«Хватило одной встречи, чтобы подписать контракт с «Ак Барсом». Большое интервью Радулова после возвращения

Звёздный новичок ответил критикам и заявил о желании жить в России.

Перед новым сезоном «Ак Барс» подписывал целый ряд звёздных хоккеист, но даже на их фоне выделяется Александр Радулов. 36-летний нападающий вернулся в Россию после шести лет жизни за океаном и, подписав с казанцами двухлетний контракт, стал главным новичком КХЛ в нынешнем межсезонье. В НХЛ Радулов уезжал в статусе супервезды, несколько сезонов был лидером «Далласа», но последние два года были смазанными из-за травмы и недоверия тренеров.

Сейчас Радулов, как он рассказал в интервью нашему изданию, вернулся в КХЛ с двойной мотивацией: свой статус ему нужно заново доказывать на льду. «Я люблю хоккей, хочу насытится им», – объясняет звездный форвард. Хоккеист рассказал, как принял решение вернуться в Россию, в каких он отношениях с Олегом Знарком, можно ли считать Казань мини-Москвой и почему у него нет недвижимости за рубежом.

«Я сразу решил, что еду в Казань»

– Александр, ваш переход в «Ак Барс» можно назвать главным в России в это межсезонье. Наверняка у вас было много вариантов продолжения карьеры, почему же в итоге вы выбрали Казань?

– На самом деле я рассматривал только «Ак Барс». Меня полностью устраивали условия, которые предложил клуб. Я знаком с культурой «Ак Барса» – чего они хотят в спортивном плане, какие цели перед собой ставят. Мне это важно, потому что я не люблю проигрывать. Меня подкупало, что в Казани ставят самые высокие задачи. Не было вопросов, на которые я не мог получить ответы. Также я примерно знал, кто будет тренером.

– Когда у вас начались переговоры с казанским клубом?

– Во время плей-офф, когда мы играли с «Калгари». Я остался в запасе, созвонился с агентом в России. Он сказал, что здесь есть предложение продолжить карьеру. Я ответил, что надо чуть подождать, пока закончится контракт в НХЛ.

Через неделю после окончания плей-офф я прилетел в Россию. Отдохнул недели две-три, и мне сказали, что Марат Валиуллин (генеральный менеджер «Ак Барса» – ред.) в Москве. Мы встретились, обсудили все варианты – и через три-четыре дня я подписал контракт.

– Одной встречи хватило, чтобы обо всём договориться?

– Именно так.

– Помимо «Ак Барса» у вас вообще не было других вариантов?

– Нет. Возможно и были какие-то переговоры, но до меня это не доходило, я ни с кем не встречался. Сразу решил, что еду в Казань.

– Известно, что «Салават Юлаев» очень хотел видеть вас...

– Из Уфы на меня никто не выходил. Поступило предложение из Казани, и, как только закончился контракт в НХЛ, я подписал соглашение с «Ак Барсом». Может быть, с агентом кто-то разговаривал, но лично до меня никакие слухи не доходили.

– Некоторые болельщики «Салавата» обиделись на вас после перехода в «Ак Барс» и даже критиковали за это.

– Я комментарии вообще не читаю. Мне в Уфе нравилось, всё устраивало, но прошло много времени. К тому же, после «Салавата» я играл ещё в ЦСКА. После НХЛ я мог выбирать из того, какие варианты у меня были. И могу точно сказать, что вариантов с «Салаватом» у меня не было. Какие-то разговоры пошли уже после того, как я подписался с Казанью.

– Также нельзя не спросить вас про ЦСКА. В армейском клубе дали понять, что с вами принципиально не вели переговоров из-за вашего отъезда в НХЛ в 2016 году. 

– Тем летом я пытался объяснить руководству, что хочу уехать в НХЛ. ЦСКА очень хотел переподписать контракт со мной, я был благодарен за этот интерес. Но я уверял руководителей, что вижу себя только за океаном. В финансовом плане их предложение было намного лучше, но я сразу сказал, что уеду. Мне на тот момент было 30 лет, и я понимал, что это последний шанс. Кто-то меня поймет, кто-то скажет, что я поступил неправильно. Сколько людей – столько и мнений, у взрослых людей разные взгляды на ситуацию.

«Знарок и сборная? Всё в прошлом» 

– Какая главная мотивация у вас после возвращения?

