«Ты должен быть либо богатым, либо сумасшедшим». Чемпионка из Канады – о Валиевой, Туктамышевой и деньгах в фигурном катании

На топ-спортсмена нужно 60 тыс долларов в год, считает Меган Дюамель.

Карьеру Меган Дюамель в парном катании можно назвать по-настоящему выдающейся. Она не только собрала полный комплект медалей – «золото», «серебро» и «бронзу» – Олимпийских игр, стала двукратной чемпионкой мира и семикратной чемпионкой Канады, но также была в авангарде тех, кто двигал парное фигурное катание вперед. Меган выучила четверной выброс в 29 лет и вместе с партнером Эриком Рэдфордом вошла в историю как первая пара, которая выполнила выброс сальхов в четыре оборота на Олимпиаде. Стиль их катания был атлетичным, чем они отличались от большинства других дуэтов.

В интервью «БИЗНЕС Online» Меган поделилась, за кого болеет в парном и женском одиночном катании, как оставаться здоровой, изучая элементы ультра-си, и какие особенности воспитания ребенка в период пандемии. А также рассказала о работе с прогрессирующей японской парой и трудностях, с которыми сталкиваются фигуристы в Канаде.

«МОИ ФАВОРИТЫ – МИШИНА И ГАЛЛЯМОВ»

– Меган, у вас была длинная карьера в фигурном катании. Какие изменения, произошедшие за последние четыре года, вы можете выделить?

– Что ж, с 2018 года этот вид спорта немного изменился. Теперь судейские оценки включают -4, -5 и +4, +5, что сильно отличается от того времени, когда я участвовала в соревнованиях. Не думаю, что это было бы выигрышно для нас с Эриком, потому что у нас не было впечатляющих навыков на +5.

Мы также видим, что уменьшилась стоимость четверных выбросов и подкруток, так что сейчас абсолютно невыгодно рисковать, ведь тройной выброс приносит почти столько же баллов. В одиночном катании квад стоит 12 - 13 баллов, а в парном – на пять меньше. Вы можете в это поверить? Я сказала об этом Хавьеру Фернандесу, и он ответил: «Не может быть! Почему?» Я подумала: «Не знаю». При приземлении четверного выброса пары получают 8 баллов, а одиночник делает четверной сальхов и получает 12 - 13 баллов...

– Как вы относитесь к такому изменению системы судейства?

– Что касается меня, мне нравится наблюдать эволюцию с точки зрения того, как все по-разному продвигают спорт. Замечательно, если кто-то двигает спорт артистическим способом. Это потрясающе, потому что это помогает паре быть лучшей в том, в чем она могжет. И мне нравится видеть людей, которые продвигают спорт в техническом плане: кто-то поддержками, кто-то прыжками, кто-то выбросами. Каждый спортсмен в любом виде спорта должен найти свой путь, который позволит ему добиться успеха. И если вы не можете этого сделать, все выглядят одинаково. Мне всегда кажется, что мы с 1980 года смотрим тройной сальхов в парном катании. Сейчас 2021 год, пора двигаться вперед. Представьте, если бы мужчины всё ещё делали только двойные аксели – это было бы скучно.

Грустно, что у нас нет такого развития, но, с другой стороны, я видела некоторые российские соревнования и думаю, что российские юниорские пары сейчас делают более интересные прыжковые комбинации. Есть юниорские дуэты, которые выполняют тройной лутц или тройной сальхов в комбинации, и это потрясающе. Мне нравится видеть, как этот вид спорта прогрессирует, нравится наблюдать, как развивается стиль людей. Приятно, например, видеть, что в этом году Тарасова и Морозов выбрали классический стиль и нашли себя в нем.

– Вы сами соревновались с Евгенией и Владимиром. В этом сезоне они тренируются под руководством Этери Тутберидзе. Вы замечаете у них какие-то изменения? Почему у них редко получается показать чистые программы?

– Я думаю, есть небольшая психологическая проблема. Мы знаем, что они легко выполняли параллельный тройной тулуп в юниорах и в ранние годы на взрослом уровне. На соревнованиях, может быть, они нервничают, находятся в стрессе. Думаю, что проблема больше в голове, чем в теле. Не знаю, работают ли они с каким-нибудь спортивным психологом. Для меня в тренировочном процессе было очень важно работать с ним.

В то же время программы у Тарасовой и Морозова хорошие. Какое-то время они экспериментировали с разными стилями, например, когда катались под Candyman и другие музыкальные жанры, и это им не помогло. Теперь у них есть правильный стиль, правильная форма, и им нужно собраться с головой, чтобы добиться большего.

