Прощальное интервью Андерсона – о деньгах, любимой девушке и семи годах в России

Американцу осталось провести несколько матчей за «Зенит-Казань».

2 мая (18:30 мск) и 3 мая (17:30 мск) «Зенит-Казань» домашними матчами с кемеровским «Кузбассом» начнёт финальную серию чемпионата России. Для 32-летнего американского доигровщика Мэттью Андерсона эти игры могут стать прощальными с казанскими болельщиками – в следующем сезоне он продолжит карьеру в итальянской «Модене», откуда и приехал в «Зенит» семь лет назад.

В большом интервью «БИЗНЕС Online» Мэттью рассказал о любви к плову, «Игре престолов» и винтажным тачкам, признался, какие привычки у него появились в России и вспомнил, как оказался в Казани.

– У меня был контракт в Италии, но я хотел уехать из «Модены», – рассказывает Андерсон. – В команде была небольшая неразбериха, которая сказывалась на результатах – игроки с тренерами не могли найти точку соприкосновения. А «Модена» это непростое место для игры в волейбол. Как и в Казани, там все и всегда ждут только побед. Так вот, где-то в конце мая - начале июня мой менеджер Лука Нови сообщил, что у него есть предложение из московского «Динамо», а также рассказал о ситуации с Хуантореной и «Зенитом». Казань тоже хотела видеть меня у себя. Но я не был уверен, что выбрать, так как ничего не знал о российской лиге. Деньги и срок контракта были одинаковыми, поэтому я попросил у Луки совет. «В Казани – лучшая команда мира. Там ты или станешь игроком, или провалишься, и от тебя откажутся», – заявил он. Я решил, что Казань мне подходит.

«ТАК И НЕ СМОГ ПОНЯТЬ РОССИЙСКОЕ ВОЖДЕНИЕ И ПОЧТУ»

– Мэтт, в «Зените» было много американцев, но, пожалуй, вам сложнее всего было адаптироваться к российской культуре. Почему так?

– Да, все мы американцы, но у нас разные характеры. Я более закрытый. Для моей профессии не принимать культуру другой страны невозможно. Я не могу требовать, чтобы всё было по-американски. Но мне нравится быть более закрытым, так как людям необязательно знать, что я делаю каждый день.

Это не значит, что я не уважаю вашу культуру и не хотел ее принимать. Мне было интересно смотреть за тем, как ведут себя разные люди в той или иной ситуации. Например, несколько лет назад мы ходили с командой играть в пейнтбол, было классно. Однажды кто-то приготовил традиционный узбекский плов, и это было невероятно. Мы ходили в цирк смотреть на тигров – я впервые был в таком месте, и это тоже впечатлило.

– Потрогали тигра?

– Да бросьте вы. Я их боюсь. Они же огромные. Я не очень люблю цирк, так как не принимаю такое отношение к животным, но понимаю, что в том месте о них заботятся и относятся с уважением.

– Недавно новичок Сургута Мачей Музай заявил, что российская суперлига делает из мальчиков мужчин. Согласны с этим?

– Так и есть. Такое часто случается. Не уверен, что я провел в России больше всех лет из легионеров, но точно знаю, что суперлига – непростое место для игры в волейбол. Я сейчас не о погоде, другой культуре и так далее. Что в Японии, что в Италии, что в России наша работа остаётся прежней. Нужно добраться до зала, потренироваться и играть. И не так важно, какой толщины шапку или куртку нужно надеть, прежде чем сесть в машину и приехать. Но так работает мое сознание, а многие другие легионеры, которые не задержались в России, думают иначе. Но мне же лучше. Проще подписать новый контракт. Но нужно понимать, что в Казани отношение к игрокам отличается от других клубов. Здесь уважают меня, и я не могу не уважать «Зенит». Мне потребовалось пару лет, чтобы понять, как происходит общение внутри команды на площадке и за ее пределами, что нужно Владимиру Алекно и так далее. Я так и не выучил русский язык для нормального общения, за что мне немного стыдно, но с другой стороны это не изменило бы меня, как человека, как игрока.

– С русским языком у вас вообще плохо?

– Я знаю достаточно слов, чтобы понимать Алекно на тренировках и когда идёт видеоразбор матчей. В этих ситуациях я понимаю 90 процентов всего, что говорят. Со сленгом сложнее, но я могу сложить куски этого паззла вместе.

– Какие русские привычки вы приобрели за время выступлений в Казани?

