Большой разговор с Хабибуллиным. О его протесте, «конокраде» Пламене и особенной Югре

Он сбросил 44 кг, пробегает по 10 км в день, в 54 года научился готовить.

62-летний Рафаэль Хабибуллин – отец-основатель, директор и главный тренер клуба «Газпром-Югра», который с 2002 года неизменно выступает в суперлиге. А ещё он в числе самых харизматичных персон российского волейбола. Он проповедует правильное питание, гоняет на гостевые матчи на автомобиле и предпочитает напрямую общаться с игроками без участия агентов.

Несмотря на сильно сократившееся финансирование, команда из Сургута стабильно попадает в плей-офф. А Хабибуллин удерживает репутацию человека, который реанимируют карьеры, раскрывают ноунеймов и даёт вторые шансы. Он долгие годы откладывал большое интервью «БО Спорт», но теперь оно всё-таки состоялось.

«Пламен – самый дорогой игрок в истории «Газпром-Югры»

– Рафаэль Талгатович, какие у вас сейчас отношения с Пламеном Константиновым? В 2017-м вы его назвали «цыганом-конокрадом».

– Вот шум стоял, а! (Смеётся) Все обсуждали скандал, а мы с Пламеном как были в дружеских отношениях, так и остались. Это же я его ещё игроком в Россию затащил. Причём боролся за него с Александром Яременко, который тогда состав Калининграда формировал, будучи агентом. Я дал Пламену контракт в 700 тысяч евро. Никто в Сургуте столько не получал и вряд ли скоро будет получать. 

Потом Константинов оказался в Греции, но мы с ним держали связь, я вернул его уже как тренера. Он сильный мужик, умнейший человек, пусть и со своими тараканами. Но мы друг друга понимаем. Он вообще не употребляет алкоголь, но без кофе и сигарет не может. Раньше сидели у меня в офисе – дым стоял, хоть топор вешай. Сейчас я себя так уже не травлю, а он продолжает.

– То есть, вы тогда не поругались?

– Кто со мной общается, знает мою образную речь. Ругаюсь я по-другому, а это был образ, Пламен меня понял. Потом называл меня народным артистом. В той истории меня больше эмоционально задело, что «Газпром-Югру» назвали клубом-паразитом. Клуб, который дал стране и сборной России столько игроков! «Паразит» я, наверное, ещё и потому, что считаюсь противником агентов. На самом деле просто предпочитаю прямой контакт с игроками.

– Не хотите платить пять процентов?

– Дело не в деньгах. Меня подкупают игроки, которые звонят сами. Мы несём ответственность друг перед другом, без посредников. Такие игроки у меня всегда в приоритете, хотя, конечно, и с агентами есть контакты. Многие из них вполне профессиональные, волейбольные люди. Тот же Дмитрий Резванов – агент №1 сейчас. Я его взял к себе в команду в 19 лет, потом он был нашим представителем в Москве, помогал с подбором игроков. Позднее рекомендовал его Юрию Сапеге в созданное им агентство «Волей Сервис».

– Кстати, Пламен – единственный главный тренер, которому вы позволили весь сезон руководить командой.

– Хотя Пламен начинал очень тяжело. Мы с моим помощником Михаилом Поздняковым немало сил и нервов на него потратили. Хочу сказать, что Михаил Леонидович был великим человеком и тренером, светлая ему память. Так вот, в том сезоне мы заняли только шестое место на Востоке, и попали в плей-офф на третью команду Запада – «Белогорье». Проиграли первый матч в Белгороде, выиграли дома, а затем вместе с болельщиками чартером полетели на третий матч. Выиграли 3:2 и отправили «Белогорье» в плей-аут. Залетаю в раздевалку, сразу к Алексею Родичеву: «Ты как к цитрусам относишься? Сумеешь десять лимонов на двенадцать разделить?». Он справился. Ребята заслужили.

Пламен интересный, он может быть душкой и влюблять в себя. Я его просил, когда мы поедем в Нижневартовск, влюбить в себя Сергея Савина и ему это удалось. Но я-то рассчитывал, что Пламен останется в Сургуте, а Павел Борщ перетащил его в Нижний Новгород. Туда же поехал и Савин, который с Пламеном потом десять лет не расставался.

«Хотел заполучить для сборной России Женю Гребенникова – он был не против»

– После у вас были Андрей Толочко, Вадим Хамутцких, Борис Гребенников.

– Толочко не справился, хотя начал хорошо. С Хамутцких, царствие ему небесное, у нас возникли принципиальные разногласия, но я не буду о них вспоминать. В 2014 году я пригласил Бориса Гребенникова, через него хотел заполучить и Женю Гребенникова. Не столько для себя, сколько для сборной России. Женя на тот момент был не против принять российское гражданство. Выкуп из немецкого «Фридрисхафена» стоил 200 тысяч евро, по тем временам 8 млн рублей. Остался главный вопрос – гражданство. Его могла оперативно решить только федерация, то там не заинтересовались. Под конец регулярки мы расстались с Борисовичем. Давайте будем считать, что у меня тяжелый характер и завышенные требования. Я перехватил управление командой – в четвертьфинале прошли «Локомотив», потом в серии за «бронзу» проиграли «Динамо».

– Когда главным тренером «Газпром-Югры» станет Артём Хабибуллин?

– У меня нет цели оставить его после себя. Дети – наши самые слабые места. Артём работал тренером в ЮКИОРе, но в итоге выбрал семью. Сейчас тренирует мужскую рабочую команду «Газпром трансгаз Сургут», а его жена Людмила Малофеева – женскую. Давненько с ним не общались.

– А с зятем Олегом Самсонычевым общаетесь?

– Да, у нас хорошие отношения. Он после завершения карьеры стал бизнесменом, шьёт форму для детских и взрослых спортивных клубов. Иногда даёт «Газпром-Югре» беспроцентные кредиты. Я, кстати, однажды выступил его агентом. От его лица вёл переговоры с генеральным менеджером «Искры» Андреем Бельмачем. Поднял контракт в три раза.

У бывшего волейболиста сборной России свой бренд одежды: он одевает хоккейные команды по всей стране

– Кажется, что вы просто боитесь кому-то доверить своё детище.

– Почему же? Если у тренеров получается, я им доверяю. Например, мне нравится, как работает Алексей Рудаков. Посмотрим, что будет дальше. Я раньше не представлял, что такое не быть в тренировочном процессе, не быть в зале, не вести игру, но сейчас начал относиться к этому спокойнее.

