Игроков «Салавата» прокачивает француз. Поговорили с ним о русском мате, Наполеоне, Зидане и Дюма

Интервью с Адрианом Вальво.

В тренерском штабе «Салавата Юлаева» за постановку игры отвечают российские тренеры, а с физической подготовкой игроков им помогает француз Адриан Вальво. Он пришёл в уфимский клуб перед началом сезона 2022/23 по приглашению Виктора Козлова. До этого у Вальво уже был опыт работы в КХЛ с минским «Динамо», но с Россией он связал себя ещё раньше, в 2016 году, когда познакомился с будущей русской женой во время ЧМ-2016 в Санкт-Петербурге. 

Адриан – фанат своего дела, он даже получал две степени бакалавра одновременно, а ещё высоко оценивает советскую систему подготовки. В жизни же он улыбчив, любит посмеяться и пошутить вместе с игроками и персоналом. 

Журналист «БИЗНЕС Online» поговорил с Вальво как о его карьере и методиках работы, так и о французской культуре, истории, кухне и архитектуре.

«Могу назвать себя наполовину русским»

– Адриан, вы работаете в «Салавате» уже второй сезон. А как вы вообще оказались в Уфе?

– Я тогда работал в сборной Франции уже лет 16. Из «Салавата» мне позвонил Виктор Николаевич Козлов. До этого я работал в минском «Динамо». Козлов сказал, что знает обо мне по рассказам некоторых людей и что ему нравится моё резюме. Мы сперва обсудили мою философию и методику, то, как я собираюсь улучшать силу и выносливость игроков.

– Вы были знакомы с Козловым до этого?

– Нет. Конечно, я знал его как игрока. Также я знал, что он был ассистентом тренера в «Салавате» и его назначили главным. Но до этого я с ним никогда не разговаривал.

– Каковой была презентация ваших идей?

– Он сперва как раз и спросил меня о моей философии, различных технических моментах, собираюсь ли я делать в работе упор на силу или выносливость. Я сказал, что нам нужен баланс. Он сказал, что в моём ведении будет 30 парней и спросил, справлюсь ли я и есть ли у меня индивидуальный подход и методика тестирования. Я ответил, что тесты, конечно, на начальном этапе есть, чтобы понять слабые стороны игроков. От этого я и отталкивался при составлении плана тренировок ещё до летних сборов. Но, в целом, Виктор уже достаточно проинформирован. Он общался со многими людьми, которые знают меня.

– Почему решили поменять сборную Франции на «Салават»? В КХЛ работать престижнее?

– По сути, глобально я ничего не менял. Ведь ранее я уже совмещал работу в Минске и со сборной. Но работать в КХЛ действительно престижно для меня. Это хорошая лига, вторая по силе в мире.

– Вы приходили в «Салават» как раз во время обострения политической ситуации. Это никак не повлияло на вас?

– Для меня в этом не было проблем. Я ведь вообще могу себя назвать наполовину русским. Моя жена – русская. У меня есть дочь, которая говорит и по-французски, и по-русски, а также понимает английский. Я здесь, чтобы работать в спорте, вот и всё. Поэтому политика меня совсем не волновала.

– До этого вы успели познакомиться с КХЛ и Россией, когда два года работали в минском «Динамо». Чем вам запомнилось то время?

– Мне нравился город, милые люди. Это было прекрасное время. Но также я понимал, что не останусь там долго из-за политики клуба. Они хотели, чтобы в штабе было больше белорусов. Я понимал, что рано или поздно моё место займут другие и мне придётся уйти. Но меня это устраивало и мне там нравилось.

– Вы были удивлены, когда предложили поработать в Беларуси?

– Не особо. Когда я ещё работал в Швейцарии, несколько человек звонили мне и спрашивали, почему я не иду в КХЛ. Они говорили, что это будет полезно и что там серьёзный уровень. Так что я ожидал подобного предложения.

– Жизнь в Минске и в Уфе сильно отличается?

– Это немного разные культуры. Конечно, белорусы говорят по-русски. Но, например, еда в России и Беларуси отличается. Драники в Беларуси отличаются от тех, что в Уфе. Всё дело в подобных мелочах.

– Как вы познакомились со своей женой?

