«Нам говорили так: если мы не пропустили – мы уже не проиграли». Экс-вратарь «Рубина» – о Бердыеве, Кафанове и Туркменистане

Теперь работает в академии «Рубина».

Немного игроков, кто прошёл путь с «Рубином» от выхода из ФНЛ до медалей РПЛ. Бывший вратарь Павел Харчик не только видел успехи казанцев, но и становление в тренерском цехе Виталия Кафанова и Курбана Бердыева, с которым ещё работал в олимпийской сборной Туркменистана. 

В интервью «БИЗНЕС Online» Харчик рассказал о совместной работе с тренерами, как справлялся с давлением второго номера и возвращение в «Рубин» спустя 15 лет.

«Кафанов ездил в «Милан» и «Интер» на стажировку и применял увиденное в «Рубине»

– Павел Михайлович, проблематично было заниматься футболом в Туркменистане?

– Я начал заниматься футболом во дворе, как и все. У нас был парень чуть постарше нас – местный заводила. Он всех собирал и делил на команды. Потом родители отвезли меня в секцию, где я из полевого игрока переквалифицировался во вратаря, так как был самый высокий в команде. Когда мне было чуть больше 13-ти лет, к нам на тренировки приходил Виталий Витальевич Кафанов – он тогда ещё был действующим игроком «Колхозчы». Помогал, подсказывал что-то, учил. С тех времён я с ним уже знаком.

– Выходит так, что Кафанов в вашей жизни ещё с детских времён...

– Ему огромная благодарность. С его помощью я оказался в России, многое в меня заложил именно он. В Смоленске, когда Бердыев уже уехал в «Рубин», Кафанов остался главным тренером «Кристалла». И он стал мне больше доверять игрового времени. Потом позвал в Казань.

– Многие вратари называют Кафанова лучшим тренером в карьере. Для вас так же? Он важнее для вас, чем Бердыев?

– Меня везде вёл, учил Витальевич. Бердыев видел результат. Не знаю, как у них так было всё устроено в тренерском штабе, но, я думаю, вратарей набирал всё-таки Витальевич. Я бы тоже назвал Кафанова лучшим тренером. Наверное, я вообще один из первых вратарей, кого он подтянул и воспитал.

– У Кафанова были какие-то новшества в тренировочном процессе? Чем он вас удивил?

– У Витальевича всегда были интересные упражнения, подготовка. Не было чего-то примитивного. Он ведь вообще не отдыхал. Во время отпуска ездил на стажировки в большие европейские клубы Англии и Испании, в «Интер», «Милан». Но чем отличается подготовка тогда и сегодня – у нас было больше физических нагрузок. Сегодня я вижу, что даётся больше игровых упражнений. Это можно объяснить большим количеством игр в сезоне.

– В начале карьеры в «Рубине» вас отправляли в аренду в «Нефтехимик». Каким запомнился Нижнекамск тогда?

– Отправили меня в 2004-м для практики. Я прошёл сборы, потом выходил в старте, но мне просто не везло, не было какого-то фарта – пропускал нелепые мячи.  В Нижнекамске себя так и не обрёл и через полгода вернулся в Казань. Но Нижнекамск я бы не отметил с какой-то плохой стороны.  В Казани просто тренировался полгода, без практики. Но получил свой шанс в 2005-м.

– Когда повреждение получил Александр Колинько и вам доверили место в стартовом составе?

– Да, но и я тогда тоже был с травмой, не такая серьёзная. У нас ещё был Дима Черкасов – молодой вратарь, но место доверили мне.

– У «Рубина» в заявке всегда было много вратарей. Это как-то мешало тренировочному процессу? В один сезон в команде было шесть голкиперов.

