Он был лучшим бомбардиром «Рубина» ещё когда на стадионе росли ромашки и одуванчики

Большое интервью рекордсмена «Рубина» по голам за один сезон.

В конце 90-х Андрей Князев перешёл в «Рубин», приехав из Магнитогорска, и в первом же сезоне забил 30 мячей – этот рекорд никто побить не сумел. Сегодня бывший игрок занимается развитием ветеранского футбола в городе, а ещё несколько лет назад был руководителем кризисного магнитогорского «Металлурга». 

В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, как выглядел футбол в России 20 лет назад, каким был «Рубин» в те годы, а ещё вспомнил игру за «Торпедо» в одной команде с братьями Березуцкими, Александром Бородюком и Сергеем Горлуковичем.

«20 ЛЕТ НАЗАД МЫ ЖИЛИ В ДВУХЭТАЖНОМ БАРАКЕ»

– Вас пригласили сделать первый удар по мячу при открытии «Казань Арены». Почему это делал именно Андрей Князев?

– Такое предложение стало очень неожиданным для меня. Я рад, что «Рубин» оказал мне такую честь, это останется в истории. Как бывшему директору клуба, мне было понятно, что это решение на тот момент генерального директора клуба Айрата Гараева. Я тогда чуть ли не первым делом встретился с ним и поблагодарил. Такое открытие нового стадиона сыграло определенную, но не решающую роль при моем переезде в Казань, состоявшемся три года назад.

– Какие изменения бросились в глаза после тех лет, что вас не было в городе?

– Меня поразила база клуба. Мы жили в двухэтажном бараке, а теперь невероятная по условиям база, одна из лучших академий страны, отреставрированный стадион.

– Как вообще в вашей жизни возник «Рубин»?

– Я пришёл в «Рубин» в 1997 году. Тогда были совершенно другие условия. В те годы мы играли на стадионе «Рубин» в Соцгороде, а потом переехали на «Электрон». На нём были разломанные трибуны, но поле было лучшее в Казани. На «Рубине», например, тогда росли ромашки и одуванчики. Мы выходили на поле, а там цветы. Потом уже благодаря Камилю Шамильевичу Исхакову мы оказались на Центральном стадионе. Пригласили швейцарцев, которые впервые постелили шикарный газон, и с тех пор мы стали на нём играть.

– Но зимой до него было не добраться. Как это тренироваться на морозе без манежа в снегу?

– Мы привыкли тогда к этому. Даже сейчас нам не хочется играть в зале, когда нам предлагают. Хотим играть только на улице. А условий тогда, действительно, не было. Выходили, укутавшись в одежду, и отмораживали пальцы. В интернете есть фотография, где я в шапке играю. Это вроде было в декабре 1996 года.

– Почему вы запомнили эту дату?

– «Рубин» закончил тот сезон во второй лиге, и в конце года Камиль Исхаков поставил амбициозную задачу выйти в первую лигу. С того года вступили новые правила, когда из 20 команд зоны могла выйти только одна в первую лигу. Такие сложности в правилах заставляли серьёзнее относиться к делу. Тогда «Рубин» впервые стал выезжать за границу на сборы.

– Где был первый?

– На Кипре. Кисловодск был, потом опять Кипр, ещё в Турцию ездили.

«ИСХАКОВ ОЧЕНЬ МНОГО ВРЕМЕНИ УДЕЛЯЛ КОМАНДЕ»

– Исхаков часто заходил в раздевалку?

– Он жил командой. Очень много времени уделял нам. И на собрания приходил, всячески нас поддерживал. Я много перевидал руководителей клубов, которые отправляли своих замов и помощников, а сами раз в год появлялись перед журналистами с командой. Камиль Шамильевич так никогда не делал. При том, что его основная работа занимала у него много времени, он всегда находил время на клуб.

Он всегда интересовался жизнью футболистов. Если узнавал, что у кого-то проблемы, помогал решать их. Я его запомнил добрым дядькой, который мог зайти в раздевалку, каждому пожать руку, крикнуть: «Мужики, давай!».

