«Билялетдинов скажет – всех трясёт, а после добавлял Морозов». Он был администратором «Ак Барса» 35 лет

Рустему Кашапову – 70.

Сегодня 70-й день рождения празднует Рустем Кашапов, который с 1988-го по 2023 год работал администратором в «Ак Барсе». Всё это время он провёл в главной команде. Кашапова дважды признавали лучшим администратором КХЛ, а фраза «Рустика вся лига знает!» звучала в каждом дворце, куда приезжала казанская команда. Сейчас Кашапов по-прежнему консультирует администраторов клуба и бывает на самых важных матчах сезона. В доме администратора – одна из самых больших коллекций шайб в России: их количество давно перевалило за полторы тысячи.

В большом интервью «БИЗНЕС Online» Кашапов вспомнил времена больших побед, необычные запросы хоккеистов и то, как ночевал во дворце, чтобы у команды было всё в срок.

«Сейчас я в команде больше как человек с опытом: поддержать и в случае необходимости помочь»

– Рустем Альтафович, как планируете отпраздновать 70-летний юбилей?

– Всё будет в узком кругу родных и близких. Заранее выслал приглашения – отказов не поступало. 

– Чему в последние годы посвящаете свою жизнь?

– Третий год я при команде, но в поездках уже не бываю. С меня сняли прежние обязанности, поэтому я больше выступаю как консультант. Конечно, при необходимости даю советы администраторам, могу что-то подсказать. Благодаря руководству клуба до сих пор работаю в хоккее, пусть и не в том объёме, что было раньше, но и этому очень рад.  

– Вы ведь в хороших отношениях и с руководством Татарстана?

– С Рустамом Нургалиевичем мы давно лично знакомы. Он большой любитель хоккея и часто сам выходит на лёд. В свое время мог ему что-то подсказать по экипировке. С Минтимером Шариповичем тоже давно знаком: он всегда отслеживал наши игры, переживал в случае неудач и искренне радовался нашим победам.

– В чём больше всего наставляете молодых коллег? Это бытовые вопросы или хоккейная экипировка?

– Что касается формы, то сейчас всё просто: игрокам раздают анкеты, они пишут свои пожелания – мы делаем заказ. Правда, сейчас в клубе есть специальные люди, которые контролируют этот процесс. У меня сохранились все старые записи и в случае необходимости, я как человек с опытом, могу где-то подсказать и при необходимости помочь.

«Когда Морозов получал травму, то все ходили и молились»

 – Мы привыкли, что победившая команда по итогам сезона получает Кубок Гагарина, те, кто в тройке, – медали. Что вручают администраторам?

– Как и всей команде, медали, перстни. У меня есть медали, перстни Кубка Гагарина, Континентального кубка и чемпионата Европы. 

– Большая часть трофеев «Ак Барса» связана с именем Билялетдинова. Какой он просил порядок?

– Зинэтула Хайдярович всегда был требовательный, но в то же время было легко и интересно работать. Было полное доверие, он принимал наше решение и уважал наш труд, что очень важно при командной работе. Всё, о чем он нас просил, мы четко выполняли, то есть работали душа в душу. И важно, что с игроками он разговаривал легко и мог найти необходимые слова. Всё это нужно было для более эффективной игры и для достижения поставленной цели. При этом он уважал мнение каждого игрока.

– Билялетдинов пришёл в «Ак Барс» в 2004 году, а работает в клубе и по сей день. Он как-то поменялся со временем?

 – Мне известно, что когда он работал в «Динамо», то всё было строже: в день игры нельзя было громко разговаривать и смеяться. В «Ак Барсе» он стал помягче, но требовательность осталась прежней, у него был свой порядок, заточенный на результат.

 – Поменялись ли за эти годы Морозов и Зарипов?

– Они всегда были лидерами. Хочу добавить к ним Сергея Зиновьева, это была уникальная тройка. Помню, как кто-то из тренеров говорил: «Пока они в команде, приходите и смотрите, как нужно играть». Когда они играли в Казани, то это было лучшее время в истории «Ак Барса».

