Дмитрий Фёдоров: «Если ты карьерист, то друзей в спорте быть не должно»

Журналист и комментатор Дмитрий Фёдоров в интервью «БИЗНЕС Online» рассказал о том, как СМИ влияют на спорт.

«ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ ДЛЯ ЖУРНАЛИСТИКИ – 96-Й ГОД»

– Насколько журналисту можно дружить с ньюсмейкерами? Это ведь очень сложно. Вот вы никогда не были конфликтным...

– По поводу неконфликтности... Шесть лет назад я продавал квартиру. Она была абсолютно пустой – только ноутбук на полу. Вскрыли квартиру и вынесли ноутбук. Причём блок питания не стали брать. Полиция сразу сказала – это не кража. Из-за журналистской деятельности. Один спортивный функционер или боялся разоблачительных материалов, или решил припугнуть. Но образ «пострадавшего за правду» мне совсем не нравится, поэтому некоторые истории не хочу афишировать.

– Вы не будете острить на пресс-конференциях, набрасываться на тренеров. Большая часть журналистов считают, что провокационная деятельность тоже один из путей в журналистике. Очень сложно искать баланс...

– Баланса быть не может. Ты исходишь из своей жизненной философии. Если ты карьерист, то друзей в спорте быть не должно. А если живешь для того, чтобы получать удовольствие от работы и от общения с людьми, то ты так или иначе находишь друзей, товарищей в среде, в которой трудишься. Если это настоящие друзья, то ты про них плохого не скажешь.

– Это же делает тебя плохим журналистом...

– У каждого своя философия, профессиональная этика. Сейчас на подрастающее поколение накладывает отпечаток то, что оно самореализуется в социальных сетях. Если раньше человек делал какие-то некрасивые поступки в профессии, в жизни, то от него отворачивались, презирали. Поэтому люди вынуждены были подавлять свое эго, свое злое начало. А сейчас, когда самореализация ушла в гаджеты, в интернет, так получается, что лайки, клики и комменты заменяют признание осязаемых людей. Важнее стало признание виртуального общества. Сейчас журналист ищет поддержку от абсолютно незнакомых людей, многие из которых надевают на себя психологические маски. Ведь в сети люди непохожи на самих себя. Ещё лет двадцать лет назад быть одиночкой в журналистской среде было практически невозможно. А сейчас вполне реально.

– Для кого в первую очередь работает журналист?

– То же самое. Все зависит от твоей философии. Когда я приходил в профессию, у меня, у Васи Уткина было искреннее убеждение, что журналист – это человек, который пытается изменить общество в лучшую сторону. В конце 80-х - начале 90-х, несмотря на бедность, несмотря на расцвет криминала (а я помню, что здесь происходило в Казани, помню молодёжные банды в Подмосковье), была вера в лучшее. Поэтому люди, которые приходили в журналистику, как мне кажется, искренне верили в свою особую миссию. Это помогало быть смелыми в столкновениях с сильными мира сего, с криминалом. Сейчас всё это кажется смешным и нелепым. Наивным. Лет пять назад читал интервью Александра Невзорова, и оно показалось забавным. Он говорит: «я был продажным журналистом», и несколько раз это подчеркнул. Но нигде в интервью он не конкретизирует, кому он продавался. У меня такое ощущение, что человеку сейчас стыдно за то, что он в 80-х резал правду-матку и разоблачал ворье не за деньги, а во имя идеи. Невзоров хочет выглядеть достойно в глазах журналистов нашей эпохи, которые считают, что журналистика – это источник обогащения. И не более того.

– Сейчас люди приходят не за этим идеалом? Люди наверняка хотят стратегически-глобально поменять мир...

– Думаю, у части молодежи всегда есть желание изменить мир. У части! Но подрастающее поколение увидело, что с помощью журналистики можно зарабатывать приличные деньги, подняться на социальном лифте. И идеалы изменились. Больше прагматизма. Достаток, комфорт, статусность, путешествия за границу – вот идеалы поколения Z. Переломный момент для журналистики – 96-й год. После этого народ перестал верить СМИ, а журналисты окончательно потеряли чистоту и принципы. Вместо этого появились интересы.