– Мишина/Галлямов и Бойкова/Козловский тренируются в одной группе. Что вы думаете об этих двух парах? Каково быть в одной группе с основными конкурентами?

– В Канаде такая ситуация у танцоров на льду. Для меня это нормально, если ты тренируешься со своим основным соперником. Это похоже на ежедневное соревнование: вы подталкиваете друг друга к тому, чтобы каждый день становиться лучше. Это здорово.

Моя любимая пара в мире сейчас – Мишина/Галлямов из-за их энергичного стиля. Они уникальны. У них особая энергетика, необычная хореография, они делают очень интересные движения и прыжковые комбинации. Мне также нравится их музыкальный выбор. Конечно, мое сердце с японской парой (Меган тренирует Рики Миура/Рюити Кихара – ред.), но на чемпионском уровне мои фавориты – Мишина/Галлямов.

Бойкова/Козловский мне нравилась два года назад, когда они вышли на взрослый уровень и были очень успешными. Сейчас что-то идет не так. На Skate America они выглядели неготовыми. Может быть, они травмированы и не тренируются, не знаю. Как мне кажется, что-то не так с тем, как они готовятся к соревнованиям.

– Какие еще российские пары вы можете выделить?

– Мне нравятся Юлия Артемьева/Михаил Назарычев, которые заняли третье место на Гран-при в Италии и второе во Франции. Два года назад они были третьими на чемпионате мира среди юниоров. Мне очень нравится эта пара. Я считаю, что их поддержки уникальны, и они катаются в цирковом музыкальном стиле, что мне нравится. У них хорошая энергия, они очень мощные, они делают сложные прыжковые комбинации и интересную хореографию. Я думаю, что в будущем они будут отличной парой.

Раньше мне очень нравились Дарья Павлюченко/Денис Ходыкин, но на Skate Canada они меня не впечатлили. Их выступления были немного грязными. Но мне нравится их короткая программа в этом году: она креативная, похожа на безостановочное веселье, и они делают много поддержек и сальто.

– Вы также выступали вместе с китайской парой Веньцзин Суй/Цун Хань, которая сейчас составляет конкуренцию российским дуэтам. Что можете сказать о них в этом сезоне?

– Безусловно, это сильная и опытная пара с огромной харизмой. У них намного больше опыта, чем у Мишиной/Галлямова, что на Олимпиаде может сыграть определенную роль. Я люблю пару Суй/Хань - она одна из моих любимых. Но я думаю, что они больше не могут технически соревноваться с лучшими российскими парами. Мишина/Галлямов выполняют комбинацию тройной сальхов+ойлер+тройной сальхов, а Суй/Хань не могут сделать даже один тройной сальхов.

В своё время мы очень много работали, чтобы достичь четвертого уровня на всех наших элементах, и мы довольно стабильно его получали. Суй/Хань много лет теряли уровни: поддержка на третий уровень, вращение на второй уровень, а это полбалла там, полбалла тут. Когда у вас нет тройного сальхова, остаётся выполнить только один прыжок в произвольной программе, поэтому вам нужны все эти уровни. Кажется, что на протяжении многих лет они не фокусируются на этом, и я бы хотела, чтобы они обратили на это внимание, а может быть, они действительно уже сосредоточились на этом, я не знаю. Но много лет они недобирают свои уровни.

Когда я участвовала в соревнованиях, я всегда знала, если мы сделаем всё на четвертый уровень, а также выполним все наши прыжки и выбросы, мы победим их, потому что они будут терять баллы на элементах. И это обидно, потому что, мне кажется, это легко исправить. Если бы они поработали над этим, битва за золотую медаль могла бы быть более интересной.

КАМИЛА – ОСОБЕННАЯ ФИГУРИСТКА, НО ВСЕ БОЛЕЮТ ЗА ТУКТАМЫШЕВУ

– Перейдем к самой обсуждаемой теме в российском фигурном катании – женскому одиночному. Большинство топовых фигуристок тренируются в группе Тутберидзе и делают сумасшедшие элементы. Что вы думаете о молодых фигуристках, исполняющих прыжки ультра-си?