Поменялись ли они? Конечно. Все мы взрослеем, набираемся жизненного опыта, но если в человеке заложены лидерские качества, уважение к взрослым, воспитанность, то с возрастом эти качества только развиваются и усиливаются.

– Кто, на вашей памяти, был самым душевным игроком «Ак Барса»?

– Алексей Морозов. Мы до сих пор с ним общаемся, это просто душа. Даже находясь на таком посту, он всегда уделяет время для общения. Я очень уважительно отношусь ко всей его семье и радуюсь его успехам. Из иностранцев можно выделить Джастина Азеведо, уникальный человек в этом плане. Мы с ним поздравляем друг друга, переписываемся. У него жена – олимпийская чемпионка по хоккею. Сейчас у них есть свой маленький искусственный лёд, где он тренирует детей.

– Кто в «Ак Барсе» был лидером? Кто мог бы в ответственный момент сказать слово?

– Я бы выделил несколько человек: Алексея Морозова, Даниса Зарипова, Александра Степанова и Александра Свитова. Для нас лидер должен быть с прекрасными человеческими качествами. Если у Морозова была травма, то все ходили и молились, чтобы он как можно быстрее восстановился. Алексей всегда говорил правду в глаза, ничего не скрывал. Если Морозов что-то кричал, то вся команда понимала, что ситуация серьёзная, из которой нужно немедленно выходить. Билялетдинов одно скажет – всех трясёт, Алексей ещё добавит – мало не покажется.

Данис всегда находил нужные слова, чтобы поднять дух команды, Саша Степанов мог крикнуть и сказать что-то такое важное, чтобы поддержать команду, Саша Свитов был авторитетным игроком, мог завести команду своим примером. Это были главные лидеры нашей команды, которые могли изменить ход игры и привести команду к победе.

«Суеверия? Паша Дацюк играл в старой защитной амуниции» 

– Сколько звонков в день вам поступало, когда вы работали администратором?

– Там не сосчитать… У меня есть фото, как я точу коньки, а к моему уху привязан телефон. Это сейчас у всех сотовые телефоны, а раньше ничего подобного не было. Приходилось делать звонки через оператора телефонной станции и со стационарных телефонов. Даже бывало такое, что разговаривал сразу по двум телефонам. Помню, как часто возвращался с поездки домой, ночью или рано утром. Водители нас уже ждали, мы заранее их предупреждали о вылете, задержке рейса, они всегда были с нами на связи. В поездках тоже все организационные вопросы на администраторе, начиная с транспорта, размещения, встречи на арене и так далее.

– В плей-офф нагрузка на администраторов увеличивается?

– Конечно. Заметно добавляются нагрузки, плюс матч может закончиться поздно ночью из-за нескончаемых овертаймов. Тебе важно всё успеть и всё организовать, здесь важна каждая минута, ведь игроки должны быстрее восстановиться и быть готовыми к следующей игре. 

– Какой сезон был самым сложным для вас?

– Для меня больше всего вспоминается 2010 год. Тогда наши великие игроки – Данис Зарипов, Алексей Морозов и Евгений Медведев – получили травмы. Команде было непросто, но она выиграла Кубок Гагарина. 

– Сколько вы в среднем спали во время плей-офф?

– Может, часов пять. С утра раскатка, а на неё тебе нужно попасть до приезда команды за час-полтора. Всегда должно быть так, что игроки приезжают на арену, а для них всё готово к тренировке. Мои помощники чуть ли не ночевали на арене. 

– А вы ночевали во Дворце спорта?

– Когда играли в плей-офф, то было такое. Один вопрос наслаивается на второй, тот на третий, поэтому не успеваешь до дома добраться и остаёшься во дворце.

– Почему игроки так часто играют в одних и тех же носках и термобелье?

– Это суеверия, от которых уже никуда не деться. Например, Паша Дацюк играл только в своей старой защитной амуниции. Он играл в них до перехода в «Ак Барс», в них играл у нас, после надевал всё это же в «Детройте». Некоторые его вещи уже держатся на ниточке, их постоянно приходилось подшивать. 

– В современном хоккее есть игроки без суеверий?

– Наверное, есть. Например, у нас в лиге много игроков, которые бреются на плей-офф, хотя не бриться во время плей-офф это тоже одно из суеверий. 

