Катарина Гербольдт: «У нас парни – неженки. Вместо 10 раз выполняют элемент 7 раз и ещё «страдают»

Интервью о психологии, юниорах Тутберидзе, смене партнера.

У фигуристки Катарины Гербольдт интересная и непростая судьба. Она была одной из талантливейших фигуристок в одиночном катании, но перешла в парное. Катаясь в парах, не по её воле менялись тренеры, катки, партнёры. С Александром Энбертом пришлось расстаться из-за травмы, с французом Брианом Жубером – из-за неожиданного решения француза завершить карьеру. Сейчас Гербольдт работает тренером в спортивной школе ЦСКА.

Катарина дала большое интервью «БИЗНЕС Online». Что вас ждёт дальше – кратко: 

– Парни сильно жалеют себя на тренировках, девочки сразу выполняют установки.

– Алёна Косторная нравится больше всех среди юниорок Тутберидзе.

– Система Нины Мозер работает и ей действительно лучше выступать администратором.

– Зачем Жубер - чемпион мира в одиночном - ехал в Россию для парного катания.

– Ревнуют ли партнёры друг друга при смене пары.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Katarina Gerboldt (@katarina_gerboldt) 29 Июн 2018 в 7:45 PDT

«ХОККЕИСТАМ ВСТАВАТЬ НА КОНЬКИ НАДО В СЕКЦИИ ФИГУРНОГО КАТАНИЯ»

– Катарина, спортсмены какого возраста преимущественно в вашей группе?

– Работаю с разными возрастами, с юниорами, со взрослыми. С каждым возрастом по-своему интересно. Если взрослых нужно только направлять и вносить коррективы, то юниора многому нужно учить. Но это почти что взрослый спортсмен, у которого тоже есть своё мнение и с ним необходимо считаться. Первое время со старшими было сложнее, нужно было доказывать свой авторитет. Я сама недавно каталась, и у нас нет той разницы в возрасте, которая гарантирует серьёзное отношение с их стороны. Всё,  что я говорила, слушали как будто поверхностно. Но постепенно начали понимать, что мои замечания дают результат. Сработались в команду, сейчас вместе со Светланой Соколовской, Виталием Бутиковым, Станиславом Захаровым и Маргаритой Романенко ведём группу. Еще в команде есть два хореографа. У нас каждый занимается своим делом, но в то же самое время все на подхвате, уделяем равное внимание всем спортсменам.

– Сколько лет самой маленькой девочке?

– Девять. Начальный возраст я не беру. Я себя просто не ощущаю тренером начальной подготовки.

Два года назад работала на шоу «Ледниковый период», помогала встать участникам на коньки. И не знала с какой стороны ко всему этому подойти. Сложно учить взрослых детским упражнениям – елочка, фонарик. Потом начинаешь разбираться. Но взрослые хотя бы отдают отчет своим действиям, им проще объяснить. Дети – нет, их ещё нужно заинтересовать и научить слушать. В группе по 30 человек, они расползаются по льду, и как распределить своё внимание на всех сразу? Наверное, работа с детьми такого возраста – это своего рода призвание. Человек должен обладать колоссальным терпением и в некотором смысле даже заменять родителя, учитывая количество времени, которое дети проводят на тренировках.

Много друзей, знакомых просят поставить своих детей на коньки, но это исключительно близкие мне люди. Ставить на коньки очень сложно и ответственно. Формат общения с маленькими детьми совсем другой. Один раз я заменяла тренера начальной группы. Этот час работы я запомнила на всю свою жизнь. Кто-то лежит, кто-то лёд ест – и ты 80 процентов времени занимаешься тем, чтобы собрать их в одну кучу и заставить просто на тебя смотреть. В жизни я обожаю маленьких детей, лажу с ними отлично. Но вот с такой большой группой работать не могу.

– Может, проблема в желании детей? Точнее, его отсутствии. Их же родители приводят на лёд...

– Да, изначально всех почти приводят родители. Кто-то сразу хочет, чтобы его ребенок стал олимпийским чемпионом. Кто-то идёт по совету врачей, если есть проблемы со здоровьем. У всех разные цели и задачи. Дети сами в три-четыре года, конечно, ещё не понимают чего хотят.