«Фомин каждый год звонит: «Как дела, непотопляемый?»

– В этом сезоне вас в ряде матчей не было на тренерской скамейке команды. С чем это связано?

– В какой-то степени это форма протеста против отсутствия внимания к команде со стороны города. Тридцать лет мы достойно представляем Сургут, но не видим никакой помощи. Допустим, в Нижневартовске муниципалитет выделяет команде некоторые средства, «Самотлор» ничего не платит за аренду зала, ему закрывают проведение домашних туров, ставки тренеров-инструкторов. У нас – ничего.

Наоборот, это мы исправно пополняем бюджеты двух муниципалитетов. Сургутскому району платим за аренду зала. Благо, в этом году нам позволили в счёт уплаты аренды провести капитальный ремонт крыши. Плюс платим городу за аренду 7,5 гектаров земли, которая в своё время была выделена под строительство волейбольного центра. Сейчас в Сургуте новый мэр Максим Слепов, он же председатель городской федерации волейбола. Очень надеюсь, что отношение к команде при нем изменится.

– Раньше же вы обходились без помощи города. Что поменялось?

– Раньше я вообще стеснялся говорить про деньги, учитывая, что у нас в названии «Газпром» и «Югра». Но мы никогда не шиковали. Помню, Яременко как-то звонит: «Слушай, нужна бумага, что твой зарплатный фонд не превышает такую-то сумму». Тогда хотели потолок зарплат установить, как в НХЛ, НБА. Я говорю, у меня такой суммы не то что в зарплатном фонде, а во всем бюджете нет. Он говорит: «Да ладно! Серьёзно? А как вы живёте?».

Сейчас у нас в четыре раза меньше денег, чем было раньше. Так что поддержка от города – это необходимость. Тем более, что соответствующие средства есть, они каждый год выделяются из регионального бюджета в соответствии с федеральным стандартом, тут ничего выдумывать не надо. Вопрос лишь в том, на что они расходуются. «Газпром-Югра» – единственный в Сургуте спортивный клуб по игровым олимпийским видам спорта, выступающий в суперлиге, на самом высоком уровне. Больше двадцати лет! Кого еще поддерживать?

У нас была мощная поддержка газовых генералов Юрия Важенина и Игоря Иванова, не забывала про нас губернатор Наталья Комарова. Теперь у руля другие руководители. В мае новым губернатором ХМАО стал Руслан Кухарук, понятно, что у него руки до волейбола еще не дошли. По факту окружную субсидию делят между нами и «Самотлором». В этом году 93 млн на 81 млн, хотя расходы несопоставимые. «Газпром трансгаз Сургут» сейчас возглавляет Олег Ваховский, который нам помогает, приходит на матчи, искренне переживает за команду. Но вы же понимаете, какие сейчас времена. Открытые отчёты «Газпрома» обо всем говорят – объем импорта упал, доходы тоже.

– На каком месте вы по бюджету в суперлиге?

– Наверное, на одном из последних. Крутимся-вертимся, находим игроков в высшей лиге А, развиваем свою молодежь, реанимируем карьеры, даём кому-то вторые-третьи шансы. Дмитрий Фомин каждый год звонит: «Как дела, непотопляемый?». Самсонов раньше говорил: «Я знаю твой бюджет. Как ты держишься в зоне плей-офф?». Работаем. С деньгами любой дурак может, а ты попробуй без них. Я уверен, что и в этом году мы попадём в плей-офф, будем в топ-12. Свои игры мы пока выигрываем. Но в такой ситуации сложно говорить о каком-то развитии клуба.

– В 2021 году вы говорили, что «губернатор Комарова подарила зал и больше не придётся платить баснословную аренду».

– Осталось на уровне обещаний. Нас пофутболили, и ничего не изменилось.

– О строительстве новой арены сейчас, вероятно, и речи не идёт?

– Нет, конечно. Сами видите, какие времена. Положа руку на сердце: без Николая Платоновича Патрушева у нас вообще ничего не было бы в волейболе. У нас камень новосибирский стоял десять лет. Всё сдвинулось только благодаря пресловутому чемпионату мира. Потом Сергей Цивилев построил арену в Кемерове, в других городах возвели. У нас так устроена жизнь, что без административных ресурсов, без федералов сегодня ничего не построить.

«Все крутили у виска, когда я взял Раджаба»

– Обидно, что нефть и газ добываются в ХМАО, но «Газпром-Югра» и «Самотлор» в волейболе в числе беднейших команд?

– Югра – особенная территория, она кормит страну денежными знаками. Каждый четвёртый рубль в бюджете отсюда. Но деньги по трубам идут в Москву. К сожалению, мы еще и заложники географии. Вот, например, у вас в Татарстане люди живут, работают и умирают в республике. Они стараются для себя, для своих потомков. В Югре, на севере, много вахтовиков, временщиков. Они приезжают ради карьеры, ради денег, которые тратят в других местах, и мечтают отсюда уехать в теплые края. Такая философия сильно мешает развитию региона. Наша проблема ещё и в том, что мы не столица субъекта. В Ханты-Мансийске с деньгами, возможно, было бы проще.

Югра интересна тем, что здесь многое делается не благодаря, а вопреки. Я скажу, что мы с «Самотлором» уникальные ребята в волейболе. В наших отношениях бывали разные периоды, но мы точно друг друга мотивируем. Они тоже воины, тоже бьются. На последней Олимпиаде в сборной России был их воспитанник Артём Вольвич, а капитаном был наш Игорь Кобзарь. В 2016 году на Олимпиаде были югорчане Кобзарь, Вольвич и Артём Ермаков, а также делегированный нами Константин Бакун. Треть команды!

– Получается, легионеров в этом сезоне нет по экономическим причинам?

– А зачем они нужны на сегодняшний день? Из суперлиги прямого вылета нет, серьёзных задач передо мной никто не ставит. Мы всегда сами перед собой ставили задачи. Сегодня хотим развивать молодых игроков. Александр Слободянюк подходит к составу, получает больше игровой практики, Дмитрия Курбатова хотим поставить на крыло. Ивана Скворцова пока вернули в молодёжку, ему нужно поработать с менталитетом, а потенциал там огромный.

