Петр Губанов: «Семья не могла потянуть двух баскетболистов. Брат сказал родителям: «Тащите Петю»

Форвард УНИКСа Петр Губанов в интервью корреспонденту спортивной редакции «БИЗНЕС Online» рассказал, тяжело ли быть далеко от дома с 16 лет, стоит ли менять клубы каждые два-три года и почему в российском баскетболе нужен лимит.

	Петр Губанов (в центре)
	Фото: Александр Александров / unics.ru

«БЫВАЕТ, КОГДА ПРИ МАЛОМ ВРЕМЕНИ НА ПЛОЩАДКЕ УХОДИШЬ ВЫЖАТЫЙ»

– Пётр, что больше всего запомнилось из прошлого сезона?

– Просто супер, что в последних играх плей-офф поддержка болельщиков была намного активнее, чем в целом по сезону. При такой атмосфере, при таких трибунах… Описывая это состояние, у меня даже мурашки по телу идут. Чувствуешь, что играешь не только для себя и клуба, но и для людей, которые пришли поддержать. За это отдельное «спасибо» болельщикам, их поддержка дала толчок вперёд. Мы все чувствовали, когда их эмоции выливались на судей, соперников.

– Какой был «микроклимат» в УНИКСе?

– Атмосфера в команде сложилась хорошая. Мы не раз старались делать командные выезды. Причём не только по ходу сезона, но и в плей-офф. Например, перед серией с «Зенитом» съездили командой на Голубое озеро, сделали шашлыки, провели целый день на природе. В этом плане всё было нормально: ребята общались на площадке и вне её. Где-то могли пошутить, где-то – серьёзно поговорить. Получается, не только готовились в зале, но и командный дух старались подтянуть.

– Что вы чувствуете на площадке? Сосредоточенность, волнение, прилив адреналина?

– В регулярном чемпионате больше хочешь оправдать доверие тренера, поддержать игровой ритм, не испортить ход матча. Но эти мысли крутятся, когда идёшь на замену. А когда выходишь на площадку, всё отключается, ты в игре. Иногда знакомые спрашивают: «А ты слышал, я тебе крикнул во время матча?». Ты не понимаешь, о чём речь – настолько был сконцентрирован.

– Тяжело, когда нет возможности быть в игре?

– Возникают моменты, когда тренер делает замену, а ты просто «высосан» эмоционально. На самом деле, сидеть на скамейке – это тоже труд. Результат игры зависит от многого. Понятное дело, что важно происходящее на площадке. Но когда скамейка поддерживает, эмоции передаются партнёрам по команде. Ведь при любом спорном моменте – судьи, не судьи – ты всё равно переживаешь, вскакиваешь, вскрикиваешь. Бывают игры, когда даже при малом количестве времени уходишь выжатым, так как старался на скамейке поддержать энергетику. Это очень сильно выматывает.

– Допустим, вы настроились, что получите мало времени. И тут тренер делает раннюю замену. Бывает ли, что не получается перестроиться?

– Спрогнозировать исход матча очень сложно – никогда не знаешь, как у того или иного одноклубника пойдёт игра. Нельзя говорить себе: «Ой, всё равно сегодня мало времени получу». Ты должен настраиваться на каждую игру, а по ходу матча уже видно, как всё складывается. Понятное дело, что трудно отсидеть 75 - 80 минут и выйти в конце. Но мы должны быть профессионалами своего дела. Нужно держать свои мысли в тонусе.

«ЗДОРОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ – ЭТО НЕ ПРО ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ СПОРТ»

– Ваш отец – дальнобойщик.

– Бывший дальнобойщик. Он завязал по состоянию здоровья. Очень трудная профессия. Мама говорила, что раньше он был дома два-три дня в месяц, остальное время – в разъездах. Часто подшучивают, что сын пошёл по стопам отца. Он объездил всю Россию на колёсах, я – где поездом, где самолетами.

– Когда папы нет дома, чувствуется дополнительная ответственность за родных. Повзрослели ли из-за этого рано?

– Я рано повзрослел, скорее, из-за баскетбола. Начал заниматься в 7 лет. Когда стал постарше, было по две тренировки в день, и это приходилось совмещать с учёбой. В институте уже пришёл к тому, что невозможно и заниматься профессионально, и хорошо учиться. Но на начальной стадии – седьмой - восьмой класс – я старался совмещать. Летом уезжали в лагеря, а там представляешь: один тренер и 30 детей по 11 - 12 лет. Понятно, что нужно было самому следить за собой. Не было стиральных машин – мыл тренировочную форму вручную.

