Екатерина Гамова, ВК «Динамо-Казань»: «От того, что происходит на дорогах Казани, я первое время была в шоке!»

— Прокомментируйте, пожалуйста, ваш новый контракт с «Динамо-Казань», тот факт, что вы сменили агента и ходившие разговоры о том, что вы можете продолжить карьеру в Турции или в каком-то из российских клубов.

— Я продлила контракт с Казанью, причем параллельно шли переговоры с турецким клубом, а я сменила агента. И контракт с «Динамо-Казань» мы подписали уже с новым агентом.

— Ваш агент Инесса Коркмаз…

— Да, близкий мне человек. Еще с тех пор, когда мы играли вместе, Инесса мне помогала, мы дружим. Не без ее помощи я оказалась в «Фенербахче» в сезоне 2009 — 2010 годов.

— Могли и после нынешнего сезона в Стамбул отправиться, но вы выбрали Казань. Почему?

— Какого-то одного решающего фактора нет, наверное, все вкупе: команда, тренер, условия, финансовые возможности клуба, тот факт, что я остаюсь в России. Все это в комплексе предопределило мой выбор.

— Можно говорить о том, что «Динамо-Казань» за эти три сезона стало вашей командой?

— Конечно! Мы прошли большой путь, хорошо друг друга знаем. Это моя команда.

— А не бывает такого ощущения, что просто с московским «Динамо» уехали в длительную командировку? Вы, Леся Махно, Мария Бородакова…

— (Перебивает.) Ой, этот бред я уже устала слушать! Когда люди, глядя на нас, кричат: «Это наши игроки!», мне хочется спросить их: а вы помните, откуда мы все пришли в московское «Динамо», когда клуб только вставал на ноги? (Гамова начинала профессионально играть в Челябинске, Бородакова — в Липецке, Махно — в Москве, но не в «Динамо», — ред.). Люди меняются, меняют место своей работы, и к этому нужно относиться проще.

— В Турцию вы поехали уже состоявшейся спортсменкой, но при этом не имели опыта выступления в зарубежных клубах. Сложности были?

— Безусловно. Это и совершенно другой менталитет, и обилие английского языка, что поначалу доставляло большие сложности. Первое время мне доставляло много проблем отсутствие достаточного общения на русском. Но я очень рада, что у меня был такой опыт. Я окунулась в другую атмосферу, совершенно иной режим и график работы, когда не нужно разъезжать по всей стране, а можно целенаправленно тренироваться и достаточное время отдыхать. В турецкой лиге 6 — 7 команд представляют Стамбул, а команд пять даже играют в одном зале. И если в России мы катаемся по всей стране и перед каждой игрой заезжаем в гостиницу, то там этого нет. На матч приезжаешь из дома.

— Не было ощущения, что сезон не начался?

— Нет, что вы! Так же играешь и чемпионат страны, и кубок, и Лигу чемпионов. При этом ты много тренируешься, и не сказать, что времени на отдых навалом.

— И как много приходилось тренироваться? Ваш коллега Игорь Шулепов рассказывал, что в Японии, где он поиграл, местные игроки приходили в зал с утра и проводили там полный рабочий день — 8 часов.

— Японский менталитет — это совершенно другое. Ведь игрок числится на работе в компании-спонсоре и приходит в зал, как на работу, и должен находиться там весь рабочий день: тренироваться, заниматься уборкой, еще что-то делать. В «Фенербахче» все то же, что и у нас: я приходила в зал с утра, тренировалась, ехала домой, обедала, отдыхала, затем приезжала на вечернюю тренировку — и все, день закончился.

— В Турции сумасшедшие болельщики.

— Ни разу не было такого, чтобы зал был полупустой. В Турции традиция болеть не только за какой-то вид спорта, а за клуб в целом — те, кто приходит на волейбол, бывают и на футболе, и на баскетболе. Причем болеют там поколениями, на игры приходят и бабушки с внуками и мужья с женами и маленькими детьми, и все одеты в клубную атрибутику. Мне нравилась атмосфера на матчах.