Есть связующий Максим Кириллов. Это бриллиант. Он по детям в спортивной школе был диагональным, поэтому есть огрехи технические. Но у него прекрасные физические данные, это Павел Панков другого поколения. Наступит момент, когда за него будут драться. Но пока молодому игроку не хватает понимания, что надо усердно тренироваться, следить за весом, следить за собой.

Смотрите, сколько игроков от нас уходит на повышение. Это показательно! Тот же Раджаб Шахбанмирзаев – из Книги рекордов Гиннеса по соотношению цена-качество. Многие у виска крутили, когда я его взял. Я говорил, что это будет сургутский Андреа Сарторетти. И где сейчас эти люди? Пламен тоже не верил, а в итоге забрал к себе. Как и Вадима Ожиганова, который пришёл к нам 33-летним связующим без опыта игры в суперлиге.

– За кого вы получали самую большую денежную компенсацию?

– За Кирилла Урсова – 20 млн рублей, за Евгения Андреева – 15 млн, за Егора Якутина суммарно получилось 26 млн. Все ушли в петербургский «Зенит». Летом 2022 года звонит директор клуба Владимир Самсонов: «Нам нужен Якутин, какая цена вопроса?». А у нас бюджет перед этим «Газпром» дважды сокращал. Я говорю: верните 16 млн. Он сказал, что это вопрос к «Газпрому», а сам клуб готов сразу перевести 10 млн, а также отдать Кирилла Ионова и Омара Курбанова. Надо сказать, что Питер во времена Самсонова честно рассчитывался, у нас никаких претензий нет. Тогда по Якутину прошли оба платежа.

– Почему Курбанов в итоге в Новосибирске оказался?

– Не знаю. Он приехал в Сургут, всё было нормально. Он всегда мечтал играть с Раджабом в одной команде. Мы уже начали заниматься для него медицинской визой в Германию. Потом звонок из Питера – мол, Омар не хочет у вас играть. Думаю, «Локомотив» через федерацию попросил отдать игрока им, других объяснений не вижу.

– Денег не хватает, но вы единственный клуб, который по-прежнему не продает билеты. Могли бы хоть какие-то затраты отбить.

– Если продавать билеты, то нужно предоставлять определенные сервисы. Должны быть подъездные пути, стоянка, фойе с фудкортами, детские комнаты. Всё, что есть в Новосибирске, в Казани, в Питере и других городах. Мы все эти услуги оказать не можем. У нас нет парковочных мест, нет фойе. Для волейбола зал уютный, но для зрителей там минимальный комфорт. Поэтому мы с Важениным в своё время решили, что не будем собирать деньги со зрителей. Что наша арена будет точкой добра, хорошего настроения. Мы и когда Мировую лигу проводили, не продавали билеты. В основном всё разошлось через приглашения. Приезжал Михаил Подлозный и удивлялся, как мы организовали этап с участием топовых сборных буквально в три с половиной человека. Но это уже другая история, хотя она говорит о том, как можно добиться качества, располагая совершенно незначительными ресурсами. Если вам нужен мастер-класс по КПД, то это к нам. А билеты… Мы играем для людей, они нам платят своим вниманием.

– Какая стратегическая цель «Газпром-Югры» на ближайшие три–пять лет?

– Раскрытие игроков, развитие молодёжи. Наша молодёжка базируется в Ханты-Мансийске, в Югорском колледже-интернате олимпийского резерва. Там лучшие условия в стране. Площадки, восстановительный комплекс, медицина, учёба – всё под одной крышей. Мощная тема. Я туда пригласил Юрия Мельничука, Андрея Чиркова и сильного детского тренера из Екатеринбурга Ивана Шаньгина. Они втроем там успешно работают. Понятно, что с набором молодёжи тоже есть трудности из-за географии. Приходится бороться за ребят с Москвой в лице «Динамо» и «Факела», Казанью, Новосибирском. Наш контингент – за Уралом, на востоке. На западе больше гламурики, которым тяжело на севере.

Понимаете, всё взаимосвязано. Чтобы развивать молодежь, нужно сначала ее привлечь на трибуны, на занятия волейболом. Для этого нужно делать качественный, зрелищный продукт. Будет продукт – будут и результаты в виде тех или иных мест в суперлиге. Место – не самоцель, но показатель качества продукта, привлекающего в том числе молодёжь. Тут много-много составляющих, главное – убери из этой системы нашу команду и волейбол в Югре развалится, большой спорт в целом закатиться под плинтус. Мы его держим, как атланты, на собственных плечах.

«Красиков – самый нереализованный игрок»

– Самые талантливые игроки, которые не раскрыли свой потенциал?

– Среди них точно Вячеслав Рудь. Заложник больших родителей. Мама была заведующей канцелярией Юрия Лужкова, а отец – представителем «Макдональдс» в России. Слишком был сытый, поэтому и не взлетел. Но какой был талант! Ещё Дмитрий Красиков. Самый нереализованный игрок в моей практике. Талантливый, умный, скромный алтайский пацан.

– Чего не хватило?

– Он слишком добрый и мягкий. Мужчина в своей жизни проходит несколько испытаний. Первое – это женщина, второе – деньги, третье – власть или, в случае со спортсменами, слава. Вот по карьере Дениса Бирюкова мы видим, что на него женщина положительно повлияла – с появлением семьи и рождением ребёнка он стал ответственным, появилась мотивация, и он смог полностью раскрыться. Красикову, конечно, и травмы сильно мешали. Несколько раз возвращался к нам инвалидом, но наши физиотерапевты и костоправы снова ставили его на ноги. В 2021-м реанимировали его карьеру после 4-летнего перерыва. Сейчас в Израиле прыгает.

В своё время, просматривая ребят в школах, отозвал Владимира Дьячка. До сих пор перед глазами пацан. Левая рука, умница! Волейболу бы в диагонали не помешал. Но он тогда уже занимался баскетболом, я не смог его переманить. Играл в свое время в ЦСКА, сегодня исполнительный директор федерации баскетбола России.

– Почему у вас не получилось перевоспитать Алексея Обмочаева?

– Если коротко – очень немногие могут избавиться от вредных привычек навсегда. Могут на какой-то период, а потом срываются. Он мне позвонил, когда у него не получилось с Уфой: «В «Кузбассе» жил с Рукавишниковым, он мне все уши прожужжал про ваше питание, про ваши методы работы. Возьмите!». Приехал, неплохо выглядел первое время. Потом на одну тренировку не пришёл, на вторую, на игру не вышел. Пригласил его к себе и попрощался.