– Это произошло в 2016 году во время чемпионата мира в Санкт-Петербурге. Я тогда как раз работал в сборной Франции. Я встретил её во время чемпионата. Это было похоже на случайность, которая, на самом деле, была не случайной. Вскоре мы начали встречаться, а потом поженились.

«Русский мат однозначно более эмоциональный»

– Уже освоились в Уфе? Чем занимаетесь помимо работы?

– Об этом лучше спросить мою жену, потому что я действительно очень много времени провожу на арене. В свободное время мне нравится просто гулять. Уфа – очень зелёный город, здесь много парков. Я живу в центре недалеко от арены, и здесь рядом есть парк Якутова. Это очень хороший район. Зимой можно пойти покататься на коньках и всё такое, я прихожу туда с дочкой.

– Знаю, что вы также недавно начали играть в любительской футбольной лиге. Как пришли к этому?

– Ребята из пресс-службы спросили, люблю ли я футбол и позвали меня. Круто, что мы можем дружить и таким образом. Плюс я люблю спорт и сам могу поделиться какими-то знаниями.

– Соперники всегда знают, что вы француз? Были ли какие-то необычные реакции на иностранца от простых уфимских парней?

– Ничего такого не припомню. Мне всегда попадались дружелюбные и вежливые ребята.

– Как у вас с изучением русского языка? Вы хорошо говорите?

– Я говорю меньше-больше. Когда я в зале, то легко. Дома я каждый день говорю с женой и дочкой, и это нелегко. Моя жена для меня как репетитор. И, когда начинаются занятия, то я немного теряюсь.

– Что самое сложное в изучении русского языка?

– Самое сложное, что слова могут начинаться одинаково, а заканчиваться по-разному. Например, в зависимости от рода или падежа. И я такой: «Чего?!». Я стараюсь говорить лучше, но каждый раз непросто. Русский немного похож на французский, который тоже считается тяжёлым языком. Особенно в плане грамматики.

– Также знаю, что вы уже неплохо выучили русский мат. Кто учит вас ему?

– Футбол (смеётся). Парни в клубе часто шутят, а я хочу понять, о чём они говорят. Вот они и учат меня разным словечкам.

– Что для вас русский мат – просто забавные слова или уже способ выражения эмоций?

– Ох, по-разному. Всё зависит от того, как человек говорит, от уровня экспрессии. Сразу можно понять, шутит человек или нет. Но есть еще одно обстоятельство – в русском языке очень много французских слов. Действительно много. Так что я часто улавливаю смысл.

– Какой матерный более экспрессивный – русский или французский?

– Однозначно русский, он более эмоциональный.

– Сейчас мы говорим на английском. Его выучили ещё в школе?

– Да. С ним легко разобраться, когда говоришь по-французски. А ещё у меня родители итальянского происхождения, и я знаю итальянский. Тоже выучил его в школе, хотя дома в семье никто на нём не говорил.

«Раньше Россия казалась далёкой страной с медведями и водкой»

– Что вы знали о России до переезда?

– В первый раз я попал в Россию в 2010-м или 2011 году. Я был в Челябинске. Раньше Россия казалась такой далёкой страной с медведями и водкой. По крайней мере, так говорили люди. Но в итоге мне понравилось то, что я увидел, и я сформировал уже своё впечатление.

– Были вещи, которым вы удивились?

– Меня удивило, что, когда погода минус 30 или даже больше, то не так уж и холодно. А так не было ничего особенно. Меня больше удивляет то, как люди по-другому справляются с решением проблем, нежели в Европе или Америке. И это учит тебя другому подходу к жизни.

– Вы знали, что в России достаточно тепло относятся к французской культуре – литературе, кинематографу? Например, Люк Бессон у нас даже популярнее, чем в Голливуде. 

– Да, ещё жена об этом говорила. Кроме того, у вас популярная вся литература, связанная с «Тремя мушкетёрами», да и вообще весь Александр Дюма. Я много разговариваю об этом с людьми. Доктор в «Салавате», который очень любит читать, тоже говорил мне об этом.

– А во Франции вы что-нибудь знали подобное о России в плане культуры?

