«Исхаков замучился, «Рубин» продавал игры. По Бердыеву отметил, что он верующий и на такое не пойдёт»

В девяностые годы самбисты Татарстана три года выступали самостоятельной командой на чемпионатах мира и Европы, и других международных соревнованиях. Инициатором дебюта татарстанцев на международной арене стал Мансур Мифтахов, в то время бывший заместителем председателя Государственного комитета РТ по спорту.

«ГЛАВНЫМИ ПРОТИВНИКАМИ ТАТАРСТАНА ОКАЗАЛИСЬ ГРУЗИНЫ»

– Мансур Сабирович, вы долгое время были вторым человеком в республиканском спорте. Только вот, по моему разумению, в это время Татария отставала по спортивным результатам не только от Москвы и Ленинграда (Санкт-Петербурга), с которыми сейчас конкурирует, но и соседей по Поволжью – Куйбышева (Самары), Горького (Нижнего Новгорода), Саратова. Вы именно поэтому начали искать лазейку в виде выступлений татарстанских самбистов на международных соревнованиях?

– Мы получили право выступать на международных соревнованиях, благодаря договору между Россией и Татарстаном, подписанному президентами Борисом Ельциным и Минтимером Шаймиевым. В договоре был подпункт, в котором значилось, что Татарстан имеет право участвовать в деятельности международных организаций. А у меня в те годы была мечта, чтобы наши спортсмены могли самостоятельно выступать в соревнованиях, избегая тех унижений, которые были во времена СССР и СНГ. Я имею в виду историю с нашими боксёрами Айратом Хаматовым и Фоатом Гатиным, о которой я потом расскажу подробнее. Так вот, я сам занимался борьбой, мне это близко, а потому я первым делом изучил устав международной федерации самбо. Это было в духе того времени, когда начался, так называемый, «парад суверенитетов», и отовсюду слышалось: «Мы представляем Татарстан», Мы отстаиваем честь нашей республики». Одним из первых атрибутов идентификации республики в спорте было исполнение гимна республики на матчах хоккейного «Ак Барса».

– Какие шаги вы предприняли для того, чтобы международная федерация признала Татарстан? 

– Подготовил на английском языке устав федерации, договор между Россией и Татарстаном, Конституцию Республики Татарстан, и в 1993 году поехал на чемпионат мира, проходивший в Кстово Нижегородской области. Там я, взяв в руки флаг Татарстана, обратился к президенту международной федерации самбо японцу Харияма Томоюки с просьбой принять нашу федерацию. Предварительно был подписан договор с федерацией самбо России о признании взаимного суверенитета. Следующий чемпионат проходил в югославском городе Нови Саде, где и состоялся конгресс международной федерации. Увы, и там начались треволнения. Дело в том, что одним из членов федерации была Баскония. И вот на чемпионате мира произошел скандал, когда их спортсмен начал размахивать флагом республики басков, что возмутило испанскую федерацию, которая потребовала исключения басков из международной федерации. В результате, им пошли навстречу, а мы, в свою очередь, ожидали противостояния Испании в вопросе нашего признания. 

– И чем всё закончилось?

– Испанцы нам не препятствовали. Правда, для этого президент их федерации поинтересовался, как можно напрямую наладить взаимовыгодные экономические отношения с Татарстаном. Их интересовала нефть. А главными нашими противниками оказались грузины. Это также было обусловлено политической ситуацией. На тот момент Минтимер Шаймиев выступил с заявлением, в котором признал суверенитет Абхазии, в ответ на что грузины решили выступить против Татарстана. Но оказались в меньшинстве, нас приняли, и мы выступали в течение трёх лет. Нам помогло еще и то, что поначалу не все были знакомы с международными регламентами. Самбо стремилось попасть в программу летних Олимпиад, а для этого нужно, чтобы федерация соответствовала олимпийской хартии. А в ней написано, что страну на играх может представлять спортсмен той страны, гражданином которой он является. Об этой тонкости никто не знал в международной федерации самбо, хотя я был знаком с этим обстоятельством, и, естественно, умалчивал. Правда, я рассчитывал на то, что появится гражданство республики Татарстан, тем более, что такой проект уже существовал и обсуждался.