— С каким российским клубом можно сравнить «Фенербахче» по популярности? Вот у нас говорят: «Спартак» — народная команда…

— Ой, я бы на вашем месте так не говорила! (смеется). Думаю, поклонники других клубов так не считают, у меня есть знакомые болельщики ЦСКА.

— На самом деле я только озвучил штамп.

— Понимаю. Но в Турции нет такого клуба. Есть три ведущих клуба: «Фенербахче», «Бешикташ» и «Галатасарай», у которых примерно равные по количеству армии болельщиков. И на всех матчах, будь то залы или стадионы, всегда аншлаги.

— На футбол удалось выбраться?

— Да, нас командой водили на футбол после победы, кажется, в Кубке Турции. Перед игрой мы бегали по полю, а полный стадион, 60 тысяч человек, нам аплодировал.

— У вас была возможность остаться в Турции?

— Да. И в клубе очень хотели, чтобы я осталась. Но я выбрала Россию.

— Ностальгия?

— Да, в первую очередь она. Я хотела быть поближе к дому, друзьям, родным.

— Турецкий язык успели освоить?

— Нет. Наш тренер был бельгиец, все общение в клубе шло на английском, и турецкий мне просто не был нужен. Зато свой английский поправила.

— К стамбульскому быту быстро привыкли?

— Да, никаких проблем не было. Единственный минус: в Стамбуле у меня не было машины. Не выдавать машины игрокам — это было решение президента клуба, у которого за несколько лет до моего приезда в аварии погиб сын. Нет, запрета на автомобили не было, просто «Ференбахче» ими не обеспечивал, как это принято в европейских клубах.

— «Динамо-Казань» в этом плане — европейский клуб?

— Да, наши американки ездят на клубных машинах. Я? Я на своей, пригнала из Москвы.

— Для вас вождение — это отдых или вынужденная необходимость?

— Я люблю водить машину, но не люблю ездить в Казани!

— Из-за плохих дорог?

— И дороги плохие, и водители ужасные, не в обиду кому-то будет сказано. От того, что происходит на дорогах Казани, я первое время была в шоке. Пересечь двойную сплошную — как нечего делать, повернуть туда, куда поворот запрещен — в порядке вещей. Я такое впервые видела.

— Екатерина Гамова аккуратный водитель?

— Да, я ответственный водитель, не гоняю, езжу по правилам.

— Но в Казани у вас даже авария была …

— Да, в меня врезался пьяный водитель, при этом он пытался еще убежать. Но рядом остановилась машина какого-то ЧОПа, ребята-охранники его поймали. Представляете, он не то что стоять — сидеть не мог, настолько был пьян. Честно говоря, я тогда перепугалась.

— Была бы ваша воля, что бы делали с пьяными водителями?

— Это такой вопрос… Да, можно лишать прав, но сколько людей ездит без них, а всех проверить невозможно. Как и всех на трезвость не проверишь. Понимание, что пьяным нельзя садиться за руль, должно прийти к людям, в первую очередь — через воспитание в семье. А задача нашего государства — помогать в этом, существует же социальная реклама. Например, моя подруга, которая живет в Швейцарии, никогда не заезжает на парковочные места для инвалидов. Во многом потому, что видела социальный ролик, в котором инвалид говорит человеку, припарковавшему машину под табличкой «Места для инвалидов»: «Ты хочешь быть на нашем месте?». Этот ее рассказ настолько прочно в моей голове засел, что я сейчас никогда не встану на места для инвалидов.

— Когда вы сели за руль?

— По нынешним меркам, в довольно зрелом возрасте, в 2007 году в Москве. Права я получила еще в Екатеринбурге, они у меня долго лежали мертвым грузом. А потом я пошла в школу экстремального вождения, где опять вспоминала все с азов: полигон, город. После двух занятий в городе с инструктором я выехала самостоятельно. Конечно, поначалу было сложно -ты на большой новой машине, тебя со всех сторон поджимают, пробки… Но постепенно освоилась. Долгих трудностей не было.

