У Алекно в сборной Ирана интересный переводчик. Он – тренер по тхэквондо из Москвы и сын знаменитого поэта

Манели Касраи вызвался бесплатно помочь российскому специалисту.

Владимир Алекно в этом сезоне работает со сборной Ирана. Сейчас команда занимает 6-е место в Лиге наций, выиграв 4 из 6 матчей. Со своими игроками Алекно общается через переводчика. Его голос на фарси – 52-летний Манели Касраи, который пришёл в мир волейбола из тхэквондо.

В интервью «БО Спорт» Касраи рассказал, как быстро освоил волейбольную терминологию, какие у Алекно требования к переводу и с какими проблемами он сталкивается как тренер по тхэквондо.

«АЛЕКНО – ПСИХОЛОГ И МОТИВАТОР ВЫСОЧАЙШЕГО УРОВНЯ»

– Манели, расскажите, как вы оказались в волейбольной сборной Ирана?

– Нас с Алекно свёл общий знакомый. Мы созвонились, пообщались. Владимир Романович сказал, что ему нужен переводчик с хорошим уровнем русского и персидского языков. Я сразу сказал, что готов работать бесплатно и не возьму денег ни с него, ни с иранской федерации волейбола. Разумеется, ему нужно было всё это согласовать. У нас была конференция, на которой руководители федерации тоже остались довольны уровнем моего перевода. Тем не менее, они взяли паузу. Наверное, нужно было изучить мою биографию, всё-таки эмигрант, а тут претендовал на попадание в официальную делегацию. В итоге примерно через месяц мою кандидатуру одобрили.

– Почему вы решили работать бесплатно? Какая мотивация?

– Когда Алекно возглавил сборную Ирана, у меня сразу мелькнула мысль, что я могу помочь и ему, и стране. Иран – моя родина, а Россия – страна, в которой я вырос, провёл всю сознательную жизнь и которую очень люблю.

Вторая причина – желание поработать с великим тренером. Я почти 30 лет преподаю тхэквондо и всегда старался контактировать со специалистами из других видов спорта. Напрашивался на тренировки по художественной гимнастике, по синхронному плаванию. Ходил даже на занятия по балету, чтобы посмотреть как там работают с детьми. У Алекно, безусловно, есть чему поучиться. Он психолог и мотиватор высочайшего уровня, может одним взглядом дать игроку нужный сигнал.

– Судя по иранской прессе, не все были в восторге от того, что вы вошли в штаб.

– Тут дело даже не в моей персоне, а в том, что переводчик занимает место одного из иранских тренеров. Из-за этого было много споров. Но Алекно настоял на том, чтобы работать с переводчиком. Он сказал, что хочет общаться с игроками на родном языке и хочет, чтобы они тоже получали информацию на родном языке. До этого со сборной Ирана работали Игорь Колакович и Слободан Ковач, которые разговаривали с игроками на английском языке. Они доносили до ребят волейбольные термины, базовые вещи, но глубокого общения на разные темы всё равно не получалось. Игроки говорят, что сейчас им комфортно общаться с тренером, чего уже давно не было.

«В ПРЯМОМ ЭФИРЕ МАТ НЕ ПЕРЕВОЖУ»

– Какие у Алекно требования к переводу?

– Он сразу попросил, чтобы я следил за его интонацией и тоном. Если он спокоен, то и я должен говорить спокойно, если он более эмоционален, то и я должен повышать голос. До совместной работы я, конечно, изучал записи тайм-аутов Алекно, но это оказалось лишь каплей в море терминологии. Первую неделю я словно работал с китайским языком. Конечно, сначала были насмешки, когда я неправильно переводил на фарси некоторые термины, но постепенно вник. Я очень благодарен всем иранским игрокам и тренерам, которые мне помогли сопоставить термины на русском и персидском языках.

С Алекно мы каждый день общались с 7 утра и до 11 вечера. Наверняка где-то ему хотелось отдохнуть от волейбола, но он рассказал мне много тонкостей, объяснял тактические схемы. Это очень помогло. В качестве репетиции у нас был товарищеский матч между первой и второй сборными, во время которого мы отработали синхронный перевод в тайм-аутах.

– Если Алекно говорит матерные слова, вы переводите?

