«Вызвали в клуб и сказали, что всё. Было неприятно». Первое интервью Шаронова о «Рубине» после ухода

Рассказал об ошибках и отметил, что хочет работать дальше.

Роман Шаронов красиво ворвался в российский футбол в начале этого сезона. При нём «Рубин» набрал семь очков в первых трёх турах. Параллельно клуб выкладывал речи молодого тренера, которые быстро завирусились. В какой-то момент Шаронова и «Рубина» стало настолько много, что к нему в гости приехал самый известный футбольный блогер страны Евгений Савин. У его видео из Казани больше миллиона просмотров.

Но затем у тренера и его команды начался затяжной спад. Шаронов говорил об атакующем стиле, но к концу осени «Рубин» стал самой незабивающей командой РПЛ. На зимнюю паузу команда ушла на 13-м месте, отставая от зоны вылета на одно очко. В последней игре года «Рубин» на выезде сыграл вничью с «Сочи», а через несколько дней Шаронов был отправлен в отставку – на его место пришёл Леонид Слуцкий.

С тех пор экс-тренер казанцев особо не светился в медиа. Дважды он пришёл на программу «Тотальный футбол» на «Матч ТВ», где не говорил о своей бывшей работе. Впервые о своём тренерском этапе в «Рубине» он заговорил в интервью Sports.ru. Мы публикуем полное интервью Шаронова с разрешения коллег.

Это большой разговор, в котором тренер не только рассказывает об игровых принципах и говорит о том, что сейчас сделал бы по-другому, но и рассуждает о ментальности: можно ли повлиять на игрока, который хочет уйти, и как выбрать капитана команды. 

«НЕ ОЖИДАЛ, ЧТО ОТПРАВЯТ В ОТСТАВКУ. НИКАКИХ РАЗГОВОРОВ НЕ БЫЛО»

– С момента ухода из «Рубина» прошло два месяца. Как вы их провели?

– Во время работы очень мало был с семьей, поэтому сейчас основное время с ней. 

Дети учатся в кембриджской международной школе в Казани, у них программа чуть затрагивает лето, поэтому как раз сейчас была неделя каникул. Съездили в Австрию, покатались на горных лыжах, прекрасно отдохнули. Вместе встретили Новый год, но это традиция. Плюс смотрю много футбола, анализирую свою работу. Анализ касается не только игры, а всего в целом. 

– Ожидали, что вас отправят в отставку?

– Естественно, не ожидал. Никаких разговоров вообще не было, я был сконцентрирован на работе. 16 декабря вызвали в клуб и сказали, что все. Было неприятно, у меня было чувство недоделанной работы. Но это жизнь – это решение принимал не я, мои решения были на футбольном поле.

Когда тренер понимает, что не управляет командой, ничего уже не работает, его чувство работы уже не очень важно. У нас с ребятами был хороший контакт, у меня были новые идеи – отсюда и ощущение незаконченности.

– В первом же интервью в «Рубине» вы сказали, что хотите играть в комбинационный футбол и в четыре защитника. Как эта мысль доносилась до команды? 

– Я часто повторял, что за каждым действием и с мячом, и без него стоит мысль. 

Первое, с чем я столкнулся – нужно было донести до игроков, чтобы они держали позиции в квадратах. Все квадраты – прямоугольные, в которых нужно продвигать мяч, а не просто набивать количество передач. Сначала ребята бегали к мячу, приходилось останавливать упражнение. У игрока с мячом должно быть как можно больше вариантов для паса: лево, право, центр и глубина.  

Эта работа велась совместно с обороной: игроки без мяча закрывали линии передач, не позволяя продвинуться. При этом сначала работали над контролем – если ты нормально не держишь мяч, упражнение в обороне не получится. Как только стали лучше держать позиции и мяч, пошло большее переключение на оборону. Это произошло недели через полторы после начала сборов.

Один из игроков должен был оказывать давление, а остальные – закрывать линии передач. Плюс работали над оптимальными расстояниями между линиями – иногда игроки располагались слишком близко, из-за чего не было возможности продвинуть мяч, иногда – слишком широко, из-за чего не могли быстро вступить в отбор. 

«СОРОКИН ПОЧЕМУ-ТО ДУМАЛ, ЧТО ОН ТОП ИЗ-ЗА ГОЛОВ В ПРОШЛОМ СЕЗОНЕ»

Между защитниками должно быть около восьми метров. От линии до линии – около двадцати метров. Но важны нюансы: при этих двадцати метрах при высокой линии обороны ты можешь получить кучу передач за спину, поэтому я говорил, что у меня нет защитников и нападающих, а обороняются и атакуют все. Даже Дюпин создавал определенное преимущество.

К сожалению, в России глобально еще не пришло понимание, что если ты нападающий – ты не только атакуешь, а если защитник – не только защищаешься. Задача – не отобрать мяч, а не дать его продвинуть сопернику. 

– Игорь Коновалов, Подберёзкин, Башкиров, Степанов, Могилевец, Сорокин и Уремович еще весной 2019-го играли в совсем другой футбол. От них были вопросы, которые вас удивили?

– Я сразу сказал, что не нужно задавать вопросы просто так – нужно спрашивать о том, чего не понимаешь. Игроки молчали. Поэтому время на сборах мы потратили на то, чтобы немного открыть ребят, убрать у них страх. К концу сборов игроки стали более открытыми. Например, после тренировки Эду Докампо спрашивал у игроков, как им упражнение – так мы получали информацию. 