	Фото: Александр Александров / unics.ru

– Когда долго не видишь родных, теряется ли чувство дома?

– Лет в 16-17 я уже уехал из дома. Меня взяли на усиление в молодежный ЦСКА, где в то время работал Базаревич. После того, как мы выиграли Евролигу, я перешёл в «Химки». Там мне снимали квартиру, жил один. Чувство дома действительно потерялось. Приведу один пример, чтобы объяснить насколько. Четыре года назад моя мама ушла из жизни. Мне кажется, я по сей день не могу этого осознать. Настолько долго жил без родителей, что привык – я в одном городе, а они в другом. Сейчас у меня временами возникает чувство, что вот я приеду домой в Самару, а меня она встретит. Из-за этого понимаю, что чувство дома потеряно.

– Не кажется, что жизнь – это сплошная работа, и из-за этого пропускаешь всё на свете?

– Что же поделать. Так всё устроено: если не работать, то не проживёшь. Ведь хочется дать хорошее будущее детям, а без работы это сделать невозможно.

– В старших классах наверняка смотрели на сверстников, которые жили другой жизнью. А у вас четкий график, тренировки, сборы, здоровый образ жизни. Не чувствовали себя «белой вороной»?

– Здоровый образ жизни – это не про профессиональный спорт. Когда я перешёл из детского баскетбола в мужской, нагрузки поменялись. Понял, что здоровье – это про физкультуру. А профессиональный спорт убивает здоровье. «Белой вороной» я себя мог бы почувствовать, если в университете делали бы поблажки. Но, честно, этого не встречал. Несмотря на то, что мы играли за университет, приносили победы, медали, многие преподаватели умудрялись во время сессии…

– Топить?

– Обычно говорили: «Вот у нас есть Артур. Он профессионально боксом занимается и при этом хорошо учится!». Ну, сидит преподаватель лет 70-ти. Ей же не объяснишь, что если Артур хорошо учится, то не настолько серьезно спортом занимается. Не знаю, как в других видах спорта, но в баскетболе ты просто не можешь пропускать тренировки. Иначе на тебе поставят крест. А когда по два занятия в день, то совмещать это с институтом нереально. Конечно, жизнь становится более серьёзной. У тебя есть режим. Ты занимаешься своим любимым делом, которое приносит удовольствие, наслаждение.

– Был ли Джордан вашим любимым игроком? Или же больше ставили в пример старшего брата?

– Мои два брата – родной и двоюродный – недолго играли в баскетбол. Двоюродный, самый старший из нас, завязал, когда я только начал. Родной ушёл в бокс. Семья не могла бы по финансам потянуть двух баскетболистов. Брат посчитал, что у меня потенциала больше, сделал жест в мою сторону и сказал родителям, чтобы тащили Петю. У меня не было такого, чтобы брат был кумиром – к сожалению, в баскетболе мы разошлись рано. Вообще моим любимым игроком всегда был Майкл Джордан. Сейчас часто задаются вопросом, кто лучше – Джеймс или Джордан, и я этого не понимаю. Стили игры абсолютно несовместимы. У ЛеБрона атлетизм, он прёт. Майкл и физику мог использовать, и рост, и прыгучесть, и ещё что-то. Похожий стиль есть только у одного баскетболиста – Кобе Брайанта.

«РЕСПЕКТ САМОЙЛЕНКО. У НЕГО СТОЛЬКО ЗДОРОВЬЯ, ЧТО В СВОИ 39 ЕЩЁ ИГРАЕТ»

– Для родителей растить ребёнка-баскетболиста – большой стресс. Шансы попасть на высший уровень единичные. Не было ли мыслей, что в вас вложили так много, что нет права на ошибку?

– Разумеется, было чувство ответственности. Родители, спасибо им за это, понимали, что я сам рано взрослею из-за баскетбола. Поэтому мне не говорили «Делай акцент на учёбе!», «Этот баскетбол тебе ничего в жизни не даст!» или «Забей на эту учёбу – у тебя хорошо получается в баскетболе!». Когда меня начали подтягивать в БК «Самара», отец с матерью сказали: «Ты взрослый парень, сам видишь своё будущее». В такие моменты никаких запретов не вводили. Хотя риск был очень большой – куда податься без образования, если не получится? Мне просто дали понять, что выбор между баскетболом и учёбой за мной.