Тот «Рубин» был совершенно точно необычным клубом. Я много где поиграл до и после, но нигде не видел, чтобы было такое повсеместное единение, начиная техничкой и заканчивая президентом. Это помогло выйти в первую лигу. Спустя годы можно сказать, что команда того сезона стала зачатком того «Рубина», которым он стал сейчас. И Исхаков это понимал. Он нам подолгу объяснял, что мы становимся частью длинной истории. Ему удавалось донести до нас, что являемся тем зачатком, который потом может перерасти в большой клуб. Мы ему верили. Годы показали, что не напрасно.

Тогдашние руководители - Камиль Исхаков, Игорь Волчок, Евгений Голов, Олег Флегонтов - приняли правильное решение, сделав ставку на своих ребят. Причём казанских вывозили из других команд, как сделали с Сергеем Харламовым и Айратом Ахметагалиевым, которые играли в «Нефтехимике». Команда, построенная на казанских игроках, добилась своего и в следующем сезоне мы вышли в первую лигу.

– Как вы попали в команду, где ставили только на местных?

– Мы принимали «Рубин», и после игры ко мне подошёл Игорь Семёнович Волчок. Я не смог отказаться. Хотя на момент, когда я приехал, у меня были предложения из «Динамо» и «Локомотива». Но в Казани, я уж не знаю как, меня сразу привлекли разговоры о целях. Только первое место, и уже на второй план отошло, что речь заходила о второй лиге. Для меня это было очень важно.

«СЁМИН ЛИЧНО ЗВАЛ МЕНЯ В «ЛОКОМОТИВ», НО ИЗ-ЗА АГЕНТА Я ОКАЗАЛСЯ В ЧЕЛНАХ»

–  За год до «Рубина» вы играли в высшей лиге за КАМАЗ. Как так вышло?

– Я гремел тогда в Магнитогорске. Рано дебютировал, постоянно играл, много забивал. И даже до эры интернета все слухи быстро расходились, особенно в таком небольшом мире как футбол. Мной заинтересовался Валерий Васильевич Четверик и позвал в Челны.

– Но закрепиться не получилось...

– Там сложно было кому-то закрепиться в силу особенностей той команды. Зато за КАМАЗ я сыграл в высшей лиге и забил единственный гол в элитном дивизионе страны.

– В одном из интервью вы говорили, что тогда «Динамо» и «Локомотив» тоже на вас выходили. Почему не перешли туда?

– Да, они обращались ко мне ещё до «Рубина». Я тогда многого не понимал, а потом выяснилось, что за спиной они вели торг за меня. Вместо того, чтобы забыть о деньгах в своих корыстных интересах, им бы следовало подумать о карьере мальчишки из уральского городка. Тогда только строилась страна, какие контракты, какие деньги, о чём вы? Играть хотелось. Это сейчас футболисты в курсе всего, а в начале 90-х такого не было.

Я тогда очень хотел играть у Сёмина в «Локомотиве», и он сам со мной общался. Говорил, что рассчитывает на меня. Была даже у меня контрольная игра за «Локомотив», и я играл уже в основном составе. Он тогда подошёл ко мне и сказал, чтобы я оставался. А я положился на директора «Металлурга», с кем у меня был контракт. Как таковых агентов не было, его можно назвать человеком, который помогал найти новую команду для своих футболистов. Но как работник клуба он был заинтересован в том, чтобы клуб за меня получил лучшие деньги. А стоило бы подумать обо мне. Я бы уж точно всех поблагодарил, если бы что-нибудь срослось в Москве. Но я ни о чём не жалею. В результате оказался в Челнах, но после сезона вернулся в Магнитогорск. Год там просидел, и уже потом была Казань.

– Играя в Челнах, вы съездили на Универсиаду в Японию и выиграли «бронзу» со сборной. Что это за история?

– Та команда была собрана на базе КАМАЗа. Тренировал её тоже Четверик. Взял с собой Роберта Евдокимова, Платона Захарчука, Владимира Клонцака, Евгения Ефремова. Я тогда впервые выехал из страны и сразу в составе сборной России. Голову вскружило от такого контраста. Я, 19-летний пацан, забиваю голы, повсюду пресса, куча внимания. Был момент, когда от всего этого стало не по себе.