– У вас в этом сезоне снова трое либеро. Зачем?

– Когда пришёл Обмочаев, Нагаец сказал: «Я хочу играть!». А мы только что подписали контракт с повышением – иди, работай, конкурируй с Обмочаевым. В общем, всё шло к тому, что мы прекратим сотрудничество. В это время ко мне обратились Никита Вишневецкий и Илья Кириллов, я с ними договорился. После завершения сезона предложил Нагаецу уйти, но он решил остаться. В начале сезона травмировал плечо, и наличие трёх либеро оказалось кстати.

– Ещё мы потеряли Ивана Коротаева. Где он?

– Мы его выкупили в 2023-м у «Динамо». Он пришёл с больным плечом, в прошлом сезоне гладил мяч. Летом нужно было или оперироваться, или реабилитацией заниматься. Он на какое-то время потерялся. Думаем: ну, профессионал – наверное, занимается, восстанавливается. Приезжает после отпуска и по мячу ударить не может. А у него последний год контракта. Предложили ему лечение при условии продления контракта – какой нам смысл восстанавливать для других? В итоге попросил две зарплаты и билет домой. Даже не знаю, где он сейчас.

«Если бы не мельдониевая тема, взяли бы Кубок ЕКВ»

– Нет сейчас в суперлиге и Никиты Алексеев, которого вы пару лет назад здорово преобразили.

– Меня многие отговаривали с ним работать. Но я верю в людей. В какой-то степени посчитал это вызовом. Он приехал к нам в апреле с весом 138 кг. Начали с ним работать. Йога с шести до семи утра, полный контроль над питанием – только с нами. Наступает сентябрь, он уже 115 кг. Мы всё ещё не подписываем контракт, всё на доверии. Начинается сезон – колотит по 30 очков в каждом матче. Все зовут, везде он нужен, чуть ли не питерский «Зенит» приглашает. Но Никита в этот момент показал себя мужиком. Мы подписали контракт только 1 декабря на три сезона. Причём он настоял, чтобы оба экземпляра остались в моём сейфе.

После этого говорит: «Можно я дальше буду сам заниматься своей едой и телом?». Я сразу сказал, что он не пройдёт это испытание. Только пять процентов людей могут похудеть. И только пять процентов из этих пяти процентов могут удержать вес. Разумеется, у него не получилось – сезон доигрывал Раджаб. Алексеев парень порядочный, но характера не хватает, силы воли. Это не его вина, просто он такой. Всё было в его руках, но в следующем сезоне он опять запустил себя и проиграл конкуренцию Раджабу.

– Кто самый умный волейболист, которого вы встречали?

– Ох, сложный вопрос. Наверное, все, кто в итоге сам стал тренером. Они все умные и неординарные. Брянский, Василенко, Вербов, Волков, Константинов, Прыгель, Согрин, Шулепов. У меня иногда спрашивают, почему так много бывших игроков Сургута стали тренерами. Не знаю, может у меня есть талант наставника, который уметь раскрыть талант, заинтересовать профессией. Саша Волков у меня был как доигровщик полсезона. Произвёл сильное впечатление, надо сказать. В диалоге он был очень уверенным, грамотным, достойно себя вёл.

– Как вы относитесь к тому, что некоторые сразу становятся тренерами суперлиги?

– Хорошо. А что в этом такого? Если ты сразу готов выполнять эту работу, то выполняй. Если не справишься, тебя снимут. Кто-то пробивается снизу, у кого-то сразу получается в суперлиге – это нормально.

– Проигранный финал Кубка ЕКВ-2016 – самый обидный момент в истории клуба?

– Мы взяли бы трофей, если бы не мельдониевая тема. Первым его у Александра Маркина из «Динамо» нашли. Его временно отстранили, а мы не знали, что делать. В гостях проиграли «Берлину» 2:3. Дома нужно было побеждать с любым счетом, вполне могли это сделать. Но перед ответной игрой было понятно, что одного игрока возьмут на допинг-контроль.

Волевым решением я снял с игры Бакуна и Брджовича, потому что впереди была Олимпиада в Рио. Плюс Семышева, потому что это будущее российского волейбола. Сказал, что никого заставлять не буду, и сыграет тот, кто хочет. В итоге утренняя тренировка, а на площадку выходить вообще никто не собирается! Только Родичев сказал: «Я буду играть при любом раскладе». Кого-то удалось убедить, состав мы всё-таки наскребли. Но без тех трёх игроков, а также отказавшихся Апаликова и Кабешова влетели 0:3.

Потом же, помните, волейболистки казанского «Динамо» якобы дружно отравились? Всех кандидатов в сборную сняли с решающих матчей Лиги чемпионов. Буквально через неделю пришли новые вводные по мельдонию, что допустимая норма 1000 единиц. А у нас максимум был у Ерещенко – 300! Повезло только Алекно – у казанского «Зенита» «Финал четырёх» Лиги чемпионов был позднее и они, уже зная новые вводные, сыграли сильнейшим составом и выиграли.

«Еда – высшее человеческое удовольствие»

– Когда вы в последний раз летали на самолёте?

– Давненько.

– Из-за страха?

– Нет. Налетался я в своё время, но сейчас это делаю при необходимости. Мне просто больше нравится за рулём, чем в этой большой консервной банке с попутчиками, которых ты не выбираешь. Дорога – это же маленькая жизнь. Твоё мужское начало. Ты в дороге, ты один. Если ещё и на хорошем автомобиле, то это кайф – ты отдыхаешь. И думается хорошо. Многие важные решения принимаются в дороге. Благо, телефон есть, интернет есть – ничего не мешает общаться с людьми.

Плюс приключения. То ремень генератора вышел из строя, то в яму влетел и диски стали квадратными. Вы не представляете, что там с дорогами после Урала. Трасса Уфа – Челябинск это просто... А вот М-7, М-11, М-12 – сказка.

– На чём катаетесь?

– Летом на микроавтобусе V-класса. Зимой на «Мерседесе» 2015 года GL-класса. Не свежие уже, начинают ломаться, а запчасти сегодня дефицит. В этом году я доехал до Красноярска и Кемерова. А вот в прошлом году у нас после Красноярска была Беларусь. Я доехал до Екатеринбурга, бросил машину на стоянке аэропорта, перелетел в Красноярск. Потом обратно – и поехал на машине в Минск. Когда в Туле играли, я бросил машину в Тюмени. Потом на обратном пути заехал на угодья, где мне загрузили лося. Там же меня обычно снабжают рыбой, мясом кабана, косули.