– У вас есть суеверия?

– Я стараюсь относиться к этому спокойно. Всегда бреюсь, бороду не отращиваю. Хотя всё же есть пара примет. Например, в плей-офф я ходил в одних и тех же счастливых спортивных гетрах. Брэндон Бови всегда скидывает мне фотку, где я в этих носках. Я специально их держал на плей-офф.

– В какой момент вы начали открывать калитку на скамейке запасных?

– Как только пришёл в «Ак Барс». Я ещё в Новочебоксарске стоял у калитки, здесь тоже была такая традиция. Делал это на фарт и просто старался подбодрить ребят. Когда уменьшили размеры хоккейной коробки, их сделали, как в НХЛ, места на скамейке тоже стало меньше – попросили, чтобы я больше не стоял.

– При работе у калитки есть ли свои нюансы?

– Конечно. Тебе нужно считать игроков, чтобы они не выскочили на лёд вшестером. Видишь, что шестой выходит, ты его сразу хватаешь и обратно. Плюс нужно быстро выдавать клюшки, если у кого-то из игроков она сломается. Всему этому нас научил Владимир Анатольевич Плющев. Он указал, что все клюшки должны быть подписаны, показал, как их нужно быстро протянуть во время игры.  

«Варнаков на один сезон самостоятельно заказывал  200 клюшек и менял их после первой тренировки» 

– За заказ инвентаря вы тоже отвечали?

– Да, это так. С лета мы раздавали анкеты, составляли спецификацию и считали примерные затраты. Кстати, некоторые анкеты я храню у себя – интересно пересматривать их спустя годы, хотя многие данные помню наизусть: хват и жесткость клюшки, размеры и желаемую модель коньков. У нас в клубе работала Татьяна Петровна Кузнецова – очень классный человек с богатым опытом. Она была кладовщицей: выдавала форму, одевала команду. Все документы хоккейного инвентаря и спортивной формы мы составляли совместно с ней.

– Каково было доставать экипировку в дефицитные 90-е годы?

– До 1989 года мы выступали в первой лиге. Это был совершенно другой уровень, а наши игроки выходили на лёд в защите отечественного производителя. Когда мы перешли в высшую лигу, мы стали выходить на немецкие заводы, договаривались о поставке экипировки напрямую. Однажды был курьёзный момент. Был подписан контракт по системе товарообмена: мы отправили какую-то технику, а взамен нам должны были направить хоккейную экипировку и спортивную одежду. Вместо хоккейной защиты пришла защита для американского футбола.

– Ощутили ли вы бандитские 80 и 90-е годы?

 – Не ощутили. Спорт вне бандитских разборок.

 – Почему 90 процентов брендов хоккейной экипировки и инвентаря – западные бренды?

– На сегодняшний день наши компании тоже стараются делать продукцию высокого качества. Но требования игроков КХЛ очень высокие и наши технологии не успевают за этими изменениями. В основном приобретаемая хоккейная продукция канадского производства, а там всё крутится вокруг хоккея. Для скорости и удобства облегчают коньки, клюшки, экипировку. Конечно, есть свои плюсы и минусы, коньки облегчают до такой степени, что они быстро рвутся. Раньше мы проводили весь сезон в одних коньках, а сейчас у игроков по три пары. Есть игроки, которые дополнительно самостоятельно заказывают экипировку. Например, у нас в «Ак Барсе» играл Михаил Варнаков, который самостоятельно докупал 17 пар перчаток и 10 пар коньков. Плюс он заказывал 200 клюшек и это на один сезон. 

– Сколько клюшек игроку нужно на сезон?

– Вот так сходу нельзя ответить. Каждый игрок играет разными клюшками, у кого-то они чаще ломаются, у кого-то реже, плюс кто–то больше играет, кто-то меньше. В каждом клубе есть свой норматив на каждого игрока, согласно которого клуб приобретает клюшки на сезон. Если норматив превышается, то либо докупается клубом, либо игрок докупает самостоятельно на свои средства.

– Кто чаще всех ломал клюшки?

