Ловил пауков с ладонь, ел кенгуру, отучал улыбаться: как наш тренер поднимал лыжи и биатлон в Австралии

Николай Альмуков сейчас консультирует сборную Татарстана

В конце 90-х годов российский специалист уехал из кризисной страны в далёкую Австралию, где развивал лыжные гонки и биатлон. Его сын Алексей даже представлял страну с Зелёного континента на двух Олимпиадах (2010, 2014). Когда он завершил карьеру, Альмуков-старший вернулся на родину: сейчас 59-летний специалист живёт в Тюмени и выступает консультантом сборной Татарстана по биатлону. 

В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал об особенностях жизни в экзотической для нас стране, рассказал, как увёз австралийского «сына» в сибирскую глушь и объяснил, почему не согласен с российской системой тренировок.

«С российскими деньгами в Австралии просто не выжить»

– Николай, почему в 1997 году, когда вы решили уехать из России, выбор пал именно на Австралию?

– Это получилось совершенно случайно. Когда зашёл к туроператору, увидел австралийский плакат. Мне предложили Канаду, но потом сказали, что есть горящая путёвка в Австралию. Вот так и получилось.

Когда я переехал, в первую очередь меня удивил океан – своей огромностью и притяжением. Когда стоял на берегу меня как будто тянуло туда. Серфингом пробовал заниматься, но у меня не получилось, времени не было. А вот бодибординг освоил. 

Также сразу после переезда подметил несколько необычных фактов: солнце ходит справа налево, а  луна перевернута, вода в раковине или ванне уходит, образуя воронку против часовой стрелки, а в России – по часовой. Когда австралийцы что-то считают на пальцах, они их разгибают, а мы загибаем. 

– Как быстро удалось вашей семье адаптироваться в новой стране?

– Я коммуникабельный парень, буквально за месяц адаптировался. Даже у Бена Сима (лыжник, участник Олимпийских игр в Ванкувере – авт.) спрашивали, как я так хорошо по-английски говорю, как носитель. А я ведь вначале на пальцах объяснял, потом ночами сидел с газетой «Московские новости», она напополам на русском и на английском,  переписывал нужные слова на листок, учил их. Так и заговорил. 

Сына Алексея  (лыжник, выступал за сборную Австралии, выигрывал «бронзу» Универсиады 2013 года в Трентино – авт.) в школе дразнили, что мы иммигранты. А я потом ему объяснил, что здесь все иммигранты, только они раньше нас приехали. Но в основном русских там уважают. Знают, что такое автомат Калашников и кто такой Гагарин, знают, что страна большая, поэтому с уважением относятся.

В моём окружении и богатые люди были. Я с ними общался и даже не думал, насколько они состоятельны. Были такие отношения, что в гости друг к другу ходили. Однажды ко мне подошла лыжная коммуна, и сказала, чтобы я просил у них денег для лыжной базы на курорте. Это же несколько миллионов! А они просто из кармана могли их достать.

– Быт в Австралии отличается от российского?

– Конечно. Например, в России зимой на улице холодно, а в домах тепло, а в Австралии ночью минус 10, днём плюс 25, перепад температуры сильный, из-за этого в домах холодно. А в Австралии дома щитовые, без изоляции. Просто гипсокартон и щит. Если человек побогаче, то ещё облицовочным кирпичом отделывает, но изоляции всё равно никакой, внутри холодно, продувает, иногда даже щели видно. 

Я сначала не собирался никуда уезжать и взял ипотеку в банке на 30 лет, купил один из самых лучших домов посёлке, но он всё равно был холодным. Австралийцы, кто живёт в горах или на курортах, дома ходят в зимней одежде. Отапливают там  газовыми печами, это очень дорого, дрова тоже покупать надо. Даже к состоятельным людям придёшь домой всегда холодно, почти не топят.

В плане быта все экономят. Деньги считают даже богатые. На один день там никто продуктами не закупается, как мы каждый день в магазин не ходят. Ездят обычно по понедельникам на шоппинг. Покупают сразу много всего, даже хлеб на всю неделю берут, просто кладут в морозилку. С российскими деньгами в Австралии просто не выжить, чек в магазине выходит примерно на 500 австралийских долларов.

В долг в Австралии никто не просит, иначе с ним перестают общаться, потому что такое не принято. Есть банк, там и надо брать деньги. Даже внутри семьи никто не просит, его перестанут уважать. Человек должен быть законопослушным, тогда в банке ему дадут кредит, там это не так сложно как у нас.

