Андерс Нильссон: «Когда появился «Ак Барс», я принял решение»

В нынешнем сезоне цвета хоккейного «Ак Барса» будут защищать сразу два шведских (редкий случай) игрока. С форвардом Оскаром Мёллером спортивная редакция «БИЗНЕС Online» читателей уже познакомила, теперь черёд голкипера Андерса Нильссона. В эксклюзивном интервью нашему корреспонденту 24-летний экс-вратарь клуба НХЛ «Нью-Йорк Айлендерс» рассказал о том, почему неудачно сыграл против россиян на чемпионате мира в Минске, какие преимущества перед ним имеет партнёр по команде и конкурент по позиции Эмиль Гарипов, а также о любимой девушке и собаке.

«ОТЕЦ ТОЖЕ БЫЛ ВРАТАРЁМ»

— Андерс, почему вы начали играть в хоккей?

— Мой отец Педер Нильссон был вратарём, но давно, ещё до моего рождения, он долгое время выступал за «Юргорден» в 70-х. А старший брат Йенс и сейчас играет нападающим. Можно сказать, что интерес к хоккею был естественным, он появился сам по себе. Даже не помню, когда в первый раз пришёл на каток, но я всегда смотрел хоккей, а отец после карьеры игрока стал ненадолго тренером вратарей, так что хоккей был вокруг меня постоянно. Одно время играл в футбол, но я хотел играть именно в хоккей, и на льду у меня все получалось лучше, чем на траве.

— Вы сразу встали в ворота?

— В «Лулео», где я начинал заниматься хоккеем, все дети были полевыми игроками лет до 10 — 11-ти. Я чаще всего играл в атаке, но потом попробовал сыграть в воротах на паре тренировок. Мне это очень понравилось, я понял, что хочу быть вратарём. И у меня получалось играть в воротах лучше всех остальных, с кем я занимался.

— Вратари-отцы обычно против того, чтобы их дети тоже играли в воротах.

— Да, но мой папа был совершенно не против. Он сказал, что я могу быть кем угодно, если мне это нравится.

— В 21 год вы покинули «Лулео» ради НХЛ, несмотря на то, что провели перед этим хороший сезон. Не рано ли?

— И да, и нет. В Швеции я тогда стал первым вратарём, сыграл много матчей в плей-офф. Но потом получил предложение о контракте от «Айлендерс», а НХЛ — это мечта любого хоккеиста. Никогда не знаешь, предложат ли тебе такое снова, поэтому я согласился. Сейчас я нисколько не жалею, что приехал в Нью-Йорк в таком молодом возрасте, потому что это решение очень помогло моему развитию как вратаря.

— Даже несмотря на то, что «Айлендерс» — не лучшая команда для вратарей.

— Вообще, да. У них нет какой-то большой истории клубных вратарей, как у других команд, хотя очень много людей пытались закрепиться в составе. Но всё равно для меня это был большой опыт, я стал лучше по сравнению с тем, каким был до переезда из Швеции. Я научился играть на маленьких площадках, в том году провёл половину сезона в НХЛ. Было здорово.

— Почему всё-таки не получилось закрепиться в основной команде?

— Когда я приехал, в системе «Айлендерс» было шесть вратарей, трое — в основной команде с односторонним контрактом. Первый год был скорее пробным, я привыкал в другому хоккею, причём смог даже провести 4 — 5 матчей в НХЛ. А на второй год у меня начались проблемы со здоровьем — я уставал, не мог играть три месяца, год был испорчен. А в прошлом году я половину сезона потратил на то, чтобы вернуться в форму, меня постоянно переводили в АХЛ, потом возвращали, но я стал больше играть. И чем чаще я выходил на лёд, тем увереннее себя чувствовал, так что в последние три месяца и на чемпионате мира я играл на своём уровне, наконец-то смог найти свою игру.

— Но «Айлендерс» не предложил вам контракт. Понимаете причину?

— Нет, не понимаю. Но, наверное, это даже хорошо, потому что мне нужно было что-то новое, чтобы продолжить развиваться. Это было самое важное для меня при выборе нового клуба — я хотел расти дальше, ведь я — молодой вратарь. Когда ко мне обратился «Ак Барс», когда я поговорил с Ари Мойсаненом, я понял, что это хороший тренер, который каждый день с вратарями, и здесь отличные условия для того, чтобы становиться лучше и лучше.

— Почему вы подписали контракт всего на один год?

— Предложение было на один год, я согласился. Я думаю, клуб для начала хочет проверить, как я вообще буду себя чувствовать здесь, ведь я никогда не играл в КХЛ.