— Как быстро стали получать удовольствие от вождения?

— Сразу. У меня была веселая игра: как можно быстрее стартовать со светофоров. При этом я разгонялась до шестидесяти и дальше ехала с этой скоростью. Но сам факт, что со светофора ушла первой меня веселил.

— Какая у вас машина?

— Машина! (улыбается).

— Что хорошего можете сказать о Казани?

— Хорошего много: люди, отношение к нам, клуб и условия, в которых мы играем. Я не ощущаю какого-то дискомфорта, живя и работая здесь.

— Перед подписанием первого контракта с «Динамо-Казань» не возникало никаких опасений?

— Нет. Во-первых, я знала тренера, во-вторых, тех игроков, которые сюда придут. Это большой плюс.

— Где и как вы познакомились с Ришатом Гилязутдиновым?

— Он был ассистентом Владимира Кузюткина в сборной России, там-то и познакомились поближе. В тот сезон я как раз должна была уезжать в «Фенербахче», шутила с Ришатом Сиразутдиновичем: мол, вернусь из Турции безработной, возьмете меня к себе в Казань. Как видите, шутки воплотились в реальность.

— Волейбольная команда — это не только главный тренер и игроки, так ведь?

— Да, штаб у нас большой: тренер, второй тренер, доктор, два статистика, массажист. И еще одного доктора здесь нет. Во время матчей на площадке и на скамейке вы видите только часть нашего коллектива. Многие остаются за кадром, но поверьте, все работают для победы команды.

— Победа — одна на всех, и свой вклад в ее достижение вносят и Екатерина Гамова, и директор, и уборщица?

— Конечно. Не знаю как в других российских клубах, но в нашем клубе именно так. Мы делаем одно дело — и те, кто на площадке «рубится», и те, кто в офисе трудится для того, чтобы нас ничто не отвлекало от тренировок и игр.

— И роль Ришата Сиразутдиновича в этом…

— Наиглавнейшая!

— Несмотря на то, что разница в возрасте Гилязутдинова и некоторых волейболисток совсем не велика, даже с трибуны чувствуется, что отношения между тренером и игроками деловые и очень уважительные.

— Если говорить о возрасте, то наша доигровщица Лена Пономарева всего на два месяца младше главного тренера. Мы иногда шутим: «Как было бы хорошо, если бы ты была на два месяца старше него!». При этом и уважение тренера к игрокам, и, что еще важнее, уважение игроков к тренеру, конечно же, есть. Завоевать доверие и уважение игроков — большой труд, не у каждого тренера это получается. У Ришата Сиразутдиновича, молодого, в полном расцвете сил, это получилось.

— Гилязутдинов — тренер-звезда?

— Я не знаю, что такое тренер-звезда, могу только сказать, что Гилязутдинов отличный, умный тренер — и по тренировкам, и по тактике, и по ведению игры. Мне он очень нравится.

— А великие тренеры в России есть?

— Надо подумать… Понятно, что есть Николай Васильевич (Карполь, — ред.), одиозная фигура, которую невозможно не упомянуть… Не знаю. В моем понимании есть хорошие тренеры, сильные тренеры. Возможно, они и великие, но я отношусь к ним как к хорошим тренерам, людям, которые научили многих играть, выиграли крупные турниры, положили свой труд на алтарь волейбола.

— Бывает, не только труд, но, к несчастью, и жизнь. Да, я о трагедии Сергея Овчинникова, который по своей воле ушел из нашего мира после неудачи на Олимпиаде.

— Я склоняюсь к тому, что это произошло по стечению обстоятельств, и были иные мотивы, нежели поражение на Олимпиаде — не думаю, что неудача в Лондоне могла так повлиять на человека. Во всяком случае, мне хочется в это верить. Об истинных же причинах такого поступка мы никогда не узнаем. Можем только догадываться.

— Где вас застало известие о том, что Овчинникова больше нет?