– Из-за дорожных приключений на матче опаздывали?

– Никогда. Если машина вышла из строя, оставляешь её на ближайшей станции. Дальше на самолёт или берёшь машину на прокат – как-то я весело ехал на «Ладе Калине», поскольку других вариантов не было.

– Вы раньше часто делали скандальные заявления, регулярно получали красные карточки во время матчей. С возрастом стали спокойнее?

– Я вообще стал другим человеком, когда стал заниматься своим питанием и похудел на 44 кг. Здоровье мозга напрямую зависит от питания. Сейчас смотрю на некоторых коллег, на судей, на игроков – и мне их жалко. Надо заниматься собой. Но людям не хватает понимания, ещё чаще – силы воли. Если у тебя не будет правильной еды, у тебя не будет правильного тела, у тебя не будет здоровья. А не будет здоровья, не будет ни работы, ни отдыха – ничего.

– Что вас побудило резко изменить образ жизни? Был какой-то сигнал от организма?

– В 2015-м я встал на весы в Нефтекамске – 124 кг. Мать говорит: «Рафаэль, тебе сейчас 53 года. Отец умер в этом возрасте. Что я буду делать, если и тебя не станет?» Пообещал, что займусь собой. Мы начали вместе заниматься здоровьем. Она весила 75 кг, стала 50 кг, полностью отказалась от мяса. Все эти поездки на машине были важны для меня ещё и поэтому – я привозил ей запасы благородной рыбы, качественного риса, пасты. Она прожила до 90 лет. Говорила, что благодаря мне. Сам начал готовить в 54 года. Потихонечку сбросил вес до 80 кг. При моём росте для меня оптимальный вес где-то 85-86 кг. 

– Сколько человек в вашей рассылке в вотсапе, где вы делитесь блюдами?

– Больше ста. Там губернаторы, генералы, тренеры, спортсмены. Для чего я это делаю? Мне никто не может ответить на этот вопрос. Эта рассылка – моя мотивация. Встать в 6 утра и приготовить шикарный завтрак, чтобы люди посмотрели и захотели повторить. Готовит, правда, в основном моя единомышленница и во многих вопросах наша путеводная звезда Ольга Переверзева, о которой можно отдельный роман писать. Она дипломированный шеф знаменитой французской кулинарной академии LeCordonBleu, поехала в Париж учиться, не зная французского, представляете? То же самое с йогой – как-то в Индии зашла с улицы в школу йоги, а вышла оттуда инструктором.

Она талант, каких в России больше нет. К нам заезжает главный ресторатор Сургута Алексей Шамин и восхищается. Она сама не ест мясо, но готовит волшебно. Знаете, каждая женщина считает, что она кудесница, но на самом деле это не так. Мы все знаем буквы, но Пушкин один, мы все знаем ноты, но Бетховен один. Приготовление еды – это такой же дар. Поэтому в той же Франции шефы в ресторанах – небожители.

Вот последний пример. 3 ноября был день рождения отца, решили приготовить зайца, поставили его в 7 утра. Пять часов томился, потом ещё 15–20 минут доводили. Какой ресторан тебе будет готовить зайца 5 часов? Все эти современные модные рестораны – шоу-бизнес. А мы знаем, что шоу-бизнес – это фонограмма. 

Сейчас приходишь в заведение, открываешь меню, а там есть всё! Целая книга. Как такое может быть? Понятно, что тебя кормят полуфабрикатами. А еда должна быть свежая, с ножа. В Париже в мишленовских ресторанах посадка 10–15 человек. Меню не для выбора, а для того, чтобы ты знал, что сегодня подают. Наш нынешний общепит для меня катастрофа, всё, что продают в магазинах шаговой доступности – катастрофа. Одна химия. А между тем еда – высшее человеческое удовольствие.

«Наш организм – самое совершенное, что есть у природы. Им надо дорожить»

– Вы же понимаете, что премиальные продукты – это очень дорого и не все могут себе позволить их покупать.

– Здоровье гораздо дороже. Кто говорит, что дорого или говорит, что нет времени на правильное питание, тот просто ищет отговорки. Зачем тебе осетр или нельма? Ну, вот у вас тут Волга. Что, там нет судака или сазана? Самое главное – чтобы рыба была свежая. Её нельзя покупать на рынке или в магазине. Только у рыбака. В магазине она закачана химией, чтобы была тяжелее. Кладёшь её в воду – та аж мутнеет. Тоже самое делают с мясом. Надо обходиться без посредников-коммерсантов, я покупаю только у рыбаков.

Давайте любое моё видео откроем. Что здесь? Квашеная и тушеная капуста, омлет с начинкой пармезан, строганина, шпинат, салат. Всё это доступно, всё растёт на земле. Пармезан, понятно, мне привезли из Италии. Он три года не портится. Основа любой еды – это соус. Французы говорят: залей опилки соусом, и опилки становятся едой. В этом году жена Жени Гребенникова привезла мне перец эспелетт, он культивируется на юго-западе Франции. Попросил через Елену Чернышову, жену Максима Космина. Он привёз в Сосновый Бор, оттуда Владимир Шишкин довёз до Сургута. У меня много друзей в Европе, которые отправляют разные продукты, которых у нас нет.

– Получается, вы всю команду кормите?

– Всю команду кормим обедом только в день игры. Всегда кормить нереально, для этого нет рук. Но через наши завтраки и обеды проходят все игроки команды. Кто-то проникается и сам становится профессором. Человек должен грамотно питаться 365 дней в году. Если я будут кормить кого-то 300 дней, а 65 дней он будет есть что попало, никакого толку от этого не будет.

Бывшие игроки команды иногда присылают мне фотографии, чем кормят в других клубах. Я говорю: «И вот эту гадость ты ешь?». А он мне в ответ: «Талгатыч, а что мне делать?». Готовить самому! Человек должен питаться два раза в день максимум. Время от времени уходить в одноразовое питание. На 70 процентов еда должна быть щелочная, на 30 процентов – кислая. А у нас всё наоборот. Непонятное мясо, непонятное молочка, непонятные яйца. У нас в магазинах в лучшем случае можно взять воду в стекле. Да и её нет – всюду пластик.