– Кирилл Петров. У меня даже статистика была с его поломками. Артём Лукоянов тоже часто ломал клюшки. Вот Варнаков менял клюшки не потому, что ломал их, а потому что они становились мягкими. После первой же тренировки он чувствовал, что клюшка становится хуже и брал другую. Так он их приобретал на свои средства, то раздавал эти клюшки детским домам, друзьям и близким. 

– В последние годы тяжелее было доставать клюшки?

– Это случилось во время пандемии, когда встала вся транспортировка. Но у нас есть свои наработанные каналы в Bauer, Warrior и CCM, через которые мы продолжали работать. Даже в те годы мы получали клюшки, дефицита с ними у нас не было. Да, приходилось ждать, да, бывало тяжеловато, но всё поставлялось. 

– Сейчас есть проблемы с поставкой инвентаря?

– Насколько я осведомлен, то сейчас такой проблемы нет. 

– Что делать, если у игрока закончились клюшки, а новая партия ещё не пришла?

– Стараешься как-то ему угодить. Иногда помогают партнёры, у которых примерно такие же запросы по клюшкам. У нас на складе лежат образцы клюшек – можно ими воспользоваться. Но мы в «Ак Барсе» всегда старались этой ситуации избежать и специально заказывали про запас. 

 – У кого самая необычная клюшка по флексу и загибу? 

– У Даниса Зарипова необычная клюшка была. Никогда не видел таких клюшек, как у Якуба Петружалека, который успел поиграть у нас. У него, можно сказать, не клюшка, а ватрушка, очень необычный загиб. Но играют как-то люди, привыкают. 

– Были ли у кого-то из игроков необычные коньки?

– Все коньки в нашем клубе спецзаказные, именные, то есть изготавливаются по индивидуальному слепку. Поэтому необычных не видел. Была только история, как у нашего  защитника Александра Гуськова после травмы щиколотки сильно натирали коньки, и он не мог затягивать шнуровку. В целях скорейшего выхода на лед и его восстановления, ему вырезали боковую часть в форме щиколотки, а сверху нанесли защиту из пластика, чтобы не получить травму.

«На пляже в ОАЭ Моисеев расписывал график на год вперёд» 

– Каково вам работалось с Юрием Моисеевым?

– Это были отличные годы. Юрий Иванович мне очень многое дал и сильно повлиял на мою работу. Когда Моисеев приходил на работу – ты уже должен быть там. Моисеев уходит с работы – ты должен быть на работе. А находился Юрий Иванович на работе с утра до вечера, поэтому и мы постоянно были на работе. 

– У Моисеева всё работало как отлаженный механизм?

 – Всё было аккуратно разложено, всё расписано, всё на своих местах. Мы едем на сборы в ОАЭ, он сидит на пляже и расписывает график на год вперёд. Он видел каждую мелочь и хотел, чтобы мы выполняли всё чётко и ясно. 

– Были ли у Моисеева денежные штрафы?

 – Он мог кого-то наказать рублём или отругать перед всеми. Бывало, что будильник дарил за счёт того человека, который опоздал. Если кто-то из тренерского штаба пришёл на предматчевую подготовку без ручки, то Юрий Иванович дарил самую дорогую ручку за счёт штрафника. 

Помню историю со сборов. У нас должна была быть ледовая тренировка – он первым вышел на скамейку запасных. Появляюсь я и выношу ведро с шайбами. Он берёт шайбы из ведра и кидает с неудобной руки в одни ворота, потом с удобной руки в другие ворота. При этом он спорит со мной на деньги, попадёт он или нет. У Моисеева всегда был спортивный азарт: он хорошо играл в карты и домино.

Моисеев был уникальным человеком, но, если брать в целом, то в Казани всегда работали отличные тренеры. Пока я находился в клубе, сменилось 17 тренеров. Конечно, важно сделать небольшую поправку: Крикунов и Моисеев ещё по разу вернулись, а Билялетдинов сделал это дважды. 

– Правда ли, что у Моисеева на тренировках был так называемый естественный отбор?