– Заметен ли в школах олимпийский бум популярности фигурного катания?

– Да, сейчас приходит много ребят. Так после каждой Олимпиады, первые год-два. Родители смотрят Олимпиаду, видят наши победы и ведут своих детей в секции. Олимпийский бум прошёл – нет и детей в секциях. Новая Олимпиада – новый бум. Приходят с надеждой, что и их ребенок выиграет Олимпиаду. Очень помогают развитию популярности нашего спорта и всевозможные ледовые шоу, телетрансляции различных соревнований.

– Зная насколько это тяжелый и травмоопасный спорт, посоветуете родителям отдавать детей в фигурное катание?

– С одной стороны, нет. Это очень тяжелый спорт. С другой стороны, это полезная закалка характера, здоровья. Важно, когда у ребёнка есть цель, увлечение, и ребёнок проводит время с делом, а не у планшета, например.

– Своих детей отдадите?

– Зависит от того, какие будут способности у ребенка. Если будет предрасположенность к фигурному катанию, и сам захочет – то конечно отдам. Но если желания не будет, выберем другой вид спорта. В этом вопросе важно учитывать и мнение ребёнка. Я максимально приложу усилия, чтобы выбор пал не на фигурное катание. Не хотела бы другому тренеру отдавать своего ребенка. Будет казаться всегда, что обделяют вниманием или не так учат. Зная себя, рано или поздно я начну вмешиваться, а родители всё-таки не должны так фанатично касаться процесса.

– А если самим тренировать?

– Нет, точно не смогу. Это ещё сложнее. Хочется все-таки в первую очередь быть родителем. Если у меня будет девочка, отдам либо в фигурное катание, либо в художественную гимнастику. Неизвестно что проще. В гимнастике адские нагрузки, как и в фигурном катании. Но это женственные виды спорта, они сохраняют в ребенке хрупкую девочку. Ещё вариант – бальные танцы, но для меня это уже не спорт. Нечто другое. Если будет мальчик, не стану отдавать в фигурное катание. Для меня мужской вид спорта – это хоккей или футбол. 

– Многие тренеры видят в этом проблему – мальчики перестали идти в секции по фигурному катанию. Поэтому и нет результатов...

– Как тренер скажу: «Приводите, это классный спорт, нам нужны мальчики». Но как будущая мать я хочу видеть сына мужчиной. Хотя… Перед тем как отдать в хоккей, я бы отдала на пару лет в фигурное катание. Ни для кого не секрет, что фигуристы катаются и владеют коньком намного лучше. Если изначально научить ребенка кататься неправильно, переучить уже тяжело. Поэтому будет сын – отдам сначала в фигурное катание. А потом предложу перейти в хоккей. Пусть решает сам. Здесь важны не только результаты, но и особенности характера и восприятие мира. У нас творческие личности. В хоккее – более физически крепкие и нацеленные на командную работу. Каждому – свое. Выбирать должны не родители, а дети.

– И все-таки в чём основная причина спада результатов в мужском одиночном?

– Мне кажется, у нас мальчикам не хватает характера. Любят себя, жалеют. Если девочке сказали сделать упражнение десять раз, она сделает 15. Чтобы стать лучшей. Мальчик сделает семь, скажет тренеру, что сделал десять, и будет страдать ещё от «дикой» усталости. Девочка даже с травмой выйдет на лед – парень будет жаловаться на здоровье. Даже по ОФП девочки выдерживают у нас больше, чем парни.

«ЕСЛИ ТРЕНЕР – КНУТ, ТО РОДИТЕЛИ – ПРЯНИК»

– Как подготовить чемпиона и при этом не украсть у него детство?

– В спорте дети взрослеют гораздо быстрее. У спортсменов, которые профессионально занимаются спортом, детства почти нет. Это должны понимать в первую очередь родители, когда отдают детей в спорт. Зато спорт учит ставить цели и достигать их, и в последующей жизни вне спорта это очень помогает.

– Как правильно настроить молодого спортсмена, у которого не сформирована психика?