— Мы были в Казани — несколько дней, как начали тренироваться. О трагедии мне сообщила Катя Уланова, а ей — ее муж, больше информации еще нигде не было. Я сначала не поверила, позвонила своему мужу, попросила его все уточнить… У всех девочек был шок, даже пришлось отменить тренировку.

Никто не верил, кто-то до сих пор не верит. Многие нас с Машей Борисенко обвиняют в том, что мы не поехали на похороны. У нас был турнир, но мы могли поехать, однако отказались. И не только из-за турнира. Я лично хотела, чтобы Сергей Анатольевич остался у меня в памяти живым — таким, каким я его запомнила, когда прощалась перед отъездом с Олимпиады.

— Как-то вы говорили, что возьмете паузу, чтобы стать мамой, а затем вновь вернетесь в волейбол.

— Получается так, что планы меняются, и этот момент все откладывается. Сейчас уже не хочу загадывать, как будет. Наверное, в таких случаях надо полагаться на него (направляет взгляд вверх).

— Верите в Бога?

— Да.

— В вашей жизни были моменты, когда он вам помогал или еще как-то обозначал свое присутствие?

— Были, и не раз. Я считаю себя православной, хотя не скажу, что строго соблюдаю все каноны — нам даже чисто физически сложно поститься. Но я полагаю, что вера, она здесь (прикладывает ладонь к груди). Не страшно не соблюдать какие-то правила, но при этом искренне верить. И получать отчетливое понимание того, что это действует.

— Со своим супругом венчались?

— Пока еще нет.

— Это впереди?

— Поживем — увидим. Это очень важный, ответственный шаг в жизни двух людей.

— А как же свадьба? Неужели после нее в вашей жизни ничего не изменилось?

— Практически ничего. Как я уже сказала в одном интервью, мы просто устроили хорошую вечеринку для наших друзей. Был такой вариант, что мы с Мишей могли просто расписаться, и когда он спросил меня, какой вариант мы выберем, я ответила, что «просто расписаться» мои друзья мне не простят, поскольку многие не скрывали, что хотят погулять на нашей свадьбе. Получилось хорошо, люди порадовались за нас.

— Вы с Михаилом поженились 17 августа, а на следующий день Леся Махно стала Евдокимовой. Вы с ней специально подгадывали даты своих свадеб?

— Да, обговаривали это. Тем более, что моя свадьба совпала с празднованием бракосочетания Натальи и Алексея Обмочаевых — расписались они еще в марте. И многие из тех, кого я приглашала, уже не могли прийти, поскольку их раньше пригласили Обмочаевы. Поэтому с Лесей обговорили, чтобы не разрывать людей уже на три свадьбы. Но погуляли весело. Леся была у меня, на следующий день пошли к Лесе — получилось плавное перетекание одной свадьбы в другую. Из казанских приезжал наш тренер (Гилязутдинов, — ред.), Сергей Николаевич Чернышов (директор ВК «Динамо-Казань», — ред.) с женой, доктор, подруги по команде.

— Приход в «Динамо-Казань» упомянутой вами Натальи Обмочаевой при Екатерине Гамовой в принципе возможен?

— А почему бы и нет? Это было бы хорошо, мы получили бы еще одну ударную силу.

— Гамова и Обмочаева, две лучшие диагональные России, в одном клубе? А как же поговорка про двух медведей, которым в одной берлоге не ужиться?

— Мы же не медведи, а цивилизованные люди, к тому же девушки. И если мы стоим на одной площадке, цель одна: победить.

— Рано или поздно придется повесить кроссовки на гвоздь и сменить спортивный костюм на цивильное платье. Екатерина Гамова после завершения карьеры игрока — кто она?

— Не тренер — это точно. Во-первых, это тяжелый труд, во-вторых, та же самая атмосфера с разъездами-переездами, с которой мне уже тяжело справляться, но пока приходится. Но я уверена, что моя деятельность будет как-то связана со спортом.

— Станете агентом?

— Нет, это не мое.