– У Моисеева и у Крикунова было любимое упражнение с баллонами. Юрий Иванович давал очень мощную «физуху». Когда я служил в СКА (Куйбышев), нам включили в тренировочный процесс упражнение – бег с утяжеленными рюкзаками, который ранее ввёл Моисеев. По сей день там помнят его знаменитые рюкзаки. Туда насыпали песок, надевали на плечи и бежали по стадиону. Кто-то делал по-хитрому и этот мешок протыкал, чтобы песок помаленьку высыпался. Хотя если ты провинился, то пощады от Моисеева не жди. Он переворачивал ворота и ты с разгону должен был их перепрыгнуть. 

 «Брэйтуэйт владел клюшкой, как ложкой»  

– При чемпионстве 1998 года даже уборщицы поддерживали игроков. Как это удалось сделать?

– Моисеев создал такой коллектив, что мы все дружили, поддерживали друг друга. Все женщины, которые убирались, помогали, тоже были на нашей стороне. Галия апа здорово помогала, тётя Роза делала чай. Мы все были как единая семья. 

 – В 1999 году в Казань приехал Павел Дацюк, который толком не мог ходить. Как его вылечили?

– Это сделал наш врач Ильмир Хабибрахманов, который в то время работал врачом-реабилитологом, далее он работал врачом в сборной, ездил на чемпионат мира и Олимпиаду. В 2000 году мы с командой полетели в Больцано, где Ильмир много работал с Дацюком и вылечил его больное колено. С Пашей мы до сих пор в контакте. Он открыл свою школу в Екатеринбурге, где воспитывает детей. Павел – очень хороший человек, который, думаю, станет  хорошим тренером. 

– Каким вам показался Вуйтек – первый тренер-легионер в истории «Ак Барса»?

– Это тренер с европейским видением хоккея. При нём у ребят была раскрепощенность. При этом дисциплину он держал хорошо, ведь строгость в хоккее очень важна. Как тренер он был очень интересным, много нового привнёс в тренировочный процесс. С Вуйтеком было очень приятно работать. 

 – Сейчас у «Ак Барса» одна из лучших раздевалок во всей лиге, по условиям казанский клуб не уступает ни одному из московских. А как было в начале века?

– Москва была ориентиром для нас, хотя были и другие города. Когда я работал в Новочебоксарске, то молодой Олег Знарок познакомил меня с администратором рижского «Динамо». Это был мужчина в годах, кличка у него была Зига. Рига ближе всех находилась к Европе – в этом клубе были отличные условия и полный порядок. Я насмотрелся на всё это, вернулся в Новочебоксарск и устроил полную ревизию. Всё, что лежало внизу, я поставил и повесил наверх, освободив таким образом полезное пространство внизу. Комнаты были маленькие и такие изменения очень были необходимы.

Что касается Москвы, то во времена Тихонова там было очень строго: не так положишь шлем – штраф. Знаете, такие же требования были у Андрея Маркова, который приехал в «Ак Барс» после «Монреаля». Андрей за два года в нашем клубе много полезного нам подсказал. Например, для того чтобы игрокам было комфортнее и свободнее, мы убирали баулы из раздевалки.

– Знакомы ли вы с администраторами из НХЛ?

– У Фреда Брэйтуэйта брат работал администратором в «Ванкувере». Он приезжал на чествование команды. Мы с ним познакомились, он мне в двух словах успел что-то рассказать. А так никого оттуда не знаю. Чаще бывает, что бывшие игроки НХЛ могут рассказать, как всё устроено в Северной Америке. Хотя они же говорят, что в России всё в порядке. 

 – Как сейчас дела у Брэйтуэйта?

– Он работает с молодёжной сборной Канады. Фред был уникальным вратарём, который мог бы спокойно играть в нападении. Он владел клюшкой, как ложкой. Фред мог спокойно забросить шайбу от своих ворот в чужие. Когда на льду никого не было, то он просто выходил покататься. Фред был очень гибким и пластичным парнем, хорошо танцевал. 

– Во время одного из матчей пропал шлем Брэйтуэйта. Как потом удалось отыскать вора?

– Мы вычислили его по видеокамерам. Мой друг после игры съездил за шлемом и привёз его обратно. Так получилось, что игроки ушли в раздевалку, а Фред оставил свой шлем на скамейке. Один болельщик схватил шлем и убежал с ним. Не помню, что с этим зрителем потом сделали, но для нас это было ЧП.  