– Я думаю, это здорово, что они продвигают наш вид спорта и делают его увлекательным, потому что, если бы все просто выполняли один и тот же каскад тройной лутц+двойной тулуп, было бы скучно. Всё хорошо, пока их здоровью ничего не угрожает, они заботятся о своем теле, хорошо питаются и хорошо восстанавливаются. Но если они не заботятся о себе должным образом, то, возможно, в результате этих сложных прыжков будут получены травмы. Не очень хорошо, что у нас есть такие фигуристы, как Усачева и Трусова, которые сейчас травмированы.

Мне было 29, когда я выучила четверной, так что моя ситуация немного отличается от их. Я делала такие элементы наиболее безопасным для меня способом и была уверена, что провожу все свои тренировки вне льда, хорошо питаюсь, чтобы мое тело было сильным и готовым справиться с нагрузкой четверных. Поэтому у меня никогда не было травм.

Я надеюсь, что девушки выберут максимально безопасный способ и смогут исполнять эти удивительные вещи долгое время. Кроме того, основная задача тренера – убедиться, что они тренируются правильно, безопасно и с позитивным настроем. Если бы я делала слишком много четверных, мой тренер не позволил бы этого и сказал: «Нет, сегодня ты сделала три, тебе больше нельзя, это уже небезопасно». И даже если бы я хотела, тренер не разрешил бы мне.

– Дебютантка взрослого сезона Камила Валиева поражает зрителей и судей своими прокатами. Что вы думаете об этой спортсменке?

– Конечно, Камила особенная фигуристка, и если она хорошо катается, она одна на вершине мира. У неё прекрасное плавное, быстрое катание, легкие прыжки. Она делает четверные прыжки и тройной аксель – полный комплект. Я не нахожу её произвольную программу вдохновляющей, и я не уверена, что только я это чувствую, но её короткая мне нравится больше. Хотелось бы, чтобы её произвольная программа была более эмоционально вдохновляющей, но, конечно, когда она делает упор на четверные и тройной аксель, это трудно показать, я понимаю. Думаю, что она сейчас лучшая.

– Может ли кто-то победить Камилу, если она катается чисто?

– Может, Трусова, если она выполнит пять квадов. Мы видели, как на открытых прокатах Трусова попробовала пять четверных и приземлила четыре из них. Если она делает пять четверных, никто не сможет обыграть Трусову. Но мы ещё не видели, чтобы она делала это на соревнованиях, в то время как Камила выполнила четверные и тройной аксель на Skate Canada и Rostelecom Cup.

Если Трусова сможет вернуть себе здоровье, будет сильной и сделает четыре-пять четверных в произвольной программе, по простой математике, она наберёт больше баллов, потому что баллы есть баллы. Мне нравится её произвольная программа, я думаю, ей подходит персонаж и музыка Круэллы. Мне нравится её энергия, боевой дух и решимость. Я не знаю её лично, но чувствую, очень её поддерживаю, потому что мне импонирует такой сильный и динамичный стиль катания.

Больше всего мне нравится Елизавета Туктамышева. С кем я общаюсь в фигурном катании – фигуристы, тренеры, функционеры – болеют за неё. Они все хотят, чтобы она добилась успеха. Потому что Туктамышева через многое прошла в этом виде спорта, но продолжает бороться и совершенствоваться. Это потрясающе. Для меня она особенная в этом сезоне.

– В группе Тутберидзе программы всем спортсменкам ставит один хореограф Даниил Глейхенгауз, поэтому можно заменить сходства в дорожках и в исполнении элементов. Как вы считаете, это хорошо, что со всей командой работает один постановщик или лучше работать с разными специалистами?

– Что ж, судьи ставят им высокие оценки, значит, им нет смысла что-то менять, верно? Я считаю, что брать знания от многих хореографов – это хорошо. Мне как фигуристке помогло, что я работала с разными людьми.

«ПОЧЕМУ БЫ НЕ РАЗРЕШИТЬ ЖЕНЩИНАМ ЧЕТВЕРНЫЕ В КОРОТКОЙ?»

– Как вы думаете, какие изменения в правилах ИСУ могут произойти после этого олимпийского сезона?

– Думаю, что в фигурное катание можно добавить ещё несколько креативных вещей. Я бы уделила больше внимания хореографическим элементам. Мне нравится, что в танцах есть вращения, поддержки, дорожки. Хотелось бы, чтобы в парах и одиночном катании было больше свободы. Парам было бы действительно круто включить хореографическую поддержку, где не нужно хвататься за ногу, делать сложные заход и выход. Или даже хореографическое вращение. Это могло бы дать больше шансов проявить фантазию в катании.