– До 2016 года не так уж и много. Потом уже больше благодаря жене. В Европе это действительно негативный момент – там не рассказывают о том, что хорошего сделала Россия. Например, о победе во Второй Мировой войне и прочих подобных вещах, вообще ничего. Хотя Россия проделала очень большую работу, сделала много важного. Но это политика.

– У нас кстати ещё был популярен французский рэп. А что вам нравится из российской музыки?

– Я обожаю «Ленинград». Сейчас я ещё и стал лучше понимать тексты песен. Но ранее и в целом мне нравится именно сама музыка. Мне вообще нравится российская эстрадная классика – Лепс, Меладзе. Сейчас парни из клуба дают мне послушать всяких рэперов – Мияги. Мне нравится.

– Вам больше нравится старый или новый «Ленинград»? Считается, что старый – это классика, а новый – чисто денежный проект.

– Мне нравятся оба. Шнуров – крутой мужик.

– Как у вас с русской литературой? Читали что-нибудь из классических произведений?

– Конечно, читал Толстого, Достоевского. Пушкина не так много. Это интересно, но, как это сказать по-русски, – тяжело.

– Знаете шуточную теорию, что Пушкин, на самом деле, не погибал на дуэли, а подстроил её, чтобы переехать во Францию и продолжить работать под псевдонимом Дюма? Даже даты сходятся.

– Серьёзно?! Никогда не слышал. Надо будет изучить. 

– Кого бы вы из французских писателей могли бы посоветовать?

– Мне нравится классика – Мольер, Вольтер. Что ещё… даже не знаю, их очень много. Вообще, из деятелей искусства мне ближе художники. Мне очень нравится живопись.

«Париж нельзя прочувствовать по картинкам»

– В России ещё очень любят историю. Например, у нас много поклонников наполеоновских войн и вообще этой эпохи. Вам интересна эта тема?

– Да, я интересуюсь ею. Через историю ты можешь почерпнуть множество вещей, который помогут в текущей жизни. История вообще необъятная, так много чего можно прочитать о разных странах. Это, конечно, непросто. Хотя с появлением интернета всё стало лучше. Ты можешь узнать многое о другой стране, сидя в своей. Хотя куда лучше поехать в эту страну, чтобы впечатления были ещё ярче. 

– Как, кстати, во Франции относятся к той войне с Россией во времена Наполеона? У нас её называют Отечественной войной 1812 года.

– Хороший вопрос, никогда об этом особо не задумывался. Если честно, я даже не знаю, что сказать. В французской школе мы изучали Наполеона, времена первой Империи, но не так уж и много. Это забавно, потому что мне кажется, что россияне знают о Наполеоне больше французов.

– А вы видите сходство России с Францией в том плане, что большое влияние на историю наших стран оказали революционные идеи? У вас буржуазные, у нас – коммунистические, и обе свергли монархию.

– Вопрос на засыпку. Но французы действительно любят выражать недовольство. Сейчас, когда у нас происходят небольшие революционные события, они больше похожи на забастовки. Людям нравятся устраивать забастовки, чтобы попытаться улучшить жизнь. Но это, конечно, совсем не то, когда была Великая революция, которая потом привела к войнам, в том числе и с Россией. Всё немного по-другому. 

– Какой ваш любимый город – во Франции или вообще на Земле?

– Я не путешествовал по всему миру. Назову город, о котором мало кто знает – Палаццоло-Акреиде. Это на Сицилии, в Италии. Мы с женой влюблены в это город. Париж тоже прекрасен. Но в каждом городе я буду чувствовать себя хорошо, если рядом будет семья. В Гренобле – моём родном городе тоже хорошо. Но вот первой на ум приходит Сицилия.

– Париж считается одним из важнейших культурных центров мира. Чем он так прекрасен?

– Очень много памятников. Нужно там быть, чтобы понять и сказать – вау! Это то, что нельзя прочувствовать по картинкам. После ты и сам будешь говорить всем, что им нужно посетить Париж. Также впечатление производит Османский стиль в архитектуре города. Ещё, когда берёшь экскурсию на Эйфелеву башню и перед тобой открывается вид, как с картинки, то всё начинает восприниматься по-другому, поверьте мне. Также есть множество вещей, которые надо именно прочувствовать. Париж – это не только архитектура и памятники. Кухня там действительно потрясающая. Мне нравятся итальянская или азиатская кухни. Но французская кухня – это некое откровение, нечто другое. 