– Как работали с Сорокиным над действиями в двойке центральных защитников, которая еще и высоко располагалась?

– Сорокину было тяжело. Летом он не был головой в «Рубине» – и это было еще до предложения «Краснодара». Сорокин больше боролся с самим собой. Любой игрок должен понимать, что его игра – это его лицо и клуб тут не важен. Достучаться до Егора, что он потом применит свои качества в других командах, было тяжело – а он будет (и это было понятно до перехода в «Краснодар»), потому что он относительно молодой российский защитник с левой ногой, у него прекрасная перспектива.

Не знаю почему, но Егор оценивал себя по количеству голов в прошлом сезоне. Забил шесть – всё здорово. Очевидно, что профессиональные скауты на это смотрят в десятую очередь, а Егор думал, что благодаря голам он – топ. 

Я объяснял, что он может еще сильнее проявить свои качества: мы стали намного чаще играть низом, плюс я требовал, чтобы он сам двигался с мячом вперед. Думаю, эти полгода должны ему помочь: борьба с внутренним дискомфортом, провальные матчи после прекрасных. 

– Проблемы с ментальностью понятны. С адаптацией к новому стилю «Рубина» не было сложностей?

– Сорокину было трудно играть высоко – он не чувствовал расстояние до мяча. Это заложено с детства, когда говорят, что при замахе соперника ты уже должен отскакивать.

Я поставил два мяча – в тридцати и двадцати метрах от Сорокина – и попросил его не отскакивать раньше времени. Когда я делал длинную передачу, он должен был работать по мячу – и так успевал к нему. 

Сейчас я слежу за тем, как он играет за «Краснодар». Он постоянно открывается под первый пас от вратаря – а раньше приходилось объяснять, зачем это вообще нужно делать. Мы разбирали, что при открывании Егора у нас может освободиться под пас Игорь Коновалов – потому что нападающий будет перекрывать передачу Дюпина на Сорокина. Если же нападающий не реагирует, Сорокин сам принимает мяч. Плюс теперь Егор правильно ставит корпус, чтобы принимать передачи вперед. 

– С продвижением мяча был порядок?

– Иногда после разрезающих передач Сорокина низом думал: «Вау, это топ».

Но есть два момента. Во-первых, нужна стабильность. Во-вторых, нужно стать более разнообразным в принятии решений. Егор часто цепляется только за один вариант, а ситуация на поле может измениться. Так что если он еще и научится менять решения в последний момент, при этом выбирая правильные – сильно прибавит в продвижении мяча. У Уремовича, наоборот, не такой чистый пас, мы много над ним работали. Но в целом с ним было проще, потому что он более инициативный игрок, не плыл после ошибок. В плане выбора позиции и агрессии Уремович – один из лучших защитников РПЛ.  

«В НАШЕЙ ИГРЕ Я ВИДЕЛ ПРОГРЕСС – МЫ НЕ ЗАБИВАЛИ СВОИ МОМЕНТЫ»

– Три тура – семь очков, победа над «Динамо» в меньшинстве, гостевая ничья с «Локомотивом». Не считаете, что тогда «Рубину» очень везло? Да, была симпатичная и довольно неожиданная игра, но и «Локо», и «Динамо» создали много моментов...

– Мы играли в этот футбол все 19 туров, их можно разделить на три части. Первая – как раз три тура и семь очков. При разборах мы реально оценивали результаты этих игр, но никогда не отступали от своей игры. Например, в игре с «Динамо» после удаления Башкирова я сказал в перерыве, что мы не садимся и не закрываемся, а играем 4-4-1 при обороне и 3-3-3 с мячом. 

– Докампо говорил, что по ходу сезона качество игры только возросло. Согласны?

– Да, потому что после десятого тура у нас уменьшилось количество командных ошибок, в основном теряли очки из-за индивидуальных. Может, только в гостях с «Зенитом» был провал – мы ужасно отреагировали на первый пропущенный гол. Понятно, до него у «Зенита» было преимущество, но мы сопротивлялись, у наших ворот не было большого количества моментов. Остальные проигранные матчи мы могли выиграть – как и проиграть игры на старте с «Локомотивом» и «Динамо». Качество игры – это не красивый футбол, а оборона и атака, улучшение того, за счет чего мы могли выиграть.

В последних девяти матчах мы дважды проиграли, один раз выиграли, шесть игр сыграли вничью. Не могу сказать, что матчи со «Спартаком» и «Крыльями Советов» целиком – лучшие, но там были очень качественные отрезки, которых не было ранее. Да, качество было только в первых таймах, но я видел прогресс – мы не забивали свои моменты. 

– Почему не хватало на весь матч?

– Трудно сказать. Наверное, во втором тайме «Спартак» хорошо вылетал в контратаки. У «Крыльев Советов» пошли навесы – может, были не готовы к такому давлению. Возможно, не хватало глубины состава. Например, в гостевом матче с «Зенитом» мне нужно было усиливать опорную зону, но туда не нашлось игрока, поэтому выпустил Кварацхелию. 

– Давайте конкретнее. Что стало лучше в атаке?

– Сначала я жестко привязывал игроков к позициям – нужно было, чтобы они понимали, через какую структуру мы будем атаковать. Постепенно мы от этого ушли, в зависимости от соперника и нашего состава стали использовать гибриды. Мне уже не нужно было говорить, что вот здесь нужно бежать сюда, а здесь – сюда, они стали это понимать сами. Например, в матче с «Крыльями Советов» Зуев и Давиташвили искали мяч между линиями, ширину справа создавал Ташаев, слева – Поярков. Со «Спартаком» играл Виталий Денисов – он уже не может давать нужного объема в атаке, поэтому действовал как третий центральный защитник.