В женском одиночном, может быть, в следующем олимпийском цикле разрешат четверные прыжки в короткой программе. Почему бы и нет? Мужчинам разрешено их исполнять, так зачем ограничивать женщин? Они должны быть также разрешены и в парном катании, потому что, к сожалению, сейчас их стоимость снижена.

– Могут ли как-то ещё поменять систему судейства?

– Если бы я работала в ИСУ, то хотела бы увидеть какие-то изменения в оценке компонентов программы. Сейчас часто выставляют одну оценку для каждой категории, но на самом деле это не так – у кого-то может быть действительно крутая и сумасшедшая хореография, но очень плохое мастерство катания. Таким образом, он должен получить 9,5 балла за хореографию и 6,5 балла за навыки катания. Почему у нас нет этой разницы? В течение нескольких лет, в 2012-2014 годах, мы с моим партнером пытались сделать множество связывающих движений: сложный заход в выброс, сложный заход в тодес, вход во вращение и выход с него. Мы очень старались исполнить эти связки и думали, что наша оценка за них вырастет, но этого не произошло. А когда мы переходы убрали, баллы увеличились.

Хотелось бы, чтобы диапазон оценок был больше. У Камилы очень много связок, и они сделаны хорошо, что даёт ей очень высокую оценку в этом компоненте. Но, возможно, композиция программы не такая сильная, как переходы, однако сейчас мы видим все 9,25 или все 8,5 балла. Диапазона нет, хотя это именно то, для чего все было задумано. Я бы хотела, чтобы система судейства отражала реальное выступление. Это было бы честно.

СКОРО ЯПОНЦЫ БРОСЯТ ВЫЗОВ РОССИЙСКИМ ПАРАМ

– Когда вы катались сами, вашим тренером был ваш муж Бруно Маркотт. Личные отношения не мешали рабочему процессу?

– Нет, всё было очень просто. Мы всегда были «тренером» и «фигуристом». У нас была динамика, которая нас устраивала, и моим партнером был Эрик (Рэдфорд – партнёр Дюамель – ред.). Мы с Эриком были командой, Бруно не кричал на нас, мы относились друг к другу с уважением и тренировались, чтобы стать лучше.

Я всегда была лидером. Иногда на тренировках мой муж говорил нам: «Может, сегодня вы сделаете меньше, это ведь пятница», а я говорила: «Нет, мы сделаем все полностью» – и Бруно даже не спорил. Мне кажется, я была немного больше похож на босса, но в парном катании это нормально. Алёна Савченко была такой, Вэньцзин Суй такая, думаю, в парах это обычное дело, если женщина немного агрессивнее.

– После завершения карьеры вы с Бруно открыли собственную школу фигурного катания. Как сейчас в ней обстоят дела? Когда вы поняли, что хотите стать тренером?

– Мне всегда нравилось учить кого-то и делиться своими знаниями. К сожалению, за последние два или три года, в течение которых мы пытались реализовать этот проект, у нас было несколько небольших проблем. Сейчас школой руководит мой муж, а я занимаюсь своим собственным делом за ее пределами. Но я поддерживаю его. Случилась небольшая драма, а я не люблю драму ни в фигурном катании, ни в жизни. Так что я сказала: «Я не хочу иметь с этим дело», и ушла.

– Тем не менее, вы продолжаете тренировать японскую пару Рики Миура/Рюити Кихара. В этом сезоне они выиграли серебряную и бронзовую медали на Гран-при и стали первой японской парой с 2011 года, добившейся этого. Как началась ваша работа с ними?

– Мой муж работал с Рику долгое время. Мы даже тренировались вместе, когда ей было всего 13 - 14 лет, и я помогала ей с ее прежним партнером. Но в какой-то момент она больше не захотела с ним кататься. Рику поехала домой в Японию отдыхать и нашла там Рюити. Она спросила моего мужа, могут ли они работать вместе, и он посоветовал им попробовать и прислать ему видео. У них получилось. Затем Рику с Рюити приехали в Канаду, чтобы тренироваться у нас с мужем. Я сказала Бруно, когда они приехали в 2019-м, что через год эта пара будет бороться за медали на больших соревнованиях. А муж сказал: «Посмотрим». Но потом наступила пандемия и катки закрылись. Так что я ошиблась и на это ушло два года (улыбается). Но я думаю, это произошло бы в прошлом году, если бы у нас не было проблем с коронавирусом.