– Первые несколько стартов мы их никак не настраиваем. Не знаем ребенка, просто наблюдаем. Смотрим, как он реагирует на ту или иную ситуацию. Потом, глядя на результаты, которые мы увидели, стараемся корректировать что-то. Кого-то нужно успокоить, кому-то дать  больше свободы, а кого-то контролировать всё время. За детьми нужно следить, так как они ещё не очень хорошо понимают своё тело. Им нужно всё четко проговаривать. Как разминаться, как собираться. Есть спортсмены, например, кому нужно устать до старта. Всё очень индивидуально. Тренер для детей практически няня.

Свободы больше даём с возрастом, когда спортсмены уже сами понимают как им лучше настраиваться и готовиться.. Здесь уже тренер больше как друг, соратник. Нужна поддержка, тыл. Спортсмен должен быть уверен, что за него есть кому поручиться, что в него верят. Это самое важное – чувствовать поддержку тренера. В таком случае спортсмену гораздо легче выступать, и у него появляется внутренняя уверенность. Всё это напрямую влияет на результат.

– Родители должны принимать участие в спортивной карьере ребенка?

– У всех разный взгляд на этот вопрос.. Я склонна считать, что родители должны оставаться родителями. Только минимальное участие. Они должны знать во сколько привести, во сколько забрать. Дома поддерживать, спортсмену очень важна поддержка близких людей. Тренер всегда жесткий, поэтому родители должны быть мягче. Если тренер – кнут, то родители – пряник. Поругать мы их поругаем, а вот жалеть должны родители. Если тренер будет часто жалеть своего воспитанника, ничего хорошего из этого не выйдет. Хотя бывает, что детям уж очень тяжело, и тренер даёт слабину.

– Ведёте беседы с родителями?

– Только в экстренных случаях родителей подключаем. Когда я вижу, что ребенок не совсем понимает, что от него хотят,  приходится вызывать родителей, просить их объяснить. Понять причину, что с ребенком не так, узнать, как решить проблему и как достучаться до ребенка. Кого-то нужно постоянно ругать, кого-то хвалить, всё индивидуально. И в случае переезда общаемся с родителями по организационным вопросам. Всё-таки спортсмена воспитывает тренер, а не родители. Родителей они почти не видят, а тренера – постоянно.

– Вам ближе авторитарный или демократический стиль тренерской работы?

– Помню, что у Алексея Николаевича Мишина у меня было больше свободы. Не было давления или чрезмерного контроля, сама понимала, что к его советам стоит прислушиваться. Когда работала со Светланой Соколовской, всё зависело от моего настроения. Тем более переход к другому тренеру всегда стресс. Она очень хорошо меня чувствовала. Знала, когда нужно быть жёстче, а когда плечо подставить. В парах работа по-другому строилась: здесь не только от тебя всё зависит. Пара – это механизм, где всё работает только в синтезе. Тренеру пары гораздо сложнее: нужно подготовить сразу двух спортсменов, да еще настроить их друг на друга.

– Брайан Орсер в интервью не раз говорил, что не достиг бы успеха как тренер, если бы выиграл олимпийское «золото». Правда ли, что успешный спортсмен не может быть успешным тренером?

– Идеальный исполнитель – это не всегда учитель. Ты знаешь, как сделать элемент, но обучить ему ты не можешь. Чтобы объяснить что-то спортсмену, нужно разжевать до мельчайших подробностей каждую деталь. Кому-то природой это было дано, и человек даже не задумывается, как он что-то делает. Само по себе получается. Поэтому объяснить методику работы такой спортсмен не может, он её просто не знает. Но есть и исключения.

 «ИЗ ЮНИОРОК ТУТБЕРИДЗЕ ВЫДЕЛЮ КОСТОРНУЮ»

– В чём секрет вундеркиндов Тутберидзе?

– Я не присутствовала на её тренировках. Слухи о её работе ходят разные, но я не любительница обсуждать чужую работу. Нужно доказывать делом. Результат мы видим – значит, система работает и нам нужно стремиться работать так же. То, что они делают сейчас в 14 лет, это просто феноменально. Даже поверить сложно, что человек на такое способен. Но нет пределов совершенству. Может, мы увидим что-то и сложнее.