— Были другие предложения из КХЛ?

— Да, была пара, но когда появился «Ак Барс», я принял решение. Здесь отличная организация, мне всё нравится. А если клубу понравлюсь я, то было бы здорово подписать соглашение на 2 — 3 года.

«СТИВ ВАЛИКЕТТ РАССКАЗЫВАЛ О РОССИИ ТОЛЬКО ХОРОШЕЕ»

— Специалисты из Северной Америки отмечают, что у «Айлендерс» проблемы с тренерами вратарей.

— Я бы не хотел об этом говорить, но скажу, что последние два года в АХЛ со мной работал Стив Валикетт. Он -хороший человек, отличный тренер. Он совсем недавно завершил карьеру игрока, но он очень любит учить, передавать свои знания, думаю, что через пару лет он сможет найти работу в известной команде. Стив много мне помогал на протяжение последнего сезона.

— Он ведь играл в России. Вы успели с ним поговорить о КХЛ?

— Да, вроде бы, он играл за ЦСКА и Ярославль? Он рассказал, что у него был отличный опыт в России, что здесь всё немножко по-другому, но уровень игроков очень высокий. Сказал, что вратарям здесь очень тяжело как раз из-за мастерства хоккеистов — нужно каждый день показывать свою лучшую игру. А сейчас лига наверняка ещё сильнее, он ведь играл здесь лет пять назад.

— О Валикетте в России хорошее мнение, но перед самым уходом из ЦСКА он запомнился очень курьёзным пропущенным голом.

— Ох, ну, такое бывает. Он сказал мне, что в первый раз в России у него всё было хорошо, но когда он приехал во второй раз, он так и не смог найти свою игру, не смог выйти на свой уровень — сказался и возраст, и физически он был не совсем в порядке. Но всё равно он не говорил ничего плохого о лиге. Только хорошее.

— Он предупреждал, что в России сложные тренировки, особенно предсезонные?

— Стив не говорил, но я слышал от других хоккеистов, которые уже играли здесь. На чемпионате мира я разговаривал со своими партнёрами по команде, мне рассказали, что всё начинается за полтора месяца до сезона, и тренировки проходят по два раза в день. Агент тоже ввёл меня в курс дела, так что я не удивился. Я думаю, это хорошо. Чем больше тренируешься, тем проще становится играть, особенно вратарям. Во время игры ты не задумываешься, что тебе нужно делать, а просто делаешь, что должен.

— Вы из Швеции, но играете не в популярном скандинавском стиле, а в североамериканском.

— Верно. Этот скандинавский стиль появился как раз, когда я уезжал из Швеции, и три года я играл по-американски. Сейчас я использую некую смесь всех стилей — в ближнем бою я играю плечами, на блокировании, но на выходах стараюсь двигаться. В этом мне нужно немного улучшить свою игру.

— Не думаете, что при своём росте вы слишком много двигаетесь?

— Есть немного, это я и хочу изменить — нужно стараться двигаться меньше. Над этим будем работать с тренером, потому что при перемещении открываются дыры, куда могут залететь шайбы.

— Это из-за того самого канадского стиля?

— Немножко, да. Со Стивом Валикеттом я как раз работал над тем, чтобы перейти на короткие движения, но теперь это будет сделать легче. После отпуска нужно сначала вспомнить, какового быть на льду, снова привыкнуть к экипировке, к размеру площадок, к углам. А через неделю уже можно работать над техникой.

«МАТЧ ПРОТИВ СБОРНОЙ РОССИИ БЫЛ ХУДШИМ ДЛЯ МЕНЯ НА ЧМ»

— Местные болельщики запомнили вас по игре против сборной России на прошлом чемпионате мира, которую вы провели не совсем удачно.

— Игра с Россией была, наверное, худшей для меня на турнире. Я знаю, что могу играть лучше, знаю свой уровень. Я ведь провёл девять матчей на чемпионате мира. Да, там были неприятные отскоки, но иногда такое случается — иногда шайба отлетает в угол, иногда она летит на крюк сопернику.

— Помните гол, который вам забил россиянин Плотников?

— Да, я тогда потерял равновесие, потому что хотел перехватить пас Медведева. Я думал, что второй игрок ждёт пас рядом со штангой, у меня за спиной, а оказалось, что там никого нет. Плотников же оказался намного дальше, в середине зоны. Шайба пошла не в ту сторону, и я упал. Неправильно прочитал ситуацию, конечно, я не должен был пропускать этот гол, но сейчас уже ничего не поделаешь.