«Было дело, что кенгуру в окно заглядывали»

– Какие особенности фауны удивили больше всего?

– В Австралии много насекомых и змей. Моего старшего сына Константина один раз укусил в подмышку паук хантсмен, у него началось нагноение. 

Там нет пауков без яда. Если обувь долго стояла, её надо обязательно постучать. Туда мог залезть паук, и если ты на него наступишь, то он обязательно укусит. Мы жили в районе снежных гор, и когда за дровами ходили, каждое полено обстукивали, чтобы пауки, которые внутри прятались убежали. Когда мои парни бегали на тренировку у каждого в кармане был эластичный бинт, на случай укуса.

Австралийцы к этому привыкли, и мы потихоньку привыкать начали. У нас дома были пауки размером с ладонь. Я обещал своему другу такого привезти. Однажды поймал двоих в банку, а после ночи остался только один. Они были одинаковые по размеру, но один съел другого.

Также кенгуру очень много, они везде, их избежать невозможно. Они свободны в  передвижениях, у меня было дело, что и по двору скакали и в окно заглядывали.

А мясо кенгуру ел почти каждый день, стейки по 7 долларов стоили. Мне коллеги присылали фотографии, как они рыбу муксун едят, а я в ответ им, как стейки из кенгуру жарю. Там их в каждом магазине купить можно.

– Поведение людей в Австралии сильно отличается от России?

– Да. Например, австралийцы всегда улыбаются. Если заглянуть к любому австралийцу в паспорт он всегда с улыбкой, но иногда получается оскал.

А когда я со своими спортсменами фотографировался, никогда не улыбался. Они мне говорили: «Ник, надо улыбаться». А я им в шутку отвечал, что улыбка без причины – признак дурачины. И рассказал один случай. Когда в Афганистане был конфликт, приехал премьер-министр Австралии на встречу с контингентом своей страны. По пути назад забирает два гроба с погибшими солдатами. Делают фото на память, все военные стоят серьёзные, только премьер-министр по привычке улыбается, потому что фотография это happy moment (счастливый момент). Я её нашел в газете и показал своим спортсменам. Два гроба, война, а у премьер-министра – счастливый момент, он улыбается. После этого многие перестали улыбаться без причины.

Ещё одна особенность – всегда говорить «спасибо». Например, я беру ручку у тренера и благодарю его, а он мне в ответ тоже спасибо. Он благодарил меня за то, что я вернул ему его же ручку. Я его начал учить. Также и ученикам объяснял, что если благодарить, когда надо и не надо, то слово «спасибо» теряет свою актуальность, перестаёт весить, а оно должно быть искренним. Улыбаться и благодарить всех без причины – вот особенности австралийцев. А мои спортсмены это начали понимать, и учат этому своих детей.

Австралийцы люди ответственные, законопослушные. Там, если сбил кенгуру, наказаний нет. Когда такое случается, относят на обочину и всегда проверяют есть ли в сумке кенгурята. Если нет – рисуют на сумочке крестик, а если есть, то везут их в ветеринарную службу, которая в каждом селении есть. Там их принимают, воспитывают и снова на природу выпускают.

Также австралийцы очень любят помогать. Однажды, мы искали дорогу, как проехать к знакомым, остановились на улице спросить как проехать. Мужчина выгнал машину из гаража и сказал следовать за ним. Понимал, что мы приезжие. Это было давно. Я не уверен что сейчас также, в современном мире всё меняется очень быстро. 

А когда у них начинается отпуск они просто улетают, путешествуют, едут на Бали, в Европу. Они не тратят половину отпуска на поездку к родственникам, как это принято у нас. Взрослые люди с семьями живут от отпуска до отпуска.

– Есть какие-то австралийские традиции или праздники, которые вы празднуете в России?

– У австралийцев собственных традиций и кухни нет. Это не укор и не минус Австралии, просто там так повелось. Они смешали многие культуры мира, так как это страна переселенцев. Так и получилось, что культура сложена из многих народностей.

в Австралии День отца и матери давно празднуют, а в России они появились недавно. Так, например, на День матери с самого утра дети бегут к маме в постель поздравляют, это очень трогательно. В этот день могут даже на тренировку не пойти, весь день с ней проводят. 

В Австралии самый главный праздник – это Рождество. Они даже из Европы все летят домой, чтобы провести праздник с близкими. В день перед Рождеством, они едят индейку. В Австралии это большой праздник, даже когда мы были на этапах Кубка мира, 24 декабря все разъезжались, чтобы провести время с родными. 