– С конца лета вам пришлось выстраивать полузащиту без Могилевца и Подберёзкина. Они пропустили по четыре тура, вместе не играли шесть. За это время выиграли только у «Арсенала» (1:0). Их потери действительно так повлияли?

– Не было сбалансированного состава. По тренировкам ни к кому вопросов не возникало, но качеств Подберёзкина и Могилевца никто дать не смог.

Подберёзкин – мозг команды. Он давал аритмию, хорошо взаимодействовал с Игорем Коноваловым. При этом Слава часто расстраивался, думал, что плохо сыграл, потому что потерял достаточное количество мячей при обостряющих передачах. Я ему показывал, как он действовал без мяча – там все было хорошо. Подберёзкин знает, когда открыться в вертикальный коридор, когда нужно просто стоять и ждать мяча. 

– Считается, что Могилевец – один из лучших в РПЛ в части игры в прессинге, но довольно слабый с точки зрения характера.

– У Паши тоже очень хорошее понимание игры, но ему нужно прибавлять в агрессии. Он всегда работает в одном темпе, даже когда идет в давление. Нужно переключаться на более агрессивные спринты.

– Как это можно сделать?

– Могилевец знает про это, всё от него зависит.

– Я имел в виду, можно ли это исправить с помощью тренировок.

– У нас все тренировки были интенсивные, с постоянным давлением на игрока с мячом. Но для того чтобы стать лучше, нужно переключаться на более агрессивный темп. В одном темпе в футбол не играют.

– То есть эта история – не про характер?

– Может быть, это его ментальность. Когда он пришел в «Рубин», я еще играл – он был более агрессивен. 

– До десятого тура Башкиров четыре раза выходил на фланге, после – ни одного. Вас не устраивало качество его игры там или просто переизбыток вингеров?

– Конечно, он не играл чистого крайнего нападающего, постоянно смещался в центр. В начале сезона связка Башкирова и Могилевца, который ближе всех из центральных полузащитников располагался к нему, смотрелась неплохо. 

Кварацхелия тогда еще не был готов к нашим требованиям. Плюс окружение Хвичи оценивало его по одному действию – и это очень сильно мешало. Молодой парень, нестандартный дриблинг, и когда окружение оценивает тебя по яркому эпизоду и спрашивает, почему ты не играешь следующий матч, ты начинаешь думать. 

В конце трансферного окна к нам пришли Зуев и Ташаев – они выиграли конкуренцию у Башкирова на фланге. Плюс в целом на край нужен был более агрессивный игрок, действующий вертикально, поэтому, например, играл Ташаев. 

ПОСЛЕ РАЗГРОМА ОТ «СОЧИ» (0:3) ШАРОНОВ ПОКАЗАЛ ИГРОКАМ ТЕКСТ SPORTS.RU: «ЕГОР, ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ПРО ТЕБЯ ПИШУТ?» 

– Матч с «Сочи» – что это было? Как бывший защитник вы смогли объяснить действия Сорокина в той игре?

– Тогда прошла информация о переходе Сорокина в «Краснодар». Где Егор был головой во время игры с «Сочи», знает только он. 

Я читал ваш текст. Я показал его игрокам, сказал: «Вы это видели? Егор, ты знаешь, что про тебя пишут? Я в это не верю. Но если я узнаю, что такое с кем-то произойдет, этот игрок для меня умрет».

– Честно – я очень удивлен. Как на такое отреагировала команда?

– Никто ничего не сказал. Возможно, ребята подумали, что между строк я обвинил Сорокина. Когда я прочувствовал, что, вероятно, возникло такое чувство, я еще раз сказал: «Егор, это не так. Я тебе верю».

– После «Сочи» Сорокин сел в запас на пять матчей. Дело в ментальных проблемах или в ужасных ошибках в той игре?

– Дело в его игре. Мне было неважно, что он подписал контракт с «Краснодаром» – у нас же было много арендованных ребят, они играли. Причина, по которой Сорокин сел в запас, – его ошибки.

– Сорокин бы так и не сыграл до конца первой части сезона, если бы не травма Данченко и вынужденный перевод Плиева направо?

– Да, Сорокин вернулся в старт из-за травмы Данченко, но мне трудно ответить на этот вопрос – все зависело от качества игры Плиева и реакции Егора на происходящее. После первого же матча, когда Сорокин остался в запасе, он стал тренироваться отрешённо. Я это увидел и поговорил с ним: «Я хочу увидеть, что ты готов». 

Нельзя делить команду на основных и неосновных. Для тренера это очень тяжело. До неосновных нужно донести, что они – важная часть.

– Как это сделать?

– Нужно не забывать про них в тренировочном процессе. Знаю, что я в этом плане недоработал.

– В чем именно?

– Как раз донести, что главная задача – показать, что да, вот я вышел, я играю. Даже если я играю пять минут.

Например, Акбашев. Он вообще не играл – но, конечно, получал информацию, что должен быть готов. Накануне матча с «Краснодаром» отрабатывали стандарты, Акбашев закрывал второй темп. К нему отскочил мяч, и он вальяжно пробил очень высоко. Игра с «Краснодаром», Акбашев выходит на замену. Возникает точно такой же момент – и Акбашев бьет в облака. Я сделал видео из двух роликов и показал игрокам. Наверное, такого давления должно было быть больше.