– На тренировках я переводил. Несколько раз возникала немая пауза. Где-то это переводилось в шутку. Но когда Алекно говорил совершенно серьёзно, то, конечно переводил. Во время игр у тренера пару раз проскакивало одно словечко, но я заменял его выразительной паузой – игроки всё понимали. На самом деле в первом матче с Японией очень нервничал. Всё-таки огромная ответственность, в прямом эфире игру смотрит половина Ирана. После игры с Россией мне звонили очень многие друзья и ученики. Рассказывали, что комментатор матча предположил, что переводчик будет долго мучиться с переводом слова «халява». На самом деле оно было переведёно мгновенно – на фарси есть его аналог.

– Как у иранских волейболистов с иностранными языками?

– В принципе худо-бедно почти все знают английский. Саид Маруф говорит лучше всех, Милад Эбадипур хорошо общается после нескольких лет в Польше. Молодые ребята учат язык, потому что у всех есть перспективы попасть в европейские клубы. Но если речь идёт о командном собрании и каких-то серьёзных моментах, то ломаного английского, конечно, недостаточно. Поэтому Алекно настаивал на переводчике. У него мало времени, но ему важно достучаться до сознания игроков накануне Олимпиады. У него за спиной три Олимпиады и он делится с игроками опытом, как нужно готовиться к этому турниру, в том числе психологически. Ожидания от Алекно в Иране очень большие, все хотят увидеть команду в полуфинале Олимпиады.

– Вы всегда рядом с тренером?

– Да, ведь даже на тренировке он может взять игрока за руку и провести с ним индивидуальную беседу. Алекно требователен ко всем, в том числе ко мне. Он обязал меня досконально выучить термины – с этой задачей вместе справились. В одном из матчей я увлекся поддержкой команды и потерял голос. Алекно немного опустил на землю, ведь если я потеряю голос, он потеряет связь с командой.

«ГОТОВИЛИСЬ К ТОМУ, ЧТО «ПУЗЫРЬ» БУДЕТ ТЮРЬМОЙ, НО ВСЁ ЛЕГЧЕ»

– Наверняка вам понадобилось какое-то время, чтобы завоевать доверие игроков?

– Безусловно. Каждый день мы с Алекно приходили в тренажерный зал за полтора часа до игроков. Владимир Романович крутил велосипед, занимался со штангой. Я отрабатывал упражнения из тхэквондо, делал по 200 отжиманий. Думаю, это в какой-то степени помогло заработать уважение. Ребятам наверняка было проще принять человека из спорта. Сейчас в команде очень тёплая атмосфера, а я в восторге от этого опыта и работы с Алекно.

– Получается, до нынешнего года вы не сталкивались с волейболом?

– Только как болельщик. Помню, как Хулио Веласко приезжал со сборной Италией в Москву на Мировую лигу, ходил смотреть вживую. Естественно, слежу за всеми крупнейшими турнирами с участием сборной России. Финал Олимпиады-2012 смотрел с друзьями – кричали, праздновали. Тогда даже подумать не мог, что судьба меня сведёт с волейболом и с Алекно. Каждый день у него чему-то учусь. У него, конечно, невероятная харизма, он передаёт уверенность игрокам. Например, в последнем матче во втором сете проигрывали Болгарии - 20:23. Он одним тайм-аутом и заменой всё изменил:  выиграли матч - 3:0.

– Что вам, человеку из мира единоборств, кажется странным в волейболе?

– Не хочу никого обидеть, но иногда волейболисты при первом же повреждении пальца или какой-то боли сразу бегут к доктору. В тхэквондо ребята более жёсткие – могут с переломами тренироваться и выступать. А в целом, конечно, я поражён физическими данными волейболистов. При этом в отеле я вижу игроков из разных сборных. Сербы, поляки, американцы более подкаченные и подтянутые. В этом плане иранцам есть куда стремиться – добавить к хорошей технике ещё и хорошую физическую форму.

– Как вам жизнь в «пузыре»?

– Нам говорили, что в Римини нельзя будет делать ни шага влево, ни шага вправо. Рисовали всё так, что это будет тюрьма строгого режима. Дня два действительно был жёсткий режим, но потом жизнь наладилась. Можно погулять на улице, выйти на пляж. Всё гораздо лучше и легче, чем мы предполагали. Конечно, ребята скучают по семьям, но пока все терпят. Думаю, последние 7 - 10 дней будут самыми тяжёлыми.