Тогда была кампания перед президентскими выборами. Называлась «Голосуй или проиграешь». Лучшие журналисты несколько лет критиковали власть. За развал экономики, за войну в Чечне, за расцвет криминала, за коррупцию. А перед выборами решили, что всё нужно забыть и поддержать Бориса Ельцина, потому что остальные кандидаты ещё хуже. Ну, и потому, что за эту веру хорошо платили. Помню, были невероятные лозунги. Мой любимый агитационный плакат, где Ельцин стоит, прислонившись к березе, и подпись «Голосуй сердцем». То есть нужно было отключить мозг и голосовать сердцем, ибо мозг отказывался голосовать за это безобразие. Началось зомбирование населения. Многие люди, которые вели эту кампанию, после выборов ушли в тень.

«СПОРТ НЕ ВСЕГДА ВЫЗЫВАЕТ ОЩУЩЕНИЯ ПРАЗДНИКА, А ЭТО ПРОСТО НЕОБХОДИМО»

– Вы верите в устоявшиеся рамки принципов журналистов? Или же считаете, что от поколения к поколению что-то меняется?

– Если представим, что работаем исключительно для общества, для людей, то сразу возникает дискуссия, а что это за люди? Низменные существа, которым любопытны только сплетни про личную жизнь, секс, про трагедии-катастрофы, про неблаговидные поступки спортсменов? Или все-таки приличных и воспитанных потребителей нашей продукции больше? Журналист выбирает свою целевую аудиторию. Я честно говорю, у меня есть друзья в спорте. А друзья – святое. Да, наверное, это звучит двояко. Но для меня дружба важнее заработка. А для кого-то профессиональная самореализация, журналистская слава превыше всего.

Я считаю, журналисту нельзя придумывать себе образ. Если ты в жизни добродушный человек, не пытайся изображать из себя агрессивного и циничного. Не хочу называть имена и фамилии, но я знаю очень успешных журналистов, которые в жизни не соответствуют своему экранному образу. И ещё... Нельзя говорить в эфире слова, нельзя публиковать в интернете слова, которые ты не осмелишься сказать в лицо спортсмену или тренеру.

– В СМИ есть главный редактор. И всё сходится к тому, нравится ему или нет. Если представить что вы главный редактор всех спортивных СМИ страны, то что бы вы изменили?

– Спорт не всегда вызывает ощущения праздника, а это просто необходимо. Во второй половине девяностых был подъем. Были яркие, запоминающиеся матчи. С той же Францией, с Украиной. Было много разных событий, которые воодушевляли людей, даже если мы и не выигрывали. «Спартак» в Лиге чемпионов выглядел великолепно, «Локомотив» тоже тихонько поднимался по ступенькам вверх. А потом ЦСКА и «Зенит» выиграли Кубок УЕФА. Помню гуляния на Пушкинской площади. Волшебно! В хоккее в начале нулевых годов активно шло строительство новых арен. Становление хоккея совпало со становлением среднего класса в России. У людей стало возникать ощущение, что игра даёт им что-то новое.

– У журналиста есть задача пропагандировать спорт?

– Да. Если мы изучим американские и английские источники, выясним, что там торжествует позитивный подход. Они могут покритиковать тренера, того или иного игрока, но в целом они понимают, что их цель привлечь зрителей на матч или к трансляции по телевизору. В конце концов, развивая индустрию, они дают заработок сами себе. Мы всё время находимся в какой-то дикой ситуации, когда мы должны говорить правду, но наша правда может привести к разочарованию болельщиков. И так болельщики не верят, что трофеи разыгрываются в честной борьбе.