– Окей, но зачем вы его вообще выпустили, если на тренировке он вальяжно пробил?

– Мы были в меньшинстве, проигрывали, нужен был атакующий игрок. Перестроились с ромбом в центре поля, подняли высоко крайних защитников. У Акбашева – неплохой удар, думал, что он будет получать мяч между линиями и обострять. Мы же не можем по одному действию не ставить игрока. Но вот так все совпало. 

– Так что нужно было сделать, чтобы все игроки были собранны?

– Думаю, конкретного ответа нет, это цельная работа. Не скажу, что игроки были несчастливы, тем более состав постоянно ротировался, но, наверное, нужно было больше работать с теми, кто играл мало.

До некоторых получилось достучаться – например, до Маркова. Он и Кьяртанссон – нападающие примерно одного плана, их сильное качество – работа в штрафной, мы ждали от них голов, но они не гарантируют места в составе. Сначала Марков не очень хорошо воспринимал то, что оставался в запасе, но где-то в середине осени что-то перещелкнуло – всегда тренировался на максимуме, хотя понимал, что, возможно, не будет играть.

ШАРОНОВ ОБЪЯСНИЛ, В ЧЁМ ДАВИТАШВИЛИ ЛУЧШЕ КВАРАЦХЕЛИИ, И ОТВЕТИЛ, ПОЧЕМУ КОМАНДА БОЛЬШЕ ИГРАЛА ЧЕРЕЗ ФЛАНГИ

– С доставкой мяча до финальной трети через построение треугольников все понятно. Какая задача была вблизи чужих ворот?

– Я много слышал, что мы не хотим играть через центр, что у нас есть только кроссы. Я люблю играть через центр, но мы отталкивались от наших игроков – например, Марков и Кьяртанссон более опасны при навесах, а не при передачах между линиями. 

Было две проблемы. Когда доставляли мяч на фланг и был вариант для кросса, часто делали лишнее касание, заглушая темп. Плюс страдало качество передач. Второе – взаимодействие в штрафной. В конце мы более-менее добились структуры, которую хотели – должны были закрываться ближняя штанга, дальняя штанга и второй темп. Очень долго ребята не понимали, как нужно располагаться, закрывая партнеров, а принцип на любом участке поля – несколько вариантов для игрока с мячом. 

У Могилевца было два убойных момента со второго темпа – против «Ахмата» и «Зенита». Плюс гол «Зениту» – Игорь Коновалов пробил головой, Марков замкнул вторым темпом. 

– Выбор нападающих у «Рубина» вызывает серьезные вопросы. Я слышал, что уже летом был вариант с Иваном Игнатьевым. 

– Шел какой-то разговор, но неконкретный. У меня по нему не было информации. 

Конечно, если бы у нас был Игнатьев, мы бы чаще доставляли мяч через центр. Получилось так, что мы взяли того, кого смогли.

– У «Рубина» был шикарный гол «Арсеналу», хорошие – «Ростову» и «Тамбову» после комбинаций, гол после прессинга и отбора на чужой половине – «Ахмату», но по остальным мячам не скажешь, что это то, что вы хотели видеть. 

– Думаю, не удалось найти баланс между центром и флангами. Возможно, мы иногда делали слишком серьезный акцент на края. В целом это не значит, что мы всегда играли через них – мы играли там, где было больше пространства. Видимо, я не смог это донести до игроков. Поэтому, вероятно, в головах уже было заточено, что атакуем через фланги.

В штрафной у нас всегда было преимущество 3 в 2, но мы не смогли его преобразовать в голы. Например, Марков работал по мячу и очень часто перекрывал второй темп, а нужно было делать открывание, опережая центрального защитника. Так бы он открывал второй темп под Могилевца, Кварацхелию, Подберёзкина. Дело даже не конкретно в Маркове, а в понимании игры без мяча. Но по сравнению с началом сезона в нем мы прибавили. 

– Главная беда другого нападающего «Рубина» Кьяртанссона – реализация?

– Да, с реализацией было не всё в порядке, но и в открываниях в штрафной тоже были ошибки, он мог бы создавать больше опасных моментов для себя. 

Он всегда открывался по диагонали на ближнюю штангу, часто убегая из створа ворот. Шаблонных открываний не может быть – все зависит от пространства и от расположения защитника. Например, в матче с «Оренбургом» при подачах за спину защитникам Кьяртанссон открывался перед ними. Открывался бы за спину – был бы опасный момент. 

– Как работали над его реализацией? У него пять нереализованных явных голевых моментов из шести.

– В недельном цикле мы достаточно внимания уделяли завершению в различных упражнениях. Для меня игрок должен всегда хотеть забить. Кьяртанссон забивал на тренировках. Наверное, не столько, сколько хотелось бы. Так что, думаю, стабильность – это все-таки вопрос мастерства.

– По ходу первой части сезона думали над тем, чтобы взять зимой нового нападающего?

– Мы выбрали три позиции, которые нужно было усилить.

– Дайте угадаю: нападающий, опорник и левый защитник.

– Нет, правый, потому что там у нас был только Данченко. Мы были вынуждены ставить туда Денисова или Плиева. Плиев – центральный защитник, поэтому в паре игр, когда он выходил справа, при атаке он становился третьим центральным защитником.