– А как вам русская или башкирская кухни?

– Мне нравятся учпочмаки. Рестораны здесь тоже топ, работают лучшие шеф-повара, сервис на высоте. Конечно, ещё назову борщ. Это не просто суп. Вообще, я бы сказал, что вы в России знаете толк в супах. Во Франции у нас лёгкие супчики. Когда я первый раз приехал в Россию и попробовал его то подумал: «Вау! Это что вообще такое? Оказывается, во Франции я ел не суп». 

– По-вашему, как много общего у французов и русских?

– Если говорить о спорте, то схожего где-то 70 процентов. Русские могут действовать по-другому, в зависимости от ситуации, видеть картину под другим углом. И французы тоже. Но, если мы вернёмся к базовым аспектам, отвечающим за конкурентоспособность и производительность, то большинство привычек, последовательность действий, профессионализм – одни и те же.

«Я огромный фанат спорта»

– Как вы попали в спорт? С чего начинали?

– В первую очередь, мой отец был спортсменом, играл в регби. Благодаря этому мне изначально нравился спорт. Поэтому мне всегда нравятся старые стадионы, предназначенные для лёгкой атлетики и всего такого. Поэтому я и сам начал рано заниматься спортом. Поэтому и после школы я поступил в университет на спортивное направление, параллельно продолжая заниматься им самостоятельно. В общем, я огромный фанат спорта.

– Каким спортом занимались?

– Я занимался лёгкой атлетикой, бегом на 100 метров. Так же мне нравилась дистанция в 200 метров, но уже не так сильно. Мне нравятся именно быстрые виды спорта. Вообще, я попробовал разное – теннис, настольный теннис ещё и всё такое. Но если говорить о специализации, то это именно стометровка. Наиболее активно я занимался с 18-ти до 25-ти лет. Под конец учёбы уже было не так легко. Когда я заканчивал магистратуру, то уже одновременно работал.

– Какое образование вы получили?

– У меня две степени бакалавра. Одну получал в моём родном Гренобле, там было общее образование, базовые знания о методиках тренировок для людей от 18 до 90 лет. А вторую степень я получил в Дижоне – это в Бургундии. Мне было это действительно интересно, там преподавал один знаменитый тренер по силовой подготовке. Я очень хотел поучиться у него. Он работал в миланском «Интере» и других больших футбольных клубах. Я пришёл и сказал, что хочу учиться у него. Он такой: «Без проблем, моя школа открыта, можешь прийти и записаться». А я такой: «Вы не поняли. Я хочу быть рядом с вами и видеть, что вы делаете». Мне были интересны все методики и всё такое. Этот парень был одним из тех, кто действительно привносил что-то новое. Теперь они, конечно, устарели (смеётся), прошло много времени. Он сказал: «Окей, следуй за мной». Так я и получил две степени бакалавра в разных городах. Было правда сложно. В итоге я получил две степени магистра по спорту и тренировкам. Ещё я специализируюсь на реабилитации людей от травм. Мне близка физиотерапия и другие виды терапий.

– Вы ведь сперва начали карьеру видеотренером. Что это была за работа?

– Это было где-то в 2006 году в сборной Франции. У нас был человек, который записывал игры. И нужен был ещё один парень, который бы внедрял программное обеспечение и всё такое. Я как раз занимался этим во время учёбы. Помогал команде и в то же время был тренером по силовой подготовке. На Elite Prospect указано, что я был видеотренером. Но на деле моя основная деятельность была другой.

– Как вы попали именно в хоккей? Это ведь не самый популярный вид спорта во Франции.

– Это точно. Но Гренобль – довольно хоккейный город во Франции. В конце бакалавриата мне нужно было получить практику в какой-нибудь команде. И я искал, какая профессиональная команда может меня взять, что я могу для неё сделать и всё такое. Я составил план для пяти-шести команд, встретился с людьми. И как раз одна из хоккейных команд дала мне зелёный свет, им понравились мои предложения.