– Уже узнали, кто самый принципиальный соперник для Ирана?

– Да, ребята рассказали, что это Польша. В матчах с этим соперником постоянно происходят какие-то конфликты и стычки – в ютубе полно нарезок. Там есть Михал Кубяк, который всегда провоцирует, вроде даже знает пару грубых слов на фарси. В общем, когда встречаются эти команды, всегда накал страстей. Со всеми остальными ровные отношения. 

«В МОСКВЕ УДЕРЖАЛО ТХЭКВОНДО»

– Как вы в своё время попали ещё в Советский Союз?

– В 1979 году в Иране произошла Исламская революция. Где-то через пять лет после неё началось преследование инакомыслящих. Среди них был и мой отец Сиаваш Касраи. Он был очень известным персидским поэтом и писателем. Его творчество входило в школьную программу. Однако он был сторонником коммунистической партии, поэтому нам пришлось эмигрировать – сначала в Афганистан, потом во Францию, оттуда в Москву.

Я с сестрами учился в МГУ. Одна сестра поступила на журфак, вторая – на психологический факультет, а я на экономический. После учёбы они уехали в Канаду и Америку. А я закончил аспирантуру и параллельно занимался тхэквондо. Были моменты, когда мог уехать, но удерживало как раз тхэквондо – не хотелось оставлять учеников.

– Читал, что у вас чёрный пояс и 3-й дан.

– Его я достиг в 1998 году, но затем из-за травмы колена не стал гоняться за данами и сосредоточился на тренерской работе. В 1995 мы с товарищем основали клуб «Защитник-Динамо». Сначала это были просто дети, которые занимались для здоровья, но потом у них пошли результаты и всё это приобрело более серьёзный вид. Среди моих ребят есть призёры чемпионатов России, Европы и мира.

– Что сейчас с вашим клубом?

– В «Динамо» поменялось руководство. Новое сказало, что им не нужны тхэквондо, бокс, тяжёлая атлетика. Мы все оказались на улице. В своём районе я тренирую ребят в обычной общеобразовательной школе. Но это полтора часа на всех – и на новичков, и на детей с поясами. Вроде бы у нас говорят о важности детского спорта, но на деле всем наплевать. Никому ничего не нужно. Нигде не найти 50 - 100 метров, чтобы заниматься с детьми.

В доме, в котором я живу, неподалеку от «Лужников», есть полуподвальное помещение. Я куда только не ходил, чтобы разрешили превратить его в спортивный зал. Два года собирал документы, писал письма Собянину, но никто навстречу не пошёл. Причём денег ни у кого не прошу. Более того, готов вложиться в зал и работать бесплатно.

– Тхэквондо вообще затратный вид спорта?

– Смотря где заниматься. Спортивные школы не должны брать деньги, а в частных может быть от 3 до 10 тысяч рублей в месяц. Всё зависит от группы и числа занятия. У нас в школе родители платили по 2,5 тыс рублей в месяц. Школа сказала, что бесплатно нельзя, потому что нужно оплачивать свет, уборщика и так далее. Мне отдают 15 тыс рублей, передаю их старшим ученикам, которые помогают в тренировках.

– Тренерская работа для вас не источник дохода?

– У меня есть свой бизнес. Уже около двадцати лет я занимаюсь экспортом и импортом товаров пищевой промышленности между Россией и Ираном. Тхэквондо для меня хобби, любимое дело, которым я занимаюсь по вечерам. Мне нравится работать с детьми, помогать им развиваться. Ещё была затея сделать группу для ребят с ограниченными возможностями. До сентября я в волейболе, а дальше будем думать, искать залы. Пока ситуация плачевная.

– У вас в Иране остались родственники?

– Двоюродные братья. Каждый раз с удовольствием с ними вижусь. А так многие родственники разъехались после революции. Сейчас по неофициальным цифрам около 7 млн иранцев живут за границей – в основном в Америке, Германии, Англии, Франции.

– Что такое иранский характер?

– Мне кажется, национальный характер формируется веками. У персов он закалялся нападением арабов, турок, монголов. Плюс 40 лет санкций США и Запада. Иранцы привыкли стоять за себя, не бояться трудностей. Они – терпеливый, выносливый и гордый народ. Как и россияне, которые тоже ничего не бояться: они за последнюю сотню лет чего только не пережили – закалялись и войнами, и советской властью.