– Игры в старте: Давиташвили – семь матчей справа, пять слева, Ташаев – три справа, четыре слева. Хвича и Зуев тоже выходили на разных флангах. В чем смысл?

– Например, Давиташвили играет справа, держит ширину. Подберёзкин открывается в полуфланг, у Данченко вариант для передачи под диагональ. Второй вариант – Давиташвили уходит в центр, ширину создает Данченко, а Подберёзкин располагается чуть под ними. Если в такой формации мяч получал Данченко, у него оказывалось два варианта: вертикальный пас под открывание Давиташвили и передача в середину на Подберёзкина. Выбирали оптимальные сочетания из доступных игроков на матч, взаимодействие было продумано вот на таких примерах. 

Тут мы как раз возвращаемся к тому, что по ходу чемпионата качество игры их позиций улучшилось. Например, мне очень понравились первые таймы с «Крыльями Советов» и «Спартаком». Подберёзкин был ложным опорным – часто падал к Игорю Коновалову. Давиташвили сразу заходил в центр. Зуев, который номинально играл в центре, маневрировал между линиями, но не сваливался в левый фланг. Так между линиями мы создавали преимущество за счет Давиташвили и Зуева. 

– Когда Давиташвили играл слева, не было ощущения, что он слишком предсказуем? Почти всегда – смещение в центр...

– Да, потому что правоногий. Зурико глобально не передерживал мяч, но иногда перед передачей или ударом делал лишнее касание. У него очень хороший дриблинг – вертикальный, агрессивный, он контролирует темп с мячом, хорошая смена ритма. Нужно не улучшать то, что уже хорошо. 

– В чем разница между дриблингом Давиташвили и Кварацхелии?

– Хвича не контролирует темп, обычно он обыгрывает на одной скорости. Мы над этим работали, но для того, чтобы менять ритм, нужно много времени. Зурико обыгрывает там, где есть пространство. Хвича обыгрывает иногда ради самого обыгрыша.. 

– Вы их как-то ограничивали в обводках?

– Нет, только показывал Кварацхелии нарезки, где он обыграл соперника уже после того, как он его обыграл. Нужно отдавать передачу, а он идет в дриблинг, нужно идти вертикально, а он обыгрывает – да, такое есть. В этом плане Давиташвили намного лучше – но вопрос лишнего касания.

«В МЕЖСЕЗОНЬЕ ДЮПИН НЕ ПЕРЕИГРЫВАЛ КОНОВАЛОВА И ГОРОДОВОГО, НО МЫ ВЫБРАЛИ ЕГО И НЕ ОШИБЛИСЬ»

– О переходе Дюпина «Рубин» договорился еще до вашего назначения. Вы сразу поняли, что он подойдет под ваш стиль, и сделали выбор в пользу него, а не Ивана Коновалова?

– Нет, изначально не было первого номера. Умение Дюпина играть ногами я видел в «Анжи», Ивана Коновалова – в молодежке «Рубина». Плюс был Городовой – Влад Радимов, у которого он был в «Зените-2», рассказывал, что с ногами тоже все неплохо. В межсезонье Дюпин не переигрывал на голову Ивана Коновалова и Городового, но мы выбрали его. И не ошиблись. 

– Не считаете, что качество игры ногами Дюпина переоценено?

– Юра сделал большой шаг в плане понимания развития начала атаки – например, не делает шаблонный пас правому защитнику, а оценивает ситуацию и выбирает лучшее решение конкретно в ней. Другие игроки должны были создавать для Дюпина условия. 

Часто при смене направления атаки вратари бегут назад. Я показал вратарям такой момент, спросил, зачем это делать. Теперь, например, Дюпин гораздо лучше рассчитывает расстояние до нападающего и спокойно выходит за штрафную, тоже участвуя в смене направления. 

– Я помню минимум три игры («Динамо», «Ахмат», «Сочи»), когда Дюпин в первой фазе атаки выходил минимум на середину половины поля «Рубина» и становился третьим центральным защитником. Это чисто ваша задумка или где-то подсмотрели?

– Мой стиль – создание преимущества на определенном участке поля для продвижения мяча. На этом участке его создает вратарь. В тренировках мы часто использовали вратарей в квадратах для создания преимущества как на маленьких, так и на больших пространствах. 

То, что Дюпин делал в матчах с «Ахматом» и «Сочи», – это не авантюра, это его понимание игры. Это не значит, что я ему сказал: «Эй, давай-ка беги в центр поля» – Юра сам оценивал ситуацию и исходя из нее мог создавать преимущество. Единственное, что я ему сказал – что нужно быть аккуратным к забросам за шиворот. Он контролировал ситуацию – как только возникала опасность, возвращался назад. Поэтому, когда нас не прессинговали, Дюпин спокойно поднимался к центральному кругу. Когда давление оказывалось, его там не было. 

– Почему я спросил о возможной переоценке Дюпина – в этом сезоне у него было четыре жутких обреза. «Краснодар» после него забил, «Оренбург» имел убойный момент, «Сочи» – пробил по воротам, «Ростов» – просто перехватил мяч на чужой половине и провел атаку. Разве это не много?          

– Основная задача – соблюдение расстояний между игроками, чтобы быть готовыми к потере. Если брать матч с «Краснодаром», единственное, в чем ошибся Дюпин – реакция на потерю. Ему не нужно было лететь в Игнатьева, потому что Сорокин с Уремовичем хорошо среагировали. 