– А в более популярные во Франции баскетбол или футбол не хотели податься?

– Не то, что бы не хотел. Но, в первую очередь, я хотел стать профессионалом в настоящей взрослой команде. А хоккейная команда как раз играла в первом дивизионе. Я ставил перед собой чёткие цели и это был лучший из возможных уровней и вариантов.

«Зидан – лучший в истории Франции»

– Но вы, в целом, следите за другими видами спорта? За тем же баскетболом и футболом? Болеете за кого-нибудь?

– Конечно. Я не фанат, но слежу за футболом, НБА мне очень нравится. НХЛ, конечно, тоже. Но во Франции трудно не следить за футболом, там о нём только и говорят. Конечно, продолжаю следить за лёгкой атлетикой.

– Как вам сборная Франции на недавнем баскетбольном чемпионате мира?

– Я следил, жаль лишь, что Франция провела так мало игр и рано вылетела. Я больше следил за командой, когда за неё играл Тони Паркер, Николя Батюм и другие баскетболисты НБА. Сейчас же чемпионат выпал на старт нашего сезона, поэтому следить за ним особо времени не было.

– Сейчас в баскетбольном мире все только и говорят о Викторе Вембаньяме. Вас он впечатляет, это уникальный спортсмен?

– О да! Во-первых, он высокий, очень высокий. Во-вторых, у него реально уникальный набор навыков. Он высокий, но при этом так хорошо и быстро двигается, всё понимает, у него высокий баскетбольный интеллект. Такие игроки большая редкость. Посмотрим, как он будет развиваться. Но я рад, что он француз.

– А как вам выступление футбольной сборной на прошлогоднем чемпионате мира?

– Было очень обидно. Но финал был невероятным, просто вау! Чтобы Франция так отыгралась с 0:2, потом не забила на последней минуте овертайма. Проигрывать по пенальти, конечно, обидно. Но смотреть в целом за матчем было приятно.

– Мбаппе – главный французский спортсмен прямо сейчас?

– Думаю, да. Он ведь тоже уникален в своём виде спорте. Он настолько быстрый! Причём ещё и с мячом. Но я бы ещё выделил французского дзюдоиста Тедди Ринера – этот парень тоже вау и может поспорить за звание главного спортсмена Франции. Но, конечно, большинство французов назовут Мбаппе.

– А кто лучший в истории? Может, Зидан?

– О, определённо Зидан! Конечно, можно вспомнить Анри, Платини. Но Зинедин просто другой, нежели те, что были до и после него. Он отличается от того же Мбаппе. Зидан – это мозг на поле, плеймейкер, аналогов которому не было. В «Реале» он тоже играл отлично.

– Читали новости, что президент Франции Макрон уговаривал Мбаппе остаться в «ПСЖ» и не переходить в «Реал»?

– Да, не знаю, правда ли это (смеётся). Но, думаю, Мбаппе достаточно умён, чтобы знать, что ему нужно для собственной карьеры. Но, если тебя уговаривает президент, то это тоже весомый аргумент.

– А чем вас сейчас привлекает именно хоккей?

– Скоростью. Это очень быстрая игра. Самый быстрый командный вид спорта, другого такого не знаю. А я обожаю скорость. При этом, мне как раз нравится сочетание силы и скорости.

«Советские спортсмены были первопроходцами»

– Как вы составляли свои тренерские методики? На чьи знания и исследования опирались?

– В начале обучения я черпал много информации из российских источников, вернее даже советских. Много чего читал, мне нравилось. Сейчас существует множество американских методик, но часто они что-то показывают, а не объясняют. Это странно. Мне нравится сам процесс обучения и то, как люди именно развивают эту область. Моя философия состоит в совмещении полученного личного опыта, а также научных знаний. И в Уфе у меня как раз получается это. Здесь есть тренеры с большим опытом, а я приношу свои знания и сам учусь таким образом. Мне также нравится постоянно находиться в контакте с игроками, чтобы понимать их. Потому что иногда исследования говорят одно, а спортсмены – другое. За счёт совмещения подходов я и стараюсь повышать их производительность, насколько возможно. 

– Как думаете, за счёт чего советский спорт был настолько мощным?

