«Не считаю, что заслужил памятник». Вспоминаем с Алекно финал Олимпиады-2012

Сегодня десять лет великой победе.

12 августа 2012 года в Лондоне волейболисты сотворили один из самых ярких  подвигов в истории российского спорта. В олимпийском финале с Бразилией они уступали 0 – 2 по партиям и 19:22 в третьем сете, но одержали волевую победу – в том числе благодаря корректировкам, которые внёс в игру главный тренер Владимир Алекно. 

Знаменитый наставник накануне юбилейной даты дал интервью «БО Спорт», в котором вспомнил ключевые моменты триумфальной Олимпиады, вновь восхитился мужеством игроков и рассказал, почему рокировку Дмитрия Мусэрского и Максима Михайлова не стоит считать гениальной.

«Взял бы Тетюхина даже ради одной игры»

– Владимир Романович, как вы обычно проводите 12 августа?

– В первые годы отмечал день победы на Олимпиаде в кругу друзей. Все помнили эту дату, для всех это было важно. Затем событие стало покрываться пылью истории. Сейчас застолье уже не проводим, но этот день всё равно особенный, бывает много звонков. Серёга Тетюхин, Тарас Хтей, Сашка Волков всегда звонят, поздравляют.

– Есть фраза: «Буду об этом рассказывать внукам». Что вы расскажете своим об Олимпиаде в Лондоне?

– Обо всём, что вспомню – если им, конечно, будет интересно. Может, это прозвучит нескромно, но, думаю, внуки могут гордиться спортивной жизнью деда – им достаточно зайти в кабинет, который больше напоминает музей. Я собрал там трофеи и медали.

– В честь тренеров Геннадия Шипулина и Николая Карполя уже установили скульптуры. Есть мнение, что за олимпийский триумф вы тоже заслужили памятник при жизни.

– Честно говоря, даже не задумывался над этим. Я не считаю, что заслужил памятник. В командных видах спорта результат делает команда, я бы ничего не добился без игроков. Если говорить о победе на Олимпиаде, то руку к ней приложили очень многие. Она сложилась из сотен решений и действий. Начнём с того, что федерация и её шеф Николай Платонович Патрушев снова доверили мне сборную после «бронзы» Пекина. Это был первый шаг. В некоторых моментах руководство могло надавить, поддушить, но вместо этого я чувствовал поддержку. Что касается команды, то у нас подобрался великолепный коллектив. Я говорю как об игроках, так и о персонале: врачи и массажисты работали на износ – лишь бы помочь игрокам и поставить их на ноги.

Бывший врач сборной России уехал в США. Поговорили с ним о травмах в волейболе, игре на уколах и митингах

– Капитан той сборной Тарас Хтей вспоминал: «У нас была удивительная команда, сплошь состоявшая из травмированных».

– Да, Волков, Тетюхин, Михайлов, Бутько, сам Тарас играли с серьёзными травмами. Но благодаря усилиям штаба и, конечно, собственному мужественному характеру внесли огромный вклад в победу.

– У Сергея Тетюхина из-за проблем с сердцем не было допуска до Олимпиады. Кто был альтернативным вариантом?

– Альтернативы ему не было. Я бы взял Тетюхина даже если бы он смог сыграть только одну или две игры. Его присутствие в команде было гиперважным – для уверенности, для атмосферы, для стабилизации приёма, для всего. Серёга и сам не допускал варианта, что не поедет. Я подходил к нему: «У тебя трое детей, есть риск, это серьёзная ответственность». Он готов был подписать любую бумагу – лишь бы поехать. Думаю, все ребята чувствовали, что эта команда способна на многое. И готовы были рисковать, жертвовать здоровьем.

– Как, например, Александр Волков.

