«В Америке люди платят, чтобы заниматься фехтованием». Как казанская девушка работает тренером сборной США

В последние дни января в Поволжской академии спорта сдавала зимнюю сессию первокурсница Камилла Ваксман, приехавшая ради этого из Америки, куда она уехала в качестве серебряного призёра Олимпиады Камиллы Гафурзяновой. В интервью «БИЗНЕС Online» она рассказала о том, как, живя в США, избегает разговоров о политике, как американцы готовы платить деньги ради того, чтобы заниматься фехтованием, и ради чего она поступила в академию.

«ПОСТУПИЛА В АКАДЕМИЮ СПОРТА, ЧТОБЫ СТАТЬ ДИПЛОМИРОВАННЫМ ТРЕНЕРОМ»

– Камилла, какими судьба в родных пенатах?

– Сессия! Студентка Камилла Ваксман учится на первом курсе магистратуры (смеется). Кстати, в России я до последнего времени значилась по девичьей фамилии Гафурзянова, но совсем недавно взяла фамилию мужа, спустя три года после свадьбы. А в Америке я работаю в самом старом клубе этой страны, открытом еще в 1896 году, помимо этого тружусь в качестве ассистента главного тренера женской сборной США по рапире. Но это еще не все. С недавнего времени устроилась на работу в Колумбийский университет, буду там преподавать йогу и лечебную физкультуру, для профилактики спортивных травм.

– Вы беретесь за такое количество работы, чтобы зарабатывать?

– В первую очередь я стремлюсь продвигать наработанные мною идеи правильного восстановления после соревнований, а также пропагандировать здоровый образ жизни среди населения. На собственном опыте я поняла, что правильному восстановлению спортсменов не уделяли должного внимания. Нам приходилось этим заниматься самостоятельно, и у меня есть мысль в дальнейшем помогать моим коллегам, которые могли бы при этом не прерывать тренировочный процесс. Планировала начать эту практику лет через пять, но мне очень повезло в том, что меня пригласили работать в университет.

	Камилла Гафурзянова с серебряной медалью Олимпиады

– Поступив в Поволжскую академию, вы озаботились получением второго образования?

– Да, я закончила Московский государственный университет путей сообщения по специальности «спортивный менеджмент». Я уже работаю тренером, но, понимаю, что многое делаю наугад, повторяя то, что получила от своих наставников. А я заинтересована в том, чтобы стать квалифицированным тренером, поэтому и поступила в Академию спорта. Тем более, что диплом Поволжской академии котируется во всем мире, в том числе и в Америке. Когда меня там спрашивали в какой области я получаю образование, то я ответила, что «подготовка высококвалифицированных спортсменов». Там удивились, пояснив, что конкретно по этой теме в Америке вообще не дают образования. Наиболее приближенной к спорту является тема спортивной физиологии, по которой можно получить образование.

– Вы долгое время жили в Москве, продолжая оставаться татарстанским представителем в сборной России. Причем, без всяких параллельных зачетов. Каким образом вы поддерживали связь с родиной?

– Одним из моих тренеров был Ильдар Шаймарданов. В Москве я работала под руководством тренера сборной страны. А с Ильдаром Равильевичем старалась увидеться, пообщаться каждый раз, когда приезжала в Казань на выходные, каникулы в вузе, и на соревнованиях. Общалась с ним по телефону, по электронке. И отмечу, что он всегда меня поддерживал. Мне даже кажется, что он был одним из немногих из мира спорта, кто верил в мой успех на Олимпиаде. Был момент, когда даже я разуверилась, а он продолжал верить.

«ТРЕНЕР СБОРНОЙ ГОВОРИЛ, ЧТО НУЖНА ОПЕРАЦИЯ НА СЕРДЦЕ»

– Из татарстанских призёров Лондона вы единственная, кто быстро исчез со спортивного горизонта. Я думал, что вы будете выступать, хотя бы до Рио…

– Я тоже так думала (смеется). Для меня это, если честно, больная тема. У меня были некоторые, не совсем серьезные, проблемы с сердцем. И мне доктор сборной страны предложил сделать операцию на сердце. Я согласилась. Но муж мой предложил обследоваться у других врачей. Я прошла обследование у двух кардиологов в Сингапуре и одного врача в Нью-Йорке, и все трое сказали, что сердце здоровое, не требующее никакой операции. А они, сами по себе, уменьшают длительность жизни. Тем более, если дело касается сердца. Для спорта я бы получила кратковременный эффект, но в долгосрочной перспективе это ударило бы по моему здоровью. Я пыталась доказать нашим врачам, что здорова, что готова, но ни в Москве, ни в Казани, нигде меня не принимали, нигде не рассматривали все эти заключения иностранных докторов. Так я год «прокаталась», потратив кучу времени и денег, после чего решила закончить спортивную карьеру на высокой ноте в качестве серебряного призёра Олимпиады.