– Тренировки от этого хуже не становились. Запасным вратарям было ещё сложнее – большая конкуренция, нужно всегда держать себя в тонусе. Никто не знает, когда выпадет твой шанс в основе.  Мне давали шанс играть не всегда по причине того, что я был лучшего кого-то. Иногда у основного вратаря была травма, а я готов его заменить. Если бы не держал свою форму, концентрацию, то никто бы меня не выпускал. У Бекиевича был здоровый взгляд на конкуренцию: если ты не выпадаешь, играешь хорошо, а команда набирает очки, то тебя не будут менять, даже если вылечился основной.

– Почему тогда не удалось выиграть конкуренцию у Колинько?

– Я играл в старте, но на тренировке получил травму. Домингес пробил в лёт по мячу и я отбил мизинцем. Результат – мизинец сложился пополам.  

– Наверное, сложно держать себя в форме, зная, что можно вообще не сыграть в сезоне так как есть основной голкипер...

– Очень сложно. У каждого есть самолюбие, эго. Рано или поздно появляется момент, когда видишь ошибку коллеги и думаешь: «Ну теперь-то дайте мне шанс поиграть». Но когда этого не происходит, многие руки опускают, думают да и фиг с ним, всё равно играть не буду. Снижают требования к себе, а это начало конца. Вот в ЦСКА есть бессменный номер один – Игорь Акинфеев, а за его спиной всегда было много резервистов. Но какие вопросы к Акинфееву, если он номер один и заслуживает своё место по праву?

– А вы как внутри себя переживали, что редко выходили на поле?

– Было непросто, но спасибо Витальевичу – он у нас ещё и психолог. Помогал. Он видел, у кого какое состояние, мог просто по душам поговорить, объяснить. После разговора с ним руки не опускались, а наоборот – мотивировался. Он умел правильно находить слова.  То, что вратарь недонастроен видно не в каких-то беговых упражнениях, как у полевых игроков. Где-то не четко сработал, где-то без концентрации. Мелочи, которые Витальевич сразу подмечал.

 «Бердыев танцевал лучше, чем пел»

– Говорят, закрытость Бердыева – это миф. Какой он для вас?

– Он разный. На тренировках есть субординация, вне поля он может с тобой по душам поговорить, в раздевалке может пошутить – у него есть чувство юмора. Для меня Бердыев – это не высокомерный человек.

– А вы спрашивали какие-либо советы у него?

– Если касаемо игры – то свои комментарии он доводил через Витальевича, но были и жизненные моменты, когда он входил в положение и шёл на уступки. У меня случилось семейное ЧП в каком-то году в течение сезона. Я подошёл к нему, объяснил, и он спокойно меня отпустил: «Семья – это самое. Первостепенно».  

– Вы с «Рубином» выходили из дивизиона в РПЛ, дебютный бронзовый сезон, еврокубки. Бердыев изменился после побед?

– Каким был Бердыев в олимпийской сборной Туркменистана, когда я там играл в 90-е, таким он и остался в «Рубине». Свой авторитет он долго и упорно завоёвывал своим трудом. Человек живёт футболом 24 на 7. Сегодня огромное количество информации в компьютерах, телефонах, а тогда записи матчей были на кассетах. Так эти кассеты занимали несколько комнат – Бердыев все их отсматривал.

– А стиль футбола изменился?

– Говорят, что он проповедник только оборонительного футбола. Я помню, нам тренеры говорили так, что если мы не пропустили – мы уже не проиграли. А свои моменты мы найдём. Мы много отрабатывали стандарты, за которые отвечал Кафанов. Помните сезон 2003 года, когда взяли «бронзу»? Тогда много голов было со стандартов. Я бы не сказал, что у нас тогда был оборонительный футбол – мы много забивали.

– Мы знаем, как к Бердыеву относятся в России, а как на его родине в Туркменистане?

– Безграничное уважение. Он играл в Туркмении, тренировал. Не знаю как сейчас, но раньше он всегда проводил семинары для туркменских тренеров, когда приезжал туда.

– Когда «Рубин» стал чемпионом, показывали кадры из раздевалки, где танцевал Бердыев. Вы его таким видели раньше?

