атакующий игрок, то ты всегда сконцентрирован на игре в нападении. Об обороне ты меньше думаешь, но тебе нужно вернуться и сыграть в своей зоне так же, как и в чужой. Не все этого хотят. 

– Может, не все хотят жертвовать собой и своей статистикой.

– Да, может, и жертвовать. Самое главное в звене – это понимание своего товарища. Не должно такого быть, что защита думает об одном, нападающие – о другом. Тогда будет коллапс, и рано или поздно нам забьют. Поэтому пять человек, которые выходят на лёд, должны знать, кто что делает. В этом и система. Один её нарушил – всё сломалось. Поэтому здесь нужно системно понять, что тебе говорят. 

– «Ак Барс» в этом плей-офф много забивал. Есть же миф об откате Билялетдинова…

– У нас очень хорошие нападающие, два звена «убийц». Справлялись, забивали. 

– То есть у Билялетдинова нет каких-то рамок, что нужно сидеть в обороне и всё?

– Нет, конечно. У Дмитрия Вячеславовича мы играли с атакующей стороны и при потере шайбы мы садились двумя или тремя игроками. Построение было таким, что при игре в защите мы тоже давили. Но это зависит от игроков, которые выступают в команде. У Дмитрия Вячеславовича было много молодых, все бежали – этот темп мы могли удерживать. В этой команде мы такой темп держать не сможем, и смысла нет это делать. Например, в серии с «Нефтехимиком» мы не могли перебегать их. Старались сыграть похитрее.  

«Уфа не играла в этот блевотный хоккей «Адмирала», но что в итоге?»

– Что было самым сложным в плей-офф, если оставить за рамками финал?

– Со всеми командами было тяжело. Например, первый раунд – он всегда самый сложный, ты только начинаешь. «Нефтехимик» нам достался очень кусачим, они не хотели проигрывать. Плюс происходила притирка, нужно было пройти через сложные моменты, чтобы понять, на что ты способен. С каждым раундом мы становились уже сильнее.

Закалила нас и серия с «Адмиралом». Там ребята как спартанцы обороняли свои ворота, плюс сложная и длинная дорога была до Владивостока. А потом с «Авангардом» было уже легче, давило только то, что мы постоянно от них вылетали.

– Показалось, что с «Нефтехимиком» неожиданно было много эмоций. Они постоянно пытались «залезть под кожу», говорили, что ваше время уже ушло, из вас песок сыпется.

– С Нижнекамском всегда была принципиальная борьба. А то, что они там про нас говорили... Они вообще должны нам спасибо сказать, что в плей-офф попали (улыбается). Мы своей работой в конце регулярного чемпионата помогли своим ребятам из республики попасть в плей-офф. А болтать может кто угодно, зато они, наверное, потом хорошо хоккей посмотрели по телевизору. 

– Кажется, что у «Нефтехимика» присутствует синдром младшего брата и они завидуют вниманию республики к «Ак Барсу».

– Сложный вопрос вы задали. Но вообще в плей-офф постоянно идут какие-то разговоры между игроками, кто-то старается поддеть, что-то обидное сказать и спровоцировать. Это нормально – ради достижения результата все способы хороши. Просто кто-то ведется на это и отвечает, а кто-то, как мы, не замечали все эти провокации.

– Билялетдинов всей команде напрочь запретил вестись на провокации и драться в плей-офф?

– Такой разговор с тренером был. Зинэтула Хайдярович никогда не приветствует ответы на провокации, когда едешь специально мстить. Да я и по себе знаю, что иногда не сдержишься, сделаешь глупость, а потом думаешь: зачем мне это надо было? Тренер всегда нас настраивает на результат и говорит, что, отвечая на провокации, ты можешь навредить своей команде. Прежде чем что-то сделать, лучше несколько раз подумать.

– С другой стороны, были ситуации, когда ваших игроков чуть не травмировали, но никто не заступался за них.

– Опять же, если его ударили не по правилам, то это удаление, которое можно реализовать. А если ты ответишь, то будет уже обоюдный штраф. Что важнее для результата? Конечно, игра в большинстве.

– Показалось, что с «Адмиралом» вам было проще играть, чем с «Нефтехимиком».

–  Это две разные команды в плане игры. «Нефтехимик» бежал вперед и играл в хоккей, а «Адмирал» пытался перетерпеть нас. Но перетерпеть нас у них точно бы не получилось: когда нужно было бежать вперед – мы бежали, а когда отсидеться в обороне – сидели. Да, было непросто, потому что они полностью играли по тренерскому заданию, у них был хороший вратарь, но мы прошли их.

– Григорий Панин назвал хоккей «Адмирала» блевотным.