– Как вы пробивались на главные старты современности? В 2011 году выиграли студенческий чемпионат Европы в Казани, стали героиней Универсиады в Шэньчжене, выиграв там два «золота», после чего забронировали себе место в сборной?

– Всё далеко не так. На самом деле, мне пришлось из-за травмы пропустить сезон 2010 года, и еще за пару месяцев до студенческого чемпионата Европы мне московский тренер говорил:«Задумайся, стоит ли тебе продолжать спортивную карьеру?» Видимо, эти слова оказали на меня мотивирующее значение, и я смогла собраться. Выиграла Европу, а победа на Универсиаде открыла мне дорогу в олимпийский отбор.

	Две золотые награды Универсиады

– А уже перед Олимпиадой вы выиграли чемпионат Европы в команде, «вынеся» своих соперник по финалу – сборную Италии.

– Да, всё так (смеется). Тренер нам тогда сказал, что кто хорошо выступит, тот будет стартовать на Олимпиаде. Поэтому, для нас та Европа как раз и стала главным отборочным стартом. У нас не было выбора. Что итальянок громить, что кого другого. А итальянки вообще не заморачивались по поводу результата, поскольку они уже себе место на Олимпиаде забронировали. В итоге, мы эмоционально расплескались, а они просто подводили себя к олимпийскому старту через европейское первенство. Чемпионат Европы – большой старт, но в олимпийский год он далеко не главный. В итоге, стратегический план итальянок сработал на все сто.

«БАРИЕВ ПОДДЕРЖАЛ МЕНЯ ПОСЛЕ ОЛИМПИЙСКОГО ФИНАЛА»

– В четвертьфинале командных соревнований вы фехтовали, и сборная России одержала достаточно легкую победу. А уже с полуфинала вас в команде не было.

– Да, меня заменили, но по правилам соревнований обратную замену делать нельзя. Поэтому для меня Олимпиада закончилась с окончанием 1/4 финала, И дальше я уже могла только болеть за подруг по сборной. Марат Бариев, наш бывший министр спорта, тогда подошел ко мне со словами: «Камилла, считаю, что зря тебя заменили». Хотя я считаю, что в финале с Италией было бы очень тяжело. Но, что было, то прошло…

– А почему вы в соцсетях позиционировали себя, как Мила Манзарек?

– Я долгое время не хотела там присутствовать под своей фамилией. И взяла фамилию моего любимого композитора, писателя, режиссера, в общем, человека-оркестра Рэя Манзарека. Я по-настоящему восхищаюсь этим человеком, потому, что, за что бы он не брался, всё делал очень здорово.

– Америка, где вы сейчас живете, в последнее время здорово прогрессирует в фехтовании. За счет чего?

– За счет работы наших тренеров, выходцев из Советского Союза, и местных энтузиастов. Казалось бы, совсем недавно американские фехтовальщики были аутсайдерами, а сейчас даже в рапире мужская сборная вышла в лидеры в командном зачете, а три фехтовальщицы до недавнего времени входили в число восьми сильнейших в мире. Фехтование есть в американских школах, а любой уважаемый университет располагает фехтовальной командой. Это и повлияло на подъем фехтования за последние десять лет. Потому, что о какой-либо финансовой отдаче от него говорить не приходится. Скорее, наоборот. Американцы сами платят за возможность тренироваться и заниматься этим видом спорта. Олимпийский комитет выделяет какие-то средства на спортсменов, но это копейки, если говорить об Америке, центы. Федерации существуют за счет спонсорской помощи, меценатства.

– Какой интерес меценатам?

– Я могу попытаться объяснить ситуацию на примере нашего клуба. Он является общественной организацией, не созданной для зарабатывания денег. Он существует на членские взносы и пожертвования спонсоров. Причем, наш клуб дорогой, престижный, и членство в нем обходится в 900 долларов в год. Причем, членство не дает возможность бесплатно пользоваться всеми услугами клуба. Людям необходимо еще платить за индивидуальные тренировки и за аренду шкафчиков, что обходится еще в 500 долларов в год. Я, как тренер, получающий зарплату в клубе, очень рада, что есть такие люди, которые могут себе позволить это. Большим подспорьем для нашего вида спорта является его популярность в университетах. Они отправляют своих детей обучаться фехтованию, понимая, что потом молодые спортсмены будут получать преференции при обучении в вузе. В этом плане фехтовальщики представляют собой «белую кость», потому, что тренеры в вузах охотятся за подобными абитуриентами.

– А в чем выражается интерес в фехтовальщиках у вузов?