«Я ВСЕМ ГОВОРИЛ, ЧТО У НАС ДВОЙНОЕ ГРАЖДАНСТВО: РОССИИ И ТАТАРСТАНА»

– Но долго утаивать это обстоятельство было сложно...

– Да и уже на второй год выступления Татарстана на международных соревнованиях, к нам начали присматриваться. Мне задавал вопросы генеральный секретарь международной федерации самбо литовец Эйгминас Пранцишкус: «А у вас какое гражданство – России или Татарстана? – Я говорю: двойное  гражданство. – Паспорт покажите. – Отвечаю: он в гостинице, на ресепшн. Так он ко мне пару раз приставал на разных турнирах. Тем более, что до поры они проигрывали только россиянам, а тут еще и татарстанцы начали отбирать медали, на которые они претендовали. В итоге мы завоевали за три года 51 медаль, из которых 10 золотых, 12 серебряных и 29 бронзовых. Но помимо внешних противников, у нас тут нашлись противники внутренние, которые выговаривали Ханифу Муртазину - руководителю спорта республики, что «у нас только самбо в почете, а нужно, чтобы спортивные чиновники одинаково относились ко всем видам спорта. Тем более, что самбо – не олимпийский, даже не национальный вид борьбы». И с 1997 года мы были исключены из международной федерации самбо. 

– На уровне руководства республики у вас была поддержка?

– Нас материально поддерживал нынешний президент республиканской федерации лёгкой атлетики Хафиз Салихов, который совместно с Муртазиным создал на базе Госкомитета по спорту хозрасчетный центр услуг. По сути, деятельность республиканской федерации спонсировалась на частные средства. Когда мы просили денег на поездку на свой первый чемпионат мира, Фарид Мухаметшин - бывший на тот момент премьер-министром Татарстана заметил, что самбо существует на объекте «Оргсинтеза», пусть оно и занимается финансированием. Тогда на помощь приходили знаменитые самбисты братья Мадьяровы. Поначалу Фарид Ахмиевич, потом и другие, которые по своим связям выбивали нам финансирование. Помогал и «Оргсинтез», в дальнейшем начали включать в графу расходов командирование только тех спортсменов, которые гарантированно могли завоевать медали. Это те, кто становился призёром чемпионатов России, международных турниров в составе сборной страны. 

– Давайте теперь подробнее поговорим о том, с какими трудностями пробивались наши спортсмены в составы сборных СССР и СНГ. Вы упоминали о Хаматове и Гатине. Сложности с попаданием в состав были только у них?

– Не могу отвечать за всех, я занимался конкретно проблемами наших боксёров. И уже сам факт попадания Айрата Хаматова на чемпионат мира в Москву в 1989 году, на котором он в итоге победил,  получился унизительным. Я тогда выезжал на учебно-тренировочные сборы в Подольск, жил вместе с Айратом и его тренером Виктором Красновым, всё видел воочию. Изначально нам сказали, что вопрос формирования сборной будет поставлен на заседании тренерского совета. Тогда главным конкурентом Хаматова в его весовой категории были ленинградец Александр Артемьев и еще боксёр из Казахстана. Хаматов неоднократно доказывал на разных соревнованиях, что он сильнее. Выиграл сильнейший турнир в Таиланде – «Кубок короля», победил на всесоюзном турнире, который проводился на Украине, где был сильнее обоих. Но на самих сборах конкурентов долгое время не сводили лоб в лоб, они постоянно боксировали с другими. И только на предпоследнем сборе Краснов мне высказался, что Айрата хотят сплавить.

– Каким образом и почему?

– Краснов рассказал о том, что Хаматова наконец-то свели в спарринге с Артемьевым. Только тот до этого отбоксировал три раунда, а Хаматов – шесть. Айрат послал соперника в нокдаун. А потом еще и казахстанца нокаутировал. Тем не менее, всё равно делали ставку на Артемьева, который проиграл на чемпионате Европы, а на Олимпиаде в Сеуле-1988 и вовсе вылетел в первом круге. Тогда главный тренер сборной Константин Копцев сказал, что в этой категории будет дополнительный отбор.