– Блевотный или нет, но он принес результат, они прошли «Салават Юлаев» в первом раунде. Хорошо, Уфа не играла в этот блевотный хоккей, но что в итоге? В плей-офф нет номинации «Лучший хоккей», за это призы не дают. Есть только одна цель – Кубок Гагарина, ты должен любыми способами её выполнить. Чем дальше ты пройдешь, тем лучше. Никого не будет волновать, в какой ты хоккей играешь, если он дает результат.

– Сложно было летать на Дальний Восток по восемь часов?

– Знаете, почему-то во Владивостоке лично мне игралось легче, чем в Казани: выскочил на лед с утра и попер. Сами перелеты были легкими, спасибо «Татнефти» за отличные условия – у нас был огромный самолет, где можно было погулять или спокойно поспать. А в Казани всё как-то не то было, не знаю, с чем это было связано. Даже та пятая игра, которую мы обязаны были выигрывать и закрывать серию дома... Они выскочили и побежали, а мы – нет.

«Наша команда готова для финала в следующем году»

– Вы близко общаетесь с Зариповым, но во время плей-офф его почти не было с командой. Насколько тяжело это далось?

– У Даниса есть большой опыт. Он бы нам помог в этом, всегда коллектив при нём был хороший. Жалко, что он не играл и не было его с командой. 

– Насколько он переживал?

– Созванивались с ним, ему хотелось быть с нами. Ситуация так сложилась. 

– Сколько раз вас не спрашивали, вы всегда говорили, что не поверите в завершение карьеры Зарипова. Как восприняли его решение?

– Тяжело было поверить, что он завершит. Ему, конечно же, хотелось большего. Как специалист и как хоккеист он на вес золота. 

– Но всё-таки время не обманешь.

– Да. Он на вес золота в любом клубе. «Ак Барсу» такие люди нужны. Ещё встретимся с ним.

– У вас в голове нет мыслей о завершении карьеры?

– Ничего такого нет. Пока хочется играть. 

– Вам 34, но серьёзных травм за карьеру не было. Так что организм ещё молодой.

– По сути, да. Были травмы, но у кого-то до 30 лет появляются какие-то травмы, с коленями, допустим, ты раз сделал операцию, потом два. Всё это накапливается. У меня, тьфу-тьфу, ничего такого не было. Физически всегда стараюсь нормально подготовиться.

– Какой потенциал у этого «Ак Барса»?

– Уже думал об этом. Эта команда готова для финала в следующем году. Будут корректировки по игрокам, если Зинэтула Хайдярович останется, то финал возможен, я уверен. Только нужно будет поработать хорошо, регулярку хорошую провести.

– Это может стать повторением ситуации с ЦСКА, который одним составом не первый год играет?

– Конечно. Но я же говорю, что раньше у нас был состав с Азеведо, другими игроками. Мы почти каждый год доходили до полуфинала или были где-то рядом. Мы это оттачивали. Те команды, у которых коллектив заряженный и сбалансированный, маловероятно, что не дойдут до финала. Нам бы только отточить недочёты. 

– Приход Билялетдинова стал для вас глотком свежего воздуха. Но нет ли опасений, что на второй год появится расхлябанность?

– Он такой человек, что если ты не играешь, то он тебе раз скажет, два, а потом другого поставит. Здесь же народ есть. Хоккеист должен чувствовать момент, что если он не хочет играть, то пусть другой выходит. Здесь никто не будет заставлять.

– То есть при нём расслабленности не будет?

– Не будет. При нём нет такого.

– Год назад вы переподписали контракт с клубом, и ваша зарплата в два раза упала вниз. Насколько это было тяжёлое решение для вас?

– Наша команда подписала звёзд. Я, в свою очередь, согласился на предложение и принял условия. Клуб многое для меня делает, я хочу играть и только здесь завершить карьеру. Они знают мою работу на льду. Если я нужен клубу, то согласен остаться. 

– Притом у вас были другие варианты...

– Были, но мы их не рассматривали. Хорошо, что они были, но задачей номер один было подписание нового контракта с «Ак Барсом». 

– Какие планы на лето?

– Да ничего такого. Отдохнул, съездил с семьёй на море, здесь побыл. Всегда какие-то дела бывают. Может, в июне ещё раз куда-нибудь слетаем. Сын растёт, хочу на футбол его отвести. Затем нужно будет к сезону подготовиться

– Сына – в «Рубин»?

– Да. 

– Когда планируете начать подготовку?

– Думаю начать в конце июня. По сути, сейчас она тоже идёт: играю в футбол, теннис. Иногда могу в хоккей с кем-то поиграть. 

– У вас есть хобби?

– С друзьями на рыбалку съездить. Времени сейчас полно, хоть целыми днями что-то делай.