– Да, когда были победы – Бердыев мог открыто радоваться. У нас были латиноамериканцы – а они всегда отличались своими танцами. Когда взяли «бронзу» в 2003-м, Бердыев танцевал вместе с ними.

– Бердыев что делает лучше: танцует или поёт?

– Танцевать у него лучше получается!

– Вы с ним сейчас поддерживаете общение?

– Наши пути разошлись в 2013-м, как только я завершил карьеру. Честно говоря, у меня даже его номера нет. Бывало, случайно пересекались в аэропорту, перекидывались парой фраз, но нет какого-то постоянного общения.

– А с Кафановым?

– С Витальевичем созваниваемся.

  «Обвинение от Ялланда в коррупции Бердыева? Свой неудачный период карьеры хотел оправдать вот таким образом»

– У вас есть понимание, почему успеха «Рубина» в 2003 году так никто и не смог повторить?

– У нас был отличный состав. Иностранцы, которые приехали – все квалифицированные, усилили клуб. Правильное желание, коллектив и подход к делу замесили эту формулу успеха. С каждой удачной игрой у нас добавлялась уверенность в себе, дома мы много очков набрали. К концу сезона в Казани мы морально съедали соперника.

– Вы не первый говорите, что у «Рубина» сильной чертой был коллектив. А кто был главным заводилой?

– Серёга Харламов, он умел организовать всю команду на какие-то мероприятия. К тому же был капитаном. Калисто был весельчак.

–  Та команда могла за чемпионство побороться?

– У нас были математические шансы до какого-то тура. Вроде бы их не осталось после матча с «Зенитом» в 26-м туре. Теоретически, если бы сезон был бы длиннее, я думаю, мы могли побороться. Просто у нас начало сезона было скомканное. Мы ведь только вышли из первого дивизиона, на старте влетели 0:4 ЦСКА, потом уже притёрлись.

– Вот этот холодный душ от ЦСКА в начале сезона пошёл команде только на пользу?

– Да, у нас был диалог внутри, наши иностранцы наглядно увидели уровень.

– Легионеры приехали, так сказать, со звездой?

– Наверное, такое было в подсознании как минимум. Этот период адаптации прошёл быстро – иностранцы быстро перестроились.

– А как они адаптировались к повседневной жизни в России? В баню их водили?

– Баня у нас была на базе, так что никого никуда водить не приходилось (смеётся). У нас были общие командные мероприятие. Мы собиралась семьями в неформальной обстановке. Причём собирались всей командой, не было такого, что дружили группами. Иногда иностранцы устраивали тематические вечеринки. В Казани находили заведения с кухней их страны, знакомились с их культурой. Когда ещё и положительные результаты – в коллективе хорошее настроение.

– Но тогда были сильные иностранцы: Чижек, Новотны, Сибайя. А потом появлялись всякие Ялланд, Руссель. Легионеров завозили пачками. Их имена успевали запоминать?

– У нас с ними проблем не было, в быту это были нормальные ребята. Но они не могли перестроиться с европейского образа жизни. Поэтому не заиграли. Наверное, они думали, что им зарезервировано место в старте. У Бекиевича не было авторитетов. Кто пашет на тренировках – тот и играет.

– Когда Ялланд вернулся на родину, то говорил, что Бердыев у него просил денег, если тот хочет играть. Как вы относитесь к такому роду заявлениям?

– Бред. Не понимаю, зачем люди говорят о своих проблемах только тогда, когда уезжают отсюда? Наверное, понимают, что больше никогда не вернутся в Россию, вот и говорит всё что хотят у себя из дома. Похоже, свой неудачный период карьеры Ялланд хотел оправдать вот таки образом.

– В 2004 году ходили слухи об увольнении Бердыева на фоне неудачных результатов команды. Вас такие разговоры удивляли?

– То, что результаты команды будут не такими, как в 2003-м, нас Бердыев предупреждал ещё на старте сезона. «Ребята, чтобы удержать планку – надо пахать ещё больше», -- говорил он. Тогда мы стали 10-ми и после «бронзы» это расценивали как плохой результат.