В полуфинале мы играли с хозяевами турнира. Перед игрой мы не выходили на поле, разминались в подтрибунном помещении. Судья нас подзывает, мы выходим на поле, и я оказываюсь в шоке. На стадионе сидит 60 тысяч человек. В тот момент у меня закружилась голова, я начал падать, меня подхватили врачи. Из-за такого огромного внимания стало плохо, ноги сами подкашивались.

«В «РУБИНЕ» МЫ ПОЛУЧАЛИ ПО 1000 ДОЛЛАРОВ. ЭТО БЫЛИ ХОРОШИЕ ДЕНЬГИ»

– Какой быт был в Казани у футболиста, когда «Рубин» играл во второй лиге?

– Я жил в Авиастроительном районе, рядом с базой.

– Авиастрой, середина 90-х. Мир кожаных курток и малиновых пиджаков был рядом с вами...

– Такие люди были. Они сами приходили на наши игры, мы были интересны местным, шли с первых туров на первом месте. Мы же только и думали о футболе. Причём даже если этого не хотели. Сейчас такое трудно представить, но тогда нас за два дня до игры запирали на базе. А игры часто были через два дня на третий. Большую часть времени проводили на базе или в разъездах.

– Тогда на футбол в Соцгороде хорошо ходили?

– Да, в Казани народ ходил на футбол. Люди другие были и доступ к ним всегда был. Сейчас автобус привозит команду и увозит в стороне от всех. А тогда за час-полтора до игры мужики кучковались у стадиона. После игры подходили, звали в бар выпить. Никто не ходил, конечно, но вот эта простота поражала. После побед хвалили, если проигрывали, то ругали. То есть отклик народа мы получали мгновенно и вживую.

– Сколько получали футболисты второй лиги?

– Около тысячи долларов. Это были хорошие деньги, но для нас они не значили так много. Футбол тогда был другим. Сейчас на первом месте контракты, финансовые условия. Мы были романтичнее. Именно в том «Рубине» деньги точно были не на первом месте. Возможно, так получилось из-за почти полностью местного состава. Мы играли за то, что нужно для жизни: за квартиры и машины, гаражи и дачи.

– Какой был футбол в стране за 25 - 20 лет до чемпионата мира?

– Появилась новая страна на остатках прежней. Никто ничего не понимал. На тренировках в «Металлурге», когда я только начал работу с основой, нам запрещали пить воду. Было странное правило, кто пил вчера – не пьёт сегодня. А потом резко стали заставлять эту воду пить.

Вторая лига в СССР была сильным первенством с полными трибунами во всех городах. В моё время там ощущалась разруха и какая-то безнадёга. В основном там просто бегали. В первой полубегали, полуиграли. Только в премьер-лиге играли в футбол.

Да и изменения наступили не так давно. Большой вопрос, были бы стадионы и развивалась бы так инфраструктура, если бы не чемпионат мира.

«В МОСКВЕ ПРАВИЛО: ЕСТЬ ДЕНЬГИ – Я С ТОБОЙ ДРУЖУ. ПОЭТОМУ ИЗ «ТОРПЕДО» БЫСТРО УШЁЛ»

– Для вас сезон 1997 года стал особенным. Благодаря ему вы вошли в историю как лучший бомбардир «Рубина» за один сезон, забив во всех турнирах 30 голов.

– До переезда в Казань я и не знал об этом достижении. Да, я помню, что забил 25 мячей в чемпионате и 5 в Кубке России. По приезде сюда мне стали говорить, что я рекордсмен. Так это и выяснилось.

Тот год стал самым любимым в карьере, несмотря на все голы. Собралась мощная команда с прекрасными людьми: Сергей Харламов, Рустем Хузин, Юрий Уткульбаев, Рашид Зайнутдинов, Валерий Алескаров, Рустем Булатов. Мы были одной большой семьёй. Все праздники отмечали командой вместе с женами и детьми.

– Не во всех командах такое было?

– В основном всё было наоборот: потренировались и разбежались по домам. Поэтому не получались результаты у команд.

– Что тогда заставило уйти от тёплых отношений в «Рубине»? Вы как-то упоминали конфликт с Садыриным...