– Да. Я видел как он мучается, хромает после тренировок, как ему откачивают жидкость из колена. Как-то подхожу: «Саша, ты ставишь под угрозу всю дальнейшую карьеру. Стоит ли так рисковать?» Он вскочил со скамейки, схватил меня за руку: «Романыч, очень прошу, не разрушай мечту. Я готов пожертвовать коленом». Это реальные истории, которые показывают насколько ребята были заряжены перед Лондоном. И старались не подавать вида, как им больно.

– Тогда казалось, что карьере Волкова конец, но 10 лет спустя он всё ещё играет, причём в топ-клубе.

– Это удивительно! Столько операций, столько курсов реабилитации… Другой сдался бы. Но у Саши сильный характер, большая вера в себя и огромная любовь к волейболу.

«Победа началась с подач Тетюхина и блока Волкова»

– Что было в ночь перед финалом с Бразилией?

– Конечно, большой стресс, переживания, бессонная ночь. Я-то ладно – мне было важно, чтобы волейболисты не сыграли этот финал ещё ночью. Помню, в карты разрешал играть, заниматься любыми отвлекающими вещами – лишь бы не думали о предстоящем матче, лишь бы не перегорели.

– В итоге перегорели?

– Нет, соперник был хорош. Опытные бразильцы выигрывали ключевые розыгрыши, мало ошибались. Плюс блестяще разобрали Михайлова.

– Рокировку Михайлова и Мусэрского после второго сета многие считают гениальным тренерским решением, которое перевернуло ход финала.

– Все постоянно говорят об этой замене. Но я хочу подчеркнуть – не эта замена выиграла Олимпиаду! Этот ход добил бразильцев, но победа началась с Тетюхина и Волкова. Эти два человека перевернули игру. При счёте 20:22 выйди на подачу не Тетюхин, а любой другой игрок, больше чем уверен, что медаль была бы другой пробы. А потом был блок Волкова на Лукасе. Причём это было его решение, его интуиция. У нас было задание играть по передаче, но он поднялся с центральным и поставил решающий блок.

Не будь серии подач Тетюхина и блока Волкова, никто бы про эту рокировку не вспоминал. Или сказали бы, что Алекно ошибся, поторопился. На самом деле никакого гениального тренерского решения не было, это был логичный  ход. Единственное, что от меня требовалось – смелость его применить.

Волков вспомнил легендарный блок на Лукасе и оценил шансы России в Токио

– Такая игра Мусэрского в финале была божественным озарением?

– Да, воля Всевышнего. Всю Олимпиаду он играл ни шатко ни валко. Но в самый важный момент показал яркую игру. Бразильцы не могли его достать блоком и позволили ему поймать кураж. Когда переключились на него, развязали руки Михайлову и другим игрокам.

– В одном из интервью перед Олимпиадой вы сказали: «Михайлова планирую задействовать по полной программе. Подменять его на этой позиции может доигровщик Ильиных». Почему тогда не упомянули про Мусэрского?

– Честно говоря, уже не помню, но тогда этот вариант тоже был, ведь Мусэрский играл на позиции диагонального в клубе. Когда перед Олимпиадой я представлял состав руководству федерации, главный вопрос, естественно, был по позиции диагонального и риске ехать с одним Михайловым. Мой аргумент был в том, что если нам суждено сыграть что-то серьёзное на этой Олимпиаде, то это серьёзное мы можем выиграть только с Михайловым на площадке. А если что-то случится, то есть Ильиных и Мусэрский. Они одобрили этот вариант. Алексей Обмочаев и Александр Соколов не обладали большим опытом и я считал, что ехать с одним либеро больше риска, чем с одним диагональным.

– Который, как назло, прямо накануне старта Олимпиады подвернул голеностоп.

– Да, Максим травмировался в контрольном матче с Болгарией. Тогда его заменил именно Мусэрский и у него неплохо получалось. С тех пор подобная рокировка держалась в голове, хотя на тренировках мы Дмитрия целенаправленно не наигрывали – он работал как центральный.

– Какой момент Олимпиады вы чаще всего вспоминаете?