Артур Дмитриев четверной аксель прыгает, например. А ведь ему все говорили, что это невозможно. Может, скоро и девочки будут четверной аксель прыгать. Пожелаю им здоровья – это единственное, что может им помешать. Впереди тяжелый период взросления, пубертат. Тут невозможно спрогнозировать результат вообще.

– У Тутберидзе, если судить по интервью, не спортсмены, а «продукты», не группа, а «фабрика». Вам нравится такой подход?

– Так говорите, будто она растит монстров… Я всё равно за систему. Система может дать единичный сбой, но глобально будет работать. Что касается подхода и сравнений… Если ей так проще работать и для неё это нормально, то у неё и спортсмены будут такие, которых это устраивает. Подходы у всех разные, но нет ни одного тренера, который бы только пылинки со своих спортсменов сдувал. Все жесткие и требовательные. По-другому не достигнуть результата. Бывают моменты, когда нужно приобнять, поддержать, но это редко. В большинстве случаев нужно заставлять ребенка идти постоянно вперед и не оглядываться назад.

– Средний срок годности «продукта Тутберидзе» – два взрослых сезона. Это минус системы?

– Не знаю. Она сама лучше объяснит минус это или плюс, и почему так происходит. Видимо, что-то действительно хрупко в её системе и ломается на определенном этапе. Уже не с одной спортсменкой ей пришлось разойтись. Переходы странные, недоброжелательные уже с постоянством определённым.

– У кого из трёх девочек лучшие перспективы – у Трусовой, Косторной или Щербаковой?

– Если говорить не с точки зрения тренера, а с визуальной, то Косторная. Она катается более выразительно. Складная, хорошенькая девочка. Но разное бывает. Иногда из абсолютно тоненьких тростиночек после взросления выходит спортсмен гораздо больше, чем кто-то мог себе вообразить. А те, кто был, казалось, склонным к полноте – проходил пубертат проще. Они привыкли себя держать в форме. Тем же, кто спокойно ел сладости, а вдруг начал поправляться от яблока нужно резко менять рацион, что очень сложно. Не каждый спортсмен это может преодолеть.

– Пытались ли вы что-либо перенять у Тутберидзе?

– Конечно, смотрела, пыталась понять, что такого она им говорит, и что же такого они делают, чего не делаем мы, наши девочки. В принципе, ничего сверхъестественного я не увидела. Плюс-минус все учат примерно одинаково. То, что нужно быстрее крутиться и выше прыгать, так было всегда. Есть только частности: особенности спортсмена, стиль тренера, как группироваться, как заходить на прыжок.

Но ничего нового группа Тутберидзе не открыла, нет какой-то особенной техники, с помощью которой можно запрыгать четверные. Просто есть дети, которым это дано. Немаловажен ещё психологический фактор. Есть дети, которые умеют стартовать. А есть дети, у которых на соревнованиях ничего не получается. И этому невозможно научить – это либо есть, либо этого нет. Можно нанять психологов, экстрасенсов, других модных специалистов, но если изначально не дано, то ничего не получится.

На тренировках все катаются  в одинаковых условиях. Все делают примерно одно и то же. Дальше кто-то собирается и показывает, что он умеет. А кто-то рассыпается. Кто-то на адреналине ещё сильнее выступает. Других ответственность пугает.

– Ваши воспитанницы, глядя на результаты Трусовой, Щербаковой, не боятся выходить на лед после их очередных мировых рекордов?

– Баллы все видят, и их невозможно скрыть. Можно просто направить ребенка, объяснить ему, что это ориентир, ступенька. Ребенок начинает смотреть на эти четверные иначе, стремится сам их запрыгать, набрать столько же баллов. Происходит анализ – баллов мало, но я здесь и там не доделал. Если бы доделал – оценка была бы выше. И каждый раз они начинают расти вверх, становятся лучше. Если же показывать ребенку мировой рекорд и говорить, что он никогда столько не наберет, можно опустить самооценку ребенка и сломить его. Уже не факт, что он пойдёт и сможет сделать. Тут очень тонкая психология. Встречала я и тех, кто именно на такой методике настраивался и побеждал. Для них это была мотивация.

«У МИШИНА СВОИ ШУТКИ, НО НА НИХ НИКТО НЕ ОБИЖАЕТСЯ»

– Вы несколько раз переходили от тренера к тренеру. Как у вас проходили переводы?