«Дэни Хитли в локаутный сезон очень полюбил наши семечки»

– Один из самых интересных моментов в истории «Ак Барса» – локаутный сезон. Что вам больше всего помнится с тех времён?

– Тогда к нам приехали очень сильные игроки. Видно, что они своё дело знали, это были большие мастера. Ожидания от этой команды были большие, но немного не получилось. Легионерам Казань очень понравилась.

Больше всего мне запомнился Дэни Хитли – очень хороший парень. Он полюбил наши семечки. Часто видел, как он вешал мешочек, насыпал туда семечек и потихоньку их ел. Их ему приносил Зиновьев, а Хитли на русском кричал ему в ответ, что семечки очень нравятся. 

– Как в те годы вы общались с иностранцами? Знаете ли вы английский язык?

– Нет, английский почти не знаю. Я изучал немецкий, но всё равно находил общий язык с иностранцами. Плюс те иностранцы были очень смышлёнными ребятами, с которыми можно было посмеяться и пошутить над чем-то, быстро изучали русские слова.  

 – Раз вы изучали немецкий, то, наверное, хорошо общались с Яном Бендой, который выступал за сборную Германии? 

 – Мы с ним всегда были в хороших отношениях. Когда мы были на чемпионате мира в Кёльне, встретились, пообщались, вспомнили былые времена.  

 – Такое чувство, что вы общаетесь едва ли не с каждым экс-игроком «Ак Барса». А с кем ближе всего?

– В силу своего характера, я общительный человек, лично поздравляю всех с днем рождения. У них есть мои контакты и они знают, что если им нужна моя помощь, я никогда не откажу и помогу. Так что общаюсь со многими, сложно выделить кого-то одного.

Также активно общаюсь и с тренерами: с Зинэтулой Хайдяровичем Билялетдиновым, Владимиром Васильевичем Крикуновым, Владимиром Анатольевичем Плющевым, Владимиром Вуйтеком. Если брать в целом, то я был в хороших отношениях со всеми тренерами, которые работали в «Ак Барсе». С Валерием Львовичем Шалахиным много общались, со Всеволодом Александровичем Елфимовым всегда на связи, он также ещё в строю. 

С Сергеем Абрамовым много общаемся. Для «Ак Барса» это человек номер один, он даже играл под первым номером. Сергей, кроме основной своей тренерской работы на льду, писал программы, планы, дополнительно занимался общественной работой. Я привык, что я целый день на арене, но и он проводил там дни напролёт. Он сейчас работает в школе «Ак Барса», его внук Никита очень талантливый: выигрывает все турниры и признаётся лучшим вратарём. Абрам – это легенда и это надо знать.

«Раньше мне говорили: «Альтафович, хорош коньки точить, пора массаж делать» 

– Кто такой администратор в хоккее?

 – Администратор – это тяжёлая и трудоёмкая работа, на которой нет времени, чтобы подумать. Всегда всё важно делать вовремя – по-другому никак. Только так команде будет комфортно и приятно. Наша задача – сделать так, чтобы игроки думали только о хоккее. Все остальные вопросы мы берём на себя. 

– Как стать администратором в хоккейном клубе?

– Нужно знать  и любить хоккей. Я считаю, что у меня большой плюс, что я сам играл и знаю, как и что удобнее и эффективнее для игроков. Хороший администратор должен быть хорошим хозяйственником и выполнять свою работу чётко и в срок. Довольно длительный период времени я отвечал за заточку коньков, стирку, инвентарь и питание одновременно. Тогда надо мной подшучивали, а заодно спрашивали, как я всё успеваю. Мне приходилось бегать из одного места в другое: то точить коньки, то делать массаж, то браться за третье дело. Когда я начинал, то у нас в штабе был один врач – Петя Троицкий. Он мне шутя говорил: «Альтафович, хорош коньки точить, пора массаж делать». Времена меняются, другие требования, поэтому сейчас каждое направление ведёт свой специалист, то есть каждый занимается своим делом.