– Мотивация у меня всегда присутствовала. Я люблю хоккей, этот азарт. Когда становишься старше, понимаешь, что время нельзя откатить назад. Я хочу насытиться хоккеем, как только у меня пропадёт желание играть в хоккей, я не буду пытаться отсрочить свой уход. Просто закончу и всё.

– Фигура главного тренера была определяющей для вас при выборе клуба?

– Не знаю, если честно. Сейчас, наверное, и не узнаешь этого.

– К Дмитрию Квартальнову бы поехали?

– Да, с ним у нас хорошие отношения.

– Когда вы узнали, что команду возглавит Олег Знарок, какая у вас была реакция?

– Когда мы обсуждали мой переход, то не было точно известно, кто будет тренером. Были лишь разговоры, кто может возглавить. Когда я узнал, кто возглавит команду, то нормально отнёсся. Знарок – требовательный тренер, и меня вполне устраивают его требования. Моё дело – выходить на лёд и доказывать, что меня не зря позвали в «Ак Барс». Хочется оправдать доверие людей, которые меня привезли в клуб.

– Созванивались со Знарком до или после подписания контракта?

– Один раз. Обсуждали, что есть вариант с «Ак Барсом», было простое формальное общение.

– Все помнят про вас со Знарком в сборной. При нём вас не вызвали в национальную команду – и ходили слухи о конфликте между вами. Этот конфликт действительно был?

– Сейчас это всё в прошлом.

«Цель у нас одна – Кубок Гагарина. Мы должны наступить на своё эго ради неё»

– Помимо спортивных факторов, было ли ещё что-то, что подтолкнуло вас к возвращению в Россию?

– В первую очередь, близкие. Старший сын в России, родители тоже здесь. В связи с последними событиями тяжело было видеться с ними вживую. Раньше они спокойно могли прилететь ко мне на полтора-два месяца и не было никаких трудностей в этом. А последние полтора года я не мог толком видеться – то ковид, то спецоперация. Это всё накладывается. Родители ведь уже немолодые, чтобы с шестилетним ребёнком лететь через весь мир, делать несколько пересадок, чтобы прилететь ко мне.

– Сейчас вы с семьёй в Казани. Сильно ли поменялся город за то время, что вы были в другой стране?

– Нет, почему? Казань была современным городом ещё во время моей карьеры в Уфе. Это было заметно по инфраструктуре. Здесь всё было развито, приближено к Москве. Так же было и в Уфе, поэтому проблем с отъездом из Москвы не было.

– В хоккее про Казань говорят, что это – мини-Москва.

– Да, согласен. Пробок, например, меньше. Пока времени, чтобы прогуляться по городу, особо не было. Но я с семьёй уже месяц в городе, всё нравится.

– Вы провели с командой месяц, сыграли несколько матчей. Как вам атмосфера в раздевалке? С одной стороны, хорошо, когда столько звезд, как вы, Зарипов или Вадим Шипачёв. С другой, это подспорье для конфликтов, ведь у каждого игрока своё мнение...

– Может быть всё, но каждый должен брать лидерские качества на себя. Мы должны общаться и приходить к общему мнению. Цель у нас только одна, – победа в Кубке Гагарина. Мы все должны работать только ради неё и где-то наступать на своё эго.

– Вы говорили, что капитаном команды заслуживает стать Данис Зарипов. Почему сами не хотели бы им стать?

– Капитана должна выбирать команда или тренерский штаб, что меня об этом спрашивать? Я бы точно не расстроился, если бы капитаном стал Данис. Он многое знает и понимает, ветеран нашей команды. Он и выигрывал очень много.

– По поводу Зарипова долго были разговоры о том, что ему пора завершать карьеру. Вы сейчас, тренируясь с ним, понимаете, что он еще сезон готов отыграть?

– Он в отличной форме. Главное, чтобы со здоровьем всё было в порядке. Думаю, он и не один сезон еще сможет отбегать.

 «В НХЛ люди зарабатывают деньги – для них это бизнес»

– Не тяжело было закрывать для себя страницу в НХЛ?

– Нет, я и до этого также ездил. Мне кажется, я бы спокойно мог ещё поиграть в НХЛ – не в «Далласе», так другой команде. Но кто знает, что было бы. Я принял другое решение и меня это устраивает.

– Вы чувствовали, что к вам меняется отношение в «Далласе», когда игра не шла?