– Чтобы именно я уходила – такое было только раз за карьеру, когда я ушла от Мишина к Соколовской.

Мишину я благодарна. Каталось у него дольше всех, и он внёс основной вклад в мои успехи. Мишин мне дал бесценную базу, множество технических знаний о фигурном катании, на которых сейчас я и строю свою тренерскую работу. Но приходят такие моменты, когда кажется, что у своего тренера ты взял всё что мог. Результата нет. Нужен новый взгляд и глоток чистого воздуха. В такой момент спортсмены и решаются на переход. Так случилось и со мной.

У Соколовской я тоже многому научилась. В пары переходила во взрослом возрасте и полюбовно. Меня практически забрала Тамара Москвина: уговорила сначала меня, потом тренера. Сначала я вообще не хотела бросать Соколовскую. Но Москвина уговорила попробовать. Сразу пошло, начало получаться. Я понимала, что мне нравится в парном катании, но уйти от Соколовской не могла, потому что считала это предательством. Мы поговорили с ней, я рассказала, как всё хорошо у меня идет и она сама предложила мне не затягивать переход и поддержала меня. За что ей огромное спасибо. Это говорит о силе человека – она смогла отпустить своего спортсмена. Мы с Соколовской очень сблизились, стали практически семьей. До сих пор у нас очень теплые отношения, несмотря на то, что работаем вместе и, конечно, возникают споры.

– Мишин со стороны кажется добрым, для тренера даже излишне. Жестким он бывает?

– Алексей Николаевич очень мудрый. Когда очень надо, он может проявить твёрдость и жёсткость. Но, в принципе, он очень добрый, отзывчивый, внимательный. Не могу вспомнить даже одного грубого слова от него в свой адрес. Настоящий интеллигент. У него свои шутки, но на них никто не обижается. Он шутит, но любя.

– В группе Мишина с Плющенко часто пересекались?

– Можно сказать, я всё детство провела с ним. Женя для меня был как старший брат. У нас была очень дружная, семейная группа, отличная атмосфера. Нет споров, стычек, один за всех и все за одного. Нас было много, и отчасти это тоже была причина менять тренера. Казалось, у Мишина не хватает на меня времени. Когда я перешла к Соколовской, стала единственной сборницей в группе. Любому спортсмену хочется, чтобы максимум внимания уделяли ему.

– Получается, в группе должен быть только один яркий лидер?

– Сейчас, став тренером, я уже не соглашусь с этим. Чувство спарринга всегда толкает вперёд. Когда ты катаешься один и ты лучший, тебе некуда расти. Когда есть конкуренция, вы вдвоём растете. Конкуренция – основной двигатель прогресса.

«ТРЕНЕРОМ БЫТЬ СЛОЖНЕЕ, ЧЕМ СПОРТСМЕНОМ»

– Сейчас практически вся сборная России по парам в группе Мозер. Она теперь администратор команды, у каждой пары свой тренер. Вы поддерживаете такую схему работы?

– Думаю, это здорово. У Мозер огромная команда – раза в два больше чем наша. Поэтому ей действительно лучше отстраниться. Она выстраивает систему, подправляя что-то в парах уже на финишной прямой, так сказать, направляет своих коллег. Тренеров в группе много, но именно она отвечает за контроль, результат, задаёт общее видение. Система – это всегда здорово, тем более, когда она работает. У нее огромный опыт, авторитет, поэтому в её команде нет внутренних споров. Специалисты – лучшие в стране или одни из лучших, но никто не пытается перетянуть одеяло на себя. Когда внутри команды идёт противостояние, результата обычно не бывает. Условия отличные. Спортсмены видят, что у Мозер есть и результат, и условия – поэтому и идут к ней. Пока кроме нее такую команду в парах никому создать не удалось. Нужно чётко знать и видеть, что и как у тебя работает. Тогда система даст плоды. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но вся команда идёт вперед. Рано или поздно все спортсмены придут к результату, который каждый из них запланировал.

– Как оцените тренерский дебют Максима Транькова?