– Когда вы начинали, то сколько администраторов было в команде?

– Всего один. Только в 1998 году взяли на работу Сергея Балабанова, а в 1999 году к нам присоединился Сергей Куранов, который стал моим помощником. Это мои близкие друзья, с которыми мы давно работаем вместе. Со временем персонала в клубе становилось всё больше. Давно работаю вместе с сервисменом Рашитом Шарафутдиновым  и массажистами Рамилем Салахиевым, Радифом Зариповым. Это больше мастера своего дела. 

– Сейчас они справляются без вас?

– Конечно. Они большие мастера и опытные специалисты. Мы работали в одной команде, прошли трудные и интересные времена, поддерживали друг друга. Я всегда делился своими знаниями, ничего не скрывая, ведь от этого зависел результат и эффективность нашей общей работы.

– Сколько администраторов нужно команде КХЛ?

– Каждый клуб решает самостоятельно, согласно штатному расписанию и функциональным обязанностям. Например, сейчас в «Ак Барсе» два администратора – их, я думаю, достаточно. Длительное время в клубе работал Игорь Николаевич Смирнов – технический директор, который тоже выполнял административную работу. У нас было чёткое разделение обязанностей: каждый знал свои функции, но в тоже время все делали согласованно, чтобы не было накладок в вопросах.

– Игорь Смирнов ушёл из жизни в 2023 году. Его кто-то заменил в «Ак Барсе»?

 – Насколько мне известно, должность технического директора пустует. В команде появился новый человек – начальник команды Ренат Галиуллин. Он молодец, только вступил на свою должность и делает хорошие шаги. Возможно, у Игоря были и другие обязанности, но Ренат со своими справляется хорошо. 

– Говорили, что Смирнова нет ничего невозможного. Если в самолёте нет места, то он посадит человека к пилоту.

– Игорь был уникальным человеком. Согласен, что он мог всё, самолёты у нас всегда были большие, с шикарным питанием и отличными условиями. Уже в начале сезона у Игоря были расписаны все наши вылеты из одного аэропорта в другой. Игорь пришёл в СК им. Урицкого за несколько лет до меня. Начинал он с молодёжной команды, а потом дошёл до команды мастеров. Так жизнь сложилась, что он уходил на предприятие, а позже вернулся в команду. С ним работалось очень легко: мы всегда находили совместные пути решения и делали всё быстро и чётко, в какой – то степени он был моим наставником. 

– Есть ли в КХЛ женщины-администраторы?

– Нет, их нет. При этом есть врачи, массажисты, но женщин-администраторов я, во всяком случае, не знаю. В СК им. Урицкого работала врач Эмилия Сергеевна – легенда нашей команды. 

«Когда я стажировался в « Соколе», то мне не доложили 120 клюшек»

– Вы и сами были хоккеистом. Почему в возрасте 31 года завершили карьеру?

– История такова. По окончании института я уехал в Новочебоксарск, потому что не хотелось сидеть в запасе в СК им. Урицкого. Сыграл в  «Соколе» сезон и потом призвали в армию, уехал в куйбышевский СКА. Отыграл первенство Вооруженных сил по футболу и по хоккею за сборную Приволжского округа, после чего нас всех разобрали. Я попал в «СКА-Хабаровск», дослужил в армии, вернулся в Новочебоксарск и играл до 1986 года. 

Потом я перешёл на работу администратора в «Соколе». Начальник команды Владимир Иванович Лощёнов видел, что я аккуратный и обязательный человек, который еще и режимный. Он предложил мне эту должность, так и началась работа администратора. Моя проба, как администратора в «Соколе» была таковой: я поехал в Москву получать хоккейную форму и клюшки. В итоге мне не доложили 120 клюшек. Я сильно расстроился, к тому же пришлось возмещать убыток. Это послужило для меня большим уроком, впредь я доверял только себе и все лично пересчитывал и проверял качество.

– Как вы пришли в «Ак Барс»?

– Я работал администратором в «Соколе». Мы часто играли со СК им. Урицкого, так как в те годы команда выступала в первой лиге. Однажды в Казани появилась необходимость в администраторе – на меня вышел Владимир Яковлевич Андреев –  один из главных тренеров в моей карьере. Но произошла какая-то заминка – не срослось, поэтому вернуться работать в родной город мне с первого раза не удалось. 