Наш организм – самое совершенное, что есть у природы, им надо дорожить. Допустим, едешь ты на «Мерседесе», топливо заканчивается. Рядом нет нормальной заправки, заправляешь какой-то сомнительный бензин на случайной станции. Хоп – и загорается check. Железо – и то жалуется! У нас у организма check сразу не загорается. Но потом у тебя живот появится, на лице что-то выскочит для начала. Потом у тебя в 40 лет будет хронический панкреатит, потом подагра и так далее. Мы приходим в этот мир одни, и уходим одни, не надо на кого-то рассчитывать, а только самому заниматься собой.

Почему у нас не доживают до пенсии? Потому что у нас нет культуры питания. А наша монетизированная медицина занимается только следствием – они берут нас и ведут до крышки гроба.

– Иной раз смотришь на людей, которые в плане еды ни в чем себе не отказывают, – и они прекрасно выглядят.

– Генетику никто не отменял. Мы все в какой-то степени заложники своих генов. Но полагаться лишь на них – ошибка. Не поверю, что без активного занятия спортом можно есть всё подряд и не набирать вес. Нужно следить за собой, контролировать вес. Тому же Максу Кириллову нужно весить не 90 кг, а 85 кг – быть воздушным, как Кристенсон, как Ушаков, как Хамутцких. Потому что завтра у тебя коленка заболит, послезавтра плечо, потом позвонки в трусы высыплются. Надо быть воином, работать над собой.

– А как вы в дороге питаетесь?

– Раньше что-то возил с собой. Сейчас либо обхожусь водой, либо доезжаю до мест, где накормят простыми, но натуральными продуктами.

– Алкоголь употребляете?

– Могу, почему нет? Кто приходит на наши обеды, знает, что с пустыми руками прийти неправильно. Обязательно нужно принести что-то настоящее с земли – скажем, морковку или другие овощи. Или бутылку хорошего французского вина. На выходе ты должен написать свои ощущения.

– У вас же в клубе ещё и йогу практикуют. На неё все должны ходить?

– Нет, мы сейчас совершенно по-другому на этом смотрим. Если раньше мы готовы были из любого материала делать конфетку, то теперь уже неинтересно. Если мы с Ольгой видим тягу человека, если видим, что это родственная душа, мы ему поможем, мы его подтянем, мы ему дадим направление через еду, через йогу. Иногда человека просто достаточно подтолкнуть к этому. Заниматься этим легко – в интернете куча программ. В первую очередь у человека должно быть в голове понимание, он должен быть фанатом. Вот как Максим Михайлов, например. Ему 36 лет, а он каждый день работает, как последний раз в жизни.

– Говорят, вы ещё и бегаете.

– Пока 10 км не пробегу, домой не захожу. Давайте по приложению посмотрим. Так, в этом году средняя дистанция 8,5 км в день. Это именно бег, а не шаги. В 2023 году в среднем 4,9 км. У меня там голеностоп начал гудеть, пришлось взять паузу. Ещё хочу начать плавать и заниматься в тренажерном зале – руки, ноги подкачать. Знаете, в Кемерове есть памятник шахтёрам Кузбасса на Красной горе. Я туда постоянно пешком поднимаюсь. Уже традиция. Помню, когда в первый раз туда поднимался, у меня так ноги болели, голова кружилась, чуть ли не на четвереньках дополз.

«С боями вырывал Динейкина у ЦСКА, угрожал, что он станет итальянцем»

– Вы же родились в Татарстане?

– Да, в Мензелинске. Но пробыл там только 19 дней, потом семья перебралась в Нефтекамск, что в Башкортостане. У меня отец был большим руководителем, поработал и за границей, и в Западной Сибири. Он был начальником управления буровых работ. Зарплата как у Леонида Брежнева – 850 рублей. Убеждал идти в институт нефти и газа имени Губкина. Там было полно его друзей, без проблем поступил бы, мог пойти по его стопам в денежную отрасль. Но я волейболом болел. Играл сам, но из-за проблем со зрением карьера не получилась – линз тогда ещё не было. Решил стать тренером и создать свою команду.

– Где учились?

– Я поступил в Московский областной государственный институт физической культуры (МОГИФК) в Малаховке. Тогда это была Мекка волейбола. Там работал космический дуэт Евгений Борисенко – Виктор Радин. Первый был мощным теоретиком, второй – сильным практиком, тренировал «Динамо» из Московской области. Мы жили по четыре человека в одной комнате, одним из моих соседей был Ярослав Антонов. Предлагали остаться в аспирантуре, но уже дети родились – я решил вернуться в Сургут в 1984-м, но обещал через несколько лет привести в Малаховку своего воспитанника.

В Сургут я привёз 300 чешских волейбольных мячей «Гала». Белые, кожаные – до сих пор помню этот запах. Мама мне каждый месяц присылала 100 рублей на жизнь, плюс нам талоны на еду давали на 4,90 рублей. На рубль я ел, а остальное откладывал. На скопленные деньги покупал мячи по 18 рублей, отправлял их домой поездом с Казанского вокзала. В Сургуте раздал их детским тренерам. Уже позже узнал, что некоторые их провели через бухгалтерию по 25 рублей и ещё с родителей умудрились деньги собрать. Детские тренеры они такие: не до жиру, быть бы живу.

– Вы сдержали обещание – привезли своего воспитанника Малаховку?

– Да, в 1990 году привёз Станислава Динейкина. Это мой любимый волейбольный ребёнок, моя имиджевая составляющая. Я много лет его опекал. Динейкин учился в Малаховке и играл за подмосковное «Динамо» Радина. Потом команда развалилась из-за отсутствия финансирования, и Стас перешёл в ЦСКА. Жил в общаге при Московском экспериментальном заводе с моим телевизором, зеркалом, каждое утро катался на электричке. Для него не создали никаких условий. Это никуда не годилось. С боями его оттуда вытаскивали.

– В каком смысле?