– Он только сейчас начинает понимать, что такое тренерская карьера. Очень сложно переключиться со спортивной карьеры на тренерскую. Всё равно первое время стараешься оценивать по себе. Мне было бы хорошо так – значит, и спортсмену будет хорошо. Но так это не работает. Каждый спортсмен – индивидуальность. Нужно и технику корректировать под конкретного спортсмена, и подход. Тренером быть сложнее, чем спортсменом. Максим упёртый человек, он доказал всем, что он как спортсмен – лучший. Каким он будет тренером, мы не знаем. Посмотрим, что выйдет по итогу его работы. Но думаю у него всё получится. Ещё когда катались, я видела, как Траньков помогал младшим ребятам, и он отлично выстраивает контакт со спортсменами.

– Молодые тренеры часто совмещают тренерскую работу с шоу, телепроектами. Это не мешает работе?

– Шоу – это здорово, но совмещать тренерскую работу и шоу очень сложно. Практически невозможно. Дети в группе занимают все свободное время, постоянно думаешь о них. Шоу, в свою очередь, тоже занимает кучу времени – репетиции, само шоу непосредственно. Приезжаешь заранее, макияж, подготовка, ещё одна репетиция. В итоге что-то в работе у тебя выпадает. Я много раз пробовала совмещать, но поняла, что это очень тяжело. В том году еле выдержала. С ночных репетиций, заезжала домой на два-три часа, и сразу на тренировки к детям, между тренировками бежала на шоу. Потом опять возвращалась к детям, и снова на репетиции. В итоге несколько месяцев в голове и в жизни был невероятный каламбур. Поэтому я сама так делать больше, наверное, не буду. И вряд ли кому-то посоветую.

–  А вы не думали взять пару?

– Недавно об этом подумала как раз. Пока такой возможности не представлялось, но, конечно, поработать с парой было бы очень интересно.

«ОБИДЫ НА ЖУБЕРА НЕТ»

– С Энбертом общаетесь сейчас? 

 – Когда видимся – общаемся. Не скажу, что так близко, как раньше, но у меня никаких претензий к нему нет. Это спорт, и каждый в праве выбирать для себя лучший вариант. Его я понять могу. Я получила травму и долго не могла восстановиться. Его как спортсмена это задевало. Он-то был готов и ждал меня целый год. Какое-то время врачи даже не были уверены, смогу ли я ходить нормально. Самое обидное во всей этой ситуации, что после всех травм и операций я была в лучшей своей форме за всю карьеру. Вот это чувство, что ты можешь, готов, но не можешь это показать миру – убивает.

– Наталья Забияко – достойный партнер для Энберта?

– Я не могу, конечно, до конца адекватно оценивать… Но в целом мне их пара нравится больше, чем с Василисой Даванковой. И не потому, что он к ней именно ушел, просто Саша очень большой и не очень эмоциональный на льду.. Ему нужна живая, энергичная партнерша, и тогда дуэт становится сбалансированным. И вот как раз с Натальей у них получается неплохо. Даванкова – отличная фигуристка, в паре с Андреем Депутатом они были главной надеждой страны. Но в парах важно не только мастерство, но и совместимость. Нужно подходить друг другу как технически, так и ментально. Пара Забияко/Энберт красивая, гармоничная, одна из ведущих пар как страны, так и мира. Им я желаю только успехов.

– Забияко/Энберт – ведущая пара страны?

– Нет, для меня всё-таки Тарасова и Морозов лидеры сборной. Но Наталья с Александром сделали значительный шаг вперед по сравнению с прошлым годом. В том году я их не видела их конкурентоспособными на чемпионате Европы и мира. Сегодня они уже рядом с лидерами. Видимо, прошло время, нужно было притереться друг к другу, к тренеру. Редко, когда ставишь новую пару, меняешь тренера – и мгновенно приходит результат. Так не бывает.

– Перед тем как завершить карьеру вы пытались встать в пару с Брианом Жубером. Зачем чемпиону мира, любимцу миллионов нужно было ехать в Россию и заниматься парным катанием?

– Я его не уговаривала, скорее – меня уговаривали. Мы разошлись с Александром Энбертом, и я искала себе партнера. Те варианты, которые я пробовала, не подходили. Не было гармонии и перспектив. Олег Васильев услышал, что Жубер хочет попробоваться в парах и рассказал мне. Я спросила, здоров ли он? Это шутка что ли, розыгрыш? Не верила, звучало как бред. Пока он не прилетел, я так и не верила.