– Было непониманием с ним. После выхода в первую лигу, почти сразу ушёл Волчок. Пришёл Ирхин и без объяснений посадил в запас. Потом в клуб пригласили Павла Садырина. История продолжилась. Сейчас я думаю, что в том есть моя вина. Вместо того, чтобы поговорить, я просто молчал, ждал, что он должен как тренер всё мне объяснить. Но кто такой Павел Садырин, ещё недавно до «Рубина» тренировавший сборную России, и кто такой Андрей Князев. Но тогда я до этого не дошёл. Мне хотелось играть, и на приглашение московского «Торпедо-ЗИЛ» я быстро согласился.

– Там вы попали к еще одному бывшему тренеру сборной России...

– Да. После Садырина попал к Виктору Игнатьеву. Но в «Торпедо» я был полгода, потом отправился в «Сокол». Обе команды тогда вышли в высшую лигу, и друзья меня подкалывают, что я вывел за год две команды в элиту, а сам не поиграл. Мне Москва совсем не понравилась, поэтому я без сочувствий уходил из команды. Именно в плане жизни она меня не устроила. Я простой уральский парень, мне такой стиль жизни не подходит.

– Какой?

– Есть деньги, я с тобой дружу, нет денег – не дружу. И это не утрированно. По крайней мере, тогда при мне так было. Все куда-то бегут, суетятся. Когда мне предложили через полгода перейти в Саратов, я сразу согласился. Мне там было намного проще. Великолепная аура, полный стадион. Народ везде считал за героев футболистов, куда ни выйдешь. В Москве такой доброй провинциальности нет, теряешься в потоке.

«БЕРЕЗУЦКИХ ГОНЯЛИ В ЛАРЁК, А ГОРЛУКОВИЧ ТОГДА УЖЕ БЫЛ СПОКОЙНЫЙ»

– Игнатьев рассказывал историю про работу в Ираке и Саудовской Аравии?

– Нет, всё было построено на профессиональных отношениях без обсуждений личных вещей.

– Вы подряд поработали с большими тренерами страны. Можете сравнить Садырина и Игнатьева?

– Два абсолютно разных человека. Павел Фёдорович был простым мужиком. Никакими умными словами не пользовался, как надо – так и объяснит. Он, как и я, уральский парень, из Перми. Борис Петрович настоящий интеллигент, воспитанный москвич. По человеческим характеристикам мне близки такие люди как Садырин. Всё в лицо говорил и всегда доходчиво.

– Тогда в «Торпедо» собралась звездная команда...

– Да. Я жил в одной комнате с Александром Бородюком. Он абсолютно простой человек. На поле чувствовалось, насколько это большой мастер, а в быту никаких звездных проявлений не было.

– Горлукович жёстче был?

– Ну… Бывало, что Дед кричал. Мы же молодые были, а он считал, что так воспитывает молодняк. Точно могу сказать, что он был поспокойнее спартаковских времён, всё-таки возраст уже был не такой лихой. Но если втыкал, то запоминалось надолго.

– Березуцкие тогда же начинали в том составе...

– Да. Я молодым игрокам своим говорил, когда их игры показывали, что вот они где сейчас, а раньше мы их в ларьки гоняли! По Лёше и Васе было сразу видно, что толковые ребята с большим потенциалом. Считаю, что им повезло оказаться у Игнатьева. Именно он довёл их до такого уровня, что ЦСКА обратил на братьев внимание.

«НА ПЕРВОМ СОБРАНИИ В «МЕТАЛЛУРГЕ» НАДО МНОЙ ВСЕ СМЕЯЛИСЬ»

– В родном «Металлурге» вы стали директором в 31 год. Как вас восприняли в городе люди в пиджаках?

– Тогда всё произошло неожиданно. В 2004 году я заканчивал сезон в тульском «Арсенале». Приехал в Магнитогорск домой отдохнуть, и ко мне обратились представители клуба. Реклама была такая: в школе бардак, в команде хаос, футбол в городе разрушен. Их мотивация заключалась в том, что я, с одной стороны, к тому моменту имел какой-то вес, а с другой, ни с кем не держал крепких отношений в футбольном Магнитогорске.

На следующий день я согласился. Сразу устроили встречу с мэром, его замом, председателем спорткомитета. Забавный случай произошел на первом аппаратном совещании. Сидели городские чиновники, каждый всё высказал, потом слово дошло до меня. Я тогда не считал нужным быть дипломатичным на таких собраниях. Стал как есть говорить, что смысла в таких обсуждениях нет, когда всё ужасно в городе. Я при всех отчитал председателя спорткомитета. Меня выслушали, сказали, что поняли меня, и отпустили.