Потери – часть игры. Возьми любой чемпионат, в котором вратарь играет так же, – после потерь они продолжают играть в том же стиле. У нас было много выходов через Дюпина, после них мы создавали моменты, забили «Сочи». Так что это издержки стиля. 

– Прямого ответа я все равно не получил. Четыре таких обреза за девятнадцать туров – это не много?

– Нет. Если бы «Краснодар» не забил в том эпизоде, об ошибках вообще вряд ли бы кто-то говорил. К защитнику же можно тоже предъявить: «Зачем ты даешь в центр?».

– Еще про оборону: летом на левом фланге у вас был Степанов. Потом подписали Виталия Денисова и арендовали Пояркова. Зачем так много игроков на одну позицию?

– Денисов не выдал тот футбол, который мы хотели, к сожалению. Он сел в запас, но потом сыграл с «Зенитом» и «Спартаком» – воспитанник академии «Рубина» Степанов выжимал из себя максимум, но не был стабилен и получил травму. При этом в тренировках к Денисову вообще не было вопросов – работал на максимум. Поярков – игрок с хорошими качествами и потенциалом для крайнего защитника.

– Казалось, что все трое вжимались к левому центральному защитнику, из-за чего у них возникали проблемы при диагоналях соперника с противоположного края. Если согласны с этим, почему так?

– Да, такая проблема была. Но проблема и в том, что эти передачи вообще проходили. Иногда левым защитникам не помогали полузащитники – в некоторых эпизодах они должны были садиться и становиться пятыми игроками в линии. Мы работали – и моментов, о которых ты говоришь, стало меньше.

– При этом среди трех позиций, которые вы хотели усилить зимой, не было левого защитника. Если бы вы остались, весной играли бы Поярков и Степанов?

– Да, они бы боролись за место в старте. Мы снова возвращаемся к возможностям клуба. Если у нас есть два левых защитника, а справа – только один игрок, то нам нужно думать об усилении правого края. Если у нас один опорник (Коновалов), то нам нужен игрок более оборонительного плана на эту позицию. И нападающий, который забивает. 

– Коновалов для вас – действительно опорник?

– Да. Он не отбирает мячи так, как хотелось бы, Игорь об этом знает. Над этим нужно просто работать – для начала реально захотеть отбирать, понимать ситуации, когда можно пойти в отбор, рассчитывать расстояние до соперника. Коновалов умеет агрессивно играть в обороне, но, конечно, он больше конструктивный игрок. 

Кроме этого, нужно чуть быстрее принимать решения – он часто работает в одном темпе. У Коновалова хорошая левая нога, качественная передача, но если он еще поработает над плассирующим пасом, будет здорово – сейчас иногда мяч уходит слишком высоко. Это технический вопрос.

На старте сезона было заметно, что Коновалов не очень хочет открываться под передачи от Дюпина. Сейчас в этом плане проблем нет, он сильно прибавил. Так что для опорника у него есть качества. Про отбор он все знает сам. 

– Вы сказали, что зимой был план взять более оборонительного игрока, чем Коновалов. Летом таких мыслей не возникало?

– Мы хотели. Это не говорит о том, что тогда бы у нас в центре играли Коновалов и этот опорник. Иногда матчи складывались так, что нужно было усилить середину – например, с «Зенитом» в гостях. Тогда можно было выпустить более оборонительного полузащитника и трансформировать схему к двум опорным. 

– В октябре вы рассказывали, что разбор матча с «Химками» длился полтора часа. О полуторачасовом разборе говорил и Данченко, но он не конкретизировал, после какого матча он был. Я проверил – Данченко давал интервью еще до матча с «Химками». Получается, полуторачасовых разборов было несколько?

– Да. Данченко говорил про разбор после 0:5 от «Зенита». 

– Вам не кажется, что полтора часа – это перебор? Как можно столько удерживать внимание игроков?

– Согласен, что должен быть баланс. Сейчас я анализирую не только тренировочный процесс, но и подачу информации через теорию. Признаю, иногда было ту мач.

Теория после 0:5 от «Зенита» – для того, чтобы игроки не потеряли веру в себя и в то, что мы делаем. Я сделал два 20-минутных блока по первому тайму – как мы играли в атаке и как в обороне. И как развалились после первого гола. 

С «Химками» мы очень много играли назад. Я пытался донести мысль об игре вперед. Это было пятое поражение подряд. Да, нам нужно было набирать очки, но нам бы ничего не светило без агрессивной игры вперед.

ШАРОНОВ ОБЪЯСНИЛ, ПОЧЕМУ ПОДБЕРЁЗКИН СТАЛ КАПИТАНОМ КОМАНДЫ

– Это не могло еще сильнее угнетать игроков? Они проиграли четыре матча в РПЛ, проиграли на Кубок команде из ФНЛ, а тут еще и тренер грузит полтора часа передачами назад. 

– Я же не хотел делать теорию полтора часа – это было мое внутреннее состояние. Я был зол, не удовлетворен тем, что мы делаем. Я вижу футбол так и не отойду от этого. Мне нужно было внести уверенность в игроков, потому что только они воплощают мои идеи. Тренировочный процесс – мой, игра – футболистов. 

– Но это же все равно был матч на Кубок. Игра посередине недели, не самый важный турнир. Зачем?

– У меня не было главного и не главного турнира. Это было пятое поражение подряд, еще и 0:3. 