На тот момент ему уже было 30, он добился в спорте почти всего. Мировая звезда, которую любит весь мир. Зачем ему приставка в виде партнерши сбоку? В чём мотивация? Потом, вспомнила, что, когда я в пары переходила мне тоже говорили, что я с ума сошла, зачем мне это нужно. Тут думаю внутри человека что-то просыпается, если чувствуешь, что тебе это надо и тебе это интересно – почему бы не попробовать. Думаю, у него тоже возник такой азарт.

Мы позвонили Жуберу. Насколько я знаю, он сразу согласился. Хотя общалась не я лично. Олег только сказал: «Езжай в аэропорт, встречай». Я не понимала, что делать. У меня даже знания языка не было, не знала, как мы будем общаться, с тренером говорить. Вопросов было много, но Брайан шёл на встречу. Английский потихоньку учила. Если что-то не понимала – переспрашивала. Я его параллельно учила русскому. Наша пара могла быть очень перспективной, на тренировках всё сразу получалось. Эмоциональный подъём помог мне вспомнить тройные. Мы могли бы стать единственной парой с параллельными тройными в каскаде. Прыжки – самое простое, понятно, но и поддержки у Жубера стали получаться почти сразу. В работе он очень лёгкий, мы не ругались вообще.

Бриану тоже понравилось и нас он заверил, что хотел бы продолжать, даже согласился кататься за Россию, объявил о переходе на Первом канале. А потом уехал во Францию доделать дела… и пропал.

– Так в итоге вы и расстались?

– Это очень странно. Он мне сказал, что у него осталось около года по контракту с шоу, но в ноябре он должен был вернуться. Подписали первый контракт как пара с шоу Евгения Плющенко «Снежный король». Понимали, что соревноваться мы не сможем, так как у Жубера будет дисквалификация при смене страны, а тут отличная возможность заработать и показать себя. И вот он уехал по делам, я его ждала, тренировалась. И тут мне позвонили, что Жубер завершил карьеру. Он приезжает на репетицию шоу, я его спрашиваю – он подтверждает слухи.

Когда ты в паре, нельзя принимать все решения в одиночку. Тем более такие важные. Он мог хотя бы позвонить по факту, сказать. Не знаю, что бы вышло из нашего сотрудничества, но то, как всё развернулось, мне показалось непонятным. В итоге уже и я вынуждена была завершить карьеру. Год без партнера, вокруг достойных кандидатов не было. Я не хотела уходить, но пришлось. Кататься ради того, чтобы кататься, я не хотела. Я хотела побеждать. Долго переживала, обидно было уходить так странно. Может быть, судьба неспроста так решила. Может, от чего-то уберегла, не жалею. Спортивная жизнь у меня была интересной. Значит, лучшее – впереди.

– Никогда не думали о причинах решения Жубера?

– Для себя я не нашла никакой причины. Просто у нас разный менталитет, то, что для меня кажется очевидным и понятным, для него совсем по-другому. Не могу его до конца понять. Но обиды нет, мы нормально общаемся. Он не виноват ни в чём. Просто так сложилось.

«РОМАНТИКА В ПАРАХ СТИРАЕТ ГРАНИЦЫ»

– При смене партнера есть ревность к его новой партнёрше?

– Для новой пары нет такой проблемы. Всё же если вы решили вдвоем кататься, значит, верите друг в друга и в общий результат. Происходит внутренний подъём работать в два раза интенсивнее, чтобы догнать и обогнать другие пары. Опять же, глоток свежего воздуха и вместе с ним новые силы. Для того, кто остался как бы за бортом… У меня лично ревности к Энберту не было. Я не люблю циклиться на проблемах, если это не моё, значит, так тому и быть. Так же и спорт сейчас для меня как другая жизнь. Спорт многое мне дал, последние сезоны с Сашей были непростые, но все же все, что не делается – к лучшему. Ревновать, думать о прошлом не надо. Нужно жить настоящим и немного будущим. Я хочу сказать спасибо Саше. За то, что я сейчас сижу здесь, я здоровый и счастливый человек. У меня всё хорошо – любимое дело, любимые люди вокруг.