– Отпускать не хотели, пугали дисквалификацией, быстро нарисовали кучу бумаг. У меня и к самому Стасу всегда было отеческое отношение, и с родителями его прекрасно ладили. Я настоял на том, что ему нужно перейти в «Самотлор», который даст ему всё, чтобы он играл, чтобы поднялся. Тем более Нижневартовск рядом с Сургутом – всего 200 км. Пришлось вести себя агрессивно. Мы придумали, что Динейкин фиктивно женится на итальянке, принимает итальянское гражданство, и через несколько лет просто-напросто будет бить Россию. Меня назвали хулиганом и разбойником – в те годы я и правда был очень эмоциональным. Но мы добились своего – федерация встала на сторону игрока.

Президент федерации Валентин Жуков стал крестным отцом этого перехода. В итоге Динейкин в 1996 году взял «бронзу» чемпионата России с «Самотлором» и поехал со сборной России на Олимпиаду в Атланту. Он вышел на мировой уровень, и дальше уже отправился в свободное плавание. Возможно, он немножко не прошел испытание славой, но, в общем-то, карьера у него получилась – стал призёром Олимпиады, поиграл в топовых итальянских клубах.

«Команду пустили во вторую лигу только после звонка из «Лукойла»

– Надеялись, что когда-нибудь сыграет и за Сургут?

– Были такие мысли, но мне удалось создать команду только в 1996 году далеко не с первой попытки. Пытался в 1991-м и 1994-м, но постоянно кто-то вставлял палки в колёса, а мне не хватало поддержки. Федерация тоже была против, поскольку в Сургуте уже была одна команда – «Торум» Александра Картузова, которая играла в высшей лиге А.

19 апреля 1996 года я получил добро от директора Сургутского завода по стабилизации конденсата (ЗСК) Хамита Нурмухаметовича Ясавеева на создание рабочей команды «Газовик» на базе своих воспитанников. Он услышал сумму, дал добро, поверил в меня. А ещё выписал деньги на мои поездки в Роттердам и в Атланту – чтобы вживую посмотрел, как воспитанник Динейкин играет в финальном раунде Мировой лиги и на Олимпиаде. В Роттердаме стали третьими, но Стаса признали лучшим нападающим.

Алексей Березин из «Самотлора» написал бумажку, что он не возражает и вообще здорово, что будет ещё команда. Президент региональной федерации волейбола Михаил Беккер тоже поддержал. Плюс бумага от «Газпрома». Я со всем этим приезжаю в Москву, но заместитель руководителя ВФВ Юрий Фураев говорит категорическое «нет». Возможно, история с Динейкиным тоже сказывалось – я тогда прилично им нервы потрепал. Уже потом мы с Фураевым стали большими друзьями, а в тот момент он меня не пускал во вторую лигу.

– Почему?

– Поддерживал «Торум». Причём мне Картузов говорил, что не против появления в Сургуте ещё одной команды. Я, наивный, верил, а потом выяснилось, что он ещё как против. После очередного отворота от федерации я поехал на почтамт на Тверской улице. Звоню Картузу домой – и вы не поверите – попадаю на его разговор с Фураевым и невольно подслушиваю его. Картуз говорит: «Петрович, я тебя прошу, пожалуйста, не пускай этого татарина!». Фураев ему: «Саша, я делаю всё возможное и невозможное. Я тебе обещаю, его не будет». Клянусь, так и было.

– Что делали дальше?

– Я же говорил, что у меня отец был заслуженным нефтяником. В своё время и работал, и водку выпивал с Леонидом Ивановичем Филимоновым, который потом стал первым министром нефтяной и газовой промышленности СССР. Он, кстати, создал «Самотлор». Когда отец умер, в 1989-м моя мама обратилась в министерство, и заместитель Филимонова Вагит Юсупович Алекперов волевым решением отписал вдове 469-й УАЗ. Кстати, крутая машина в те времена, как Land Cruiser сейчас. Алекперов с отцом тоже были знакомы. Отец были начальником управления буровых работ, а Алекперов как главный инженер нефтегазодобывающего управления принимал скважины.

Так вот, я звоню маме: «Остался телефон помощника Алекперова?». Остался. Дозваниваюсь в «Лукойл», представляюсь, рассказываю всю историю. Они говорят: «Не переживайте, всё решим, всё будет нормально». Снова приезжаю в федерацию, там как раз Владимир Паткин вернулся из Японии, он тогда был генеральным секретарём ВФВ. Вызвал всех к себе: «Мне целый день названивают из «Лукойла», почему не допускаете команду?». Все документы есть, команда есть, спонсор есть, территория под арену есть. Я им говорю: «В волейболе у нас «Газпрома» ещё нет. Хотите, чтобы он поддерживал другие виды спорта?».

– Получается, что это вы привели «Газпром» в волейбол?

– Получается, если так посмотреть. (Смеётся) На самом деле, параллельно с нами развивался проект «Факела» в Новом Уренгое, они зашли в суперлигу чуть позже. Ну и большой «Газпром», конечно, сам себе голова. Вложились в Казань – получили мощнейшую отдачу. Сейчас питерский «Зенит» – совсем другой уровень по сравнению с нами. Мы тут, внизу, на региональном уровне. Но формально я был одним из первых, кто связал «Газпром» с волейболом.

В итоге нас допустили во вторую лигу, а домашний тур мы провели в Москве. Начали играть чисто рабочей командой. Кобзарь-старший у меня был единственным освобожденным спортсменом. Остальные работали на заводе по стабилизации конденсата у Ясавеева – кто слесарем, кто охранником, кто оператором. За шесть лет прошли три лиги и в 2002 году вышли в суперлигу.

«Здоровья у Вербова всегда было немного, но голова светлая – профессор»

– Давайте соберём символическую сборную «Газпром-Югры» всех времён. 14 игроков – первый и второй составы.

– Первый связующий однозначно Ярослав Василенко. Все были в шоке, когда он в 2001 году из состава бронзового призёра чемпионата России «Искры» перешёл в Сургут. С ним мы вышли в суперлигу. Василенко в своё время был большим игроком, надёжным, настоящим товарищем. Мы до сих пор дружим.

Диагональный – Константин Бакун. После двух сезонов у нас он поехал на Олимпиаду. Это человек, который мог решать. В некоторых матчах просил Сергея Антипкина всё отдавать ему. Бакун за счёт своей физической мощи просто руки выносил блокирующим. Раз вспомнили блокирующих, то в центр сетки ставим Александра Гуцалюка и Петю Крсмановича.

