комментарии 10 в закладки

Этот тренер воспитал Пестушко, Валиева и Билялова. Поговорили с ним о детском хоккее

erid:

Он рассказал, как меняется поколение детей.

Ленар Вильданов на сегодня – один из сильнейших тренеров Академии хоккея «Ак Барс». В прошлом году он занял второе место в финале первенства России с ребятами 2003 года рождения, а в этом выиграл спартакиаду учащихся со сборной Татарстана. Среди его воспитанников – нападающие Максим Пестушко и Алексей Угаров, защитник Ринат Валиев, вратарь Тимур Билялов и другие. В интервью нашему изданию он рассказал, как в 25 лет приехал в Нижнекамск, вместе с родителями детей построил хоккейную коробку и начал тренировать.

Ленар Вильданов / фото: пресс-служба Академии хоккея


«ПРО ВАЛИЕВА ГОВОРИЛИ, ЧТО ЭТО МАЛЬЧИК С ДВУМЯ СЕРДЦАМИ»

 Ленар Расимович, ваш воспитанник Тимур Билялов рассказывал, что так и не понял, почему вы решили взять его в хоккейную школу... 

– Билялов был мальчиком физически одаренным: папа – тренер по баскетболу, мама была завучем в баскетбольной школе. Фактически он вырос в спортзале. Парень – игровик до мозга костей, в нашей команде он играл лучше всех во все виды спорта: и в баскетбол, и в футбол, и в волейбол. Он генетический спортсмен: уже в детском садике больше всех бегал, прыгал. Как можно было мимо такого пройти? Даже тот, кто ничего не понимает в хоккее, мимо не прошел бы.

– Почему решили сделать из него вратаря?

– Я всегда говорю: выбирай самого лучшего – ставь в ворота – и будешь жить спокойно. У меня все вратари во всех возрастах были сборниками: Степан Горячевских поиграл за сборную Беларуси, Билялов был во всех юниорских сборных, сейчас в 2003 году есть вратари уровня сборной.

– Всегда казалось, что Билялов не совсем крупный для вратаря...

– Он никогда маленьким не был. У него папа за 190 сантиметров. Я рассчитывал, что он будет с папу, но он остался на уровне 180. Мы его, кстати, всегда называли фартовым.

Тимур Билялов / фото: Сергей Елагин, БИЗНЕС Online


– Почему?

– Он всегда умудрялся ловить шайбы немыслимым образом: спиной к воротам, лежа на боку. Он сильно отличается от классических вратарей. Наверное, это можно отнести к индивидуальным особенностям его техники.

– Из этого же возраста у вас вышел защитник Ринат Валиев, который сейчас играет в системе «Калгари»...

– Про него всегда говорили, что это мальчик с двумя сердцами. Настоящий мотор был. Он играл в защите, но больше всех бегал в атаку, мог даже один на один выйти с вратарем. Я до 10 лет не заставляю ребят играть в пас. Вот он у меня и бегал туда-сюда.

– Почему не заставляете?

– До 10 лет они не могут качественно отдать и принять передачу, поэтому лучше научить их хорошо владеть шайбой и обыгрывать соперника. Но уже после 10 лет мы постепенно учимся играть в пас.

– Валиев действительно выделялся среди сверстников?

– Да, он был фактурным и работоспособным. Он за одну смену мог несколько раз подключиться в атаку и вернуться в оборону. Я с ним встречаюсь в каждый его приезд (Валиев сейчас играет в АХЛ, провел 12 матчей в НХЛ, - ред.). Я слышал, что был заинтересован в его возвращении, но, видимо, пока что-то не срослось. Возможно, его устраивает жизнь за океаном.

– Нападающий «Ак Барса» Артём Михеев ведь тоже фактически ваш воспитанник?

– Его не я набирал, он попал ко мне в 10-летнем возрасте.

– Говорят, он никогда ничем не выделялся?

– Физически – возможно, очень худым был. Но голова у него светлая, игровиком был, очень умным парнем. По пониманию игры он всегда выделялся в команде. Мы были уверенны, что он сможет заиграть.

Максим Пестушко / фото: Сергей Елагин, БИЗНЕС Online


– Другой ваш воспитанник – Максим Пестушко – сейчас играет в «Барсе». Многие до сих спорят, чей он воспитанник – нижнекамский или челнинский? 