– Вы были в заявке на первые еврокубковые матчи «Рубина» против «Рапида». Тот вылет по итогам двух матчей стал катастрофой?

– Это был важный урок. У нас ведь был хороший запас перед ответной встречей, но мы его упустили. «Рапид» тогда был классной командой.

– У вас нет сожаления, что вы покинули «Рубин», а они стали чемпионами. Так были бы с золотыми медалями.

– На тот момент это была неизбежность. На сборах в 2008-м был Козко, пришёл Рыжиков. Я чувствовал, что на меня не рассчитывают. Попал в «Анжи», хороший для меня опыт.

«Менталитет в Татарстане очень похож на тот, что у меня на родине в Туркменистане»

  – Вы недавно вернулись в «Рубин» тренером вратарей в академии. Когда получили предложение?

– Конкретика в разговорах появилась где-то в середине осени. Сначала пообщались с Сергеем Козко – он порекомендовал меня старшему тренеру академии Рустему Хузину, потом пообщались с Андреем Князевым. На тот момент была вакансия и переговоры шли легко – я со всеми в дружеских отношениях.  Я в 2013-м году я заканчивал карьеру где-то в конце ноября и получается так, что через 10 лет я снова возвращаюсь в футбол в этих же числах. Символично.

– До того как получили предложение из академии «Рубина», чем вы занимались?

- После окончания карьеры я и не думал становиться тренером. Почему-то тогда не лежала душа к профессии. У меня был свой  ресторанный бизнес,  импорт товаров из-за границы – впрочем, этим  и сейчас занимаюсь. 

– Получается так, что после окончания карьеры вы вернулись жить в Казань?

– Перевёз семью в Казань ещё в 2012-м, хотя тогда был ещё действующим игроком. Карьеру завершил только через год.

– А пойти на работу в систему «Рубина» после окончания карьеры не предлагали?

- Да, был однажды такой разговор с Курбаном Бекиевичем в 2013 году. Он посоветовал пойти учиться на тренерскую специальность.  

– Казань для вашей семьи очень значимый город, раз остались здесь после окончания карьеры...

– Во время карьеры много где удалось поиграть: в Казахстане, Узбекистане, Смоленске, но Казань стоит особняком. Менталитет в Татарстане очень похож на тот, что у меня на родине в Туркменистане – уважение к старшим, ценности. Поэтому мне в Казани всегда было легко во всём.

– Вы впервые в Казани оказались в начале нулевых годов. Тогда это был уютный город?

– Казань выросла буквально на глазах.  Сейчас некоторые районы не сравнить с теми, что были 15–20 лет назад. Новые дома, дороги, инфраструктура. Когда я приехал в «Рубин» --  мы ещё жили на старой базе в Авиастрое, та, которая двухэтажная. 

– Наверное, когда вы приехали, в «Рубине» была старая инфраструктура?

– Я не приезжал из какого-то топ-клуба и не скажу, что меня что-то удивило. Тогда вообще не обращали внимание на такие вещи, в приоритете была работа на тренировках, игры. Когда вышли в премьер-лигу условия стали меняться.

– Когда вы приехали – жили на базе?

– Большую часть времени. Клуб выделял квартиру, но я тогда не был женат и на базе мне было комфортнее.

– Комнату с кем-то делили?

– Да, вместе с Володей Байрамовым. Так сложилось, что мы с ним и в Туркмении жили на соседних улицах. Потом Бердыев нас обоих позвал в Смоленск, затем в Казань. Шли по одной футбольной тропинке.

– Отголоски 90-х в Казани не застали?

– С такими вещами не сталкивался. Наверное, потому что на базе жил. Сегодня все говорят про сериал «Слово пацана», мол, казанский феномен, но я в Казани такого не видел. Если сравнивать с моим детством в Туркмении – у нас такого не было. Были какие-то задиры, но без группировок.