Мы сразу увидели в них потенциал, но не столько в фигурном катании, сколько в их характере. Если дать им указание, они постараются всё выполнить. Они уважают и слушают тренера. Хотя я сейчас не тренирую их на катке, после каждого соревнования даю им обратную связь, и они пытаются исправить то, что я сказала. У них есть подходящие качества для того, чтобы добиться успеха: они полны решимости, много работают и хотят быть лучшими, хотят бросить вызов себе. Я увидела это в их личностях и знала, что однажды они преуспеют. Потому что должен быть определенный человек, который будет делать все, чего бы это ни стоило. Я тоже была фигуристкой, которая делала все, чтобы добиться успеха. И я вижу в них много тех качеств, которые были у меня самой.

«В КАНАДЕ ЗА ВСЁ ПЛАТЯТ РОДИТЕЛИ И ФИГУРИСТЫ»

– Кто из ваших учеников сможет ярко проявить себя в следующем олимпийском цикле?

– В фигурном катании Канады сейчас большой провал. Наша команда не такая сильная. Когда арены были закрыты из-за ковида, никто не мог тренироваться, из-за чего мы потеряли много времени для развития спортсменов на юниорском и взрослом уровнях. К сожалению, потребуется много времени на восстановление.

Я думаю, Канаде необходимо полностью перестроить всю систему. У нас нет топ-фигуристов, кроме одной танцевальной пары, которая борется за медали на Гран-при. Нам нужно изменить нашу систему с самого основания, и я хотела бы иметь возможность работать с федерацией, чтобы сделать это. Они не просят меня о помощи, но я бы хотела.

– Как вы думаете, возможна ли государственная поддержка фигуристов в Канаде?

– Нет, наше правительство, к сожалению, никогда не пойдёт на это. У нас родители или фигуристы платят за всё сами. Например, в 2008 году, когда я каталась со своим предыдущим партнёром, мы заняли шестое место на чемпионате мира. При этом я работала полный рабочий день, чтобы оплачивать свои тренировки… И это несмотря на то, что я была шестой в мире. В России подобное никогда не услышишь, ведь когда ты шестой в мире, ты профессиональный спортсмен. Это словно другой мир. У нас нужно полагаться на родных. Они должны быть либо очень богатыми, чтобы без проблем вложиться в тебя, либо просто сумасшедшими, чтобы помочь тебе на этом пути.

– Как было в вашем случае?

– В 13 – 14 лет я сказала маме, что мне нужно двигаться дальше и заниматься у лучшего тренера. Моя федерация не подошла ко мне и не сказала: «О, ты очень хороша, у тебя есть потенциал». Я сказала маме, что мне нужно переехать, мне нужен лучший тренер, потому что я хочу поехать на Олимпиаду. Так что нам с мамой пришлось найти тренера, переехать и оплатить всё это самим. Я рассталась со своим прежним партнером в 2010 году и нужно было найти нового. Я спросила федерацию, кого они могли бы предложить, но они сказали: «О нет, мы не поможем вам в этом, вы должны найти кого-нибудь сами». Тогда как в России вам скажут: «Хорошо, вы молодцы, вы будете кататься с этим человеком, это ваш тренер».

Я не думаю, что у нас когда-нибудь будет так, как в России, и нам это не нужно, потому что это не наша культура. Но было бы неплохо, если бы нас немного больше поддерживали и помогали нам. Когда мне было 14 лет, мама не знала, что делать, поэтому она позвонила судье и спросила его: «Она хороша? Может, ей уехать, чтобы найти нового тренера?» Нам никто ничего не говорил. Конечно, это моя история, но она очень похожа на историю других успешных канадских фигуристов.

– Сколько стоит обеспечить фигуриста в Канаде всем необходимым для профессиональной карьеры?

– Канада отличается от США. У нас, конечно, дешевле. Во-первых, вы платите за всё свое время на льду, где-то пять тысяч долларов в год. Затем вы платите своему тренеру около 80 долларов в час – это зависит от того, сколько уроков вы хотите. Также вы платите хореографу тысячу-две долларов за простую программу и больше, если вы хотите более сложную. Кроме этого, вам необходим костюм. Мне, вдобавок, пришлось переехать, поэтому родителям нужно было платить семье, в которой я жила. Думаю нам приходилось тратить где-то 60 тысяч долларов в год.

Поддержку у нас получают только  лучшие. Как только я начала выигрывать медали на чемпионатах мира, побеждала на национальных чемпионатах, я стала получать деньги от олимпийского комитета и от правительства. Мы получаем поддержку только после того, как добиваемся успехов, хотя, наверно, должно быть наоборот.