— Почему?

— Я знаю почему, но не знаю, как вам об этом сказать… (Задумывается, улыбается). Мы, игроки, шутим между собой, что агентская деятельность сродни работе проституток. У агентов своя кухня, не каждый сможет в их котле вариться. И потом, это сложная работа, точно не для меня. Я, скорее, исполнитель, чем руководитель.

— Политика?

— Нет. Мне это неинтересно. Не хочется во все это влезать. Мне интересен спорт. По крайней мере, я в нем разбираюсь.

— В журналистике окончательно разочаровались?

— Да, окончательно и бесповоротно! Наверное, из-за того, что в течение долгого времени одно маленькое разочарование накладывалось на другое, все это копилось, и в один прекрасный момент я поняла, что не хочу быть журналистом. Возможно, даже не буду заканчивать учебу на журфаке.

— Быть может, пугает зашкаливающее количество непрофессионалов?

— Кстати, да! Например, после матчей задают одни и те же вопросы. Скучно. Интересных интервью очень-очень мало. Из последних мне запомнилось видеоинтервью, девочка из Russia Today в Москве делала. Мне было интересно.

— Чтение вам тоже не чуждо? Я уже не говорю о кинематографе, помня о том, кто ваш супруг.

— Сейчас читаю «Пышку» Ги де Мопассана, но в настоящий момент это вялотекущий процесс, как-то застопорилось чтение. Что касается кино, то здесь я не стремлюсь за какими-то новинками, полностью полагаюсь на вкус Миши. Муж предлагает, и мы смотрим фильм. Такого, чтобы: «Мы это обязательно должны посмотреть!» — такого нет.

— Где предпочитаете смотреть фильмы — дома или в кинотеатре?

— В Казани — в кинотеатре, в Москве — дома. Едва ли не каждый вечер включаем перед сном какой-нибудь фильм, но обычно не досматриваем — засыпаем.

— Режим?

— Да, без него — никуда. Даже половины той работы не выполнить, что ты выполняешь ежедневно. Режим — это уже и привычка, и потребность. Привычка — вставать в одно и то же время, потребность — когда днем начинаешь засыпать. Все спортсмены спят днем, такой вот у нас взрослый детский сад.

— Часто удается из Казани вырываться домой в Москву?

— Часто, спасибо тренеру. Конечно, хотелось бы чаще, но все в пределах разумного.

— Какой город назовете родным?

— Москву. Челябинск — это то место, откуда я родом, тот город, где остались родственники.

— Вы перебрались с столицу в 2004 году. Как быстро удалось адаптироваться к московскому ритму жизни? Согласитесь, бывать в Москве и жить в Москве — это совершенно разные вещи.

— Безусловно. Но я очень быстро вписалась в московскую жизнь. В какой-то момент поняла, что влилась в эту толпу, которая бежит. И так же запинаюсь о приезжих — а ты видишь, что это приезжий, потому что он остановился в метро, чтобы прочитать табличку. И так же реагирую: «Ну что же вы тут встали, отойдите уж в сторонку!» И спокойно живу в этом городе.

— Когда одну из ваших партнерш по казанскому «Динамо» спросили, что команда буде дарить тренеру на 23 февраля, она ответила: «Шахматы. Он любит все деревянное».

— Не знаю, что она имела ввиду, говоря о деревянном, а вот шахматы и нарды наш тренер действительно любит, но это мы ему на день рождения подарили большой красивый набор для этих игр. А 23 февраля всех мужчин клуба поздравляли — подарки выбирали Маша Бородакова и наш бухгалтер.

— Волейбол можно сравнить с шахматами?

— Думаю, да. Конечно, в волейболе важны физические кондиции, но и хорошая тактика должна быть.

— В отличие от футбола, в котором в нашей стране разбираются все, кроме тех одиннадцати, что на поле в майках сборной России, волейбол не такой популярный. Я бы даже назвал его элитным: с виду простой — всего-то три касания мяча, но за эти три касания команде надо что-то сделать, чтобы переиграть соперника. Что именно?