– Есть такая. Если кто-нибудь наступит мне на ногу, я должен наступить ему. При этом я не особо суеверный, но эта штука меня зацепила. Было забавно, когда в сборной США я попросил пару молодых ребят наступить мне на ногу, когда я наступил им, и они были удивлены. Что за русские штуки в голове у этого Андерсона? Еще я привык к тому, что при встрече все здороваются за руку, но в США мы так не делаем.

– Многие хоккеисты из Северной Америки, проведя несколько лет в России, потом говорят плохие вещи про КХЛ и нашу страну. Вы тоже будете рассказывать страшные байки про медведей и балалайки?

– Не думаю. У меня тоже были неприятные истории в России, но это случалось очень редко и вообще могло произойти в другой стране. Например, меня бесит, когда в российских аэропортах не соблюдают очереди. Люди как лошади с шорами на глазах не видят ничего вокруг, хотя вот он я, двухметровый человек, стою перед ними. Но к этому привыкаешь. Понятно, что такие вещи всё равно расстраивают, но ты едешь в аэропорт и понимаешь, что такое может случиться, поэтому делаешь глубокий вдох и терпишь. Я не могу изменить культуру поведения этих людей, так что не нужно зацикливаться на этом. Но я не могу сказать ничего плохого о культуре в клубе, команде и всей лиге.

– Многие из иностранцев не в восторге от еды в России...

– Я тоже не всё понимаю. Я вырос в США, там всё по-другому. Например, перед играми я не могу есть шоколадки, а это именно то, что нам дают на полдник – банан, шоколад, кофе. Съел – иди играй. Но я знаю об этом и поэтому беру с собой то, что мне нравится. Протеиновые батончики, что-то еще. Шоколадки вкусные, но я не могу есть их перед матчами. Что теперь, жаловаться? Борщ – классная вещь. А еще щи, лапша, другие супы. Но плов лучше всех.

– Что вы не можете понять в России даже после семи лет игры в Казани?

– То, как здесь водят машины. К этому очень сложно привыкнуть, но опять же я говорю себе, что люди не должны водить автомобили так, как это делаю я, и стараюсь себя успокоить. Хотя это сложно. А ещё – работа почты. Ты платишь дополнительные деньги за быструю доставку, а она всё равно занимает три недели. Как так?! В Америке привыкаешь к тому, что Amazon доставляет все за 12 часов прямо к порогу твоего дома, а здесь ждешь несколько недель.

«ДЖЕКИ ПОДДЕРЖИВАЕТ МЕНЯ, КАК НИКТО ДРУГОЙ»

– Примерно представляю, каким был ваш первый день в России, а какие впечатления были у вашей девушки Джеки...

– Непростыми (смеётся). Она любит путешествовать, много где побывала, но, как и мне, ей пришлось ко многому привыкать. Поведение людей в аэропортах, погода. На улице может быть мороз, а в помещении жара, как в сауне. Здесь другая еда, сложно готовить то, к чему она привыкла. Например, ей не хватает свежих овощей. Она жила в Калифорнии, где полным полно ферм, в которых можно покупать овощи с грядки весь год, а здесь такого нет. Несколько раз мы ходили гулять в разные парки, но опять же – на улице так холодно, что нас хватало на час. Улица Баумана очень красивая, там много интересных зданий, но мы не можем гулять по ней и фотографировать мечети каждый день, а это приходилось делать зимой. В Италии ей будет комфортнее.

– Все-таки вы уезжаете из Казани из-за нее?

– Нет, конечно же нет. Когда я принимал решение об уходе из «Зенита», то в первую очередь думал о своей карьере. Но моя карьера это не только то, что я делаю на площадке, но и люди, которые меня окружают. Если им хорошо, значит, я тоже буду счастлив. Мне хочется, чтобы моей семье было хорошо, а моя девушка это часть семьи. И мне хочется подготовиться к Олимпиаде-2020 так, чтобы завоевать «золото». В «Модене» я буду играть с двумя американцами, и один из них – основной связующий сборной США Мика Кристенсен. А хорошие отношения, хорошая «химия» – залог успеха на больших турнирах. Даже если мы играли вместе в сборной пять лет, всё равно сложно сразу показывать ту сыгранность, которая бывает у ребят в клубе. Нужно время привыкнуть к игроку, к системе.