Спустя время, конечно, можно говорить, как нужно было поступить. Но никогда нельзя сожалеть о том, что ты сделал. Потому что тебя сожрет чувство вины. Нужен анализ. Так что если возвращаться назад – да, полтора часа – много.    

– В процессе теории был диалог или говорили только вы?

– Только я.

– Игорь Коновалов говорил, что вы показывали игрокам нарезки с игрой де Брюйне. Потом ситуации с видео как-то моделировались на тренировках? 

– Нет. Это была информация о том, как действуют топовые игроки. Нападающим готовили нарезки Варди – как он работает в штрафной. Это информация, не более. Как игроки ее применяют – другой вопрос. Для меня было главным, чтобы они себе в голову вбили еще одно качество для улучшения игры.

Коновалов всегда принимал мяч спиной, Сорокин отдавал передачи только в дальнюю ногу. Я спрашивал: «Зачем? Если можно дать Коновалову под правую ногу, он примет и сыграет вперед левой?» Это заложенные привычки. 

– Вы говорили, что де Брюйне для вас – лидер. В «Рубине» им был Подберёзкин? Капитаном его назначили вы или выбрала команда?

– Летом команда только сформировывалась, многие игроки друг друга не знали. Поэтому было голосование игроков и мое решение – на их основании я принял решение назначить капитаном Подберёзкина. Это не значит, что он единогласно выиграл голосование в команде. Вкупе он стал капитаном.

– Так команда вообще голосовала за Подберёзкина?

– Да, но не единогласно. Голосовали за Виталия Денисова, за Башкирова. 

– Получается, ваше мнение тут значило больше?

– Нет, голосование было не для галочки. Если бы за Подберёзкина проголосовал один игрок, я бы не сделал его капитаном. 

– Мне кажется, выбор Подберёзкина капитаном многих удивил, потому что он считается довольно молчаливым игроком.

– Перед голосованием команды я спросил: «Капитану гарантировано место в основном составе?» Например, Башкиров ответил, что нет. Кто-то отвечал, что да. Но я не спрашивал у каждого игрока отдельно, я задал вопрос в зал. Честно говоря, не помню, отвечал ли Подберёзкин. 

Спрашивал у ребят, кто такой лидер. То есть перед голосованием я направлял их мысль. Для меня лидер – не тот, кто больше всех болтает, я приводил игрокам в пример Семака, Наваса. Так у игроков не было шаблонов типа «Капитан – это самый старый игрок в команде». 

Слава – умный парень, его лидерские качества еще сильнее раскрывались по ходу сезона.

«В КОНЦЕ ГОДА Я НАЧАЛ ЖАЛЕТЬ О ВИДЕО ИЗ РАЗДЕВАЛОК. ТАКОГО, СКОРЕЕ ВСЕГО, БОЛЬШЕ НЕ ПОВТОРИТСЯ»

– Спустя полгода как оцениваете речи в раздевалке, которые клуб показал всем?

– В конце первой части сезона я начал об этом жалеть. Сейчас отношение изменилось, поэтому не жалею. Но то, что не нужно было это выпускать, – факт. То, что я говорил, касалось только игроков. Мои речи не были постановочными, но должны были оставаться внутри. Скорее всего, больше такое не повторится.

– Первая речь случилась после победы над «Динамо». Как это было?

– Оператор «Рубин ТВ» обычно снимает раздевалку. Так получилось, что они сняли то, что я сказал игрокам, а потом спросили, можно ли выложить. Я согласился.

Огненная речь Романа Шаронова в раздевалке после победы над «Динамо»
⠀#ДинамоРубин #FCRK pic.twitter.com/vRb5JnZ8nZ
— «Рубин» Казань (@fcrk) July 21, 2019

– Были ли моменты, когда вы говорили, что снимать нельзя?

– Были моменты, когда я не контролировал происходящее, не думал, что они снимают. Я же был после игры, думал о том, как донести информацию до игроков. 

Когда уже началось наложение лица Докампо, понял, что все нужно закрывать – мы зашли слишком далеко. 

– Получается, были съемки, о которых вы не знали?

– Да.

Мы не могли оставить вас без традиционного видео из раздевалки pic.twitter.com/YgnvnFqexd
— «Рубин» Казань (@fcrk) August 18, 2019

– То есть ваше разрешение на то, чтобы выложить речь, было только после «Динамо»? 

– Да. 

– Вы говорили, что те речи – экспромт. У вас не было задачи не повторяться?

– Нет. Это же даже не речь, а эмоциональный порыв. Такие же были на тренировках, на теориях, но они оставались за кадром. Как чувствовал, так и говорил. Иногда вообще не говорил – например, после 0:5 от «Зенита» все молчали. 

– Знаю, что во время стажировки в «Атлетике» вы общались с психологом академии. Такие эмоциональные порывы – результат общения с ней? Как вообще вы вышли с ней на контакт? Ехали же явно не для этого...

– Мы поехали с переводчиком «Рубина» Юрием Солано посмотреть, как работает академия «Атлетика». Нас познакомили с тренерами и с психологом. 

В разговоре она спросила, чем я занимаюсь, как вижу будущее. После она сказала: «Определись, чего ты хочешь: или где-то играй, или завяжи и сконцентрируйся на тренерстве». Эта беседа помогла мне сделать выбор. 

Потом психолог приезжала с семинаром в академию «Рубина». В конце семинара она попросила всех высказаться, что каждый вынес полезного для себя. Так меня вывели из зоны комфорта, я преодолел барьер – стал говорить, что чувствую.