— Быстро сообразить, когда к тебе мяч летит. Пошла на тебя передача, нужно атаковать, но перед атакой за доли секунды ты должен увидеть блок и понять, куда тебе нападать. Все происходит очень быстро и, если углубляться, выполнить это, наверное, очень сложно. Но для нас уже не так сложно. Все делается на опыте, инстинктах, знании. Это с годами приходит.

— Под Гамову в команду подбирают связующего?

— Нет, никогда пасующего не берут под того или иного игрока. Набрать команду — прерогатива тренера, он решает, с каким войском ему идти в бой. И по этому вопросу никогда нее будет советоваться с игроками, такое невозможно в принципе.

— Насколько отношения игроков на площадке переносятся в жизнь вне зала?

— Такое, конечно же, есть. Безусловно, не все, но точки соприкосновения присутствуют. И если у тебя в жизни с людьми нормальные взаимоотношения, то и на площадке все нормально будет. Случается, что за площадкой никак не общаешься с партнером, но мы же профессионалы, должны выходить и работать. Если люди не справляются и переносят на площадку какие-то не самые хорошие личные взаимоотношения, это плохо.

— Какие слабости есть у Екатерины Гамовой? Что вы себе время от времени позволяете?

— Поплакать. Я очень эмоциональный человек, могу и порадоваться, и поплакать. Как говорит мой муж: «Поплакать — это хорошо, потому что ты плачешь, а потом смеешься».

— Когда к вам пришло понимание, что волейбол с его победами и поражениями, вообще спорт — не самое главное в жизни?

— Довольно давно. Случился момент, когда не стало моей мамы, и после этого я точно знаю: победы, поражения — это все радостно или печально, но не самое главное в жизни. Согласитесь, после таких потерь происходит переосмысление всего, что творится в этом мире и понимание того, что здоровье твоих родных и близких — самое главное.

— Ваш отец…

— Он никак не участвовал в моей жизни, я его не знаю. Можно сказать, что его и не было.

— Есть какие-то вещи, которые вы никогда не простите другим людям?

— Нет, я не злопамятна. Слишком люблю себя, чтобы помнить о чем-то не самом приятном и говорить себе: «А вот то-то я тому-то человеку никогда не прощу!» Если люди меня как-то подставляют, я просто иду дальше, вычеркивая их из своей жизни.

Справка

Екатерина Гамова (родилась 17 октября 1980 года в Челябинске) — российская волейболистка, Заслуженный мастер спорта России, одна из лучших диагональных нападающих современности.

Рост: 202 см

Высота атаки: 321 см

Высота блока: 310 см

Вес: 80 кг

Клубная карьера: «Метар» Челябинск (1996 — 1998), «Уралтрансбанк» Екатеринбург (1998 — 2000), «Уралочка» Екатеринбург (2000 — 2003), «Динамо» Московская обл. (2003 — 2004), «Динамо» Москва (2004 — 2009), «Фенербахче» Стамбул, Турция (2009 — 2010). С 2010 года в «Динамо-Казань».

Достижения с клубами: Восьмикратная чемпионка России (2001−2003, 2006, 2007, 2011, 2012 гг.), четырехкратная обладательница Кубка России (1996, 1997, 2010, 2012 гг.), чемпионка Турции (2010), обладательница Суперкубка и Кубка Турции (2010) (. 4-кратная финалистка Лиги чемпионов, двукратный бронзовый призер Лиги чемпионов.

В сборной России с 1999 года. Двукратная чемпионка мира (2006, 2010 гг.), двукратная чемпионка Европы (1999, 2001 гг.), двукратный серебряный призер Олимпийских игр (2000, 2004 гг.) Победитель (2002), серебряный (2000, 2003, 2006, 2009) и бронзовый (2001) призёр гран-при.

Замужем. Муж Михаил Мукасей, кинооператор и продюсер, сын режиссера Светланы Дружининой и Анатолия Мукасея.