Два года назад Алексей со своей невестой и толпой моих учеников приехал ко мне на праздники. Мы готовили индейку, писали письма родственникам.

«За год работы подготовил чемпиона Австралии» 

– Как вы начали тренировать в Австралии?

– Я проживал в Новом Южном Уэльсе. Началось с того, что ко мне, просто приходили и просили научить кататься. Изначально урок стоил 50 долларов, а потом инструкторы решили со мной знаться. Но все шли ко мне и получилось, что мой урок стал стоить 100 долларов в час. Инструкторы просили, чтобы я для них каждую неделю семинары проводил. Потом сосед сказал, что с ними не стоит разговаривать: «Это твои мозги, твои деньги, зачем их учить». Тогда я поднял свою зарплату, чтобы меня уважали. 

Я уже был научен горьким опытом, когда у меня было 11 долларов в кармане. Тогда этот же сосед договорился, чтобы меня взяли ремонтировать машины, проводить техническое обслуживание. Шеф был австралийцем и знал, что я русский, что у меня на тот момент не было вида на жительство. Он в неделю платил мне 187 долларов, так проработал три недели по 11 часов в день. А сосед, когда узнал сколько я заработал, сказал больше не ездить. 

Потом я написал программу подготовки примерно за 10– 15 минут – за неё мне заплатили 50 долларов. И в итоге я зарабатывал по 100 долларов в час.

Потом мне сказали, что моя дорога в Викторию, где все лыжники, лыжные гонки, где выпадает больше снега, но я отказался. Я парень амбициозный. Сказал, что лучше буду работать в здесь, где никого нет. 

И спустя год у меня были чемпионы Австралии! Мой ученик Бен Сим оказался самым выносливым спортсменом Австралии. Установив рекорд по максимальному потреблению кислорода, он опередил всех марафонцев и велосипедистов. Потом его побил разве только Кэндал Эванс, который выигрывал «Тур де Франс» в общем зачёте, но потом Эванса обыграл Колум Уотсон – другой мой ученик. Он к тому же удерживает рекорд МПК, а это очень важный показатель для спортсменов, определяющий критерий аэробной мощности.  Мы его как правило замеряем на сборах, на беговых дорожках, так как там основной источник энергии спортсмена – кислород. 

– Насколько популярен биатлон в Австралии?

– До моего приезда популярности никакой не было. В Австралии есть институт спорта. Не как в России, где учатся, а как министерство. Там кабинеты, бассейны, теннисный корт, просто называется институт. Я до сих пор числюсь там как тренер по биатлону, меня никто не увольнял, но деньги мне, конечно, сейчас не платят. Только письма рассылаются, если какая-то новая информация появляется. В этом институте во времена, когда я начинал, развивали все виды спорта, кроме биатлона. Были только лыжные гонки, с них я и начал. А затем вместе с сыном Алексеем мы стали развивать биатлон в Австралии.

На Олимпиаду в Ванкувере, у нас была одна путёвка в лыжных гонках и одна в биатлоне, если кто-то отберётся. Получилось, что мой лучший  ученик Бен Сим попал на Олимпиаду в лыжных гонках, а сын Алексей – попал в биатлон и стал самым молодым участником Олимпийских игр. Ему было 20 лет.

Сейчас в сборной остались только ученики моих учеников. Колум в прошлом году завершил карьеру, остальные завязали до этого, а сейчас работают тренерами. Их дети около сборной катаются.

– Про Бена Сима в одном из своих интервью, вы сказали, что он несколько лет жил в вашей семье. Вы стали для него вторым папой, и воспитывали его по-русски. Что значит по-русски?

– Он учился в классе с моим старшим сыном. Началась с того, что он с ним начал разговаривать. Бен приходил к нам домой, видел, что я постоянно занимаюсь спортом, тренируюсь.

Обычаи у нас дома были не австралийские. Он сам приобщился, выразил интерес к русской культуре, обычаям. И будучи 14-летним  уговорил родителей отпустить его в Россию. Это было экстравагантно и неординарно. Молодого парня отправить одного в какую-то Сибирь.