– Думаю, они глубоко погружались в свою область, были первопроходцами. Они были первыми людьми, кто попробовал нагрузить спину весом в 100 килограммов. Мол, давайте ребята, попробуем. И они постоянно испытывали разные идеи. Если бы об этом попросили европейца, он бы сказал: «Ты спятил? Ты сломаешь его». Они даже не пытались. А русские такие: «О, да это работает». И поэтому были первыми.

– Какая страна сейчас лидер в области физической подготовки? У кого самые передовые знания – у США?

– Не думаю. Сложно так сказать. Я скорее опираюсь на исследования конкретных людей. Например, Брета Контрераса и ещё нескольких заметных французов. Я бы сказал, что теперь знания стали более глобальными, не крутятся вокруг одной страны. Нет одной страны, которая однозначно лучше других. Когда ты тренер, то к тебе обращаются разные люди, и ты можешь делиться информацией с помощью интернета.

– Как сильно изменилась подготовка хоккеистов за те годы, что вы работаете? Что добавили? От чего пришлось отказаться?

– Я особо ни от чего не отказывался, это больше похоже именно на прогресс. Ты оставляешь базовые вещи, но реализуешь их иначе, через другие упражнения. И ты создаёшь новые упражнения на разные группы мышцы. Благодаря новым исследованиям повышается динамика тренировочного процесса. Сперва у тебя есть одна методика, но потом она перерастает во множество.

«Мне нравится тест Купера, если нет другого оборудования»

– На что сейчас делаете основной упор при подготовке хоккеистов?

– Я тренирую порядка 30 парней и все они разные. Я больше сосредоточен на совместном развитии скорости и силы. Я постоянно заставляю ребят наращивать темп, становиться быстрее. Не только в игре, но и на тренировках в зале. Также парням нужна сила ума, они должны быстро думать, чтобы справляться с изменениями в игре.

– Что вы думаете о тесте Купера? Он нужен игрокам? Его сейчас много критикуют.

– Он мне нравится при условии, если у тебя нет другого оборудования. Но сейчас у нас есть другой метод, более точный и подходящий под специфику хоккеистов. Французский исследователь Мартин Бюшет разработал его. Это прерывистый фитнес-тест – 30 секунд бега чередуются с 15 секундами ходьбы. Он реально лучше позволяет проверить способности твоих парней. При тесте Купера разброс данных выше.

– Кто из игроков «Салавата» заметно прибавил в мощности за последнее время?

– Сразу не скажу, нужно проверить анализы. Но скажу, много молодых парней прибавили. Ещё одна важная вещь – это тренировки летом. Ребята, которые в отпуске тренируются, как и по ходу сезона, однозначно прибавляют.

– Какие указания даёт Виктор Козлов вам в «Салавате»? Он вмешивается в тренировочный процесс?

– Нет, не вмешивается. Для начала надо понять, что это всё один процесс коммуникации. У каждого из нас есть определённые мнения и чувства, которые мы разделяем. Нет такого, что всё происходит в приказном порядка. Конечно, у Виктора есть определённые мысли и идеи. Но если я с ними согласен, то это и мои идеи тоже. Мы делаем всё вместе – так лучше и для игроков.

– Отличается ли подготовка полевых игроков и вратарей?

– Да, вратари двигаются и играют по-другому. Они находятся на льду куда больше, чем остальные. Им нужно развивать другие качества. У меня много индивидуальных программ для парней.

– Кого бы вы могли назвать самым трудолюбивым игроком «Салавата»? Кто не вылезает из тренировочного зала?

– Есть такие ребята. Ох, мне нужно назвать имя (смеётся). Гриша Панин точно такой, он действительно трудолюбивый. Пустозёров такой. Ох… Надеюсь, никого не забуду, а то мне потом припомнят. Но Гриша действительно работяга. Хотя не хочу принижать других ребят, все работают.

– В «Салавате» вы следите за питанием хоккеистов? Или вы доверяете игрокам?

– Я бы не назвал это мониторингом. Конечно, мы следим за питанием парней, разбираем меню с доктором. После сдачи анализов крови мы проверяем, в первую очередь, вес, процент жира и всё такое. Если есть несоответствие, тогда уже проверяем, что и как они едят. В ресторане на арене тоже за этим следят и не дают ничего лишнего. Но это больше советы. Вообще, ребята, сами хорошо следят за собой.