– Вопрос престижа. Причем, спортсмены, будучи студентами, не должны получать денег за свои выступления. Я знаю случай, когда фехтовальщик был отчислен из университета, за то, что он выступил фотомоделью. Причем, ему за сьемку не заплатили, но написали, что футболка, которая на нем надета, стоит столько-то долларов. Это стало основанием для исключения студента из вуза. После чего он плюнул на учебу, стал профессиональной моделью, и на эти деньги оплачивает… занятия фехтованием.

«ПРОДОЛЖАЮ ВЫСТУПАТЬ НА СОРЕВНОВАНИЯХ»

– Америку рисуют, как страну, сконцентрированную на трех видах – баскетболе, бейсболе, американском футболе. Ваш титул олимпийского призёра в командных соревнованиях там котируется?

– Да, конечно. Я пока молодой тренер, «без истории», и мне тяжелее было бы конкурировать с коллегами по тренерскому цеху, не имей я такого титула. Но некоторые родители обращают на это особое внимание и хотят, чтобы с их детьми работал призер Олимпийских игр. А в личном зачете, в команде, не особо важно. По мне завоевание командной медали даже труднее, чем в личных соревнованиях, потому, что не всё зависит только от тебя. Другое дело, что фамилии чемпионов в команде труднее запомнить, чем человека, отличившегося в индивидуальных соревнованиях.

– Вы продолжаете выступать на соревнованиях?

– Я сейчас в качестве спарринг-партнера помогаю своей американской подруге отобраться в олимпийский Рио. Помимо этого, я раз в неделю фехтую для поддержания спортивной формы. Однажды выступала на соревнованиях, выиграла. Но там уровень был не очень высокий, не национальный чемпионат. Турниры на национальном уровне проводятся три раза в год, и на одном из них, открытом чемпионате США, я имею право выступать. Но я представляю, что для участия в нем мне необходимо серьезно поработать над выносливостью. Если на чемпионате России количество участников достигает 50 человек, то там их может доходить до трехсот. А это увеличивает количество боев. И чтобы выдержать такой ритм недостаточно одной тренировки в неделю, как я делаю сейчас.

– Я все подвожу вас к вопросу потенциального возвращения на дорожку. Помнится, Олег Скоробогатов ушел из фехтования в 24 года, пережил развал СССР, занимаясь бизнесом, йогой, а спустя 16 лет вернулся в спорт, и стал чемпионом России в 41 год. Вам даже на следующей Олимпиаде будет меньше, чем ему на десять лет.

– На прошлых Европейских играх отличился француз, у которого перерыв в карьере составил десять, если я не ошибаясь, лет. Такие примеры меня мотивируют, и не дают мне ставить на себе крест, как на действующей спортсменке. Помимо прочего, мне интересно применять какие-то новые техники, знания, к чему я пришла в то время, когда отошла от активного спорта. Интересно, как можно применять, допустим, дыхательные, или ментальные тренировки, что я изучала в йоге.

– А как вы предполагаете дальнейшую свою жизнь, после окончания Академии спорта? Станете тренером? И где будете работать?

– Так далеко загадывать… То, что я в итоге стану тренером, я уже знаю. А где буду работать? Пока не знаю.

«ДЛЯ АМЕРИКИ ВАЖНЕЕ ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА»

– Десять лет назад на ресепшне в одном из фитнес-центров работала призер юниорского чемпионата мира Надежда Балмасова. Я спрашивал у нее – почему она тут трудится, а не пойдет на работу, допустим, тренером. Она отвечала, что зарплата в две тысячи рублей не сильно мотивирует на такую работу. Сейчас финансовые условия изменились?

– Не очень сильно. Знаю, что в России это неблагодарная работа, у меня мама – тренер по фехтованию. Хорошо заработать можно только в том случае, если твой ученик стал олимпийским призером, и ты имеешь права претендовать на премию, равную половине его премиальных. Но Олимпиады бывают раз в четыре года, и еще нужно отличиться на них… Поэтому, на данный момент я бы предположила, что останусь работать в Америке.

– Не ощутили на себе осложнившиеся политические отношения между Россией и США?

– Совершенно нет. Во-первых, американцы не интересуются внешней политикой, сконцентрировавшись на внутренней. Максимум, они могут быть заинтересованы в событиях, происходящих у соседей – в Канаде и Мексике. Европа так далека от Америки, что трудно за ней наблюдать. Вот скоро выборы президента США, это да, это их очень волнует, занимая большое время на телевидении, вызывая жаркие споры на работе. Во-вторых, я сама не интересуюсь политикой, как, кстати, в свое время советовал мне делать папа. Он сказал: «Держись подальше от политики. И тебе будет легче и бесконфликтней в жизни». Так я и делаю…