Там мы жили в деревенском доме, размером 6 на 8 метров. Спали на полу, я топтал лыжню ногами, так и тренировались. Он колол дрова, ходил в туалет на улицу. Топили баню два раза в неделю. Он буквально из ковшика с тёплой водой мылся. Наших спортсменов так не заставишь жить! А он, будучи австралийцем через всё прошёл. В интервью он говорит, что я ему второй отец, моя жена – вторая мама, а мои дети – братья. Так что Бен полноправный член нашей семьи.

«Австралийский менталитет – это трудность»

– Вы рассказывали, что федерация биатлона в Австралии существует условно, бюджета нет. С какими трудностями вы из-за этого сталкивались?

– Да, финансирования там никакого. Только спонсоры помогали, которые видели, что есть потенциал в моей работе. И сами они любили биатлон и лыжные гонки. 

А со своих учеников я денег никогда не брал. Федерации лыжного спорта сказал, чтобы они мне платили деньги. И сделали систему такую: те, кто у меня тренировался, сдавали туда взносы, из этого мне сделали зарплату. Я никогда своим спортсменам не говорил, что мой урок стоит определённую сумму.

Трудности – это австралийский менталитет. Это самое трудное: учить и тренировать, преподавать австралийцам надо уметь. Там отношения учитель – ученик совершенно другие. Уважение есть, но отношение другое, все на равных. 

Это люди привыкшие к более размеренной жизни, и преодолевать трудности,  тренироваться, посвящать время и упорство, им много. Такой менталитет. Это и была основная трудность. 

Также большая сложность – перелёты из Австралии в Европу. Когда в европейском полушарии зима, там лето, и наоборот. Перелёты занимали слишком много времени. А когда мы тренировались сами, билеты тоже самим приходилось оплачивать. Когда стали выигрывать чемпионаты, появились успехи в Европе, то стали немного финансировать.

Также сложностью был большой отрыв от дома. Выезжали в ноябре, и не видя никого из родных, возвращались в марте. Мне пришлось их воспитывать, мотивировать, у меня это получалось. Они выдержали всё, прошли этот путь, долго были в спорте, заканчивая карьеру далеко за тридцать.

– Как вы относились к тому, что на соревнованиях выступали не только профессиональные спортсмены, но и любители?

– Там так заведено. Во время проведения соревнований отбираться специально никому не надо, соревнуются те, кто хочет. На биатлон, например, приезжают со стрелковыми винтовками, которые ставят на треногу, и сидя на стуле, стреляют по мишеням, все этому хлопают. Если кто-то попадает, все кричат, что он герой. А ему 50– 60 лет, он уже с лишним весом  и потихоньку, на охотничьих, телемарковых лыжах катится. И вместе с ним бежит Алексей, который выступает на этапах Кубка мира, это всё в порядке вещей. Зрители приходят и аплодируют всем. А у нас таких не допустят, есть система квалификации допуска к соревнованиям.

– Во время пика карьеры Алексея не было мыслей отправить его в Россию, чтобы он продолжал там? 

– Нет. В России конкуренция большая и тренировки другие. Я до сих пор тренирую отлично от всех. Раньше, когда мы выступали на соревнованиях, при встрече с русскими тренерами я иногда спорил, что так нельзя, нужно делать иначе. Видел, что идет непонимание, не только методики тренировки и принципа, но и в техническом плане разногласия большие. До недавнего времени спорил с этим, сейчас успокоился. 

Вообще, изначально, когда мы только начинали, ему было интересно тренерство. Но когда вник в дело, побывал в этой шкуре, вместе со мной, когда команда выросла, он не захотел быть тренером.

– Не было желания вернуться обратно в Австралию и с нуля начать тренировать детей?

– Нет. Когда в Россию приехал, понял, что это будет шаг назад. А я человек такой, назад не хожу. Я татарин, а в татарском языке нет слова назад. Когда закончили с Алексеем, потом с  Дэниэлом Уокерем, с которым бегали на Кубке IBU, у меня подрастало поколение, которое уже тренерами работает. Выработалась система смены поколений, и передачи спортсмена от тренера к тренеру. Потом это в миг разрушилось. А пойти учить, как крепления надевать я уже не смогу, даже желания нет. 

Я могу работать с топовыми спортсменами, потому что сам пришёл к этому уровню. Снова тренировать детей, как я думаю, это трата времени. Я могу приложить свои силу, опыт и знания к спортсменам, которые хотят достичь чего-то. И знаю, как это сделать.

Также сейчас полететь в Австралию финансово тяжело. Я работаю в России, и не могу позволить себе так летать, как это было во времена работы в Австралии. Меня там очень ждут, приглашали вновь сборную тренировать. Но пока в России дела нужно завершить. А на следующий год, скорее всего, вернусь туда.