И вот на сборе в Подольске должна была решаться судьба наших ребят. Гатину, увы, не повезло, в бою с другим питерцем Владиславом Антоновым он получил травму, гематому. Копцев тут же сказал мне, что Фоат и так котируется вторым номером, да и на чемпионате способен максимум биться один бой, а потом травма даст о себе знать. А вот Айратом я доволен, хотя всё решится на тренерском совете. Я подумал, что у нас уже есть один союзник в лице Копцева, есть еще и Николай Хромов, на тот момент тренер сборной РСФСР, который хорошо знал Айрата по работе в молодёжной сборной страны.

«ПРОТИВ ХАМАТОВА СРЕДИ ПРОЧИХ ВЫСТУПАЛ КОСТЯ ЦЗЮ»

– Иными словами, начали считать, какое количество союзников у вас может быть на тренерском совете...

– Именно так. Краснов пригласил вечерком Хромова в наш номер, и мы, под рюмку чая, начали считать, кто еще может стать союзником Айрата. Николай Дмитриевич перечислил потенциальных союзников, мы решили, что с ними, со всеми надо  переговорить, в долгу мы не останемся. И вот мы в Подольске набили холодильник необходимым для ведения переговоров, и начали готовиться ко встречам с потенциальными союзниками. Я еще решил подстраховаться. Позвонил в Казань. 

– Кому?

– Опять же Хафизу Салихову. Тогда Хафиз Миргазянович занимался производством меховых шапок. Я заказал ему шапок, назвал примерные размеры людей, которые могут стать нашими союзниками. И вот каждый вечер мы начали вести договорные процессы, первое-второе, компот и шапку в подарок. Все остались довольны, мы уже ждали положительного решения по нашим ребятам, как на тренерский совет собрался полный зал, включая еще и боксёров. Тогда же была перестройка, разгул демократии, какой мы в то время её воспринимали. Больше всех выступал Борис Лагутин - наш легендарный олимпийский чемпион. Копцев назвал состав сборной, спросил – есть ли вопросы по составу, и тут началось…

– Кто начал?

– Брат Артемьева Сергей, который выступал в другой весовой категории. «Я, – говорит, – хоть и брат, но всё равно не могу понять, почему в сборной Хаматов? Кто он такой? В сборной его раньше не было, а у Артемьева большой опыт».

– То, что этот опыт, в целом, отрицательный, Артемьев не говорил?

– Умолчал. Начали подниматься другие боксёры, тот же Костя Цзю выступил. Причем, брат Артемьева начал возмущаться тем, что у остальных боксёров из сборной мнение никто не спрашивал. Кто-то из президиума их поддержал: «У нас сейчас демократия, мы должны выслушать всех и каждого».

– А как же! Массажистов, врачей, уборщиц, опять же, как же без их мнения…

– Тут Хромов включился: «Мы всех выслушаем, а кто будет нести ответственность? Когда тренерский совет называет состав сборной, он же на себя возлагает эту ответственность, а не боксёры». Еще и Краснов начал возмущаться: «Вы за Артемьева будете голосовать, потому, что все из одного общества «Динамо». Лагутин опять вернул обсуждение в «демократическое русло»: «Давайте, - говорит, -поставим вопрос на голосование». Копцев уже начал листки из блокнота вырывать, чтобы начать голосование, тут я закричал: «Это не демократия, это издевательство над спортсменом». Наконец, Копцев снова высказался, что Хаматов лучше всех готов к чемпионату, его поддержали российские тренеры и вопрос решился. Правда, я перед отъездом Краснова в Москву предупредил его, чтобы они с Айратом ни на секунду не опаздывали на завтраки - обеды, чтобы не подсыпали им чего-то лишнего, поскольку до старта чемпионата мира вторые номера могли заменить лидеров.

– В итоге все волнения были не напрасны, Хаматов стал чемпионом мира, обыграв в финале болгарина Киркора Киркорова...

– Это был еще один волнительный момент. Перед финалом нас предупредили, что судейский комитет АИБА возглавляет болгарин, от которого зависит все назначения рефери на международный турниры. И судьи могли засудить Хаматова, чтобы сделать приятно болгарину. Поэтому перед Айратом стояла задача выиграть в одну калитку, что он и сделал.

Памятуя о пережитых треволнениях, в 1991 году мы взяли на себя проведение чемпионата СССР, который проходил в только что выстроенном тогда КСК «УНИКС». У нас были два кандидата на Олимпиаду – Хаматов и Гатин. Айрат дома победил, Фоат остался вторым, но потом СССР развалился.