Кстати, Крсманович – единственный человек, которого Ольга завернула с йоги. Сказала: «Я тебе не нужна, у тебя всё в порядке, к тебе вопросов нет». У него хорошее тело. Когда к нам приходил, стоил 70 тысяч евро, а на выходе – 210. От нас уехал в Италию. Потом его в Россию вернул «Кузбасс». Вербов мне звонил, советовался. Я говорю: «С Кобзарем у них будет фантастика». В принципе, так и получилось, Игорь ему отлично швырял. Потом Петар по семейным обстоятельствам уехал в Сербию, а через год вернулся к нам.

– Гуцалюк тоже после Сургута пошёл на повышение.

– Его мне рекомендовал взять Миша Поздняков. Я говорю – условный рубль в месяц. Переиграешь Проскурню – умножаем на три. Два мужика договорились, пожали руки. Для меня это важнее любых документов. Он начал без контракта. В итоге встал в состав – получил 3 рубля. Дальше пошёл на взлет.

– Кто составит пару основных доигровщиков в вашей команде мечты?

– Алексей Родичев и Тодор Алексиев. С ними показывали лучшие результаты, держались в топе. Родичев – наш ребёнок, которого мы взяли в 2009 году и вырастили до уровня игрока сборной России. Он очень долго играл у нас, потом уходил в Новосибирск, сейчас снова с нами.

– Вернёмся к символической сборной. Кто либеро?

– Сложный выбор. У нас всегда была сильная линейка либеро: Алексей Вербов, Теодор Салпаров, Александр Янутов, Роман Мартынюк, Евгений Андреев. Янутов – уникальный мужик. Начинал как доигровщик, был капитаном молодёжной сборной, потом ушёл в либеро. Ему не повезло, что одновременно появился Вербов и не пустил его в национальную сборную. В моей команде Вербов тоже будет первым либеро, а Янутов – вторым. Алексей приехал к нам после Олимпиады-2004, потому что в «Белогорье» был ещё Пабло Меана. Здоровья у него всегда было немного, но голова светлая – профессор.

«Кобзарь – воин, я в нём не сомневался»

– Кто во второй сборной?

– Здесь, конечно, Игорь Кобзарь. Он сыграл на двух Олимпиадах, всем всё доказал. В Казани переиграл всех, кроме Лорана Алекно. Я в нём никогда не сомневался. Он – воин, танк, упертый парень. Из-за этого страдал в молодёжной сборной. Шляпников ему говорит куда пасовать – Кобзарь делает всё наоборот. В итоге они проигрывают и его отцепляют навсегда. Потом Шляпников выступает перед тренерами, Алекно его спрашивает: «А где все ваши чемпионы мира в суперлиге?». Один Плужников в квадрате стоит в 12-й команде. А у «Газпром-Югры» в это время пасует Кобзарь, но он не чемпион мира.

– Но расстались вы со скандалом.

– В 2012 году мы в плей-офф выбили «Белогорье», а в четвертьфинале проиграли Казани. После этого «Зенит» при действующем контракте соблазнил Кобзаря большими деньгами. Отец Игоря и на тот момент мой помощник Андрей Кобзарь настаивал на переходе. А я не хотел продавать его, видел важным игроком для клуба. Общего языка в этой ситуации мы не нашли, и я отправил Кобзарей в нашу молодёжную команду. Потом наш президент Важенин убедил не мучить мальчишку – мы отдали его в аренду в «Белогорье», а потом в Казань.

– Кто в диагонали во втором составе?

– Роберт Прыгель. Один из первых наших легионеров. Прыгель – сильный игрок и порядочный человек. Поэтому четыре годы у нас провёл. Вместе с Олегом Согриным одной подачей решали судьбы матчей. У Согрина был силовой планер, который сейчас пытается делать молодёжь.

– Идём дальше.

– Доигровщики второй команды – Антон Семышев и Игорь Шулепов. Центры – Теодор Тодоров и Максим Проскурня. С Проскурней у нас произошла невероятная история.

– Не томите.

– В общем, заканчивается сезон. У нас перед Проскурней долг 450 тысяч рублей. Сегодня он в офисе, а завтра в 4 утра самолёт. А он одессит. Я говорю: «Макс, может, в деберц сыграем?». Он такой: «Вы мне итак 450 торчите». Убедил. В общем, играем и постепенно выходим на то, что никто никому уже ничего не должен. Предлагаю Максиму последнюю раздачу на 450 тысяч. Говорю: «Как педагог и старший товарищ, я не смогу жить, если не позволю тебе отыграться». Он такой: «Раф, да ну тебя ***». (Смеётся) Ушёл, нахулиганил в съемной квартире, пришлось потом ремонт делать. Но эта история аукнулась мне через много лет.

– Каким образом?

– В общем, в 2018-м «Белогорье» захотело Семышева. Но денег у них не было. Начали мяться – пускай приедет на просмотр, мы на него поглядим. Что на него глядеть? Лучший молодой доигровщик страны! Начали торговаться. 15 млн – и забирайте. Тут мне прилетает смска, в которой меня кроют матом последними словами: такой-сякой, как тебя белый свет носит и всё в этом духе. Пробиваю номер телефона, а он подольский. Думаю, ничего себе близкие Семышева себя ведут. Он-то как раз из Подольска.

Звоню агенту Евгению Нирке: «Компенсация теперь не 15, а 17 млн. Ещё 2 млн – за испорченное настроение и моральный ущерб». Ну а дальше все знают, что было. Белгород ничего не заплатил. Через федерацию и сборную России оформили документы, якобы Семышев в клубе не проходил медосмотры. В результате схематоза просто даром забрали игрока с действующим контрактом.

Потом приезжаю как-то в Санкт-Петербург на Мемориал Платонова. Там Проскурня подходит: «Рафаэль Талгатович, мне нужно кое-что вам рассказать. Мне так стыдно перед вами. Я жил у друга в Подольске, мы напились, и я вас покрыл матом в смске. Вы же меня раздели тогда на 450 тысяч». Я говорю: «Макс, ну ты балда! Я из-за тебя 15 млн рублей потерял!». Как его угораздило написать именно в момент переговоров по Семышеву – загадка.

– И часто вы так играете в карты на деньги?

– Нечасто, я больше люблю шахматы. Сильнее меня в шахматы вообще никто не играет в волейбольном мире. Я с любым готов играть на любых условиях 5-минутный блиц.

Коллаж на превью: Владимир Чирков, «БО Спорт»; фото: Роман Кручинини, zenit-kazan.com