Спустя пару лет я всё же попал в СК им. Урицкого. В то время здесь работал Виктор Павлов – хороший специалист по массажу. Он ушёл из хоккея в водное поло – освободилась должность. Когда мне предложили попробовать себя массажистом в «Ак Барсе» – я тут же загорелся, тем более диплом массажиста я имел. Руководство СК им. Урицкого приехало в Новочебоксарск и меня пригласили в Казань. Взамен Виталий Иванович Стаин и начальник команды Виктор Борисович Левицкий предложили отдать игроков, так меня и отпустили в Казань. 

– Вы пришли в СК им. Урицкого в 1988 году. Какая это была команда?

– В то время команду тренировал главный тренер Стаин. Мы неплохо шли в чемпионате и проходили в зону стыковых матчей. К тому же команда потихоньку перестраивалась, покупались новые игроки. Когда команду возглавил Всеволод Александрович Елфимов, то мы вышли в высший дивизион.

– Застали ли вы легенд казанского хоккея Маслова, Столбуна и Шалахина?

– Когда я пришёл в команду, то Геннадий Семёнович Маслов уже закончил карьеру – его подтянули в тренерский штаб и он помогал Елфимову. Валерий Шалахин в тот сезон выступал в Альметьевске, а Сергей Столбун и Ильдар Рахматуллин ещё играли. Мой близкий друг Сергей Закамский ещё был в составе, который, кстати, вместе Равилем Шавалеевым подсказали и пригласили меня на встречу с руководством СК им. Урицкого. Писарев, Макаров, Рахин – также хорошие игроки, которые в тот момент выступали в Казани. 

«Я взял 7-й номер, а под ним у Канады играл Эспозито. Вот и начали называть меня Фил» 

– Не было ли у вас желания стать тренером?

– Я успел потренировать детей. После окончания института меня хотели отправить тренировать в Лениногорск, но я устроился в Казани. У меня много ребят, которые затем где-то заиграли. Мы играли и тренировались при детских комнатах на дворовых хоккейных площадках. Правда, были и хулиганы, ведь раньше не было дворцов, все массово играли во дворе. В институте я писал научную работу на тему «Нравственно-бойцовские качества у трудновоспитуемых подростков и детей».

 – Не могли ли вы стать тренером «Ак Барса»?

– У меня была такая мечта, но судьба распределилась иначе. Не то, чтобы стать тренером именно «Ак Барса», а в целом. Я писал конспекты, готовил себя к этой должности, но в итоге стал администратором.

Я начинал играть у Абдула Хакимовича Губайдуллина, по-другому его ещё называли  Футбол-Хоккеевич. Он один тренировал все команды детского и юношеского возрастов. У Абдул Хакимовича я провёл детские годы, а потом перешел в команду Владимира Яковлевича Андреева.

Эти два тренера привили любовь к хоккею и это стало работой всей моей жизни. И видимо глядя на их отношение к детям, к своей работе, я решил, что тоже хочу стать тренером и поступил в институт физкультуры.

– Говорят, что у вас было прозвище Фил. Почему?

 – Это был 1972 год, мы пришли на склад получать форму. Там работала кладовщица Антонина Степановна. Она спрашивает: «Сыночек, ты под каким номером играешь?»  А я в прежней команде играл под седьмым номером, и она выдаёт мне седьмой номер. Интересно, что в СК им. Урицкого этот номер был закреплён за  Елфимовым. Мы приехали на ледовые тренировочные сборы в Уфу. Выходя на первую тренировку, Елфимов крикнул: «У кого седьмой номер? Как пожрать, так ложек не хватает, как играть, так некому». Пришлось мне ему отдать его майку.

В тот момент началась Суперсерия СССР – Канада. У канадцев под седьмым номером играл Фил Эспозито. Вот и начали меня называть Фил, потом Федя, Фёдор – как только не называли. До 1979 меня по имени не называли – только Фил и никак иначе. Я даже все вещи подписывал «Фил», об имени Рустем вообще забыл.