Конечно, она тоже частично повлияла на мое решение, но мне самому хочется другой жизни. Я люблю гулять по улицам, а в России зимой это некомфортно. Если, конечно, не надевать на себя слои курток, огромную шапку, шарф, ботинки, варежки и еще много всего. Бывает, потратишь на это десять минут, выйдешь на улицу, а там невозможная метель. Чёрт, идешь обратно и еще десять минут снимаешь все это с себя.

– Как вы познакомились?

– Я играл за сборную США против бразильцев в Чикаго, где она жила, и через социальные сети мы познакомились. Она не знала, что я профессиональный волейболист, просто где-то увидела, и так всё началось.

– «Кто играет в волейбол в США? Студенты?» – наверное, подумала она.

– Вроде того. На самом деле, она удивилась, когда узнала, что мужской волейбол – это олимпийский вид спорта. Как-то раз по телевизору показывали матч сборной США, который смотрела ее мама, и Джеки спросила у нее: «А давно ли волейбол включен в программу Олимпиады?» Такая вот забавная история.

– Кто первым написал?

– Она. Мне повезло. Счастлив, что это случилось.

– А потом она узнала, что вы проводите полгода в России. И?

– Да мне было сложнее, чем ей. Я не был готов изменить что-то в своей жизни, чтобы это как-то повлияло на мою игровую карьеру. Мы познакомились в июле 2017 года, много общались. Каждый день. Она приезжала ко мне в Баффало, мы встречались при любой возможности. И прошлым летом решили, что мы пара. Я не знал, как ее переезд в Россию отразится на моей игре, смогу ли я уделять волейболу всё внимание, но вроде бы получается неплохо. Важно, что она с пониманием относится к тому, что я делаю. Она знает, что я не могу быть рядом всегда, что у меня есть важная работа, и мы много об этом говорили. Но Джеки поддерживает меня, как никто другой в мире.

– Семейная пара из США в России – это забавная история. Чем вы занимаетесь в свободное время?

– Собираем паззлы, смотрим телек. У нас есть подписки на разных онлайн-сервисах, вроде Netflix. О, мы обожаем «Игру престолов» и смотрим ее каждую неделю.

– Новые серии уже видели?

– Конечно! Вы за кого меня принимаете? Очень крутые! Я в восторге. Мы много читаем, общаемся, узнаем друг друга всё больше и больше. Но у нас выбора нет. На улице такая погода, что мы не можем оставить друг друга и куда-нибудь уйти. Но я счастлив.

– Несколько лет назад одна девушка просила меня дать ей телефон Мэтта Андерсона, так как у нее был «очень-очень важный вопрос». Часто вам пишут в личку с предложениями встретиться?

– Не так часто, как думают люди. Иногда болельщики просят поздравить своих друзей, родственников с днем рождения, и, бывает, что я откликаюсь. Но не хочется, чтобы социальные сети разрушили мою личную жизнь, стали слишком большой частью моего личного пространства.

Когда я только узнал о соцсетях, то был в восторге! Это лучшее, что можно было придумать. В режиме онлайн можно следить за тем, что звезды едят на завтрак, что надевают и так далее. Но у них есть обратная сторона. Ты получаешь угрозы, жалобы, оскорбления, а некоторые сходят с ума на теме количества подписчиков. Мне это не нравится.

Да, я иногда получал приглашения от девушек встретиться, но мне это было неинтересно.

«РАНЬШЕ ТРАТИЛ МНОГО ДЕНЕГ – ИНОГДА СНОСИЛО ГОЛОВУ»

– Ллой Болл сделал себе татуировку в виде герба Татарстана после того, как уехал из Казани. Вы планируете что-то такое?

– Может быть. «Зенит» и Казань были большой частью моей жизни, а все мои татуировки, кроме Будды, символизируют опыт, который я получал. Нужна хорошая идея. Когда я найду красивую картинку или какую-нибудь цитату, которая будет ассоциироваться с Россией, я сделаю татуировку.

– Что вы увезёте с собой из России в США помимо медалей?

– Конечно, сувениры, матрешки и тому подобное. А из необычного…. В «Зените» есть фотограф Роман Кручинин. Он делает классные фотоальбомы, и я попросил его собрать снимки со мной за все семь лет выступлений в России. Это будет толстенная книга. Я приехал сюда, когда мне было 25 лет, у меня было лицо ребенка. Сейчас мне 32 года, у меня растёт борода. Эта книга будет лежать у меня дома и напоминать о прошлом. Когда мои дети спросят, чем я занимался раньше, я покажу им этот фотоальбом, вспомню какие-нибудь истории о России.