– Он занимался в Челнах до десяти лет. Я его приметил на турнире в Нижнекамске, пригласил к себе. Интерната в то время в Нижнекамске не было, ему приходилось жить у ребят, иногда даже у классной руководительницы, так как ездить из Челнов в Нижнекамск каждый день было затруднительно. То есть, парень прошёл огонь и воду. Я всегда говорил, что он должен был заиграть хотя бы из-за того, что сколько всего перетерпел. 

И в один момент ему улыбнулась удача: находясь во второй команде, он оказался случайно у Владимира Крикунова. Все уехали после сборов, а он почему-то задержался в Нижнекамске. В тот момент не хватало людей в первой команде на двустороннюю игру, и его пригласили. Потом его поставили на игру регулярного чемпионата КХЛ, на третий или четвертый матч он отдал голевую передачу и весь оставшийся сезон отыграл в главной команде в качестве лимитчика. 

– Не удивлены, что Пестушко до сих пор играет?

– Нет, не удивлен, ведь ему всего 34 года. Из моих воспитанников и Ильшат Билалов играет, и Степан Горячевских. Если бы у Алексея Угарова не было проблем с коленом, он тоже ещё, наверное, поиграл бы.

«В НИЖНЕКАМСКЕ ОБОШЕЛ ВСЕ ДЕТСАДЫ»

– Вы ведь какое-то время тренировали Валерия Ничушкина, когда он был в «Ак Барсе»?

– Я тогда только переехал из Нижнекамска в Казань, взял нескольких ребят с собой, под меня еще набрали ребят из других городов. В их числе был и Ничушкин. Родители меня знали, решили посмотреть, что и как в Казани. В итоге он остался и уехал только через два года.

– Говорят, родители попросили определённые условия у клуба, чтобы Ничушкин остался в Казани...

– Подробностей я не знаю, но они решили вернуться в родной Челябинск. Мальчишка-то талантливый, это сразу было видно. В 17 лет он уже играл в главной команде «Трактора» у Белоусова.

– Челябинская школа действительно настолько сильная?

– В Челябинске уникальная хоккейная школа. Достаточно посмотреть, сколько там выросло великих хоккеистов. Школа своеобразная. У них на ЧТЗ всегда была коробка, а сзади неё – небольшой «лягушатник». На нём человек 30 - 40 помещалось одновременно, сама коробка – очень маленькая. Дети там с утра до вечера катались, мы их жуками называли. Зато за счет малого пространства дети имели маневренное катание и хорошие руки. Представьте, насколько тяжело было не потерять шайбу, когда места мало, а вокруг тебя 40 человек.

– Интересно...

– Я этот метод взял себе на вооружение. На маленькую коробку выпускал ребят с шайбой: в догонялки одновременно играли 30 - 40 человек. Мы им создавали условия, в которых они могли развиваться в правильном направлении.

Андрей Свечников / фото: Сергей Елагин, БИЗНЕС Online


– Когда в юном возрасте появляются такие таланты, как Ничушкин, начинаются разговоры, что они переписанные. Так было и с Наилем Якуповым, и с Андреем Свечниковым...

– Наверное, есть тренерская зависть. Неважно, что говорят про Свечникова, он сейчас отвечает на все вопросы: выходит за «Каролину» и забивает. У него талант – это Богом дано. По Овечкину или Малкину всегда такие разговоры были, по Буре – тоже. Но у них был талант, а если его нет – ты хоть на три года перепиши возраст – всё равно в будущем никак не поможет. Я не спорю, в какой-то момент у тебя будет небольшой гандикап на первом этапе перед сверстниками, но потом эта фора становится бессмысленной.

– Возможно ли за один набор просмотреть всех детей одного возраста?

– В Нижнекамске я посмотрел каждого мальчика 1985 года рождения, которые ходили в детские сады. Их, по-моему, было 930. В Казани 2003 года рождения было около пяти тысяч ребят, многих из них я посмотрел. Там дальше уже своя технология – есть 10 тестов, по которым я определяю предрасположенных к хоккею детей: кто лучше прыгает, кто бегает, кто в пространстве быстрее ориентируется. Казалось бы, набор простых тестов, но они мне помогают.