Приведу пример...  Прилетаю в Омск и слышу одно и то же. Каждый таксист, каждый болельщик рассказывает о том, как в 2012 году «Авангард» сознательно «слил» финал Кубка Гагарина. Причём у каждого своя история. То губернатор сказал: если команда не проиграет, его посадят, то еще что-то подобное. Однажды таксист рассказывал всё это в присутствии Алексея Бадюкова, который играл в финале за «Авангард». Было забавно. Но переубедить людей в Омске невозможно. Да и в других городах люди проникаются мыслью, что судьба трофеев решается не на поле.

И вот как теперь говорить о негативных явлениях в спорте?! Скажешь правду – люди совсем перестанут ходить на стадионы. Да и представления о правде стремительно изменились. Правда кому-то выгодна или невыгодна. А глобально правды нет. Есть только чьи-то интересы. И эти интересы защищают журналисты.

– Русскости в их сознаниях нет? Как вы считаете?

– В девяностых в обществе было другое ощущение свободы. Имею в виду не социальные права и либеральные ценности, а внутреннюю раскрепощённость. Я тут недавно вспоминал канал НТВ. Шамиль Тарпищев тогда был то ли в попечительском совете, то ли в каком-то другом важном органе, который создавал телеканал НТВ в 1993 году. Он был влиятельнейшим человеком. Это единственный функционер из ельцинской компании, который до сих пор на виду, а это уже о многом говорит. Насколько я знаю, именно Тарпищев внёс пункт в телевизионную лицензию, согласно которому два часа в день на НТВ должно было уделяться спортивному вещанию – для оздоровления нации.

В 1993 году об оздоровлении нации вообще никто не думал. И вот Тарпищев сказал Ельцину: «Смотрите, Борис Николаевич! Вот концепция нового канала, и у него будет такая важная особенность, которая должна понравиться народу». Ельцин одобрил возникновение канала. В итоге каждый день была какая-то спортивная передача на НТВ. А в 1996-м наша спортивная редакция поехала на Олимпиаду в Атланту. У нас даже аккредитаций полноценных не было. Но мы старались, и рейтинги были сумасшедшими. На волне этого интереса решили создать канал НТВ плюс спорт. И потом он начал развиваться.

Это я всё к чему – Тарпищев был человеком, который очень много сделал для НТВ. Но при этом в программе «Футбольный клуб» Вася Уткин в 1994 году довольно резко критиковал тех, кто написал письмо 14-ти. А Тарпищев, наоборот, поддерживал их.

– Канал «Матч ТВ» должен популяризировать спорт. Как по-вашему должно развиваться спортивное телевидение?

– Если вы меня спросите о том, какой должна быть спортивная передача, чтобы её смотрели не десятки тысяч, а сотни тысяч зрителей, честно отвечу – не знаю. Это вне моих компетенций. Может, не за счёт интересных идей, а за счёт интересных людей можно создать рейтинговые передачи? Спортивное телевидение не только в России, но и во всём мире ищет новые решения. Экспериментируют с трансляциями в социальных сетях. Телевизионщики понимают: пользователям удобно смотреть игры через гаджет. Раньше мы представляли себе трансляции только в телевизоре. А через пять - семь лет, возможно, более половины аудитории будет смотреть футбол и хоккей на смартфонах и других небольших устройствах.

«ТЕЛЕВИДЕНИЕ БЫЛО ПОСТАВЩИКОМ ИНФОРМАЦИИ, А СЕЙЧАС ЭМОЦИЙ»

– Как трансформируется потребление контента в телевизоре?

– Сейчас мы должны представлять себе, какой будет картинка в айфоне. Титры должны стать крупнее. Меньше общих планов. Но если планы будут крупнее, то тогда изменится восприятие игры. Хуже будет видна расстановка игроков. И ещё необходим интерактив. Голосовалки зрителей по ходу игры, вопросы болельщиков через социальные сети и ответы комментаторов. Мы уже пробовали кое-что из этого в хоккейных трансляциях во время плей-офф. Были цитаты болельщиков из твиттера, были вопросы тренерам из твиттера.