– Российским баскетболистам приходится менять клуб каждые два-три года. Каково это, когда в жизни не хватает стабильности?

– Это не всех касается. Есть, например, Андрей Воронцевич, который всю карьеру провёл в ЦСКА. Но многим игрокам действительно приходится часто менять команды. В первую очередь тяжело семье. Лично мне в такие моменты обидно за сына, за жену. У них же тоже должна жизнь строиться. Когда ты на одном месте, появляются друзья, компания, хобби, работа. Я сменил много клубов. Но иногда ловлю себя на мысли, что останься где-нибудь ещё на несколько лет – и всё сложилось бы по-другому.

	Фото: Сергей Елагин

– Говорят, что для баскетболиста самое интересное начинается в 25-26. Это правильное мнение?

– Я считаю, что нет. Самый сок – это от 28 до 32. Но, конечно, у всех по-разному. Вот взять Петю Самойленко. Блин, респект и уважение этому игроку. У него столько здоровья, что он в свои 39 ещё играет. Судя по отзывам ребят, он в «Сахалине» на тренировках и в матчах не уступал никому. Каждый играет так долго, как ему позволяет организм. К пику форму подходят в 29 - 30 лет. Недавно читал интервью Антона Понкрашова, он сказал, что никогда не чувствовал себя лучше, чем в свои 30.

– Тем не менее, в сборную его не вызвали…

– Антон так сильно переживал, когда понял, что может не попасть в сборную. Я испугался за него, подумал, что какая-то трагедия произошла. Но для него это действительно трагедия – человек был во всех сборных, которые завоевывали медали.

– Не пересекались ли с Самойленко? Он был в Казани во время последних игр сезона.

– Мы созванивались, но не виделись. Надо понимать и уважать то, что человек после 10 месяцев баскетбола возвращается домой к семье. Как-то неудобно его выдёргивать в первые дни.

– Можете объяснить, чем Самойленко крут?

– Этот игрок в первую очередь силён капитанским духом. Важно понимать, что капитаном не всегда назначают игрока, который набирает больше всех очков. Самойленко делает всё, чтобы на площадке с ним было приятно находиться в одной пятёрке. И вне площадки он так же сплачивает команду, может поговорить в нужные моменты.

– Скоро все будут говорить, что сборная играет в скоростной баскетбол. Можете описать стиль Базаревича? Чем его баскетбол отличается, скажем, от того, что ставит Карасев?

– Я играл у Базаревича, но не у Карасева. Когда ты находишься внутри, проще понять все особенности. Со стороны – уже не то. В быстром баскетболе делается акцент на контратаки. Сейчас такое время, что без защиты не обойтись – именно в ней будут расставляться акценты. Есть ещё transition – быстрая комбинация при переходе из защиты в нападение. В то время, когда я играл в команде Базаревича, у него из одного такого взаимодействия могло вытекать ещё пять. Ты не просто уходил в атаку и разыгрывал что-то позиционное. Всё происходило мгновенно: мяч пошёл влево – одна комбинация, вправо – другая.

– Как все эти комбинации запоминаются? Ведь их огромное количество, а люди не компьютеры.

– Как правило, основная часть комбинаций разучивается на предсезонке, когда команда проходит общефизическую подготовку и выходит на пик. По ходу сезона бывают случаи, когда вносятся некоторые корректировки, добавляется ещё пара комбинаций. Но когда у команды от 15 и больше взаимодействий, значит, всё было заложено в предсезонке. Прогоняешь комбинацию без защиты, потом с защитой, и так всё запоминается.

– Нужен ли лимит в российском баскетболе?

– Я считаю, что нужен. С лимитом русским игрокам будет проще, на них появится спрос, клубам придётся растить своих воспитанников, а не брать готовых иностранцев, которые ещё неизвестно, сделают результат или нет. У нас есть много игроков, которые могут выступать на высшем уровне, могут расти, попадать в сборную.

– Вам приятнее заполучить место в составе из-за своей игры или своего паспорта?

– Конечно, хочется играть после того, как доказал, что достоин своего времени на площадке. Но при лимите у молодых российских игроков появится возможность доказать, что они могут выступать на высшем уровне.