– То есть, в пять  -шесть лет уже можно определить предрасположенность ребенка?

– Да, можно увидеть, кто в подвижных играх хорошо себя проявляет, кто хорошо ориентируется в пространстве, а кто лучше общается с мячом.

«ВО ВРЕМЯ НАБОРА ПРИХОДИЛОСЬ ЗАВОДИТЬ ВТОРОЙ ТЕЛЕФОН» 

– Вы сейчас работаете с командой 2003 года рождения. Расскажите, как её набирали?

– Я брал письмо от клуба с просьбой разрешить провести просмотр мальчиков в детском саду на предмет их приглашения в хоккейную школу. Бумага за подписью директора СДЮСШОР «Ак Барс». Это был первый шаг, потому что сейчас просто так в детский сад не зайдешь. С этой бумагой я шел к заведующей и просил разрешения на просмотр ребят.

Общался с воспитателями, рассказывал, что мне нужны сообразительные и подвижные мальчики. Они советовали, кого можно взять. В каждой группе мне показывали по три-четыре мальчика. Затем я приглашал их на тренировочные занятия в базовые школы. Таких школ в Казани было пять.

– Получается, дальше детей ждал еще один просмотр?

– Да, в школе я собирал всех тех, кого набрал из детских садов. Там мы уже работали в спортзале, я выбирал наиболее обучаемых и активных ребят. Во время этого просмотра часть детей отсеивалась.  

На следующем этапе с помощью клуба мы объявляли дополнительный набор детей: по городу висели объявления, по телевизору во время хоккейных матчей шла бегущая строка. Звонков было много, приходилось заводить второй телефон и после девяти вечера его выключать, потому что сутками звонили.

Фото: пресс-служба Ак Барса


– Во время набора голова не болела?

– Не то слово. Набор для детского тренера – самое тяжелое время, но этот год определяет твою работу на несколько лет вперед. Кого наберёшь, с теми и будешь работать в будущем.

– Вы работали с ребятами 1985, 1995 и 2003 годов рождения. Как меняется поколение детей?

– Сейчас дети становятся заложниками амбиций своих родителей: если у ребёнка что-то не получается, мама и папа начинают на него давить. Для меня важно найти общий язык не только с детьми, но и с родителями. Я всегда стараюсь выстраивать честные отношения – говорить с родителями прямо.

Фото: Сергей Елагин, БИЗНЕС Online


 Сейчас у детей больше соблазнов, чем ещё десять лет назад: планшеты, интернет, компьютерные игры...

– Во время сборов и выездных матчей мы разрешаем пользоваться телефонами только после игр и тренировок. Из-за телефонов они не могут сконцентрироваться, даже в тихий час нормально поспать. После игры на час – пожалуйста. А перед играми – в пакет и в тренерскую. Они тратят много эмоций, когда сидят с гаджетами. Мы, кстати, стабильно из года в год лучше играем на выезде, потому что там ребята у нас круглыми сутками находятся под присмотром с соблюдением режима. А дома мы это контролировать не можем. Парни внутри себя должны быть профессионалами, уметь готовить себя к тренировкам и играм. Воспитывать самодисциплину.

– В каком возрасте ребенок становится профессионалом по отношению к хоккею?

– Мы считаем, что в 14 - 15 лет. Есть хорошая английская система воспитания «трех семерок», которая признана во всем мире. До семи лет ребенок царь и бог, вы можете потакать всем его прихотям. С семи до четырнадцати лет он – раб своих родителей: пошел, принес, сделал. А с четырнадцати лет – он друг, с ним уже надо говорить на равных и учитывать его мнение. 

«В 1991-М ХОККЕЙ БЫЛ ПРАКТИЧЕСКИ УБИТ»

– Начав тренерскую карьеру в Казани, как вы оказались в Нижнекамске?

– В Казани я был тренером «Волны», но возможности попасть оттуда в СК имени Урицкого не было. Там работали в основном ребята, которые отыграли в первой команде, и это были уже взрослые корифеи – компания седых дядек, пробиться в Урицкого было практически невозможно.