– Можно предположить, что в Казани вы неплохо заработали. Что такое миллион долларов на банковском счете для американца?

– Это большие деньги. Хотя всё зависит от того, как ты живешь.

– Мэтту Андерсону хватило бы этой суммы до конца жизни?

– Для моего образа жизни и того, что я хочу иметь, этого было бы недостаточно. Мне хочется дом в определенном месте, счастливую супругу, детей, машины. Я хочу путешествовать, показать своей семье самые красивые места, которые я видел. Хочется дать детям как можно больше, но при этом сохранить у них голод к новым достижениям, к новым мечтам. Мне хочется показать им, что помогло мне стать тем, кем я стал. И в то же время объяснить им, как мне повезло оказаться в нужных местах в правильное время, и чтобы они понимали, что так везет не всем.

– За время игры в Казани удалось скопить что-то или большую часть потратили?

– Конечно, в первые сезоны я больше тратил. Иногда у меня сносило голову. Не так, чтобы совсем, но покупки были серьезными. Я мог поехать в Лас Вегас, и путешествие обходилось мне не в 500 долларов. Ночные клубы, вечеринки и так далее. Потом я стал покупать машины, недвижимость. Но в последние пять лет я разумно распоряжаюсь своими деньгами, и какой-то запас у меня есть. Я ещё не завершил карьеру, надеюсь, что сыграю еще несколько лет, но если по какой-то причине придётся оставить волейбол через год или раньше, у меня всё будет в порядке. Конечно, придётся работать, если я хочу сохранить уровень жизни, но я и не собираюсь в 40 лет сесть на диван и попивать пивко днями напролет. Я не такой. Мы спортсмены, нам нужно как-то выплескивать эмоции, добиваться чего-то. Это в нашем характере. Осталось найти, чем именно заняться.

– Это же самое сложное...

– Именно! Очень трудно, и это немного пугает. Хочется найти что-то такое, что я люблю не меньше волейбола и отдаваться этому. При этом не хочется тратить на работу 18 часов в день, так как хочется уделять время семье. Поэтому работа тренера не для меня. По крайней мере, сейчас.

– А куда вкладывают деньги американские волейболисты? Недвижимость, акции?

– По-разному. Я скажу, что в американском волейболе не так много игроков, которые за свою карьеру заработали достаточно, чтобы не работать. Они проводят 5 - 6 лет в небольших европейских лигах, а потом возвращаются домой и находят там настоящую работу. У меня получилось по-другому, и я хочу получить от этого максимум. Я говорю не только о деньгах, но и об удовольствии от того, чем я занимаюсь.

– Вспомните самую безумную покупку в вашей жизни...

– Мои машины. Их сейчас пять. Один винтажный автомобиль обошелся мне в 100 тысяч долларов, но это моё увлечение.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Matt Anderson (@mja5041) 3 Окт 2017 в 8:39 PDT

«ПРОБОВАЛ ВОДКУ В ПЕРВЫЙ СЕЗОН В РОССИИ. ЭТО НЕ МОЁ»

– Семь лет в России сделали вас жестче?

– Я бы сказал сильнее и устойчивее к внешним факторам. Когда я только начинал, эти факторы могли сказаться на моей игре. В одном матче я мог выстрелить, в следующем – сыграть ниже своих возможностей. Но это нормально для молодых игроков. Сейчас я стараюсь держать свой уровень на одном уровне без резких спадов. В «Зените» у меня было столько важных и сложных матчей, что привык к ответственности и к тому, как играть в напряженные моменты. Многие игроки теряются, когда на кону результат, а я наоборот расслабляюсь и успокаиваюсь. Я получаю удовольствие от такого напряжения. В зале может твориться безумие, шум, гам, а у меня в голове в эти минуты тишина.

Семь лет назад такого не было. Я заводился от эмоций, не мог контролировать их, как сейчас, а если добавить к этому дозу кофеина перед игрой, то можете представить, что было у меня в голове. Сейчас в ключевые моменты матчей игра как будто замедляется. Я лучше ее понимаю, лучше вижу. Но иногда тоже срываюсь и принимаю дурацкое решение.

– А еще иногда вы немного замедляетесь в матчах, которые «Зенит» выигрывает без проблем. Это нехватка мотивации?

– Возможно. Но всё зависит от моей роли. Может, мне не нужно набирать 20 очков в этом матче. Нужно понимать, что мы проводим по 60 матчей за сезон, и в какой-то игре я могу быть не в лучшей форме. Нагрузка большая, не всегда успеваешь восстановиться полностью.