Изменились основная задача ТВ. Раньше телевидение было поставщиком информации, а сейчас эмоций. В середине 90-х мы с Васей предложили новый подход к слову в спортивной журналистике. Без штампов, с поэтическими красивостями и хулиганскими сравнениями, образами. Мы как филологи по образованию старались делать вычурные и плотные тексты. Сейчас все стремятся к тому, чтобы упростить. Когда на кого-то сержусь из-за корявого текста, я вижу, что человек искренне не понимает, почему я так зол. Общий смысл понятен? Ну, так в чем проблема? Невозможно научить человека писать красивые тексты, если он не любит слово и не ценит его красоту. Но, вероятно, 21 век – век изображений, картинок, видео, но не век смыслов и слов.

– Может, информационная журналистика и должна быть такой?

– Комментатор в России всегда больше, чем просто комментатор. Например, в сталинском СССР Синявского не посадили после фразы «На стадионе развеваются флаги пятнадцати так называемых дружественных республик Советского Союза». И его за «так называемых» не арестовали. Я к чему? Комментатор в России исторически ещё немножко и поэт, то есть он выше действительности, говорит раскрепощено, смело. Правда, поэзия совершенно уходит из жизни.

– Но ведь и звёзд в последнее время в телевидении не появилось?

– Ну почему? Юра Дудь, Евгений Савин.

– Все ли узнают на улице Евгения Савина? Не все. А Уткина узнавали везде...

– Здесь дело в том, что в девяностые источников информации было меньше. Было всего пять или шесть каналов. Никакого интернета. Нас с Васей на НТВ смотрели миллионы – без преувеличения. Люди, появлявшиеся в ящике, автоматически становились звёздами.

Нас знали спортсмены и тренеры, с ними сохранились как минимум профессиональные отношения. Мне один молодой журналист говорит: «Вы каждый месяц брали интервью у Романцева. Это же невероятно!». А сейчас для молодого журналиста получить интервью у Романцева – это будто новогодний подарок. Да просто раньше было меньше СМИ, а сейчас сотни. И Олег Иванович давал мне интервью не потому, что я гений, а потому, что он нас знал и смотрел. Я сочувствую нынешней молодёжи, потому что ей проявить себя тяжелее, чем нам. Часто ли я ностальгирую по 90-м? Нет. Не вспоминаю про нашу работу – только если спрашивают. Но в последние годы про 90-е, про НТВ меня спрашивать стали чаще. Юрий Дудь сделал замечательный материал про «Футбольный клуб». Молодежь, наверное, ищет примеры, алгоритмы для собственного развития и находит подсказки в прошлом.

Спортивная журналистика – это цеховая профессия, где знания и умения передаются. Ты можешь получить образование по книгам. Но в спортивной журналистике, если у тебя нет наставника, который тебя подталкивает, кричит на тебя, проверяет твои тексты, книги не помогут.

Я всегда подчёркиваю, что мы остаемся той индустрией, где к старшим есть ещё некоторое уважение. А в обществе к старшим уважения нет. Для меня это важное понятие – уважение. Я готов ссориться и конфликтовать с теми, кто резко задевает коллег. Нельзя. Это вернётся к тебе бумерангом.

– Вы сказали, что критиковать коллег журналистов нельзя. Но кто тогда должен следить за профессионализмом индустрии, если не сама индустрия? У нас же нет внешнего регулятора.

– Можно бороться с некачественным продуктом внутри корпорации. Есть же люди, которых мы уважаем, которым мы доверяем. Эти люди в своём кругу могут подсказать коллеге, если он неправ. Я, например, всегда делюсь наблюдениями с теми, кто ко мне прислушивается.

– А что делать, если нет такого коллеги, к которому все могут прислушиваться? Плохой продукт накладывает отпечаток на всю спортивную журналистику.

– Проблема шире: раньше почти в каждом городе были спортивные журналисты, редакции, конкурирующей между собой. Сейчас, с кем ни пообщайся, одно говорят: спортивная журналистика как явление умирает в регионах. Журналисты перешли работать в пресс-службы, в клубы, кто-то делает клубное телевидение, кто-то работает в спорте, но не в СМИ. Конкуренция в нашей среде сходит на нет, журналистика становится пиаром. А это разные вещи.