Я тогда только начинал тренерскую карьеру, мне было 25 лет, и получилось, что появилась возможность уехать в Нижнекамск, как-то себя проявить уже на первенстве России. Клубные команды Казани тогда не участвовали во всероссийских соревнованиях, от Казани на них выступал только СК имени Урицкого. Отъезд в Нижнекамск был единственной возможностью попробовать себя на более высоком уровне.

– Что из себя представлял тогда хоккей в Нижнекамске?

– Он был в ужасном состоянии. 1991-й год: можете, наверное, представить, что происходило в стране. Многие стадионы были закрыты. Такой же стадион, как в Казани, допустим, где-нибудь в Саратове или Ижевске, закрывался, стелили ковёр и продавали машины. А команды, которые занимались в этих дворцах, выгоняли на открытые площадки. Хоккей отходил на второй план. В Нижнекамске был искусственный лед на открытой площадке. Его хватало примерно на шесть-семь месяцев в году. На этот лёд пускали только старшие группы, льда для всех не хватало. Рядом было футбольное поле, и у меня возникла идея поставить там хоккейную коробку.

– Вы предложили родителям, они согласились?

– Там даже предлагать не пришлось, потому что условий других всё равно не было.

Мы реализовали эту идею вместе с тренером старшей команды Виктором Лялиным и группой родителей. На ровном месте из подручного материала сколотили коробку, залили лед и сделали разметку. Целый год эта коробка была нашем распоряжении, мы сами составляли расписание. Льда у нас было достаточно.

Фото: пресс-служба Ак Барса


– Много времени проводили на коробке?

– Фактически жили там. Через день мы с родителями заливали и чистили лед. Условия были такие, что покажи их сейчас нашим детям – не поймут. За воротами не было заграждений, потому что не было возможности сетку-рабицу найти. Каждая выброшенная шайба улетала в сугроб, не всегда её находили. Зато весной собирали «урожай» вёдрами. Три сезона, если не ошибаюсь, мы ставили эту коробку. Уже потом нам стали давать лёд на основной коробке.

– Вы сказали, что набирали пять групп, а хоккейной формы как на всех хватало?

– Пришлось собирать деньги с родителей. Мы тогда заказали комплекты формы в Уфе. В стране форма производилась только в Москве и в Уфе – это была простенькая фабрика какого-то спортинвентаря или что-то такое – сейчас уже не вспомню. Там мы купили четыре комплекта по 15 форм, а дальше я пошёл на склад и из старой формы добрал ещё столько же. Таким образом мы одели и обули больше ста человек. Вот в таких условиях выросли люди, которые после стали игроками КХЛ – Угаров, Билалов, Пестушко, Горячевских и Сарваров.

– Хоккеисты рассказывают, что в 90-х в Нижнекамске была непростая криминогенная обстановка...

– Такая ситуация была во всей стране. Но хоккеисты пользовались уважением, нас особо не трогали. Конфликты, конечно, были – в школе или по дороге к ней, но до серьезных проблем не доходило. И в Казани так было: если в Урицкий приезжаешь в первую школу или идёшь с баулом и клюшкой на тренировку, тебя не трогают.

– Среди ваших воспитанников были те, кто выбрал улицу, а не хоккей?

– На моей памяти такого не было.

– В Нижнекамск вы приехали в 25 лет, когда не было никаких условий, но решили их сами создать. Что вами двигало?

– Все было на энтузиазме – было огромное желание кому-то что-то доказать. Стать востребованным тренером. Я сам рос без отца, тренер был как отец, и у меня не было вопроса о профессии. Я точно знал, кем буду, и для этого учил предметы в школе – ту же биологию и химию, которые нужны были для поступления в институт физкультуры. С начального класса, занимаясь этим спортом, я стремился стать тренером. 


Читайте также об академии хоккея:

Академия хоккея ищет таланты. Ваш ребёнок может попасть в большой клуб

Команды академии хоккея съездили в «Сириус» и всех обыграли. Поговорили с тренерами ребят

Досрочная победа: команда Академии хоккея «Ак Барс» – чемпион Поволжья за месяц до окончания турнира


Руслан Васильев
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите Ctrl + Enter
версия для печати
Оценка текста
+
1
-
читайте также
наверх