– Вы говорили, что пропаганда сильно повлияла на ваше отношение к России. Расскажите об этом подробнее...

– Смотрите, мои родители росли, когда шла холодная война. Их родители тоже слышали от политиков, что Россия – ужасная страна. Нас пугали ядерной войной и подобными вещами. И я слышал обо всем этом с детства, поэтому это всё равно отложилось в голове. Я понимаю, что с нынешней политической обстановкой возможно всё, но пропаганда формирует у людей определенное мышление, изменить которое можно только в том случае, если ты много путешествуешь, общаешься с людьми из разных стран. Например, нас пугают мусульманами с Ближнего Востока. А я был в Иране и встретил там очень приятных людей. И это не было притворством с их стороны, это было искренне. И так во многих местах.

Это очень важный урок, который я получил, пока играл в Европе и других странах. В Америке очень многие вещи воспринимают, как должное – свобода слова, высокий уровень жизни, но нужно понимать, что это есть не во всем мире. Это нужно ценить. Какая сейчас средняя зарплата в Казани? Долларов 500 - 600 в месяц? Совсем немного по меркам США, а ведь и в России людям нужно кормить семьи, помогать родителям, платить за квартиру. И когда ты видишь это, то понимаешь, как тебе повезло в жизни. Ты понимаешь, что ты не особенный, ты такой же как все. Что все мы в первую очередь люди, а уже потом русские, американцы, иранцы и так далее. Нужно помнить и понимать это.

– Не боялись, что каждый в России это бывший агент КГБ?

– Ну нет, до такого не доходило. Больше пугали истории, когда темным вечером идешь к машине, а на пути встречается какой-то человек. И ты не знаешь, что у него на уме, что он сделает. Такие же люди есть и в Америке, но я хотя бы мог поговорить с ним по-английски.

– Расскажите о вашем первом знакомстве с русской водкой?

– Водкой? Уф, по-моему я не напивался в России и даже не пил ее. Может, пробовал в свой первый сезон.

– За семь лет? Что о вас подумают в США?

– Я привозил домой «Белугу» и «Русский стандарт», угощал друзей. Но в Казани, если мне хочется расслабиться, я мог выпить пару пива или виски. Для меня это лучше.

«СНАЧАЛА УГОРАЛ НАД КОБЗАРЕМ»

– У вас были моменты, когда хотелось бросить всё и вернуться в Европу или США?

– Первый сезон был непростым. Я пришел в команду, которая выиграла всё, а по какой-то причине – травмы или что-то еще – у нас не получалось. Помню, что через три дня после моего прилета в Казань «Зенит» победил «Локомотив» в Суперкубке, проигрывая со счетом 0 - 2. И я был под впечатлением: «Вот это да! Сейчас мы точно всех порвём и победим везде!» Но нет. «Зенит» стал только третьим в суперлиге, проиграл в «Финале четырех» Лиги чемпионов. Не скажу, что мы были плохи, но лично для меня многое было в новинку. Я только учился играть на таком уровне.  Хорошо, что завоевал хотя бы «бронзу» в чемпионате России. Возвращаться в США с пустыми руками совсем не хотелось.

Во втором сезоне тоже было сложно. Осенью сломался связующий Лукаш Жигадло, он выбыл надолго. В итоге «Зенит» остался с Игорем Кобзарем и Сергеем Багреем, поэтому клубу пришлось договариваться с Николой Грбичем. И он очень многому меня научил. Никола повидал всё – чемпионаты мира, Олимпиады, Лиги чемпионов, а я был совсем молодым игроком, который многого не знал.  Белгород в том сезоне был очень хорош. Он выиграл Кубок России, Лигу чемпионов, чемпионат мира среди клубов. Но в суперлиге победил «Зенит».

Перед «Финалом шести» травму получил Максим Михайлов, мы остались с совсем юным Виктором Полетаевым. Никола сказал мне перед матчами, что мы или победим как настоящая команда, или дадим бой. Сдаваться нельзя. Я понимал, что на меня выпадет большая нагрузка в атаке, и здорово, что все удалось. Это была одна из лучших недель в моей карьере. Мы просто уничтожили Белгород в полуфинале, а в финале обыграли «Локомотив». Мое первое чемпионство, невероятные эмоции. Кран с водой открылся, и с тех пор «Зенит» завоевывал золотые медали каждый год.

– Ту бронзовую медаль с первого сезона храните рядом с золотыми или убрали ее подальше?