– Всегда так происходит. Я сам изменился, стал взрослее. В клуб пришли молодые игроки, которым есть что доказывать. В НХЛ люди зарабатывают деньги – для них это бизнес. Хочешь не хочешь, но со временем поймёшь, что это – ключевой фактор.

– Насколько тяжело было тяжело перестроиться с роли лидера на запасного?

– Изнутри терзало. Такое не может радовать. Но я также понимал, что хоккей – это командный вид спорта. Надо приносить пользу, и если не получается голами, то делать это другими способами. Выполнять грязную работу, зарабатывать удаления. Я старался играть как умею. С моей стороны не было обид. Я всегда пытался отбарабанить свои заработанные минуты на льду.

– Ситуация задела ваше самолюбие?

– Это всегда бьёт по тебе. Я не капризничал и продолжал работать. Не хочется говорить, что кто-то виноват, да и с себя я ответственности не снимаю. Может, что-то не так делал или недоработал в определённом моменте. Это всё на моей совести.

Тренер видит ситуацию по-другому. Если я считаю, что тренер в определённый момент перестал мне доверять, то это просто моё мнение. Да, неприятно, что сажают в запас, но что сделаешь? Есть контракт – ты выходишь и играешь, сколько дают. Я в определённый момент просил обмен в другой клуб, но не получилось.

– В какой-то момент были мысли о том, что вы уже не тянете скорости НХЛ?

– В физическом плане всё было нормально. В сезоне 2020/2021 я получил травму и пропустил более полугода, хотя начал тот чемпионат хорошо. Мы провели 11 игр, у меня было 12 очков. Но в матче с «Коламбусом» я надорвал пах. Мне говорили, что нужно делать операцию, но я играл на обезболивающих. Играл-играл, и спустя пару недель ситуация повторяется, становится ещё хуже. Я выбыл на полгода, хотя если бы сделал операцию изначально, то восстановление заняло 4 – 5 недель. Согласны, что разница колоссальная?

После восстановления я чувствовал себя нормально. Играл в третьем звене, но, кроме большинства, игрового времени толком не получал. Не могу сказать, что я не был готов. Я себя чувствовал хорошо. Даже показатели были на уровне, но тренеры считали иначе. В один момент пришёл ещё молодой мальчишка 1999 года рождения Джейсон Робертсон, который хорошо себя показал. И потихоньку-потихоньку получилось, что моё место заняли...

– Возможно, в «Далласе» понимали, что у вас последний сезон и нет смысла делать ставку на вас.

– Может быть, надо это у них за океаном спросить. Как я и говорил, в НХЛ хоккей – это бизнес. С точки зрения менеджмента, это нормальная ситуация, потому что у них много задрафтованных игроков, которых нужно внедрять в состав.

– Внутри коллектива к вам менялось отношение?

– Нет. Со всеми ребятами в хороших отношениях были. Некоторые даже не понимали, почему меня задвигают на задний план, интересовались моими делами. Но, как я и говорил, есть тренер, а есть хоккеист.

– Силы на то, чтобы остаться в НХЛ, оставались?

– Да запросто, я бы и сейчас там остался. Но когда тебе не дают возможности показать себя, это трудно. У меня такая ситуация сложилась, и я не виню тренера за это. Каждый видит хоккей по-своему, и это нормально. Если бы вы меня спросили о таком в 24 – 25, то я ответил по-другому, более эмоционально.

– Период в «Далласе», когда не забивали 29 матчей, – это ведь впервые в вашей карьере?

– Был период из 27 матчей в «Нэшвилле». У меня там в каждой второй игре был голевой момент, который я создавал сам. Просто не мог забить и игровое время стало уменьшаться. Тяжело, когда не можешь избавиться от таких неудач. Обиднее, что, когда практически всё сделал для гола, обыграл, поборолся, а результата нет. На скамейку приезжаешь, думаешь: «Ну как так-то, ***!»

– Сейчас стало модным, когда у спортсменов есть свои психологи, ментальные коучи. Не пользовались услугами этих людей?

– Не было такого. В «Далласе» был какой-то мужчина, который с командой постоянно разговаривал. Но не скажу, что это как-то влияло. Есть обязательные собрания – ты идёшь и слушаешь, что он скажет. Но я не понимал, какая помощь может быть от этого.