Перед началом каждого сезона КХЛ организует встречи с региональными партнёрами. Коллеги говорят одно и тоже. Для того, чтобы повышать уровень журналистики, нужно с кем-то конкурировать, должен быть рынок и нужно получать от кого-то полезные подсказки. В регионах все это почти невозможно. В Екатеринбурге годом год за годом происходит одна и та же история. «И всё-таки Федор», Заната в роли Ореховского. Почему так? Потому что наверняка эти молодые корреспонденты в первый раз оказались на хоккее. Их туда послали руководители. А ребята эти трудятся совсем в других редакциях, а не на спорте. Я сочувствую тем, с кем случилась такая оказия.

– Раньше такого добра тоже было много, заметки с места событий, на которых журналиста не было...

– Да, раньше попадались интервью с зарубежными тренерами и спортсменами за подписью журналистов, которые не знали иностранных языков. И предвзятость встречалась. Аналитика была довольно поверхностной, и её не хватало. Сейчас, по крайней мере, есть выбор. Вот, например, у вас в издании и таблоидное направление, и интервью, и аналитика, и просто информационные материалы. У вас представлены все жанры. Я ваш подписчик и максимально информирован о спорте в Татарстане. Из последнего отмечу интервью с Секачем.

Кстати, я помню времена, когда считалось, что хоккейных журналистов совсем нет. Посмотрите сейчас. Шевченко пишет интересно – даже если с ним не согласен, всё равно читаю. Он поднимает важные проблемы, очень острые темы. Он создаёт скандалы. Провоцирует, что само по себе неплохо. Это уникальная фигура. Игорь Еронко – настоящий профессор. Задорно. В меру агрессивно. С удовольствием читаю Павла Лысенкова. Огромное количество новостей, информации, прямой речи игроков, тренеров. Дмитрий Ерыкалов пишет запоминающиеся материалы. Даёт повод призадуматься.

Все они создают вокруг хоккея ажиотаж. Спортивная журналистика, на мой взгляд, за последние годы выросла. Не уверен, что выросла аудитория. За рубежом журналистика – это инструмент маркетинга. Она повышает интерес к тому или иному событию, к команде. У нас каждый сам решает, во имя чего и кого работает.

«СПОРТ ВЫСШИХ ДОСТИЖЕНИЙ В РОССИИ ПЕРЕЖИВАЕТ КРИЗИС»

– На Западе это все понимают. И тренер, и игроки общаются открыто. Почему наших журналистов не понимают? Можно с уверенностью сказать, что 99 процентов клубов сами не понимают, как создать эту атмосферу праздника. Только 10 процентов только задумываются об этом.

– Я приведу простой пример. Алексей Кудашов. Ещё год назад это один из самых скучных людей в хоккее. А в начале этого сезона он начал давать любопытные ответы. Павел Зубов только возглавил команду, а уже пытается быть интересным на пресс-конференциях, потому что это составная часть профессии. Сейчас быть тренером сложнее, чем 20 - 30 лет назад. Требования изменились. Ты должен быть не только хорошим мотиватором, стратегом, психологом. Ты должен правильно себя преподнести. Не умея преподнести себя, ты проигрываешь в глазах болельщиков, руководителей – всех. Поэтому молчуны, закрытые люди, они, в конце концов, конкуренцию проиграют, если не будут давать стопроцентный результат.

Многие клубы не знают, как правильно себя подать, как организовать мероприятия. Но жизнь заставляет. Грядущее сокращение клубов в КХЛ привело к активной работе с болельщиками. Все зашевелились. Стараются придумать что-то интересное. Это похвально.

– Может быть, люди правильно отторгают хоккей?