– Не-не, все медали в одном сейфе, каждая из них очень важна для меня. Я учился побеждать, учился переживать поражения и набирался опыта. Точно так же было и в сборной США.

– Ллой Болл называл Владимира Алекно своим другом. Какие у вас отношения с главным тренером «Зенита»?

– Я очень уважаю его. Он отличный тренер. Он делает нас чемпионами. Я многим обязан ему как игрок. Возможно, у нас нет таких близких отношений, какие были у него и Ллоя, но знаю, что любой вопрос, связанный с волейболом, мы решим с помощью одного телефонного звонка или текстового сообщения. Алекно очень помог мне стать игроком, которым я сейчас являюсь.

– Кто был вашим лучшим другом в «Зените», не считая Николы Грбича?

– Евгений Сивожелез. Мы играли на одной позиции, кстати. Интересно, что в первые пару сезонов мы не очень много общались, но когда я доказал, что пришел в «Зенит» не только за деньгами, что мне хочется помогать команде, то отношения стали ближе. Победы и поражения сближали. В последние годы я много общался с Лораном Алекно и Валей Кротковым, потому что они хорошо говорят по-английски. Конечно, Макс Михайлов – он был рядом с самого начала.

– Впереди финал с «Кузбассом» и встреча с хорошими знакомыми Игорем Кобзарем и Виктором Полетаевым, с которыми вы выиграли первое «золото» в суперлиге.

– Это хорошая команда. Они играют в очень рискованный волейбол с акцентом на подачу. Думаю, «Кузбасс» должен показать всё лучшее, чтобы победить нас, но и мы должны выложиться, чтобы стать первыми. Возможно, мы фавориты, но это основано на истории встреч и наших прежних титулах. Я с уверенностью смотрю на предстоящий финал, но будет нелегко. Нужно будет постараться.

– Чем вам запомнился Игорь Кобзарь за время игры в «Зените»?

– Игорь – очень талантливый игрок. Я не всегда соглашался с тем, какие решения он принимал, но у меня определенное отношение к тому, что должно быть на площадке и на тренировках. И это нормально, что у других игроков оно отличается. Игорь был другим. Это доставляло определенные неудобства, но с Игорем каждая тренировка и каждое занятие в зале становились сражением. Тебе не хотелось, чтобы Кобзарь победил, так как он становился невыносимым. После удачного блока или эйса на тренировке он мог завестись так, что хотелось сказать: «Бро, это твое первое очко за два часа, не нужно сходить с ума!» (смеётся). Но эти эмоции Игорь выражал потому, что хотел сделать команду лучше. Я не сразу это понял.

– Он же бегал по площадке после каждого набранного командой очка. Как вы к этому относились?

– Сначала я угорал над этим. Думал, что он переоценивает свой вклад в набранные очки. А потом понял, что так Кобзарь заводит команду, и стал смотреть на это по-другому.

– А Виктор Полетаев?

– Невероятный талант. Против него очень сложно играть. У него высокий прыжок, он левша. Он не такой мощный, как Георг Грозер, но подает с такой же силой и сложной траекторией. «Зениту» будет нелегко в серии с «Кузбассом».

ДОСЬЕ «БИЗНЕС Оnline»
Мэттью АНДЕРСОН
Амплуа: доигровщик/диагональный
Дата рождения: 18 апреля 1987 года
Место рождения: Баффало (США)
Карьера: «Университет Пенсильвании» – 2006 - 2008; «Кэпитал Скайуокерс» (Чхонан, Корея) – 2008 – 2010; «Вибо Валентиа» (Италия) – 2010/11; «Модена» (Италия) – 2011/12; «Зенит-Казань» (Россия) – 2012 - 2019.
Главные достижения в клубах: победитель Лиги чемпионов (2015, 2016, 2017, 2018), победитель клубного чемпионата мира (2017), чемпион России (2014, 2016, 2017, 2018), обладатель Кубка России (2015, 2016, 2017, 2018), обладатель Суперкубка России (2012, 2015, 2016, 2017, 2018), серебряный призёр чемпионата Кореи (2009, 2010).
Главные достижения в сборной: бронзовый призёр Олимпийских игр (2016), победитель Кубка мира (2015), победитель Мировой лиги (2014), бронзовый призёр чемпионата мира (2018).
Индивидуальные достижения: MVP Кубка мира (2015), лучший диагональный Лиги наций (2018), лучший диагональный чемпионата мира (2018).