Я лично себя нормально чувствовал. В тупик себя не загонял. Рано или поздно шайба должна была залететь в ворота. В конечном итоге я забил, и моменты пошли. Но потом бам и опять не пошло. Игровое время уменьшилось. Приходилось играть по 6 – 7 минут, а я всю жизнь играл много. Мне было тяжело мало играть, просто сидел на лавке. Хотелось выйти, а тебя не выпускают... Первый раз с таким столкнулся и не понимал, как с этим быть.

«Звёзды только на небе. Ты можешь быть хорошим игроком, но это надо постоянно доказывать» 

– У вас ведь и раньше были проблемы с пахом, в сборной, например, семь лет назад. Это был рецидив той травмы?

– Тогда я был моложе и как-то мог эту травму залечивать без серьезных последствий. Если я дёргал мышцу, спустя некоторое время после реабилитации приходил в себя и мог снова играть. Потом, в НХЛ, я уже сильно надорвал эту мышцу. Мне дали какое-то время на восстановление, думали, что само заживет, как это было раньше. Но становилось только хуже – я не мог ускориться нормально, например. Не играл в полную силу. Сезон только стартовал, потому приняли приняли решение, что нужна операция.

– Это самая серьезная травма в ваше карьере?

– Да. У меня никогда не было серьезных травм, после которых я пропускал несколько месяцев. Было сотрясение мозга, но это был конец сезона. А так, чтобы пропустить весь сезон, – никогда такого не было.

– Психологически было тяжело впервые в карьере столкнуться с такой тяжелой травмой?

– Не то чтобы тяжело. Просто когда ты постоянно играешь, есть определенный график и ты знаешь, чего ожидать. Ты живешь в одном и том же ритме, делаешь одни и те же вещи. А тут я травмировался в начале чемпионата и выбыл до конца сезона. Понимал, что остался без хоккея на год. Это время было очень тяжелое.

– Депрессия была?

– Нет. У меня ведь жена и ребенок со мной были, поддерживали меня очень сильно. С ними много времени проводил. В этом плане семья очень помогла.  Потом старший сын приезжал с родителями. Тяжело было потом, когда началась реабилитация – и нужно было заново готовиться к сезону. Врачи говорили, что определенные вещи делать нельзя, хотя раньше спокойно их выполнял и спокойно готовился. Приходилось искать альтернативы, из-за этого был дискомфорт. Пах в первое время болел еще, но меня об этом предупреждали.

– После операции риск рецидива уменьшился?

– Надеюсь, что да. Операция прошла хорошо, реабилитация – тоже. В прошлом сезоне меня ничего не беспокоило.

– Был ли у вас страх вернуться на лёд после тяжелой травмы? Некоторые спортсмены беречь себя начинают на льду...

– Никогда не берёг себя. Мне всегда хочется играть на максимуме. Ни себе, ни партнёрам никогда не позволяю играть вполсилы.

– Вспоминая об этой травме, а также о том, что вам 36, многие пишут, что Радулов – уже не тот. Что можете ответить?

– Травма в прошлом, я держу себя в форме. Я читал интервью Ромы Скворцова, где в заголовке был кликбейт (телекомментатор сказал, что Радулов был главной звездой КХЛ до своего отъезда в Америку, а теперь ему заново нужно доказывать свой статус – ред.). Потом полностью прочитал и его мнение правильное. Он правильно говорит, что мне надо заново доказывать свою состоятельность. Меня не было в России шесть лет и надо всё начинать сначала. Это нормально, в любом виде спорта так. Я уже неоднократно говорил, что звёзды только на небе. Ты можешь быть хорошим игроком, но это надо постоянно доказывать.

 «Мне нравится Россия. Кто-то посчитает это странным, но я – нет» 

– По контракту с «Ак Барсом» у вас большая зарплата и бонусная часть. Насколько бонусы выполнимы?

– Увидим. Что сейчас говорить об этом? Надо доказывать и играть. Когда команда выигрывает, всё легче происходит.

– Говоря о деньгах, в Америке распространенная история, когда у спортсменов есть личные финансисты. У вас он был?

– Он и есть. По крайней мере, там этот человек ничего не может сделать без меня или моего одобрения. Всё контролируется. Без моего подтверждения невозможно что-то сделать.

– Вы вкладываете в недвижимость за океаном или в России?

– Только в России. Я же здесь собираюсь жить.

– После карьеры?

– Да, я хочу остаться здесь. Тут мои родные и близкие, мне нравится Россия. Кто-то, может, считает это странным, но я – нет.