«ПЕРЕД ОЛИМПИАДОЙ В БАРСЕЛОНЕ БЫВШИЕ СОЮЗНЫЕ РЕСПУБЛИКИ ГРОЗИЛИ БОЙКОТОМ»

– И что?

– И перед Олимпиадой 1992 года в Барселоне на тренеров начали оказывать колоссальное давление, теперь уже политическое. Перед зимней Олимпиадой в Альбервилле такого давления не было, поскольку костяк сборной был из спортсменов России, а тут был политический шантаж на самом высоком уровне. Если в сборную СНГ будут брать представителей России, то мы бойкотируем Игры. Конкретно с Хаматовым и Гатиным прессинг шел из Узбекистана и Грузии. Артур Григорян из Узбекистана и Рамази Палиани из Грузии конкурировали, а протекцию им оказывали их тренеры, известные в прошлом боксёры сборной СССР Владимир Шин и Давид Квачадзе - друзья Копцева.

– Теперь ваш прежний соперник превратился в одного из главных противников?

– Надо сказать, что Копцеву с подарочной шапкой я подошел уже после победного окончания чемпионата мира в Москве. Там был другой момент. К нему на сборах постоянно шли делегации из тренеров, а поскольку Копцев в одиночку мог прикончить ящик пива, то и посиделки оканчивались под утро, часам к четырём. Вот поутру я выступал в качестве некоего реабилитолога, отпаивая Копцева его любимым чаем с нашим чак-чаком. Но перед Барселоной этот испытанный метод не прошел. По многим причинам. Начнём с политической. Президент МОК Хуан Антонио Самаранч обсуждал вопрос возможного бойкота спортсменами СНГ с Борисом Ельциным и президентом НОК России Виталием Смирновым, куда я входил в число членов исполкома.

– Почему же в итоге Татарстан не смог продвинуть своих боксёров в сборную СНГ?

– По многим причинам. Начнём с того, что после чемпионата СССР зачем-то придумали уже в 1992 году чемпионат СНГ в Тамбове. Ужасные условия соревнований, никому не нужных, потому, что на финалы ни Копцев, ни его помощник Белов не пришли совсем. Ни на один бой, во время которых творилась настоящая вакханалия. Та Олимпиада стала первой, на которой наши бывшие союзные республики могли заявить о себе мировому сообществу, они предполагали, что на Играх их спортсмены могут выступать под национальными флагами. Судьи из этих республик вступали в различные сговоры, лишь бы не дать россиянам возможность выиграть, и пробиться в состав сборной СНГ. Засудили и Хаматова, и Гатина. Помню, что Фоат начал плакать прямо в раздевалке. По итогам этого чемпионата Копцев определил два состава – первой сборной, которая поехала под его руководством в Южную Корею, и второй сборной, которую делегировали на турнир в Турцию. Причем, в Стамбул они не полетели, а поехали на автобусе через Украину.

– Это же практически «самоубийство»...

– Вот именно. Краснов от ужаса за голову схватился. Пока ребята в автобусе дотряслись бы до Стамбула, из них все соки выжали. Они же не туристами ехали, им еще там выступать надо было, а это сгонщики, у которых каждый грамм лишнего веса на счету. Так и получилось. Поехали, и проиграли. А Григорян в Корее выиграл. Напомню, что его тренером в сборной Узбекистана был Шин, кореец по национальности, которого на исторической родине на руках тогда носили. Ну, и тех, кто рядом был, включая Копцева. Потом должен был состояться еще Кубок СНГ в Иваново, как третий решающий этап отбора, но Григорян на него просто не приехал. А что – у него все козыри, чемпионат СНГ он выиграл, турнир в Корее тоже. Тогда я настолько расстроился, что после одного из турниров просто рыдал в гостинице.

– Эти проблемы были только у татарстанских боксёров?

– Могу сказать только за те виды, которые знаю. Как член исполкома ОКР я был на заседании, на котором выступал главный тренер сборной России по вольной борьбе Виктор Борисов. Он заявил, что на Игры в сборной СНГ поедут 8 борцов от России. На что у него уточнили: «Сколько из них будет бороться за медали?» – «Пятеро». – «Вот их мы и повезём, а остальных не можем финансировать, зато расходы могут взять на себя бывшие республики СССР», – сказали Борисову. Подобные пережитые унижения и послужили причиной того, что сподвигло бороться за прямой выход спортсменов Татарстана на международную арену.    