— Это как-то связано с переходом на большие площадки?

— Нет, я ведь до той встречи провёл уже семь матчей в Минске, до этого был матч Евротура, в котором я сыграл на ноль против России. И я вырос на большом льду, так что это для меня не проблема.

«НЕ БОЮСЬ КОНКУРЕНЦИИ С ГАРИПОВЫМ»

— Вы — швед, а ваш тренер — финн. Ничего не помешает работе?

— Нет, мы враги только когда играем друг против друга (улыбается). А в остальное время мы хорошо общаемся. Ари — отличный человек, хорошо говорит по-английски, мы легко понимаем друг друга. Хочу поработать с ним весь сезон и добиться положительных результатов.

— С вами будет работать довольно сильный бэкап Эмиль Гарипов. Не боитесь конкуренции?

— Когда я подписывал контракт, я посмотрел статистику Гарипова и понял, что у него был отличный год. Знаю, что он — местный, и болельщикам больше нравятся свои игроки, но ещё до заключения соглашения я знал, что здесь будет тяжело, что нужно бороться за место первого вратаря. Но, во всех командах, где я играл, у меня был очень сильный напарник, так что я готов.

— Но ведь здесь на вас наверняка рассчитывают как на основного вратаря. Сильный запасной вратарь вас не пугает?

— Нет, я думаю, это хорошо. Возможно, это клише, но скажу, что без давления вратарь расслабляется и не развивается. Это плохо, когда ты знаешь, что будешь играть следующий матч, даже если пропустил пять шайб. Молодым вратарям в особенности нужна ежедневная конкуренция, даже на тренировках. Я верю в это с того самого момента, как попал в первую профессиональную команду.

— В НХЛ вашим конкурентом был Кевин Пулин. Почему он играл чаще вас, если его статистика хуже?

— Возможно, это связано с тем, что Пулин до этого целый сезон был основным вратарём фарм-клуба. Просто тренеры знали, на что способен Кевин.

«НОШУ ЛИНЗЫ С 16 ЛЕТ»

- То заболевание, о котором вы говорили, оказалось довольно скрытным и сложно диагностируемым. Вам верили в команде, когда вы говорили об усталости?

— Немножко чувствовалось, что тренеры не совсем верят. Мы пытались всё выяснить еще в начале сезона, но тогда мне сказали, что всё в порядке, и надо играть. Я провёл полсезона, а потом сказал: «Хватит, я больше не могу, всё становится только хуже». Я терял вес, постоянно был без сил, терял концентрацию. Поговорил с генменеджером, который ко мне очень хорошо отнёсся и сказал, что мне дают отпуск, освобождают от тренировок до тех пор, пока всё не выяснится. Через пару недель мне поставили диагноз, но ещё какое-то время мне нельзя было выходить на лёд, потому что тело должно было прийти в прежнее состояние. Конечно, всё это стоило выяснить ещё перед началом сезона, ведь я потерял намного больше времени, чем мог бы. Но хорошо, что теперь я знаю, в чём проблема.

— Вам повезло, что всё это произошло в США — клуб помог вылечиться.

— Ну, я бы это и в Швеции наверно выяснил рано или поздно. Но мне действительно повезло, что это была такая мелочь. Мне всего-то пришлось немного изменить рацион.

— А это не затрудняет жизнь хоккеиста? Вам ведь нельзя есть пасту.

— Так ведь бывают макароны без глютена, я их уже нашёл в местном супермаркете. Но, вообще, на базе у нас есть всё — можно есть и рис, и картошку.

— А проблемы со зрением на игре сказываются?

— У меня минус один, поэтому всегда ношу линзы, с 16 лет. И за восемь лет ни разу не было так, что линза выпадала во время игры или тренировки, но на этот случай у меня всегда есть запасная пара в раздевалке.

«НОВЫЙ ШЛЕМ УЖЕ ГОТОВИТСЯ»

— Почему вы играете в форме фирмы CCM?

Фото: Сергей Манжелеев, ak-bars.ru

— Мне просто нравится, это ведь тот же Reebok, просто CCM несколько мягче. И это нечто среднее между формой Vaughn, чьи щитки чересчур мягкие для меня, и классическими щитками Reebok. Мои нынешние щитки никогда не изгибаются, когда я опускаюсь на лёд — они всегда полностью закрывают «домик» и ровно стоят на льду.

— Новый комплект экипировки будет в цветах «Ак Барса»?