Я закрываю дверь и слышу, как за ней все смеются. Потом узнал, что он ко всем обратился с вопросом: «Наш мужик?». И все засмеялись. А вообще, смеяться там нечасто приходилось. Во время кризиса ко мне подошли и сказали, что денег нет совсем. То есть не было ничего, но делать позволяли, что угодно.

Но я остался. Удалось привлечь спонсоров, вложили в спортивные объекты денег, стали зарабатывать. Параллельно сам открыл автостоянки. В итоге через год клуб стал самоокупаемым. Да, в третьей лиге, но работу не бросали. В школе постелили поле искусственное. Та работа стала для меня большим жизненным уроком.

– У вас же не было специального образования?

– Я всё постигал на ходу. Многое мне дали учителя, помогал на должности Семён Меерович, которого я заменил. Ещё я начал много читать. У меня был штат из 124 человек, и мне нужно было узнать, как отстаивать их интересы. Они каждый день сталкиваются с какими-то проблемами. А в среде моногорода, где каждый борется за свою жизнь, это происходило очень часто.

Это очень трудная должность. Легче быть заместителем, но зато теперь я знаю, что без проблем справился был с любым клубом в стране, независимо в какой лиге он выступает. Об административной работе я думал ещё во время карьеры. Когда играл в Туле, тайком от клуба ездил в Москву на семинары и специальные курсы. Вот тренером никогда мне не хотелось стать.

– Вы же совмещали административную должность и роль футболиста?

– К 9 утра я приходил на работу в костюме, проводил встречи, изучал документы, а вечером шел на тренировку. Три года я так работал, был капитаном команды. В 2006 мы выиграли третью лигу и должны были подниматься, но из-за отсутствия финансирования вынуждены были остаться. Опять же урок, что не всё решается на футбольном поле. Места нужно завоевывать не только на поле, но и в кабинетах.

«ВСЕ, У КОГО ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ, УЕЗЖАЮТ ИЗ МАГНИТОГОРСКА В ПОИСКАХ ЛУЧШЕЙ ЖИЗНИ»

– Набережные Челны тоже моногород. В России такие города отличается друг от друга?

– Всё абсолютно одинаково. Но Челны находятся в Татарстане, рядом с Казанью, М7 проходит. Магнитогорск немного тупиковый город.

– В чём проблема моногородов?

– Вообще, и Челны, и Магнитогорск всегда будут стоять, потому что потребность в их продукции есть, и вряд ли она исчезнет в ближайшем будущем. Но модернизация пугает людей. Если раньше определённую работу выполняли 10 мужиков, то теперь всё автоматически выполняется. Например, на комбинате есть огромный стан, который катает сталь для труб «Газпрома». За этим следят шесть-семь человек наверху, а еще недавно для такой работы нужно было много работяг.

Все деньги у меня были вложены в недвижимость в Магнитогорске, поэтому переехать оттуда в Казань было непросто. Некоторые вещи я не могу до сих пор продать, потому что 30% города - пустые. Все, у кого есть возможность, уезжают из города в поисках лучшей жизни. В том числе и я.

– Вы говорили, что в юности могли уйти из футбола в бизнес. Вы уже успели тогда заиграть?

– Мы с одноклассниками в разгар развала страны решили, что нужно как-то выживать. Не было вообще ничего, повсюду пустые прилавки, и вдруг стало появляться всё. В 10 - 11 классе мы открыли ларёк. Тогда уже речь зашла о расширении дела и надо было выбирать: либо коммерция, либо футбол. Я уже начал тренироваться с главной командой и решил, что у меня свой путь.

– Футбол сделал вас обеспеченным человеком?

– Футбол мне дал статус успешного человека. Благодаря ему у меня есть имя, которым я дорожу.

«ЗА НАШУ СБОРНУЮ ЗВЁЗД КАЗАНИ ИГРАЮТ ШАРОНОВ, КУЗЬМИН, ХУЗИН»

– Чем занимаетесь сейчас в Казани?