– Понятно, что чаще всего спрашивают про финал, про него все говорят. Но ведь к финалу был сложнейший путь. Например, в группе мы выиграли у США, уступая 0 – 2 по партиям и 19:22 в третьем сете. И выиграли! Это был один из ключевых моментов всей Олимпиады. Мы получили огромный заряд уверенности. Наверное, именно тогда запахло победой на турнире.

– Тетюхин признавался, что предпочитает пиво, но после победы в Лондоне «было такое состояние души, что захотелось именно русской водочки». А что захотелось вам?

– В первые минуты после победы была эйфория, момент абсолютного счастья, но сразу после этого пришла пустота – полное эмоциональное и физическое истощение. Конечно, позднее поехали в «Русский дом», там расслабились: и вкусно поели, и выпили. Было задание удержать команду в узде, ведь уже на следующий день был вылет домой, встреча у президента.

– Михайлов рассказывал, что период после победы на Олимпиаде был самым тяжёлым в психологическом плане, ведь была достигнута мечта и стало непонятно, как жить дальше.

– Это то самое опустошение. Но, думаю, через какое-то время каждый нашёл для себя новые цели, новую мотивацию. Согласитесь, двукратный олимпийский чемпион звучит круче? Мне очень хотелось, что Макс им стал в Токио, очень за него переживал. Жаль, что не получилось.

«После Олимпиады ни у кого корона на голове не появилась»

– Как вы считаете, триумф в Лондоне изменил вас как человека?

– Наверное, нет. Что могло поменяться? Безусловно, пришло признание, известность – сама жизнь поменялась.

– Не все справляются со славой.

– Мне кажется, все ребята справились с этим испытанием. По крайней мере, те, кто был рядом со мной, с кем я работал. Тетюхин, Волков, Апаликов, Бутько – все стояли ногами на земле. Ни у кого корона на голове не появилась, я не видел королей. Может, Обмочаев в какой-то момент чуть словил звезду, но это в силу молодости. Наверняка, мне было бы сложнее с ними, если бы я смотрел Олимпиаду по телевизору, а они потом приехали. Но я тоже был там, поэтому никаких проблем не было.

– Как вы думаете, российский волейбол воспользовался наследием победы в Лондоне?

– Мне кажется, да. Сразу после Лондона был определённый бум, родители повели своих высоких детишек не в футбол и баскетбол, а на волейбол. Федерация и клубы проводят огромную работу в плане маркетинга, проводят семинары для тренеров. Конечно, мы пока уступаем по популярности футболу и хоккею, но так было исторически и на изменение ситуации нужны десятилетия.

– Что будет с российским волейболом в случае сохранения международной изоляции на несколько лет?

– Уровня наших игроков и внутреннего чемпионата хватит, чтобы удержать планку несколько лет. Сложно сказать, что будет при более длительном сроке. Но я больше чем уверен, что всё нормализуется. Не исключаю возможности участия сборной России на Олимпиаде-2024.

– Сейчас следите за волейболом?

– Конечно. Во время сезона часто хожу на матчи казанского «Зенита».

– Когда вернётесь в большую игру?

– Не знаю. Как я уже говорил, в первую очередь рассмотрел бы должность спортивного менеджера, консультанта. А там, может быть, придёт аппетит и к тренерской работе. Пока тренировать не готов, нужно восполнить энергию. Сейчас кайфую от того, что не нужно жить по расписанию. После долгих лет в спорте знакомлюсь с другой жизнью, пытаюсь иначе зарабатывать на хлеб насущный. За былые заслуги ведь не платят.

– Неужели такой титулованный тренер, как вы, ещё не накопил себе на спокойную пенсию?

– Нет. Уровень зарплат у тренеров всё-таки не такой, как у игроков. Да и просто бездельничать – не по мне. Есть несколько проектов, которыми занимаюсь вместе с сыном Лораном.

Олимпийские чемпионы Лондона 10 лет спустя. Что с ними стало?