— Да, но основной цвет — белый. Только ремни и небольшие полоски будут красно-зелёными. Большинство вратарей сейчас играют в белой форме, потому что так она выглядит больше. Лёд белый, экипировка белая, и контраст не так заметен — бросающему тяжелее понять, куда именно целиться. А чёрные щитки выглядят меньше, даже если они нормального размера.

— Бывший голкипер казанцев и ваш соотечественник Микаэль Тельвкист в прошлом году рассказывал что-то подобное о форме.

— Да, да, я видел, что у него особый дизайн. Кстати, я лично знаю тренера, который ему это подсказал.

— Шлем уже готовится?

— Да, новый шлем будет похож на тот, что я ношу сейчас, только, конечно, он будет в казанских цветах. Сохранится основной рисунок — это две перекрещенные клюшки. Слева и справа будут два больших логотипа с барсом.

— Тор тоже будет?

— Нет, его уберём, но оставим молнии. Еще слева над лого будет герб моего родного города. На воротнике написан мой номер, остальное пока в разработке.

«У НАС ОТЛИЧНЫЕ ШАНСЫ НА ПОБЕДУ»

— Вернёмя к Телльквисту. Он играл в Казани, причём не очень успешно, из-за чего был обменян на Петри Веханена. Не боитесь повторить его судьбу?

— Такое могло случиться в любой стране, с любым игроком. Лично я никаких аналогий не вижу, пусть даже он и швед. Это не важно. И любой игрок всегда находится под давлением — у тебя контракт, с тебя спрашивают, могут обменять, уволить. Но нужно просто играть, стараться играть на хорошем уровне.

— В Россию ехали без предубеждений?

— Да, я был готов почти ко всему, ведь всё уже успел обсудить с игроками из КХЛ. Единственное, о чём многие игроки думают, переезжая в Россию — это катастрофа с ярославским самолётом. Но я слышал, что на подобных самолётах теперь с тех пор не летают.

— Что уже успели посмотреть в России?

— Мало, но всё, что я видел, мне понравилось. Проезжал в центре Казани, там красиво, а ещё удивился нашей базе. Наверное, это лучшая база в мире, таких условий нигде не видел.

— На ваш взгляд, базы — это хорошо? В НХЛ ведь без них обходятся.

— Мне кажется, хорошо. Это отличная возможность для развития, потому что у нас тут есть вообще всё: тренажёрный зал, дорожки для бега, баскетбольная площадка, ещё куча всего.

— Разве команда не должна выигрывать каждый год при таких условиях?

— Ну, да, я уже слышал, что от «Ак Барса» каждый год ждут побед. Сейчас у нас хороший состав, хорошая команда, и неплохие шансы на победу в этом году.

«ГОЛЬФ НЕ ЛЮБЛЮ, ХОЖУ В ГОРЫ»

— Вы привезёте семью в Россию?

— Да, девушка приедет сюда с собакой, останется на весь год. И здорово, что здесь есть ещё один швед, который тоже будет с семьёй. Моей девушке будет не так скучно, к тому же, Янне Песонен тоже часто здесь с женой, Шон Хешка привёз семью.

— У вас вся правая рука в татуировках. Расскажете о них?

— На запястье у меня координаты моего родного города — широта и долгота. На предплечье Дева Мария, просто потому, что красивый рисунок, а на другой стороне — две вратарские клюшки. На плече цифры: 1990 — год моего рождения, 2009 — год, когда я начал профессионально играть в хоккей. Ещё есть надпись «Семья навсегда». Татуировка не доделана, нужно ещё закончить общий орнамент с розами, со временем планирую «добить». Тяжеловато во время сезона этим заниматься.

— Какую музыку вы слушаете?

— Хип-хоп и совсем чуть-чуть хаус. Обычно шведам не нравится хип-хоп, но в Штатах он популярен, и почему-то мне понравилась эта музыка.

— У вас есть хобби?

— Ну, у меня появилась собака, так что я гуляю с ней. Я обычно провожу время с девушкой, отдыхаю.

— А какой породы собака?

— Бернский зенненхунд, большой будет пёс, а пока только щенок. Я ведь сам большой парень, поэтому я хотел большую собаку. Какая-нибудь чихуахуа рядом со мной будет выглядеть глупо (улыбается).

Девушка Андерса Фернанда с щенком

— Гольфом случайно не увлекаетесь?

— Нет, гольф не люблю, слишком уж много времени он занимает. Мне больше нравится ходить в горы с друзьями, с семьёй. У нас в Швеции красивая природа, я отдыхаю на свежем воздухе.