– Спорт высших достижений в России переживает кризис. Финансовый. Государство не сможет давать деньги так, как давало раньше. Нам потребуется перезагрузка. Как в начале девяностых. Тогда в одночасье рухнула советская система. И в спорт приходили разные люди – начиная с бандитов и заканчивая серьёзными компаниями. Убеждён, что бюджетные деньги заканчиваются. Сейчас замена губернаторов приведёт к тому, что они должны будут уделять больше внимания социальной сфере. Произойдёт очищение спорта. Самые талантливые игроки уедут за границу, но появится шанс у молодёжи. Всё станет проще, скромнее и душевнее. Роль спортивного журналиста снова будет значима. Настанет момент, когда спортсмены перестанут быть политическим PR-продуктом. Болельщики увидят в них, как раньше, ребят из соседнего двора. Такой феномен мы ощущаем в новогодние дни, когда играет хоккейная молодежка.

Спортивные журналисты должны почувствовать перемены настроения в обществе и выстрелить в то время, когда с деньгами всё будет плохо. Мы должны быть энтузиастами, но нужно это сделать красиво. Наш черёд настанет.

– Если сравнивать футболистов и хоккеистов, то почему с хоккеистами проще коммуницировать? Почему грязи в хоккее поменьше? Может потому, что он менее популярен?

– Чем популярнее вид спорта, тем тяжелее оставаться в нём простым человеком. В хоккее серьёзное влияние на всех оказывает НХЛ. Она даёт эталон поведения, коммуникации и всего остального. В Канаде, будь ты хоть Кросби, если неправильно ведёшь себя по отношению к болельщикам и СМИ, то столкнёшься со всеобщим осуждением.

Показательна история с Домиником Гашеком лет 20 назад. Он полез с кулаками на журналиста из-за критической статьи, и Гашека оштрафовали. Никого не волновало, что Гашек звезда. Объяснение его поступку находили одно: Гашек выходец из восточной Европы, где не понимают значимость прессы. А у нас если какой-то спортсмен ударит журналиста, то многие поддержат спортсмена. Проблем у него точно не будет. Как не было их у бывшего тренера «Барыса», когда он дважды вызывающе повёл себя с журналистами. Но все-таки подобное поведение – исключение.

Понимание того, что ты должен оставаться простым, есть у звёзд НХЛ. Существуют даже специальные люди при клубах, которые если хоккеист не хочет или не может фотографироваться и давать автографы после матча, окружают игрока и ведут его до машины. Чтобы он сам не расталкивал людей, чтобы не создавался отрицательный образ, они ему помогают дойти до машины. Влияние НХЛ распространяется и на Россию. Тот, кто там уже играл, модель поведения привозит сюда. На него смотрит наша молодежь в раздевалке – учится, копирует. Поэтому хоккеисты ведут себя проще.

Футболисты и в Европе довольно заносчивы, потому что они имеют особый статус в обществе. Получают невероятную популярность и деньги почти сразу – в юности. Очень много поведенческих нюансов, которые приводят к тому, что футболисты все дальше и дальше от простого человека. Поэтому пресса ищет желтизну и скандалы в их жизни. А о хоккеистах за океаном ничего такого не пишут. В Монреале, в Торонто к хоккеисту могут подойти люди на улице и заговорить о хоккее. Игрок должен быть готовым к тому, что он пару минут пообщается с незнакомыми людьми об игре. Но за это болельщики и пресса уважают их частную жизнь.

– В нашем спорте есть место историям, как например с «Салаватом Юлаевым». Игроки перед матчем с «Ак Барсом» отдыхали в ресторане. Ясное дело, «Салават» проиграл. После игры мы сделали про это публикацию.

– Специфика нашего общества в том, что мы оцениваем такое происшествие, исходя из результатов. Если бы «Салават» добился победы, мы бы говорили о том, что ребята молодцы. Пошли, раскрепостились, выпили. У них произошла перезагрузка, и они смогли победить. Пьяные люди иногда выигрывают. Вспомните 92-й год. Футбольный чемпионат Европы. Шотландцам уже ничего не нужно, а мы могли попасть в полуфинал. Мне Игорь Добровольский говорил, что с некоторыми невозможно было стоять рядом. От шотландцев так разило... Люди после похмелья. Плохо спали. Но они вышли и обыграли нас 3:0. И что, теперь хвалить их за то, что накануне гуляли? Примеров, когда пьяные люди добиваются положительного результата, хватает.