– Вы не хотели пригласить психолога в «Рубин»?

– Такая мысль была. В будущем. Я считаю, что это очень важно: я тренер, но не могу узнать игрока полностью, до конца понять его эмоциональное состояние. Психолог в этом точно может помочь. 

«Я ХОЧУ РАБОТАТЬ И ПОПАСТЬ НА СТАЖИРОВКУ В ИТАЛИЮ»

– Какие сложности у вас возникали в связи с тем, что официально вы не были главным тренером?

– Я постоянно думал, могу ли стоять на бровке. Один штраф за выход был – волшебным образом после выпуска «КраСавы». Не могу сказать, что в целом были большие проблемы. Мне точно надо работать над эмоциями, должна быть всегда холодная голова. Так что, возможно, все и к лучшему. 

– Мы сегодня говорили об этом, но давайте четко и тезисно. Главные ошибки Романа Шаронова как тренера «Рубина»?

– Я бы скорее говорил о том, что сделал бы по-другому.

Первое – донесение более конкретной информации на теоретических занятиях. Мне хотелось показать всё.

Второе – улучшение тренировочного процесса в целом. 

Третье – холодная голова. Когда перехлестывают эмоции, теряешь общую картину и концентрируешься на чем-то одном. Тренер должен видеть все – это важнее, чем говорить. 

Четвертое – более конкретное донесение информации в перерыве, причем в его начале. Я сначала давал ребятам отдых, а затем уже давал указания – времени не хватало, поэтому была спешка.

Пятое – стандарты, «Рубин» – единственная команда РПЛ, которая не забивала с угловых. Мы стали заниматься стандартами ближе к концу второго летнего сбора, а нужно было с первого. 

– Можете вспомнить самый жесткий пихач игрокам?

– Больше всего доставалось Кварацхелии и Микелтадзе. Возможно, где-то я перегибал. Если игрок не понимает, значит, я не донес до конца, чего хочу. 

Хвиче больше предъявлял за игру без мяча, выбор позиции, но и к игре с мячом тоже были претензии – например, когда он систематически передерживал мяч. 

Беке – например, в матче с «Зенитом» дома. Я хотел, чтобы было больше открываний за спину, в том числе Ракицкому. У нас это получалось не всегда – я взрывался. Это нужно потихоньку убирать, тренер всегда должен контролировать ситуацию.

– Вы готовы пойти работать в ФНЛ?

– Мы не знаем того, чего не знаем. Не могу сказать. Я хочу работать. Важно, чего клуб хочет от меня как от тренера, в каком направлении он движется в целом. 

– Если предложений в ближайшее время не будет, у вас есть план?

– Хотелось бы попасть на стажировку. Самый реальный шанс – в Италию. Но нужно не просто смотреть за тренировками, а общаться с тренером. Чтобы он показал свои идеи, объяснил, как выстраивается коммуникация с игроками. Что это будет за клуб – не знаю, я высказал пожелания людям, которые могут помочь со стажировкой: 1) открытый тренер, 2) сбор, потому что там почти нет закрытых тренировок.

– Вы сказали, что смотрите много футбола – в курсе даже, как играет «Краснодар» в товарищеских матчах.

– Нет, внимательно за «Краснодаром» не слежу, просто была возможность немного посмотреть их, немного посмотрел «Рубин» – интересно, что и как будет менять Слуцкий. Второй раз позвали в «Тотальный футбол» на «Матч ТВ» – интересный опыт разбора топовых европейских команд.

Очень понравилось, как «Лейпциг» сыграл против «Тоттенхэма». Очень короткие расстояния между игроками, мяч всегда сначала доставляется в центр. С «Зенитом» они играли в четыре защитника, тут – в три, но все равно сначала все через середину. Преимущество создается за счет коротких расстояний и проникающих передач, а если его [преимущества] нет – идет перевод на фланг, то есть все равно всегда есть ширина атаки. Позиции игроков позволяют быстро забирать мяч. Если есть возможность – сразу атакуют вертикально, не переходя в позиционную атаку. Игроки ментально готовы к такой игре. 

Конечно, смотрю за «Сити». Сейчас у них есть изменения в позициях в некоторых матчах, но мне больше нравились 4-3-3 на старте сезона, когда де Брюйне и Давид Сильва играли свободных восьмерок. Теперь де Брюйне может играть и второго нападающего. 

Интересно, как «Наполи» выходил из обороны в матче с «Ювентусом». Один из опорников уходил во фланг, и дальше шла смена направления, в обоих таймах так вскрыли «Юве». У Сарри в «Ювентусе» игроки не так держат позиции, как в «Наполи» и «Челси». Может, я ошибаюсь, мы же не знаем, чего именно хочет Сарри, но кажется так. 

– В нашем разговоре несколько раз заходила речь о том, что «Рубин» может себе позволить. Кажется, после вашего ухода клуб позволяет себе больше. Вам не обидно?

– Нет. Потому что эти процессы зависят не от меня.

Мне хотелось бы, чтобы у «Рубина» была стабильность. Стабильность в плане направления. Это клуб, в котором я провел в качестве игрока и тренера почти двадцать лет.

Единственное – я не попрощался с игроками. После матча с «Сочи» я их поблагодарил за первую часть сезона, хотя не знал, что меня уволят. Получилось, что это были как будто прощальные слова. Сейчас мне хочется их повторить: «Ребята, спасибо! Вы меня многому научили».

Александр Дорский / Sports.ru