– Есть несколько типов отношений в парах – романтические, дружеские, деловые. Вы за какие?

– Должны быть рабочие отношения, но дружба должна быть. Нужно стать тем человеком, который всегда поможет. Романтика стирает границы. Если вы живете вместе – тут сложно банально не переносить работу домой. И домашние проблемы на лед. И тренеру приходится сложнее.. Хотя есть примеры обратного. Те же Траньков и Волосожар, сейчас Тарасова с Морозовым. У них романтика дала искру, эмоции в прокатах.

– Считают, что парное катание при новых правилах деградирует. Согласны?

– Сейчас пары делают ставку на надежность. Пусть у тебя будет слабее техника, но ты всё сделаешь чисто и получишь много плюсов. Но мне кажется, это развивает и дисциплинирует фигуриста.

Это касается не только пар – всего фигурного катания. Раньше могли халтурно подойти к элементу. Главное – сделать его. Как? Неважно. Новая система заставляет все элементы выполнять качественно. В итоге мы видим спортсменов высокого уровня, которые не просто прыгают тройные и четверные, но и делают это качественно. И видим спортсменов среднего уровня, которые просто делают прыжок, без особого качества. Это большая разница.

Раньше пошел на четверной, пусть недокрут был – все равно засчитают. Любители фигурного катания, болельщики этого не замечают, не понимают недокруты. Специалист видит, я сразу замечаю. Казалось бы, два одинаковых прыжка – но разные оценки. Новая система четко показывает уровень спортсмена. В итоге уже в этом сезоне у нас более чистые, сбалансированные программы. Спортсмены стремятся к идеалу – это ведь вообще главный смысл спорта.

– Большая проблема фигурного катания в России – пары на два сезона. Когда по юниорам ставят маленькую девочку к взрослому парню, они выигрывают турнир за турниром, но потом расходятся из-за возрастных ограничений. Как её решить?

– С одной стороны, в такой системе есть смысл. Девочку проще поставить в пару – ей больше подходит взрослый партнер.

С другой, не прошедшая пубертат девочка – это риск. В случае пары риск и для партнера, ведь он может остаться без партнерши. В итоге вся проделанная работа уходит в никуда. Лучше найти девочку постарше. Тем более с новыми правилами и количеством перспективных фигуристок сейчас многие девочки пойдут в пары после 18 - 19 лет. У них и выбора нет – либо заканчивать карьеру, либо в пары или танцы. Тренерам парного катания стоит обратить внимание на таких девочек. Это задел на большое будущее, на два-три олимпийских цикла.

– Думаю, многие из наших девочек, перейдя в пары, даже на уровень ниже перейдут в плане сложности элементов...

– Так говорят только одиночницы. Когда катаешься в одиночном, думаешь, что умеешь гораздо больше. Но тодес и поддержки не менее сложно исполнять, чем прыжки. И не факт, что у тебя это получится. Покатавшись и в одиночном, и в парном скажу, что парное сложнее. Но интереснее. Оно более разнообразное, появляется опора в виде партнера. Для одиночницы это прозвучит как бред, но девочки в парах меня поймут.

– Для вас фигурное катание – это спорт или искусство?

– Это уникальный вид спорта, сочетающий в себе и спортивную составляющую, и эстетическую. Это жестокий спорт, но как искусство оно никого не сможет оставить равнодушным.

ДОСЬЕ «БИЗНЕС Online»
Катарина Гербольдт
Дата рождения: 28 марта 1989 г.
Место рождения: Ленинград (Санкт-Петербург)
Специализация: одиночное катание, спортивные пары
Достижения: чемпионка России среди юниоров, бронзовый призер чемпионата России, победитель и призер множества международных соревнований в одиночном и парном катании. Сейчас работает тренером в спортивной школе ЦСКА.
Тренеры: Олег Васильев, Тамара Москвина, Елена Бережная, Артур Дмитриев-старший, Светлана Соколовская, Татьяна Мишина, Алексей Мишин, Анна Седелкова.
Партнеры: Александр Энберт, Бриан Жубер.