«БЫВШИЙ ТРЕНЕР ВЯЛЬБЕ ПЕРЕМАНИВАЛ НАШУ ДАНИЛОВУ В МАГАДАН»

– Спортивный Татарстан долгие годы терял своих воспитанников. В 70-е годы, Рината Сафина (биатлон), Федора Симашёва (лыжный спорт), Николая Колесникова (тяжелая атлетика) - это только олимпийские чемпионы. В 80-ё годы Александра Фадеева (фигурное катание), Надежду Кибардину (велосипедный спорт) - это только чемпионы мира. Но это было не при вашей работе, пока, наконец, в 90-е годы мы потеряли Ольгу Данилову, ставшую олимпийской чемпионкой после отъезда из Татарстана. Как это произошло?  

– К Даниловой начали присматриваться еще раньше. Тренер Елены Трубициной (Вяльбе) предлагал Ольге переехать в Магадан, еще когда был наставником молодёжной сборной СССР. Потом супруг Даниловой пытался уговорить переехать в Караганду, поскольку он сам представлял Казахстан. Альметьевск, где жила Данилова, его тогда категорически не устраивал. Но мы отговаривали Ольгу. Наконец, на Олимпиаде 1994 года в Лиллехаммере она дебютировала, а там был губернатор Владимирской области. И он оказался крайне недоволен выступлением своих спортсменов (Тогда их лидер Алексей Прокуроров остался без медалей, - авт.). Губернатор обратился к своему тренеру Александру Грушину, чтобы он присмотрел усиление в числе молодых лыжниц. Грушин тогда сказал Даниловой, если хочешь оставаться в сборной, переезжай в Александров Владимирской области.

– Вы не пытались бороться за Ольгу?

– Как не пытались. Камиль Исхаков, будучи мэром Казани, предложил ей трехкомнатную квартиру, я уговаривал её в госкомитете. Но она выбрала свою дорогу, хотя там, конечно, больше муж виноват: он воду мутил. Её тренер Радиф Сафин очень расстроился. Правда, Данилова в одном из своих интервью отметила его заслугу в своём становлении, что он поставил ей одну из самых лучших техник классического хода, многому научил в тактическом плане.

– Есть еще одна спортсменка, расцвет которой пришелся на годы вашей работы, это шахматистка Алиса Галлямова, которая также поначалу уехала из Татарстана на Украину, к первому мужу Василию Иванчуку. Не могли её удержать от отъезда?

– У нас начались проблемы еще тогда, когда она выступала на чемпионатах СССР среди девушек. Она их выигрывала, стала приглашаться в сборную страны, и ей надо было как-то выезжать на соревнования. Тогда в кабинете у Муртазина её мама задала вопрос: «А что дочь будет иметь за участие в этих соревнованиях»?

– Много в те годы было спортсменов, которые задавались подобными вопросами?

– Например, бегунья Фирая Султанова-Жданова, которая потом в итоге уехала в США. Но, в целом, немного. Возвращаясь к Алисе, точнее, к её маме, она тогда посетовала, что у семьи нет нормальной квартиры, чтобы Галлямова могла полноценно тренироваться дома. Им решили вопрос с трёхкомнатной квартирой, хотя острой нужды в ней не было, на тот момент у них уже была двухкомнатная. В следующий раз мама Галлямовой попросила машину для Алисы. Мы и этот вопрос решили. А потом было требование, я его даже запомнил, заплатить за участие в командном чемпионате страны. Муртазин начал спорить, объясняя, что мы обеспечиваем всю подготовку Алисы, платим зарплату ей и её тренеру, в конце концов, Галлямова могла бы претендовать на премиальные. Со временем руководство республиканского госкомитета стало врагами Алисы. И она стала высказывать свои претензии на самом высоком уровне, в частности, Шаймиеву. А мы что могли поделать, мы же бюджетная организация, со своими нормативами, в том числе, и по расходам. И в них, например, не были указаны расходы на тренеров Алисы, которые брали по 100 долларов за час, помимо затрат на командирование, проживание, питание. Тем не менее, мы выкраивали эти суммы, часто, за счет других видов спорта. Но, я считаю, к этой манере поведения Алису подтолкнула её мама.