«Овечкин оказался отличным парнем и каждый раз здоровался»

– Зачем некоторые игроки после матчей ещё дополнительно занимаются на велотренажере? В футболе такого нет, например.

– В футболе всё по-другому с точки зрения расхода энергии. Там аэробная нагрузка, а в хоккее – анаэробная. У всех наших игроков есть подобная сессия после матчей. Если нет, значит он получил повреждение. Ключевой момент в том, что сохранить силовые качества на дистанции трудно. Как раз после таких сессий на велотренажёре, дополнительной работы мы пытаемся это сделать, чтобы сохранять показатели на протяжении всего сезона. У нас есть два типа парней, упражняющиеся на велосипеде. Есть ребята, которые восстанавливаются. Им нужна езда на низком пульсе для того, чтобы нервная система не перегружалась. Всё зависит от того, как много сыграл хоккеист. Например, вчера один из наших парней забил, но сыграл всего 5 минут. Это значит, что он всё равно должен продолжать совершенствоваться, чтобы выдерживать темп всех трёх периодов. Поэтому мы даём дополнительную нагрузку. Тот парень, например, после игры крутил колёса ещё где-то в течении периода.

– Можно ли назвать хоккей самым энергозатратным видом спорта? Или футбол или тот же баскетбол в плане выносливости сложнее?

– Сложно однозначно сказать. В отдельно взятом матче – футбол. Но в футболе ты не играешь от 80 до 100 матчей за сезон. Если в хоккее у тебя недостаточно выносливости, то сложно держать один уровень при матчах через день. Для этого нужна серьёзная база. Сила важна, но она не позволить выдерживать все эти игры. Но в футболе нужно ещё больше этой аэробной базы.

– Какие другие виды спорта могут помочь для развития хоккеиста? Видел, как они часто играют перед матчами в баскетбол.

– Всегда по-разному. Баскетбол – это весело. Для начала перед матчами нужно подкормить свою нервную систему и выходить на лёд счастливым. Для этого есть много всего. Мы также играем с шипастым мячом для координации рук. Футбол позволяет наладить взаимодействия. Баскетбол тоже развивает руки и координацию, и мышечную память, которые помогает на льду. У нас также есть мяч для американского футбола, которые мы бросаем – это помогает разминать плечи.

– Какие спортсмены лучше всего подготовлены с точки зрения физических свойств? Очень мощными выглядят американские баскетболисты.

– Да, они впечатляют, слежу за многими из них. Они большие, быстрые, сильные. Я также слежу за спортсменами из американского футбола. Меткалфом или квотербеками, типа Махоумса, Казинса, Брэди. Эти парни другие. Вообще, многие американские парни физически выглядят круто. Но я не знаю, действительно ли они лучшие. В НХЛ тоже много выдающихся парней. Как и у нас в Уфе.

– Но, всё же, такие спортсмены, как Леброн Джеймс – уникальные в своём роде?

– Конечно. Ещё Майкл Джордан, Мэджик Джонсон.

– Кто, по-вашему, самый совершенный с физической точки зрения хоккеист? 

– Бедард очень сильно спрогрессировал по «физике», он много работает над собой, видел много видео с ним. Макдэвид, Драйзайтль – очень быстрые и мощные. При этом они ещё и лучшие хоккеисты. Но каждый вид спорт хорош по-своему.

– Не находите, что Овечкина можно сравнить с Леброном? Он тоже очень физически одарённый, но сейчас уже не приносит победы, зато бьёт исторические рекорды.

– Да, он тоже уникальный парень. Я встретился с ним в 2008 году на чемпионате мира. Познакомился с ним через вратаря нашей сборной Кристобаля Юэ, который был тогда в «Вашингтоне». Было забавно. Каждый раз, когда мы пересекались в коридоре, он спрашивал: «Эй, Адриан, как дела?!». Все удивлялись, мол, ого, ты знаком с Овечкиным. А я не то, чтобы был именно знаком с ним. Просто Юэ как-то представил меня ему, а он оказался отличным парнем и каждый раз затем здоровался.