А что касается того, стоило или не стоило... Ну, вот я тихий и скромный человек, но тем не менее в моей жизни было несколько ситуаций, которые сейчас, при воспоминании вызывают у меня ужас. Сейчас я презираю себя за некоторые поступки. И если бы кто-то о них рассказал, мне было бы неприятно. К тому же они нехарактерны для меня. Публикуя такие разоблачительные материалы, мы должны отдавать себе отчёт, зачем это делаем. Если говорим о том, что «Салават Юлаев» не соблюдал спортивный режим на протяжении года, то, наверное, да. Если говорим о том, что спортсмен должен быть эталоном для подрастающего поколения, то да. Если говорим о частном случае, то всегда должны примерять на себя случившееся. Есть точка зрения, что журналист не должен задаваться вопросом, зачем нужно разоблачение и к чему оно приведёт. Он должен констатировать факты.

Я не могу сказать однозначно. Каждый раз нужно делать выбор. Я осуждаю нарушения спортивного режима, гулянки, но не хотел бы критиковать конкретных людей, которые попали в эту историю. Публикации такого рода, должны ставить перед обществом вопрос. «Готовы ли вы это простить, если «Салават Юлаев» завоюет Кубок Гагарина?». Наше общество готово закрыть глаза на что угодно, если ты чемпион. Осуждает только тогда, когда команда ничего не добилась. А вот Уэйн Руни получил 100 часов общественных работ за вождение в пьяном виде, и его звёздный статус не защищает его, а добавляет ответственности.

«У МНОГИХ КОММЕНТАТОРОВ ЕСТЬ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ЗАРАБОТОК» 

– Какие самые ценные дивиденды вы получали? Уткин как-то рассказывал о своей новой машине...

– Давным-давно очень богатый человек дал мне в конверте тысячу или две долларов (я сейчас не помню). Он сделал это за один мой совет, за идею. Просто дал мне достаточно большие по тем временам деньги. Кстати, я их потратил не на себя, потому что случайные деньги как правило пользы не приносят.

И ещё друг мне подарил дорогущие часы, когда выиграл чемпионство. Он загадал по ходу сезона, что подарит персоналу команды специально оформленные часы с гравировкой, если добьётся победы. Я знал о его задумке, но для меня было потрясением, когда он положил коробку передо мной.

А вообще, друзья часто дарят мне дорогие вещи. Но это ведь друзья. Поэтому слово дивиденды применительно к ним неверно употреблять.

– Дудь признался, что чувствует себя неловко, когда к нему приходит и фотографируются люди. Вы как пережили славу?

– Когда я начал ввести передачу на НТВ, естественно, появилось какое-то самомнение. И вот комичная сцена в Сокольниках... Я выходил из коридора, откуда обычно выходит хоккеисты. У этого коридора стояли дети. Они собирали автографы. Ко мне подбежали тоже и попросили автографы. Я расписываюсь. Один из них спрашивает, какой у меня игровой номер. Он решил, что я игрок. Это меня как-то сразу приземлило. Я понял, что интересен только в том случае, когда работаю в индустрии, а не сам по себе. Обо мне мгновенно забудут, если я по каким-то причинам эту индустрию покину. Каждый человек, который работает в «ящике», не должен завышать свою значимость. Это смешно.

– В последнее время хоккей стали больше смотреть? Вы же получаете какую-то статистику.