«ГАЛЛЯМОВА САМА СЕБЯ ЗАГНАЛА В МАТЧЕ ЗА ШАХМАТНУЮ КОРОНУ»

– Самым важным моментом в карьере Галлямовой был матч за звание чемпионки мира.

– Да, и я был как раз директором казанской части турнира в 1999 году, когда Галлямова играла здесь с китаянкой Се Цзюнь. Я перед тем матчем посоветовал Алисе заняться физической подготовкой, побегать, поплавать. Мы сделали ей абонемент в плавательный бассейн, куда они приходила с сыном. Но они пару раз сходили, потом ребенок заболел, и тренировки прекратились. Как и сами занятия физподготовкой, чему Алиса не хотела уделять серьезного внимания. 

– Это сказалось?

– Выскажу свои наблюдения. Им с Се Цзюнь отвели по личной комнате, где стояли какие-то продукты. Среди необходимых были банка кофе, каждый день новая, закрытая, сахар, вода и так далее. Туда имели доступ только главный судья турнира и я, как представитель организаторов. Плюс врач по необходимости. Так вот китаянка ни разу не притронулась к кофе, чаю - пила только минералку. Алиса сидела на кофе. Потом у неё был игровой график, что, после партии, они садились с тренером, разбирали только что сыгранную, а потом приступали к подготовке к следующей партии. И так каждый день, пока она не почувствовала из-за усталости и перевозбуждения признаки бессонницы. День не могла нормально спать, второй. Врач начал давать снотворное, после чего она начала на игры приходить полусонной. И пила кофе, кофе, кофе. У Алисы же сильная дебютная подготовка, в результате, тренер видел, что по дебюту она получала лучшую позицию, а потом из-за состояния организма её позиция катастрофически ухудшалась. По сути, она себя загнала.  

– Но казанская часть матча закончилась вничью, проиграла Алиса уже в Китае...

– Да, потому, что, ко всему прочему, у неё началась еще мания преследования. Ей всю дорогу казалось, что их прослушивают. Как-то с тренером ушли из коттеджа, вернулись, и создалось ощущение, что кто-то побывал, что-то там изменилось. В итоге нагнеталась истеричная обстановка. У китайцев была такая же истерия, но только не у Се Цзюнь, а организаторов матча: все ходили кругами, выслеживая - не подсказывает ли кто-то Алисе. Даже меня начали подозревать, хотя - что я могу подсказать гроссмейстеру?  

– Чем вы занимались после этого матча?

– После того, как Госкомспорт РТ был преобразован в республиканское министерство, я два года возглавлял спорткомитет Казани с 2001 по 2003 годы. Во время моего прихода «Рубин» был на грани вылета из первого дивизиона (середина сезона 2001 года, когда команда проиграла семь матчей подряд, – авт.) Денег не было, на существование команды приходилось оформлять кредиты в банке. Они поступали на счет спорткомитета города, и оттуда мы перечисляли на содержание команды. Таким же образом содержали гандбольный «КАИ-Зилант», поддерживали мужской волейбол - нынешний «Зенит-Казань». С ними я больше всего намучился.

ИСХАКОВ СКАЗАЛ: «НЕ ХОЧУ ПРЕВРАЩАТЬ СТАДИОН В ОБЕЗЬЯННИК»

– Каким образом?

– Первым президентом волейбольного «Динамо», как тогда назывался «Зенит», был Евгений Давлетшин - руководитель УВД города. Он узнавал, когда в спорткомитет переводили деньги на поддержку спортивных команд, и приходил с требованием: «Мне нужно столько-то. Дай». Я говорил, это средства на все игровые команды, мы не можем поддерживать один только волейбол. Он пожаловался Исхакову и тот на меня взъелся.

Потом пришел Бердыев и «Рубин» начал подниматься. На момент прихода в Казань Курбан Бекиевич был тёмной лошадкой. А Камиль Шамильевич замучался от того, что команда продавала игры. Что касается Бердыева, он отметил, что «тренера хвалят, вроде бы он неплохой, человек верующий. Значит, игры не будет продавать. Не пойдёт на это никогда. Такой человек мне и нужен!» 