– В город я приехал основательно три года назад. Это город, который много сделал для меня, но переезд был непростой. Занимаюсь бизнесом, а также ветеранским футбольным движением. Я бы не назвал это проектом. Мы хотим собираться и иногда вместе играть в футбол. Приглашаем Рустема Хузина, Юру Уткульбаева и других ветеранов татарстанского футбола. Мы уже довольно известны, нашу команды приглашают в другие города. При этом у нас нет коммерческой заинтересованности в том, что мы делаем.

Мы помогаем друг другу, решаем бытовые вопросы. На день пожилого человека устроили игры с ветеранами «Рубина» и просто пожилыми людьми, делали им небольшие подарки. Я бы это назвал хобби, которое всем нам по душе. И все футболисты из прошлого «Рубина» с желанием к нам подключаются. Олег Нечаев, Рома Шаронов, Олег Кузьмин, Хузин с Уткульбаевым, когда у них есть время.

– Что за приглашения из других городов?

– Администрация Буинска позвала нас на городской праздник, где мы играли в футбол с обыкновенными людьми. Уже получаем приглашения из городов соседних с Татарстаном регионов. Мы хотим популяризировать Казань и наш любимый «Рубин».

– Всё идёт при сотрудничестве с «Рубином»?

– Да, хоть в названии команды нет клуба – мы называемся сборная звёзд Казани. Большое содействие нам оказывает Андрей Дробот. В прошлом он занимался в школе «Рубина», а сейчас абсолютно бескорыстно помогает нашему делу.

Что касается клуба, то он нас всячески поддерживает. 15 декабря на стадионе «Рубин» мы совместно с клубом провели праздник и сыграли с болельщиками команды. Но мы не хотим полностью зависеть от «Рубина». Определённая ответственность в таком случае накладывалась бы и на сам клуб. Поэтому мы решили сами организоваться и просто назвались сборной Казани.

– Когда вы решили этим заняться?

– Летом этого года. Снова хотелось бы отметить Дробота. Андрей сам проявил инициативу, и нам эта идея понравилась. Тогда мы составили план на ближайшие месяцы и обсудили проекты. Мы не только думаем об игре и встречах в компании друзей. Ветеранам с годами нужна помощь, и мы помогаем её оказать. Например, когда требуется им лечение, мы лечим их в клиниках. Для нас важна эта связь с историей. Мы вне политики, просто любим футбол, наш клуб и город и пытаемся отдать всему этому должное.

– Чем лично вы занимаетесь?

– У меня бизнес, развиваю своё SMM-агентство. Мы помогаем при запуске и развитии малому и среднему бизнесу, в том числе и в социальных сетях. Мы пишем им программы и стратегию развития. Я благодарен своей команде, которая сейчас делает много работы без меня, потому что я большую часть времени провожу в нашем ветеранском движении.

– В Казани много федераций и лиг. Вы нигде не заявлены?

– Нет большого желания. В первые год-два после окончания карьеры я вообще не мог смотреть футбол, не говоря о том, чтобы пойти поиграть. Когда всю сознательную жизнь ты встаешь в 8 утра и сразу выходишь на тренировку с графиком в 8 месяцев в год, то начинается моральная усталость. Поэтому в первое время нужна пауза. Сейчас мы играем, но для нас сам процесс игры отходит на второй план. Главное, что мы просто вместе собираемся.

ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Андрей КНЯЗЕВ
Дата рождения: 25 сентября 1974 года
Место рождения: Магнитогорск
Клубная карьера: «Металлург» (Магнитогорск) – 1992 - 1995; КАМАЗ (Набережные Челны) – 1995; «Металлург» (Магнитогорск) – 1996; «Рубин» (Казань) – 1997 - 1999; «Торпедо-ЗИЛ» (Москва) – 1999 - 2000; «Сокол» (Саратов) – 2000; «Металлург» (Липецк) – 2001; КАМАЗ (Набережные Челны) – 2002; «Лукойл» (Челябинск) – 2002 - 2003; «Арсенал» (Тула) – 2004; «Металлург» (Магнитогорск) – 2005 - 2007.
Достижения: бронзовый призёр Универсиады-1995, член клуба Григория Федотова для российских футболистов, забивших не менее 100 голов за карьеру, лучший бомбардир «Рубина» за один сезон (30 голов, 1997).