– Не имею права оглашать данные рейтингов, но, кажется, люди стали меньше следить за регулярным чемпионатом. В восьмидесятых годах тоже произошёл отток зрителей с трибун – из-за доминирования ЦСКА, из-за того, что столица забирала лучших игроков из регионов. Плюс в хоккее больше, чем в футболе, говорим о глобальных задачах. Олимпиада, которую надо выиграть, как будто это мировая война. Часть болельщиков утомлена тем, что спортивное телевидение ничем не отличается от других каналов: наши против ненаших. А остальные как раз ждут вот этого... наши против ненаших. Мировой войны. А внутренние противостояния их не волнуют.

Фильм о победе на чемпионате мира 67 года озвучивал Борис Майоров. И там показано, как поверженные соперники стоят, опустив голову. И Борис Александрович говорит: «Я их очень хорошо понимаю. Как спортсмену, мне понятны чувства, которые они испытывают сейчас». Представляете себе? Сочувствие. Сейчас интонация абсолютно другая: порвали, унизили. Часто соперничество переходит в неприязнь и даже ненависть. В семидесятых, если наш хоккеист дрался, его осуждали. Очернил своим поведением моральный облик советского спортсмена. А сейчас – молодец, красавец. Люди миролюбивее были 30 - 40 лет назад.

Мне бабушка рассказала невероятную историю. Они с дедушкой жили в Донецке после войны. Понятно – разруха жуткая. Дедушка занимался восстановлением шахт. И тогда все ходили на футбол. Простые люди, шахтеры. Бабушка уверяла, что никто не матерился на стадионе. Не принято было. В 60-е они переехали в Тбилиси. Там на стадионах тоже кипели эмоции, наверное, какие-то отдельные ругательства вырывались, но это не вызывало одобрения. Сейчас спорт – это скорее выхлоп отрицательных эмоций. Да ещё все эти допинговые истории поссорили нас со всеми вокруг. Жаль, что так получается... 

– Все тяжело переживают уход Сергея Наилевича. На ваш взгляд, видна ли сейчас какая-то альтернатива? Среди нынешних хоккеистов есть кто-то кто бы мог также прийти?

– В Европе, Америке, Канаде на телевидении важен, прежде всего, профессионализм. Если ты умеешь хорошо говорить, умеешь правильно подать информацию, при правильном подходе станешь узнаваемым. Может, даже станешь звездой. У нас ещё важны и человеческие качества, обаяние.

Гимаев был фантастически дружелюбным по отношению к коллегам. Когда у нас образовался холдинг, появились новые люди, которые уступали ему в опыте, в умении подать себя. Гимаев находил хорошие слова для всех коллег. С ним люди раскрывались по-новому.

Помню, была передача, посвященная грядущему Кубку мира по хоккею, и вспоминали последний турнир – 2004 года. В студии Сергей Наильевич, Юрий Розанов и Александр Фомичев, который был в заявке на том турнире. Фомичеву как начинающему эксперту немножко не хватало раскрепощённости. Тем более, он бывший вратарь, а вратари люди ответственные, ответственность, в свою очередь, сковывает. И вот на эфире Фомичев так зажег! Поспорил, рассказал несколько интересных фактов, выдал свои нетривиальные наблюдения. Всё потому, что рядом был Гимаев, который помогал коллегам. Не хотел смотреться выигрышно на фоне коллег, он им старался подыгрывать. Поэтому экспертам нужно развивать не только профессиональные, но ещё и человеческие, душевные качества. Они не смогут заменить Гимаева, но смогут стать такими же яркими индивидуальностями, как Сергей Наильевич. Со своим именем.

Многие наши эксперты получали предложение от клубов. Стать тренерами или менеджерами. Телевизор способствует популяризации личности, но при этом не даёт серьезных материальных дивидендов. Почти все совмещают работу на ТВ ещё с каким-то поприщем. У многих комментаторов есть дополнительный заработок. Их приглашают провести какие-то мероприятия. И у меня три года назад был показательный случай, когда я за одно ведение шоу получил два месячных оклада. Надо сказать, на тот момент у меня была просто смешная зарплата. Сейчас, в эпоху нового холдинга ситуация улучшилась. Могу сосредоточиться исключительно на работе.