– Как вы упомянули, призовые от соревнований играют большую роль в карьере фигуристов. Чем занимались спортсмены во время пандемии, когда не было турниров?

– В Канаде мы получаем все наши призовые. Они идут напрямую к фигуристам. Ни федерация, ни тренер себе их не забирают, что уже хорошо. Однако во время пандемии не было шоу, не было турниров, поэтому многие фигуристы в Канаде продолжали работать: они тренировали, подрабатывали, чтобы зарабатывать деньги. Даже если они соревнуются на международном уровне, они всё равно работают, потому что фигурное катание – это дорого, и они не получают финансирование от государства, как в России. Так что для спортсменов это было непростое время, поэтому многие решили использовать старые программы, старые костюмы, они также стали меньше кататься. Фигуристы моего мужа, например, вместо того, чтобы тренироваться на льду по 3 часа в день, занимаются по 2 часа, потому что не могут позволить себе больше.

– В Канаде много топовых тренеров, таких как вы и ваш муж, Брайан Орсер, группа Дюбрей и Лозона. Но они тренируют иностранных фигуристов и их ученики довольно успешны. Как вы думаете, почему канадские фигуристы не могут достичь таких же результатов?

– Вы подметили хороший момент, когда сказали, что у нас действительно отличные тренеры, но они добиваются успеха с иностранными фигуристами. Это правильно. Фигуристы приезжают из разных стран, азиатских и европейских, и у них другая трудовая этика, а фигурное катание – их работа. Это их жизнь, и они делают всё возможное. Тренер говорит им повторить два раза, а они делают три, потому что полны желания и решимости.

И я тоже была такой, это мой характер. Однако это не так типично для канадских спортсменов. Чаще всего у них просто нет такой же самоотдачи, как у фигуристов из других стран, приезжающих в Канаду.

РЕШЕНИЕ ЭРИКА ПРИВЕЛО В ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО

– В этом сезоне в составе сборной Канады появилась новая пара. Ваш бывший партнер Эрик Рэдфорд стал выступать с Ванессой Джеймс. Что вы думаете об этой ситуации в целом и о новой паре?

– Я не совсем понимаю решение Эрика. Мы вместе закончили карьеру, у Эрика было много травм. Я люблю тренироваться, ходить на каток и работать, а Эрику это никогда не нравилось. Он говорил: «Я тренируюсь только чтобы выйти на соревнования и победить». Мы планировали выступать в шоу и с нетерпением ждали этой возможности. Но их все отменили из-за коронавируса, и, я думаю, он не знал, что делать дальше... Но это только мое предположение. Когда я смотрю, как они катаются, и вижу их результаты, я не понимаю, почему он так поступил. Мне кажется это странным, но это его решение.

– Как он вам сообщил о том, что встал в пару с Ванессой?

– Однажды он позвонил мне и сказал: «Ванесса получила разрешение, и я катаюсь с ней». На тот момент мы три или четыре месяца тренировались вместе. И в то время, когда он с Ванессой встал в пару, он всё ещё говорил мне: «Да, мы поедем в этот тур, мы сделаем это». То есть я строю свою жизнь вокруг этих вещей, а он делает что-то ещё за моей спиной.

Я не думаю, что это было профессионально, но, возможно, пришло время что-то поменять в моей жизни. Может быть, это был знак. Это всё, что я могу сказать, потому что всё ещё в замешательстве. Мне не нужно было возвращаться к соревнованиям, и я не расстроилась, что он хотел вернуться. Но этот человек был очень близок мне в течение 10 лет. Мы так много пережили вместе, у нас было целое путешествие. У нас был большой успех в шоу, нас приглашали во многие места. И мы оба думали, что это наша карьера.

– А как повлияло его решение вернуться на остальных спортсменов в сборной?

– Я думаю, его решение вызвало некоторые проблемы у других канадских пар. Эрик должен был поставить короткую программу Кирстен и Майклу (Мур-Тауэрс/ Маринаро – ред.), и он писал для нее музыку. И вдруг Кирстен и Майкл говорят: «Нет, мы больше не хотим, чтобы ты ставил нам программу, потому что теперь ты будешь нашим соперником». Для них это было большим ударом. Он также был хореографом у другой канадской пары Треннт/Эвелин (Мишо/Уолш - ред.). И когда Эрик сказал им, что возвращается, хочет поехать на Олимпиаду, но также хочет заниматься их хореографией, они сказали: «Нет, спасибо». Думаю, в канадском фигурнокатательном сообществе тоже было много замешательства.