Кстати, я, хоть и косвенно, принял участие в судьбе «Рубина» чуть ранее, еще в девяностые.Тогда УНИКС переживал тяжелые времена, поскольку возникли финансовые  проблемы. Шаймиев вызвал к себе ректора КГУ Юрия Коноплёва и Муртазина, но Ханиф Маратович был в командировке, и вместо него к президенту пошел я. У нас тогда действовал фонд поддержки спортивных команд, и я объяснил, что мы, имея 90 миллионов рублей на все команды, а это и «Ак Барс», и футбол с баскетболом, не способны оказывать более действенную помощь. Нужна помощь от финансовых структур. Тогда Шаймиев сказал, что обратится к Евгению Богачеву, и посетовал, что его еще «Рубин» беспокоит, который на тот момент играл хуже и чем челнинский «КАМАЗ», и чем «Нефтехимик». Я говорю: «Минтимер Шарипович, в Казани же это единственная команда, надо решать её проблемы с помощью города». Шаймиев согласился, и дал поручение Исхакову – решать проблемы «Рубина». Получается, что насоветовал я на свою голову (смеется)... 

– Почему?

– Когда в премьер-лигу вышли в 2002 году, столько проблем сразу же навалилось. Центральный стадион находится на балансе города, а в клуб пошли требования от руководства МВД республики, согласно которым «Рубин» должен был разделить сектора и установить решетки на секторе для иногородних болельщиков и перед футбольным полем. А как «Рубин» это сделает, если Исхаков этого не хотел делать, пояснив, что не позволит превратить стадион в обезьянник! В итоге МВД обращалось ко мне: «Мы не можем обеспечить правопорядок. Это же премьер-лига, оттуда к нам понаедут спартаковцы, армейцы, это же кошмар что здесь будет твориться!»

– Но ведь у Казани был опыт противостояния с московскими фанатами, когда «Ак Барс» успел поиграть в суперлиге со «Спартаком». Когда москвичи подъезжали, их за малейшую повинность сажали в местные обезьянники, а после матча отправляли в бобиках на вокзал. Пусть даже они игру не смотрели, зато и накуролесить не успевали.

– Может, так и было, но в хоккее совсем другие масштабы, чем в футболе. В итоге, руководство нашего МВД обращалось к руководству федерального министерства. Оттуда связались с Шаймиевым, в итоге он вызвал к себе Исхакова для решения этого вопроса. Столько нервов я потратил тогда… К счастью, все это закончилось завоеванием бронзовых медалей «Рубина» в дебютный сезон в премьер-лиге.

После этого я возглавил училище олимпийского резерва. Тогдашний министр спорта Марат Бариев предложил мне организовать работу открывающегося училища. Я уточнял: «А на какой базе вы хотите организовать училище?» и предложил базу интерната на Горьковском шоссе. Много, что пришлось и сделать и переделать. Изначально там было общежитие для совместного проживания 10 - 15 человек. Мы его реконструировали на 2 - 3-комнатные места. Помимо этого взяли на баланс оздоровительный спортивный лагерь «Олимпиец». Это был заброшенный лагерь швейной фабрики «Искра», который не функционировал 12 лет. Там всё было разворовано. И то с его передачей могли возникнуть проблемы, поскольку он был на балансе города. Тогда я Бариеву сказал, что надо заинтересовать Исхакова тем, что в училище будет отделение футбола. Тогда еще не была открыта академия ФК «Рубин», и повис вопрос в воздухе об открытии в Казани футбольного интерната. Вот мы и решили эту проблему.

В целом, я возглавлял училище олимпийского резерва с 2003 по 2011 годы, когда у нас проходили обучение такие известные в будущем спортсмены, как Артем Окулов и Дмитрий Хомяков (тяжелая атлетика), Екатерина Шурупина (фехтование), Евгения Финогентова (баскетбол) и другие.

ДОСЬЕ «БИЗНЕС ONLINE»: 

Мансур Мифтахов. Родился 5 декабря 1947 года.

Заместитель руководителя Госкомспорта РТ.

Руководитель городского спорткомитета Казани.

Директор Государственного бюджетного образовательного учреждения среднего профессионального образования «Казанское училище олимпийского резерва».