 «Сейчас в нашей стране топовых спортсменов нет»

– Вы говорили, что во время тренировок обращаете внимание на технику, потому что в России она страдает. Какие важные аспекты ещё выделяете?

– Если говорить о юношеском спорте, то чтобы вырастить хорошего спортсмена, его надо правильно развивать. Даже не могу употребить слово «тренировать», важно развивать. Иногда вижу как детей просто портят. Видно, что ребёнок в хорошего спортсмена не вырастет, потому что его неправильно тренируют.

Я живу рядом с центром зимних видов спорта «Жемчужина Сибири» в Тюмени и каждый день это вижу, поскольку приезжают спортсмены из разных регионов на сборы. Специфика тренерской работы такая, что хотят достичь результата сразу в юношеском возрасте, чтобы талантливого спортсмена передать куда-то выше. Начинают его грузить в надежде улучшить результат. У кого здоровья хватает он достигает результатов в молодом возрасте. А я исходя из своего опыта скажу, что во взрослом спорте у него дороги не будет. Всегда тренерам говорю, что нужно знать, как человеческий организм работает, реагирует на нагрузку, восстанавливается. А всех под одну гребёнку тренировать жалко. Не развивают у нас спортсменов, их затачивают на результат прямо здесь и сейчас.

– Есть кто-то из спортсменов, кто удивил и запомнился больше всего в прошлом сезоне?

– Трудно сказать. Не могу никого выделить. Сужу не по результатам, а по тому, как катаются в техническом плане и какого результат могут достичь. Я знаю тех, из кого можно сделать хороших спортсменов мирового класса. Их немного, четыре-пять человек. 

Я много лет стоял на рубежах Кубка мира, чемпионатов мира и Олимпийских игр, поэтому знаю топовых спортсменов многих лет, начиная с 2000 годов. Знаю, кто они такие и как катаются, у нас таких нет, за исключением трёх-четырёх человек. Вижу, чего им надо добиться, чтобы они перешли на ступень выше и могли быть конкурентоспособными на мировом уровне. На данный момент, как бы это печально ни звучало, в нашей стране топовых спортсменов нет.

А в Татарстане есть перспективный спортсмен – Никита Блинов. Хороший, мотивированный, знающий, что он хочет. Мы с ним позанимались в техническом плане, у него перспектива есть. Как иногда говорят, спортсмену редко природа даёт мозги и здоровье. А у Никиты есть это, плюс мотивация. Её, можно отбить, но дураком его не сделать и здоровье есть. 

С девушками хуже. На данный момент никого не вижу. Если наших спортсменок, которые выигрывают чемпионат России, этапы Кубка России и Содружества, запустить на Кубок Мира, они могут в пасьют не попасть. Занимают места в пятом десятке.

– Любовь Калинина, перешла из Тюмени в сборную Татарстана. Ей поставили условия, чтобы она выступала в параллельном зачете. Удалось в этой ситуации прийти к чему-то общему?

– Есть немного проблем юридического плана, этот момент в  правилах чётко не прописан. Регион к региону имеет претензии, а они не подкреплены ничем юридически. На этом пока и застряли. 

Тюмень её отпустила, потому что, как я знаю, её уволили из центра спортивной подготовки. Это нормальный процесс - смена. Может, кого-то приняли из другого региона. После этого её приглашают в Татарстан, но Тюмень просит параллельный зачёт. В правилах это не обговорено. Нет юридической основы, чтобы это узаконить процесс и цивилизованным способом разойтись. Мы к общему заключению еще не пришли. 

– Сейчас, вы работаете консультантом в сборной Татарстана. Не было мыслей стать главным тренером?

– Если бы у меня были такие мысли, я бы, наверное, стал. Сейчас мне немного некогда. Может быть, впоследствии я приду к этому. Пока не имею возможности. 

– Какие перспективы развития биатлона в Татарстане?

– Перспективы большие, если не огромные. Построили стадион, также базы строятся, в Набережных Челнах есть комплекс. Это всё благодаря Ильдару Гильфановичу Нугманову. У него не иссякает энергия в плане развития биатлона, этого у него не отнять. Благодаря ему есть и перспективы, и большой потенциал. В Татарстане детей много, из них будут хорошие спортсмены. Их будет много, потому что есть материально-техническая база, и результаты не заставят себя долго ждать.